little death.

Его голова падает на холодную подушку, раскидывая руки по бокам. Он выдыхает, переводя дыхание. Рядом с ним, опираясь на левую руку, стоит Сокджин и смотрит на него с блаженным выражением на лице. — Это было… что-то, ха, — сказал Сокджин. Чонгук улыбается, но только потому, что Сокджин, похоже, ждет от него реакции. Его мысли витают где-то далеко, уносясь в прошлое. Почему он всегда преследует свои мечты и фантазии? Он не понимает, не может понять. Все, что он сделал, это гребаный монтаж фильма — ни больше ни меньше. Но потом он узнал, что Черный лебедь был его гребаным преподом по математики. Он видел предмет своих желаний прямо перед собой, вне досягаемости, так близко. Что, черт возьми, с ним не так? Он больше не гормонально озабоченный подросток. Он взрослый человек, у него есть обязанности и все же. Его разум, кажется, не привязывался ни к кому, кроме своего препода по математики, гребаного порноактера. Удачи тебе выбраться отсюда, Чонгук. — Хочешь еще поспать? — Сказал Сокджин, напоминая Чонгуку, где он находится. — Твой член волшебный, чувак. Я чувствую, что вся моя энергия была выебана из меня. — Тэхён, Тэхён, Тэхён. Чонгук хочет забыть о нем. Он приподнимается на кровати, встречаясь взглядом с Сокджин. — У меня есть идея получше. Как насчет второго раунда? — — Если ты еще можешь. — ⁂ Через час, они оба, спотыкаясь, выходят из комнаты, закрывая за собой дверь, как будто держат в секрете все, что там произошло. Что бы там ни случилось, оно там и останется. Если это возможно, музыка стала еще громче, удивительно, что они не заметили ее раньше. Теперь и людей стало намного больше, они танцуют, целуются и трахаются на глазах у всех. Не то чтобы Чонгук стыдил их за секс, но, может быть, они могли бы просто пойти куда-нибудь еще. Фу. Сокджин, кажется, знает, о чем он думает, потому что он смеется. Как будто он в курсе этой шутки. Внезапно, на лестницы, Сокджин наклоняется и целует его, прямо в уголок рта. Не в губы, но близко. Это оставляет простор для воображения, для возможностей. Чонгук думает, он понимает, что Сокджин делает здесь. — Увидимся позже, спроси у Чимина мой номер, если он тебе понадобится — сказал Сокджин, подмигнув ему, прежде чем грациозно спуститься по лестнице и исчезнуть в толпе, несмотря на то, что был высоким и широкоплечим. Чонгук хихикает, и тоже спускается по лестнице, медленнее и гораздо менее грациозно, поскольку в месте, где Сокджин оставил поцелуй, покалывает неизвестное чувство. Он приходит в переполненное место, и теряет себя в ощущении множества, и прежде чем он это осознает, он абсолютно разбит, напитки разливаются, люди давят на него, и он наслаждается своей жизнью. Там есть все, что он любит. Теряя себя до такой степени, что он забывает свое имя и все, что только напоминает ему, что связывает его с той жизнью, которую он прожил, но не наслаждается. Пьет до тех пор, пока ноющий ожог от водки не становится успокаивающим теплом внизу живота, и он больше ничего не чувствует. Вот что он любит. Или, ну, это самое близкое к любви, что он может чувствовать. Он видит своих друзей издалека, но они немного размыты, и слишком далеко, и Чонгук просто чувствует себя чертовски здорово прямо сейчас. Все замечательно, все расплывчато. Музыка обволакивает его голову, как мягкий покров, несмотря на грубость и резкость звука и громкости, и он чувствует себя прекрасно в своей стихии. На танцполе, танцуя без какой-либо другой цели, кроме как просто двигаться, чувствовать свое тело. Никто не осуждал его, только он сам, даже не осуждая себя, в