17.
29 сентября 2020 г. в 22:24
Смерть старшего Уриса надломила всю группу. Даже несмотря на то, что все они уже теряли близких и дорогих людей, к подобному невозможно привыкнуть.
Первые дни никто из них носа не показывал из убежища. Кроме Оскара, который выбирался, дабы убедиться, безопасна ли ещё их территория.
Про Уильяма и Беверли они больше не разговаривали. Бутч старался пока о них не думать, не углубляться в переживания. Как бы тяжело ни было, сейчас и их группа в плачевном положении. А рисковать жизнями шестерых ради спасения двух… что ж, это простой математический расчёт. По крайней мере, каждый прожитый день Оскар успокаивал и отвлекал совесть именно этим.
Плюс ко всему через пару дней появилась новая, самая актуальная в такое время проблема.
— Еда заканчивается, мистер Бауэрс, — сказал ему Эдди, пока остальные готовились ко сну, — и ночью становится холоднее, а мы на сырой земле спим. Так и до пневмонии недалеко.
— И не забывай про лекарства для своей руки, — вклинился Ричи. — Их тоже стоило бы пополнить…
Пацаны были правы. Предавшись унынию, они совсем забыли: продолжать сидеть на месте — это дожидаться собственной смерти. И молиться о том, чтобы она была быстрой и безболезненной.
Но Бутча беспокоило — точнее, до усрачки пугало не только это. Последние дни, что он ходил по лесу, осматривая территорию, от внимания не укрылось, что зверьё будто пропало… или сбежало в страхе от чего-то.
Своей интуиции Оскар доверял на все сто. А увидев, что животные элементарно спасали свои жизни… Оставался лишь один резонный вопрос: от чего они бежали и как скоро эта угроза коснётся их самих.
В душе творился кромешный ад. В груди давило так, что невозможно было вдохнуть. Ужасы, которые могли произойти, не давали покоя ни днём, ни ночью. Может, гуманнее было бы взять пушку и, пока все спят, не пугая…
— Мистер Бауэрс, с вами всё хорошо?
Видимо, Бутч слишком надолго погрузился в угнетающие мысли, забыв о разговоре.
Голос Ричи прозвучал взволнованно и слышался словно через вату. Пытаясь вернуть внимание, мальчик размахивал перед лицом Оскара раскрытой ладонью.
Эдди, в свою очередь, подполз к Оскару поближе, положив здоровую руку ему на плечо.
Пара секунд пронеслись в голове будто час.
Бутч встряхнул головой. Такие приступы тяжёлой тревоги возникали всё чаще и чаще. А контролировать их становилось тяжелее. Это пугало.
— Какие у вас есть идеи? — проигнорировав последний вопрос, Бауэрс натянул маску хладнокровия и вернулся к изначальной теме.
Оскару правда было интересно, что предложат пацаны. Ум и смекалку у них не отнять. Как, впрочем, и у остальных. Пусть в группе и были одни дети, Оскар считался со всеми.
Мальчишки ему явно не поверили. Смотрели с беспокойством и подозрением, но допытываться и приставать не стали. Оскар был этому рад. Поднимать тему психического состояния сейчас не было сил. Да и он не нежная фиалка, чтоб жаловаться. Тем более детям.
— Фермерские угодья, — ответил Эдди.
— Где жил Майк… — тише дополнил Ричи.
И мальчишки резко замолкли, потупив взгляд.
О ком речь, Бауэрс понял сразу. Ему до сих пор снилось в кошмарах, как мозги того несчастного разлетаются в стороны. Разлетаются от выпущенной им пули.
Сделав над собой усилие, Оскар проглотил вставший поперёк горла ком. Нельзя сейчас в их эмоциональном состоянии вспоминать, а тем более заострять на подобном внимание.
— Продолжайте.
Оба вздрогнули от звука его голоса, но это помогло вновь переключиться на насущную тему.
— У них был скот, — начал Ричи. — Загоны для животных они огораживали колючей проволокой и капканами. Возможно, там осталось, чем поживиться.
— Столько месяцев прошло — если за это время каким-то чудом ферму не разорили, вряд ли там осталось хоть что-то из живого.
