Живём сегодня...

От подступающего ужаса тряслись поджилки; кажется, даже задёргался левый глаз, а на затылке зашевелились волосы. Билл словно на казнь шёл, на которую сам себя обрёк. Разница лишь в том, что он, наверное, так бы не боялся, если б его действительно вели к какой-нибудь гильотине. Не помня как, мальчик спустился по лестнице и молча ступал на негнущихся ногах за Робертом, приклеившись взглядом к его тяжёлым армейским ботинкам. Про себя Билл отсчитывал каждый шаг, эхом отдававшийся в голове. Но всё равно, когда подошли к остальным, на какой цифре остановился, мальчик не запомнил. В ушах звенело. Разговора буквально в метре от себя Билл не слышал. Он боялся. Уже приближаясь, он чувствовал на себе сальные предвкушающие взгляды, да и похабные улыбки со смешками были тому подтверждением. Билл не хотел демонстрировать, насколько он в ужасе, но удушающий страх с каждой секундой давил горло пуще прежнего. Лицо горело. Мальчик не имел совершенно никакого понятия, как себя вести, когда всё начнётся. И не умрёт ли он от унижения, если его прямо тут разденут и начнут по очереди измываться. Пусть Роберт делал много ужасных вещей такого рода, но он был один, а тут… Вдруг тяжёлая ладонь опустилась на загривок, а голоса вокруг стихли. Ноги подкосились в тот же миг, но сильная рука не дала упасть. Сграбастав в кулак за шкирку, Билла заставили встать ровно и куда-то поволокли. Мальчик умолял себя не разрыдаться, да что уж — не обмочиться. Пусть до безумия страшно, но ведь это не будет длиться вечно. Наконец открыв слипшиеся от слёз глаза, Билл осознал, что они остановились перед хлипкой дверью, с которой Шон снимал импровизированный замок — подпорку балкой. За его действиями Билл следил непонимающе. Они собираются запереть его там и начнут заходить по одному? Закончить мысль ему не дал знакомый низкий голос, раздавшийся над ухом: — Ещё хоть раз попробуй назвать меня жестоким и неразумным ублюдком… Пятнадцать минут у тебя, говнюк, ни секундой больше. И чтоб вышел оттуда. Ко мне. Сам. Холодно отчеканив приказ, Роб мощно толкнул Билла в спину раскрытой ладонью, и тот буквально кубарем полетел в крохотное помещение. Приземление на колени и ладони было весьма болезненным. Но до Билла не сразу дошли сказанные Греем слова. Более того, как дверь позади захлопнулась, мальчишка продолжал безжизненной куклой лежать на полу, прикрыв голову, ожидая, когда на него навалится чужое тело. Но после нескольких минут затишья так ничего и не произошло. Поняв, что сейчас трогать не станут, и стараясь дышать как можно спокойнее, Билл оперся на содранные коленки и, приподнявшись на руках, постарался оглядеться в полумраке. Вскоре глаза привыкли; это оказалась малюсенькая комнатушка с голыми, обшарпанными стенами. А в самом углу на замызганном бог знает чем одеяле сидела сгорбленная фигурка. Было тихо. Не произнеся ни слова, Билл медленно на четвереньках пополз к узнаваемому силуэту подруги. От её замученного вида сжало грудь. К горлу подкатил противный, горький ком, и стало тяжело дышать. — Бевви… — тихо прошептал Билл, приблизившись к ней. Было непонятно, в сознании девушка или нет. Она сидела, привалившись боком к стене, уткнувшись лицом в колени. Некогда красивые огненные волосы потускнели, полностью потеряв свой блеск. Они настолько свалялись, напоминая теперь затасканный нейлоновый парик, что, наверное, проще было их состричь под корень, нежели попытаться вернуть хотя бы подобие былого состояния. А ещё мальчик не мог рассмотреть, из-за проблеска ли света снаружи или всё же он действительно заметил несколько седых прядей. — Б-беверли… э-это я-я, Б-б-билли. Пож-жалуйста, п-посмотри на мен-ня. Со всей нежностью, на которую только был способен, Билл положил свои холодные руки девушке на плечи, слегка потормошив, но эффекта это не произвело. Беверли продолжала сидеть неподвижно, словно неживая, совершенно ни на что не реагируя. Облачённая в нелепую, слишком большую для неё мужскую одежду, она упала в объятия и повисла поломанной