кои-то веки. Он пьет и пьет, пока ничего не остается и люди не начинают покидать вечеринку. Он чувствует, как гудит его телефон. Но потом он видит время, и это почти отрезвляет его. Уже почти 6 утра, а у него занятия в 8 утра. Он, вероятно, может пропустить его, но… это класс Тэхёна. Будет весело. — Я домой — сообщает он Чимину. И уезжает. (Это чудо, что он не разбился на дороге и не умер. (Какая жалость.) ⁂ Он принимает душ, настолько горячий, насколько это возможно, и вдыхает резкий запах алкоголя, смешивающийся с паром вокруг него, он почти задыхается от этого. Пахнет ужасно, гнилостно и просто отвратительно. Он прижимается лбом к ледяной стене перед собой, на несколько секунд блокируя дыхание. Он позволяет воде обрушиться на себя, чувствует, как жар сковывает его, опускает вниз. Поток воды настолько силен, что он снова чувствует себя самим собой. Его разум тонет во всех чувствах, которые он может чувствовать одновременно, почти подавляя. Но Чонгук просто приветствует их. Он внезапно выдыхает, легкие расширяются, когда он вдыхает как можно больше кислорода, его голова кружится. Горячая вода уже не кажется такой обжигающей, как в начале. Его кожа розовая и мягкая, она пульсирует, но, как всегда, Чонгук приветствует заземляющую боль. Вскоре запах алкоголя исчезает, и на его место приходит цветочный аромат, когда он втирает лосьон для тела по всей своей измученной коже. Он чувствует себя… неплохо, на этот раз. Он чувствует себя довольно хорошо. ⁂ Это длится недолго — как и ожидалось, так что Чонгук не очень удивлен. Его голова пульсирует от жгучей страсти, как будто он хочет превратить свою жизнь в ад. Сейчас 8 утра, и он даже не мог заснуть ни на час, жизнь не становится легче. Но он все понимает. В конце концов, нет ни сна, ни отдыха для нечестивых. Но все же было бы неплохо, если бы он не был таким глупым и не пил так много. Он действительно не понимает, как, черт возьми, он все еще жив, со всем этим алкоголем в его крови. Душ, должно быть, помог, но не настолько. Может быть, ему просто повезло. Рядом с ним, как обычно, сияет Хосок. — Я не думал, что ты придешь сегодня, ты был совсем не в себе. — Чонгук хихикает, слегка качая головой, но внезапно останавливается, так как головная боль усиливается. — А что насчет тебя — спрашивает он. — Не думал, что ты настолько хороший ученик. — Хосок лучезарно улыбается. — О да, но я вернулся домой вскоре после того, как вы и Джин хён трахнулись. Я не стал задерживаться, потому что устал и вообще не люблю пропускать занятия. — — Конечно, — сказал Чонгук. — Я ошибался, думая, что ты не такой уж… хороший мальчик. — Хосок, кажется, прихорашивается от похвалы. — Спасибо. — Они замолкают на несколько секунд, глубокий голос Тэхёна разносится по классу. Чонгук размышляет, он озадачен. — Ты вообще можешь быть плохим? — размышляет он вслух. Хосок поворачивается к нему лицом, еще более растерянный, чем он сам, склонив голову набок. Это восхитительное зрелище. И снова навязчивые мысли захлестывают сознание Чонгука. Неуверенность затуманивает его разум. Он не заслуживает Хосока. Он просто утащит его вниз в конце всего этого. Чонгук не хорошая компания. Он приносит несчастье; несчастье, которое, кажется, исходит от него. — Забудь -, говорит Чонгук немного темнее, лицо мрачнеет. — Ты в порядке? — Серьезно спрашивает Хосок, и его лицо так озабочено, даже если он ничего не понимает в ситуации. Всегда так стремился помочь, никогда не думал о себе в первую очередь. Всегда ставил чужие нужды выше своих. Чонгука может стошнить. Может быть, это алкоголь