— Да, но вдруг корм и крупы не тронули, — возразил Эдс. — Может, найдём какую-нибудь одежду или чем можно согреться ночью. Всё лучше, чем ничего.
Оскар устало улыбнулся. Котелки у Очкарика и Хлюпика варили действительно неплохо.
Да и в их положении гнушаться и выбирать, чем поживиться, не приходилось. Подарком свыше будет, если они вообще что-то найдут.
— Хорошо, — сказал Бауэрс. — На рассвете отправимся туда.
Оскар уже собирался завалиться спать и хоть чуточку отдохнуть, но вдруг Эдди тронул его за плечо, спросив:
— А мне можно с вами?
— Пока нет, Хлюпик. И не заставляй меня объяснять почему, — он поднял ладонь, сразу же прерывая назревавшую тираду. — Останешься тут за главного. Присмотришь за Кудрявым и Малым.
Тут Оскар сел, переведя взгляд на спавшего недалеко Стэна, сжавшегося калачиком в углу.
— Особенно за Кудрявым, — выделил Оскар.
Эдди всё понял. Логично взвесив сказанное, он осознал, что Бауэрс прав. Поэтому спорить не стал.
Разойдясь по своим местам, каждый провалился в тяжёлый сон, мысленно надеясь, что на этот раз им улыбнётся удача.
***
Билл сбился со счёта, сколько дней они пребывали в лесу.
Перед тем как покинуть дом, а после и окрестности Дерри, группа разграбила ещё пару бывших жилищ и несколько магазинов, найдя чем поживиться.
По разговорам мальчик понял, что к городу приближалось нечто страшное. Билл мало вникал в суть. Но именно из-за этого некоторое время им придётся провести в лесу.
Грузовики были недалеко, но всё же их пришлось оставить. Между деревьями на них не проедешь.
Первые дни они кочевали с места на место, ища наиболее выгодное на случай, если нападёт слишком много инфицированных. И как только подходящее нашлось, новый лагерь они окружили колючей проволокой по периметру. А ночью один всегда оставался дежурить, пока остальные спали.
Какое-никакое удобство всё же было. После мародёрства в Дерри у нескольких человек имелись надувные туристические палатки, в одной из которых держали Беверли. Подобная роскошь была всего у троих — тех, кто первый их нашёл. У остальных же, включая Роба, были обычные спальные мешки.
И пока каждый был чем-то занят, Билл пребывал в блаженном одиночестве. Беверли он практически не видел, разве что когда кто-то из ублюдков выводил её за пределы лагеря.
Мальчишке так хотелось поговорить с ней. Услышать голос одного родного человека, что совсем рядом. Она выглядела такой разбитой и пустой, что слёзы наворачивались. Да и сам Билл был не в лучшем состоянии.
Он изо всех сил старался сохранять спокойствие, несмотря на отчаянное желание рухнуть под тяжестью гнева, отчаяния и стыда, погрузившись в истерику, стоило начать думать и анализировать случившееся.
Внутренний голос кричал, какой он никчёмный слабак и идиот. В голове всплывали смешки неудачников, когда кто-то из них слышал слово «секс». Глупые шутки Ричи и Эдди, краснеющий из-за одного упоминания каких-нибудь пошлостей, смысла которых они совсем не понимали.
Но теперь это всё казалось далёким детским лепетом. Невинность, радость и смех вытеснили боль и фантомные ощущения того, что Роберт постоянно давит на него.
Каждый раз у Билла замирало сердце, стоило Грею подойти. Радовало, что хотя бы пока не трогал и еды немного давал.
Большую часть времени тот был занят — как, впрочем, и другие. В основном поиском живности для еды. А Билл целыми днями сидел со связанными руками на спальном мешке, неловко прислонившись к дереву, подтянув к себе колени, пытаясь не напрягать ноющую поясницу.
Мальчишка старался лишний раз не привлекать ненужного внимания, особенно когда Грея рядом не было, но от насмехающихся взглядов, а порой и обидных комментариев скрыться было нельзя. Хотя бы никто из ублюдков к нему не подходил.