марионеткой, когда Билл просунул руки, чтобы обнять её. Ледяные пальцы вжались в тело сильнее, и сквозь куртку он ощутил, что некогда приятные округлости фигуры уступили место выпирающим костям. — Б-бев! — голос гнусавил. От одного вида подруги хотелось разрыдаться в голос. Не выпуская девушку из объятий, Билл уселся, прислонившись спиной к холодной, обшарпанной стене, практически слившись с ней. И когда он всё-таки смог уложить Бевви на себя и получше оглядеть, казалось странным, что эти знакомые волосы обрамляли словно чужое лицо — посеревшее, с впалыми щеками и заострёнными скулами. Лишь сейчас Билл осознал, с каким трудом ей удавалось переносить каждый новый день. — Не хочу, — раздался внезапный всхлип. Но до того как мальчишка успел хоть что-то сказать, Беверли подорвалась с места, заехав лбом Биллу по щеке, и не глядя начала отталкивать его от себя. — Отвали, подонок! Не смей прикасаться! — Бев-бев-бевви, это я! Я! О-открой глаза! Сейчас Билл сам был ужасно истощён и похвастаться силой, чтоб всего лишь удержать подругу, не мог, поэтому оставалось прикрываться от града не особо сильных ударов, стараясь докричаться и вразумить девушку. Пока, наконец, она не пришла в себя. — Билли?.. Билли! Билли! Как ты…?! Как ты тут…! Что ты здесь… Тебя же… Это правда ты? Она говорила прерывисто, путаясь в словах, и казалось, будто несла какую-то нелепицу, но мальчишка всё равно уловил смысл. В итоге, бросив попытки что-либо внятно сказать, она кинулась на шею Биллу, опрокидывая на пол и крепко обнимая. — Я так соскучилась! Думала, умру и больше никогда не смогу поговорить с тобой! Она всё говорила и говорила, но, что именно, Билл больше не мог разобрать. Сам он молчал. Да и что ему было ответить? Врать заезженными фразами, что всё будет в порядке и всё они преодолеют вместе? Мальчишка сам в это не верил. Он тихо слушал, как Бевви продолжала выдавливать из себя какие-то непонятные звуки, долго, пока она не успокоилась. — Прости, — прошептала она в плечо Билла. А затем отстранилась и тонкими пальчиками тронула его ободранную щёку. — Н-не н-нужно, — ответил мальчик, взяв её за руку, — э-это уже б-было. Рассказывать, что ссадина появилась, когда Грей уткнул его мордой в пол, перед тем как трахнуть, он не стал. Беверли наверняка догадывалась. — Продолжишь сопротивляться, так и будут бить. Под глазами её пролегли глубокие тёмные тени. Она выглядела до смерти измождённой, в какой-то степени быстро повзрослевшей и уставшей жить среди постоянного страха и ненависти. Билл целиком и полностью понимал её. Но ещё он понял: если сейчас расскажет ей про погибшую мать и невероятную гибель остальной группы, Беверли не жилец. Если она захочет умереть, её организм, потакая желанию, сделает своё дело. Билл боялся. Лицемерно и эгоистично, он боялся остаться совершенно один. Чёрт, он пришёл сюда с мыслью получить такую нужную ему сейчас поддержку, но в итоге… им обоим не поможет никто. — Билли… — тихо позвала Беверли. Билл почему-то точно знал, что она скажет. Но всё равно, стоило услышать ужасные слова, которые только может произнести отчаявшийся человек, озноб пробежал по позвоночнику. — … я хочу умереть… Повисла тишина. Билл не знал, как ответить. Сказать, что она несёт глупости? Стараться успокоить? Честно говоря, он был не в лучшей форме для подобного. Его самого пару раз посещала эта мысль. Жизнь была надрывной, треснутой, с сильным оттенком безумия. Они страдали в страшном мире, в котором им довелось выживать, но, думая об этом, Билл пришёл к выводу, что жаждет покоя, а не гибели. По крайней мере пока. — Я хоч-чу сбежать. Не важно, куда теперь. Не имеет значения как. Жизнь для них не столь ценна, и рискнуть ради призрачной надежды на спасение из ада, в котором они пребывали сейчас, — оно того стоит. — К-когда об-бычно они в-выводят теб-бя наружу? — спросил Билл. Бевви молчала, опустив голову. Казалось, жизнь больше совсем её не интересовала. Все эмоции в ней угасли, и побег теперь представлялся бессмыслицей. Но мальчик не отступил. Он