наконец-то выходит. Но кого он обманывает? Конечно, дело не в этом. Это просто его грехи переполняют его изнутри, как сорняк, который растет и не уходит. Это просто его плохость трансформируется и становится целым существом, принимая форму его тела, всегда нуждаясь в большем пространстве- — Просто похмелье, — отвечает он и закрывает глаза, не желая встречаться с невинным и озабоченным взглядом Хосока. Грех встречается с невинностью, и это не очень приятное зрелище. По крайней мере, это ненадолго. — Хочешь аспирина? У меня есть, если хочешь, — с надеждой добавляет Хосок. Первый инстинкт Чонгука заключается в том, чтобы отказаться. Отказаться от любой помощи, которую он когда-либо получит, вот что он делал, почти бессознательно в последние годы. Но затем его голова болезненно пульсирует, как будто его вернули к жизни, и боль почти заставляет его морщиться. — Не помешает, — Хосок тут же принимается искать лекарство в своем симпатичном рюкзачке с маленькими булавками и красочными рисунками.Все в Хосоке всегда так невинно и очаровательно. Все на него непохожее. Чонгук не знает, хочет ли он быть им, или просто старается изо всех сил защитить его. Чонгук знает, что он никогда не сможет стать таким, как он, поэтому он выбирает второй вариант. — Воды? — Спрашивает Хосок, снова с надеждой, как всегда, выглядя как благочестивый святой, с ослепительными огнями, изящно падающими на его макушку, создавая иллюзию нимба. Возможно, это даже не иллюзия. Это может быть правдой, насколько Чонгук знает. — Нет, все в порядке, я могу просто… проглотить. — Чонгук терпеть этого не может, но он возненавидит себя за то, что потратил еще больше слепой доброты Хосока. Неприятное чувство сухости, которое не может проглотить, — ничто по сравнению с ужасным чувством вины, уже терзающим его желудок. — Хосок хороший, Хосок этого не заслуживает, — думает Чонгук, прежде чем снова закрыть глаза. Сон в конце концов забирает его. Его будят мягкие руки на медленно поднимающихся плечах. — Господин Чон, я бы предпочел, чтобы вы не спали во время моих лекций, — Это отчетливый голос Тэхёна. Он мягкий и доносится до его ушей, как мелодия, которая заставляет тебя влюбиться. Он силен, но имеет мягкий край, и Чонгук чувствует себя убаюканным, как пират, загипнотизированный пением русалки. Но потом он понял, где находится, и кто с ним разговаривает, и он проснулся не очень грациозно. Он пожал плечами, желая разорвать единственный физический контакт между ним и Тэхёном. — Конечно, конечно… — и поскольку его разум-предатель, а он-мудак, который никогда не думает, прежде чем заговорить, он добавляет: — Черный лебедь.… — Тэхен широко раскрывает глаза, но это почти незаметно, если бы не тот факт, что Чонгук ожидал какой-то реакции. Он упивается этим. — Ч-Что.? — Тэхен заикается, руки слегка дрожат, прежде чем он яростно сжимает их в кулаки. Чонгук хихикает. — О, это просто глупая песня, которая уже несколько дней не выходит у меня из головы из-за моей маленькой племянницы. Она поет ее уже несколько дней. Она сама ее написала — говорит Чонгук, легко врет сквозь зубы, в то время как его мозг вызывает тысячи готовых к использованию лживых слов. Тэхен кажется убежденной, но все еще есть скрытая тень сомнения, беспокойства и страха. — О… какой умный ребенок — и Чонгук кивает на это, заставляя себя выглядеть гордым за племянницу, которой не существует. Вокруг них весь аудитория взорвался шепотом и тихими слухами, все смотрели на них сверху вниз, просто говорили, говорили, говорили. — Она такая, — говорит Чонгук, не обращая