А с наступлением ночи тело деревенело от ужаса, когда Роберт связывал ему ещё и ноги, ложась рядом. Онемевший, замёрзший и запуганный, Билл практически не спал. Из-за чего на рассвете с трудом поднимался, чтобы Грей сводил его за пределы лагеря справить нужду.
Так и сегодня, вернувшись на место, мальчишка стоял, стараясь не думать о моменте, когда тугая верёвка вновь вопьётся в истерзанную кожу рук. И сидеть в таком состоянии придётся, пока Грей не соизволит вернуться.
— Садись.
Голос звучал холодно, но Билл не перечил. Он вообще на Роба порой смотреть опасался.
И удручало даже не то, что часами придётся быть связанным…
Поэтому, собрав волю и остатки смелости, мальчик, осторожно опустившись на спальник, решил наконец попросить:
— Р-роб-берт… можно мне поб-быть с Б-бевви?
— Нельзя, — Грей даже не удостоил его взглядом, сжимая одной рукой оба его запястья вместе, пока другой наматывал незнакомый Биллу узел и крепко затянул, больно вонзая нейлон в нежную кожу.
— Хоть п-пять мин-нут.
— Нет.
Ещё один затянутый узел заставил издать высокий, короткий вскрик, только Билл не унимался:
— Но почем-м-м…?
— Потому что я так сказал! — жёстко прервал его Роб, свирепо уставившись. — Ещё вопросы?
Уговаривая себя не трястись, Билл отрицательно помотал головой.
Он знал, что его сверлят испытывающим взглядом, но мальчишка больше не собирался ничего говорить.
— Отлично, — видимо поняв, что на этом всё, Грей хлопнул себя по коленям и поднялся. — Чтоб сидел тихо, как мышь, и не рыпался. Усёк?
Слабый кивок. И Роб, ничего более не сказав, ушёл.
А Билл остался сидеть, не смея поднять головы. Отдалённо слышал, как мужчины договаривались о том, кто пойдёт ставить ловушки для зверья, кто рассредоточится по периметру для проверки безопасности территории, а кто здесь останется. Но вскоре мальчишка слышал только собственное бешеное сердцебиение, звук стучащих зубов, которые он стискивал, заставляя себя прийти в норму.
Он продолжал сидеть так, пока грубые голоса не стали тише, а после и вовсе не стихли, удалившись.
Казалось, прошло не меньше часа, прежде чем Билл осмелился поднять лицо. И видимо, он на какое-то время правда отключился, потому что сознание его упустило момент, когда большая часть группы ушла. А те, кто остался, в данную минуту что-то не поделили и возмущённо спорили.
Со своего места Биллу казалось, что он смотрит на цирковое представление обезьян. И происходящее через пару минут реально набрало обороты, когда спорящие наконец вцепились друг в друга, в то время как остальные гоготали над разыгравшейся битвой.
И тут до Билла дошло: за ним никто не следит.
Решение он принял мгновенно. И пусть часть его, отвечающая за самосохранение, вопила оставаться там, где велели. Он её проигнорировал, уже оцепенело приближаясь к палатке, где была Бевви, и расстёгивая молнию.
Долгую минуту он сидел внутри неподвижно, успокаивая дыхание и взбунтовавшееся сердце, пока наконец зрение не обрело ясность и он не заметил сжавшуюся фигурку под пледом.
— Б-б-бев.
Собственный голос, казалось, был чужим, настолько хрипло и дрожаще он прозвучал.
Но тут тело зашевелилось и из-под пледа показалась взъерошенная рыжая макушка подруги.
— Билли! — она взвизгнула на высокой ноте и через секунду вцепилась в него так сильно, что, казалось, её поломанные ногти раздерут кожу сквозь ткань толстовки.
— Билл! Билл! Билли! — она не могла подобрать слов, утыкаясь лицом ему в шею. Как, впрочем, и Билл. Он сам едва сдерживался и, не имея возможности обнять девушку из-за связанных рук, просто положил голову ей на плечо, ощутив родное тепло.
— М-мы выб-беремся, Бев, — прошептал он. — К-к-клянусь. Я не брошу теб-бя.