ведь обещал отцу со всем справиться, чего не преминул напомнить подруге: — М-мы ведь дали слово папе, п-помнишь? Прошу теб-бя, не сдавайся. Один я н-не сп-правлюсь. Было жестоко напоминать об этом, но только так Билл смог заставить Бев вновь обратить на себя внимание. Она подняла на него отчаянный взгляд и расплакалась. Действительно, это напомнило, как они вот так же сидели в подсобке, прижимаясь к Заку и веря, что смогут спастись, пытаясь убедить себя, что всё будет хорошо. Это стало последней каплей. Воспоминания об отце заставили слёзы предательски потечь по лицу, выдавая нестерпимую боль. — Утром, — не переставая хныкать, выжала из себя Беверли, — на рассвете обычно. — Я н-найду спос-соб! К-клянусь тебе, Бев. Умоляю, прод-держись ещё п-пару дней! Х-хорошо? Сможешь? Билл выжидающе смотрел на неё. Видимо, она всерьёз размышляла, хочет ли ждать. И, приняв решение, неуверенно закачала головой. — Д-да, — ответила девушка, утерев рукавом покрасневший нос, и тут же продолжила, — я должна ещё кое-что тебе сказать. — Ммм? — У меня… последние пару недель… у меня нету… ну это… я считала, и срок уже подошёл… уже должно было, но их нет… Сообразить, о чём речь, Билл никак не мог. А задать вопрос напрямую не решался, поскольку сама Бев не могла толком объяснить, что с ней. — Кого нет? — всё же решился спросить Билл, когда Беверли затихла, так и не объяснив толком. — Не важно, — ответила она, — разберёмся с этим, как только выберемся. Хоть Билл очень хотел узнать, что она имела в виду, но понял: сейчас не лучшее время. Ровно в этот момент за дверью раздался сильный стук, заставивший вздрогнуть их обоих. Мальчишка знал, что это значит. — Я д-должен ид-дти, — прошептал он. — Нельзя ещё немного? Пожалуйста, останься ещё чуть-чуть. — Прос-сти. Когда он встал, Беверли подползла к нему на коленях, схватив за руки и приложив его ладони к своему лицу. Билл тут же ощутил влагу на них. — Не хочу, чтобы ты уходил, — захныкала она, — ты нужен мне. Ничего не ответив, Билл наклонился и на прощание крепко обнял её, как будто хотел унести тепло Беверли с собой в какой-нибудь другой мир, в безопасность. Из комнатушки он вышел с тяжёлым грузом на сердце. Но даже за это ему предстояло заплатить. Стараясь не встречаться ни с чьим взглядом, что буквально испепеляли его, едва он закрыл за собой дверь, Билл, повинуясь приказу, данному Греем, направился к нему. И практически дошёл до цели, как, едва не сбив с ног, чья-то рука схватила его за горло и дёрнула в сторону. От неожиданности у мальчишки перед глазами вспыхнули белые искры. — Шон! Билл услышал недовольный голос Роберта и приближающиеся тяжёлые шаги. — Какого хрена? Уговор есть уговор! Я заплатил. Отпусти его! Над ухом хохотнули. И тут шею начало сдавливать с такой силой, будто собирались то ли задушить, то ли сломать. Билл прогнулся, безуспешно стараясь уменьшить давление и отцепить убивающие пальцы, но в ответ ощутил, как плотно к спине прижался ненавистный ему тип. — А мне показалось, — Шон сделал театральную паузу, прильнув довольно-таки обросшей рожей к пораненной щеке Билла, намеренно с силой проведя по ней жёсткой бородой, — малыш совершенно забил на правила и поразвлёкся дольше оговореного времени. — Вот именно, тебе показалось, — выплюнул Грей. — Неа, — ехидно улыбнулся Шон, оголяя запястье руки, которой продолжал сдавливать Билла, и показывая часы. — Я следил. Билл отсюда чувствовал, как горит у Роберта. Иронично: перед тем, как принять решение идти сюда, мальчик не боялся чужого гнева, не боялся расправы. А теперь он не только боялся, что его жизнь оборвётся так не вовремя, но и с трудом сдерживал удивление. У Билла никак не могло уложиться в голове, он буквально впал в ступор, услышав, что Грей, оказывается, заплатил за его встречу с Беверли. Как могло вот так всё обернуться? — Думаю, будет честно, — продолжил Шон, второй рукой похлопывая Билла по бедру, — если твоя куколка подарит, нет, точнее, возместит мне те лишние три минутки, которые он так нахально себе позволил.