внимания на сотни звезд, которые смотрят на него, как на какое-то зрелище в шоу уродов. Тэхен качает головой, его волосы быстро отскакивают от лба, а затем изящно падают на оправу очков. Его щеки выглядят такими круглыми и мягкими, что Чонгук почти ожидал, что они задрожат. (Может быть, он просто ошибается насчет щек.) — В любом случае, — говорит Тэхён, соблазнительно шевеля губами, и Чонгук не может перестать смотреть на них, прослеживая их едва уловимое движение глазами, желая поймать свои слова прямо с губ, своими губами. — Хочу видеть вас после лекции, господин Чон, — говорит Тэхен с глубоким чувством завершенности, голос достаточно суров, чтобы не оставлять места для споров. Хосок морщится рядом с ним. Тэхен оборачивается, его волосы развеваются вслед за кивком головы, и Чонгук просто не может перестать пялиться. — Извини, я пытался тебя разбудить, но ты никак не отреагировал, — извиняющимся тоном говорит Хосок, и в его голосе слышится сожаление. — Нет, все в порядке, — отвечает Чонгук, и он не лжет. Его не волнует, что задержались после урока, чтобы поговорить с Тэхёном. На самом деле, он действительно не возражает. Отнюдь нет. Будь проклят он и его тупая влюбленность в своего гребаного препода. — Что я пропустил? — Спрашивает Чонгук, все еще слегка опуская глаза от недосыпа, почти зевая, но блокируя сон. — Честно говоря, ничего особенного, — отвечает Хосок, и они оба смотрят в блокнот Хосока. Чонгук замечает, что с тех пор, как он заснул, он почти ничего не писал. — Значит, спал недолго? — спрашивает Чонгук и Хосок кивает в ответ. Они погружаются в уютное молчание, и оба поворачивают головы, чтобы посмотреть на своего препода. Хосок слушает внимательно, делая заметки, когда это необходимо. А Чонгук смотрит на Тэхёна. Уставился на его тело. Фантазирует. Плохо, очень плохо. Но так приятно. Честно говоря, Чонгук, наверное, чувствовал бы себя немного виноватым, если бы не видел, как Тэхен иногда на него смотрит. Он не позволил бы себе вольностей, если бы не видел, как иногда Тэхен кусает губы, глядя на него страстными глазами, когда думает, что Чонгук не смотрит. Но Чонгук всегда смотрит, когда это имеет какое-то отношение к Тэхёну. Чонгук замечает, что взгляд Тэхёна задерживается слишком долго, когда он смотрит на него. Он замечал это и раньше, но никогда не позволял себе придавать этому слишком большое значение. Но сейчас, это просто совершенно очевидно. Может, Тэхёна просто привлекают острые ощущения. Может быть, все это только гипотеза. Есть только один способ узнать истину, и это проверить опыт, как истинный ученый. Чонгук горячий, Тэхён тоже. Чонгук привлекает Тэхёна, а Тэхён Чонгука. Это также просто, как 2+2. Они должны трахаться, говорит член Чонгука, мы должны сначала узнать, шепчет забытое сердце Чонгука. Но потом Тэхен не спускает с него глаз в течение оставшегося часа, и, возможно, Чонгук только вообразил все это в своем уме, потому что он чертовски запутался, и, возможно, он начинает сомневаться во всем, что произошло. Его голова падает на парту с резонирующим звуком обреченности, и прежде чем он осознает это, пара закончилась, и студенты начали выходить. Хосок уходит последним, уходя, при этом он показывает ему два поднятых больших пальца и двойную улыбку с ямочками. Чонгук улыбается ему, подмигивая. Тэхен сначала не обращает на него внимания, он только спокойно кладет свои папки в сумку, а затем поворачивается, чтобы очистить доску. Его брюки восхитительно облегают талию, его пухлая попка идеально обтянута тканью. У Чонгука почти слюнки текут. Боже, он