Девушка лишь быстро кивала, капая слезами ему на грудь.
Они не следили за временем, сколько так просидели, даже не прислушивались к переполоху снаружи. Сидели, прижавшись в успокаивающих объятиях друг к другу, а мир на какое-то время перестал существовать.
Но время, к сожалению, было не на их стороне.
Билл отстранился, огорчённо опустив голову, не скрывая досады и боли.
— Я долж-жен ид-ди. Пока они не зам-м-метили.
Девушка всхлипнула, но кивнула.
— Давай развяжу, — она нежно обхватила его запястья, заметив ссадины от впившейся верёвки и тёмные синяки. Даже смотреть было больно.
— Не н-нужно, — ответил Билл. — Сейчас нам не у-уйти. А тот ур-род поймёт, что мне кто-то пом-м-мог.
Бевви вновь кивнула, закусив от досады без того израненную губу.
Напоследок она прижалась лбом к его связанным рукам, чтобы ещё пару мгновений побыть рядом, как…
— О-па! — неприятный голос прозвучал неожиданно, заставив друзей вздрогнуть. — Мы, блядь, с ног сбились — думали, щенка Грея проворонили! А он тут, значит, без разрешения с нашей девочкой время проводит! Нехорошо.
Один из мародёров, продолжая смеяться, залез в палатку и уселся напротив них. Билл не знал его имени, но часто видел, поскольку тот был одним из тех, кто отпускал грязные комментарии в его адрес.
Озноб пробежал по телу, заставив внутренности похолодеть. Но не только из страха за себя, что его раскрыли. Нет. От того, как отчаянно вцепилась в руку Беверли и как сквозь одежду можно было ощутить её дрожь, страх и боль, в кровь бросился адреналин, наполняя тело яростью.
Мужик тем временем подполз к ним почти вплотную и совершенно не смущаясь положил ладонь на колено Беверли, отчего девушка уткнулась Биллу в плечо.
— Хотя, за небольшую услугу с вашей стороны, я мог бы не рассказывать твоему новому папочке, что ты его ослушался. Что скажешь, Заяц?
Билл сморщился в отвращении.
Он сверлил глазами чужую, загоревшую на солнце, грубую руку, лежавшую там, где ей не следовало быть, и которую хотелось отрубить по кускам по самое плечо.
Мальчишка медленно поднял взгляд, проведя им по широким плечам незнакомца, по кобуре с пистолетом в ней и наконец по щетинистому лицу, на котором растянулась гадкая ухмылка.
Их взгляды встретились.
Билл смотрел на него, не дрогнув ни единой мышцей. Дыхание участилось. И он забыл о том, что надо контролировать себя.
— Я вас всех убью, — тихо, но отчётливо. Без единой запинки.
И мир, казалось, затих.
Билл кожей ощутил, как у подруги перехватило дыхание, а её пальцы сжались ещё сильнее, делая больно.
От удивления лицо мужчины напротив вытянулось сначала в неверии, потом осознании и, наконец, в гневе.
А затем его руки резко дёрнулись вперёд, грубо схватив Билла за грудки.
— Совсем охуел?! Страх, что ли, потерял, блядина мелкая! Пасть свою вздумал разевать! А ну иди сюда!
Мужик схватил его за шею в удушающем захвате и потащил к выходу, едва позвонки не выламывая.
Билл вскрикнул, беспомощно засучив связанными руками. Гнев развеялся. Мальчик быстро осознал свою ошибку, как глупо он поступил, дав волю чувствам и эмоциям, но было поздно.
— Отпусти его, ублюдок! — Беверли попыталась помочь, даже запрыгнула сверху на мужика, царапаясь и кусаясь.
Но чужая сила и агрессия были во много раз больше. Девушку рывком скинули на пол, а дальше Билл только услышал звук сильной пощёчины и вскрик.
Мужик грязно выругался, что-то ещё рычал ему, но мальчишка уже не вслушивался. Он думал лишь о том, что по крайней мере вызвал гнев на себя и они не накажут за его ошибку Беверли.
Ещё раз больно дёрнув за шею, его выволокли наружу.