всегда так возбужден. Он возится с пальцами, не зная, что делать, чтобы скоротать время, которое, казалось, тянулось бесконечно. Он нервничает, и это незнакомое чувство поселяется глубоко в животе. Чего он вообще нервничает? Тэхён не навредит, даже если захочет. Тэхен выглядит так, будто и мухи не обидит. Ну и что дальше? Аудитория пустая, если не считать их, единственный звук-постоянное постукивание ленивых пальцев Чонгука по деревянному столу и неровные удары по доске. Чонгуку интересно, нервничает ли Тэхён. Интересно, делает ли он это только потому, что он хочет поиздеваться, как это любит делать Чонгук? Чонгук больше не может выносить молчания. Он кашляет. И, наконец, Тэхён вспоминает о его присутствие. — Не могли бы вы сделать это побыстрее? — Спрашивает Чонгук, не переставая барабанить пальцами. — Потом у меня занятия. — Тэхен мило улыбается, и это так резко против слов, которые он бормочет. — Но потом у тебя нет занятий. Я проверил. — — Вам не кажется, что это звучит немного по-сталкерски, господин Ким? — спрашивает Чонгук, дразня. — Может быть, но я уверен, что ты не возражаешь. И я сказал тебе, что ты можешь называть меня Тэхён. — — Это не очень профессионально с твоей стороны, Тэхён. — — Я стараюсь не быть слишком похожим на других профессоров, — говорит Тэхен, как будто признается в тайне. — И это единственная причина? — Чонгук встает и подходит ближе к тому месту, где стоял Тэхён. Как хищник, загоняющий свою жертву в угол, он идет медленно. Тэхен бессознательно отступает назад. Чонгук ухмыляется на это. — На что ты намекаешь? — - Спрашивает Тэхён. — Ты меня боишься? — говорит Чонгук. — Это не ответ на мой вопрос! — Чонгук садится на профессорский стол. — Мне просто интересно, действительно ли ты профессионал. И профессор тоже. Я не знаю. Возможно, это просто необоснованные мысли, — говорит Чонгук, скрестив руки на груди. Тэхен выпрямляется. — Я всего лишь первый год преподаю. Я не думаю, что это удивительно, если я не такой строгий или профессиональный, как любой другой преподаватель. Мне просто нужен опыт. — — Или это действительно так, — хихикает Чонгук, низко опустив голову и глядя на Тэхёна из-под ресниц, приподняв бровь. — Да, — сквозь зубы лжет Тэхён. Но даже если бы Чонгук не знал о его другой работе, он бы заметил, что он лжет. — Ты не очень хороший лжец, — говорит Чонгук. — Это очень мило. — Тэхен плотно закрывает глаза и глубоко дышит. — Заткнись! Хватит морочить мне голову! — Он кричит, выглядя расстроенным, карие изогнутые вверх и слезящиеся глаза. — Чего ты хочешь от меня? — Одинокая слеза стекает по его левой щеке. Чонгук почти чувствует себя плохо. Он не ожидал от него такой эмоциональной реакции. — Чего я хочу, Тэхён? Или лучше сказать, Черный лебедь. — — Значит, ты знал, — на удивление спокойно сказал Тэхён. — Тебе понравилось ебать мне мозги, не так ли? Похоже, тебе это нравится. — — Ну, — начал Чонгук. — Есть еще кое-что из того, что я хочу выебать. — — Теперь я понимаю, ты хочешь угрожать мне моей второй карьерой только для того, чтобы трахнуть меня? — - Говорит Тэхён, и в его голосе звучит жалкая убежденность, что он готов сделать все возможное, чтобы сохранить свою карьеру порноактера в секрете. — Нет, не совсем. Я не стану тебя шантажировать. — — Но также ты хочешь меня трахнуть.? — Тэхён, похоже, не может понять. — Ты же знаешь, что они не исключают друг друга. Я не хочу шантажировать тебя и все равно хочу трахнуть, понимаешь? — — А если я скажу «нет»? — Чонгук пожимает плечами. — Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал? Я просто оставлю тебя в покое. — — - Мне трудно в это верится. — — Может, я и мудак, но не насильник. — Тэхен неуверенно смотрит на него. — Так говорят все насильники. — Чонгук пожимает плечами. — Согласие-это сексуально. Я не думаю, что смог бы выйти из игры, если бы мой партнер не дал мне явного согласия переспать со мной. Я бы даже не лег с ними в постель, если бы они этого не делали. — Плечи Тэхёна, кажется, опускаются, но только ненадолго. — Тогда почему ты так морочил мне голову? — Говорит Тэхен тоненьким и неуверенным голоском. — Ты сказал это, я мудак, и мне это нравится. Ничего больше этого. — Тэхён кивает. — Могу я быть уверен, что ты ничего не скажешь? — — Я не знаю, можешь? — спрашивает Чонгук. Тэхен сердито уставился на него, нахмурив брови. Но Чонгук думает, что он похож на рассерженного котенка. — Я просто шучу, Тэхён. Я ничего не говорил раньше и не скажу сейчас. — — Окей. — Тэхен подходит ближе, его глаза бегают, глядя куда угодно, но только не на Чонгука, который смотрит на него с удивительно мягкой улыбкой. Внезапно Тэхён-это все, что видит Чонгук, прежде чем он чувствует, как мягкие и длинные пальцы Тэхёна нежно обхватывают его щеки. — Могу я? — робко спрашивает он. — Зависит от того, что ты хочешь сделать, — говорит Чонгук, улыбаясь. — Поцеловать тебя, это нормально? — Чонгук ожидал этого, но теперь, когда Тэхён сказал это прямо, своими словами, своим мягким и глубоким голосом, это прозвучало по-другому. Как будто он снова стал старшеклассником с дурацкой влюбленностью. Он чувствует головокружение и жажду, но это всего лишь физическое влечение. На сегодня. — Да, конечно, — говорит Чонгук, задыхаясь. И когда Тэхен, наконец, сокращает расстояние между ними, их губы соприкасаются, это похоже на все, что представлял себе Чонгук, и намного лучше. Их поцелуй начинается робко, застенчиво и нежно, но затем Чонгук оправляется от первоначального шока, выпрямляется и становится немного выше Тэхёна. Он берет на себя контроль над поцелуем, и Тэхен обвивает рукой шею Чонгука, а другой рукой находит гнездо в мягких волосах Чонгука. Однако правая рука Чонгука находит свое место обернутой вокруг узкой талии Тэхёна, а другая-вокруг его щеки. Они целуются, целуются и целуются, пока у них обоих не перехватывает дыхание, и Чонгук никогда раньше не чувствовал себя таким живым. Тэхен стонет, и Чонгук прерывает поцелуй. Тэхен хнычет, но его стон прерывается, когда губы Чонгука оказывается на его шее, оставляя поцелуи и маленькие любовные укусы. Руки Тэхёна внезапно взлетают к рубашке Чонгука, быстро вытаскивая их из брюк. — Нетерпится? — Говорит Чонгук с легкой ухмылкой на лице. — А как же? Ты чертовски горяч.…- — Полегче, тигр, у нас впереди целый день. — Чонгук хихикает и прерывает контакт с Тэхёном, снимая рубашку через голову. Тэхен ахает, когда видит татуировки, блуждающие на загорелой груди Чонгука, пальцы скользят по ней, а затем спускаются вниз, руки прижаты к его прессу. — Тебе нравится? — — Конечно, — усмехается Тэхён. — Твоя очередь, — говорит Чонгук, и рубашка Тэхёна слетает с его тела и брошена на пол блуждающими руками. — Посмотри на себя… — вслух удивляется Чонгук. Его руки лежат на груди Тэхёна, не в силах оторвать их ни на секунду. Они могут быть почти одинакового роста, но есть разница между их типами телосложения. В то время как Чонгук подтянут и мускулист, широк и устрашающ с соотношением плеч к талии, тело Тэхёна более миниатюрно, широкие плечи, но талия еще меньше, его живот мягкий и без жестких краев. Его кожа кажется мягкой и упругой, и Чонгук может быть влюблен. Он не знает, хочет ли он обнять его и держать, или, скорее, наклонить его над своим собственным столом и трахать его, пока он не начнет кричать и умолять о большем. Может быть, просто подержать его, когда он будет двигаться сзади. — Давай, просто поцелуй меня уже, блядь, — сказал Тэхен, грубо взяв голову Чонгука в свои руки и приблизив ее к себе, сокращая расстояние, когда их губы соприкоснулись. — Ты на вкус как клубничные леденцы, — пробормотал Чонгук между поцелуями, облизывая губы Тэхёна. — Блять. Я не могу насытиться тобой. — — Тогда поцелуй меня крепче, идиот. — — Раз уж ты так любезно попросил… но интересно, у тебя там тоже такой вкус?..- — Черт, — скулит Тэхен, вскрикивая, когда Чонгук облизывает его затвердевшие соски. Затем он всхлипывает, когда Чонгук облизывает его ключицы, нежно покусывая их. — Твои ключицы… черт, они просто… делают это со мной. — Тэхен усмехнулся. — Я получаю много комплиментов по поводу моего тела, но это первый раз, когда кто-то похвалил мои ключицы. Не думай, что я это понимаю, ха-ха. — — Ты всегда так много говоришь во время секса? — — Не совсем так. Только когда я волнуюсь, — застенчиво признается Тэхён. — Рад это слышать, — ответил Чонгук, впиваясь зубами в мягкую кожу Тэхёна, отчего тот тихо ахнул, а его глаза закрылись. — Боже, продолжай, — выдохнул Тэхен, блаженствуя. — Нет, у меня на уме совсем другое. — Сразу после этого звук молнии резонирует по аудитории. А потом-колени, которые падают на твердый пол. Блять. Чонгук никогда не думал о том, чтобы встать на колени перед Тэхёном, Черным лебедем тем не менее, но он прав, он не обращает на это внимания, особенно когда Тэхён смотрит на него так, как будто он послан в облака, на небеса, с блаженным взглядом. Тэхён смотрит на него, и Чонгук смотрит наверх. Он никогда не думал, что ему это понравится, даже меньше, но теперь он не возражает, если это для Тэхёна, особенно если он так хорошо выглядит. Чонгук снимает с Тэхёна брюки, оставив только боксеры. — Железный человек? Хороший вкус. Жаль, что они испорчены твоей спермой. — — Заткнись! — Тэхен вскрикивает, голос становится выше, руки взлетают, чтобы прикрыть покрасневшее лицо. Член Тэхена пульсирует, хотя и твердеет. Чонгук легонько поглаживает его поверх ткани. Тэхён вздрагивает. — О, ты настолько чувствительный? Буду знать. — А потом его боксеры тоже валяются на полу, и член Тэхёна подпрыгивает у него на груди. — Такой красивый. — Потом он берет его в свои большие руки, медленно скользя вверх и вниз. Руки Тэхёна крепче сжимают деревянный стол, он кусает губы, подавляя стон. Чонгук кусает кожу на бедре. — Дай мне послушать тебя. Позволь мне услышать, как сильно я тебе нравлюсь, Тэхён. — Похоже, это что-то сделало с Тэхёном, потому что в следующую секунду он стонет и выкрикивает имя Чонгука. — Чонгук, пожалуйста, больше, больше, пожалуйста. — Чонгук облизывает член Тэхёна, удерживая яйца в его руке. — Зови меня папочка — потребовал Чонгук, чувствуя, как возбужденно пульсирует в его руке член Тэхёна. — Черт, папочка, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Чонгук обхватывает ртом член Тэхёна и облизывает его, пока его член не упирается ему в горло и он не чувствует основание члена. Руки Тэхёна взлетают к волосам Чонгука, хватая и дергая, пока он повторяет имя. Чонгук мотает головой вверх-вниз, облизывает и сосет. — Черт, я не думаю, что смогу продержаться дольше, папочка — кричит Тэхён. — Тогда кончи для меня, детка, — мягко сказал Чонгук. И Тэхён кончил в рот Чонгука, который облизал все и проглотил. — Как я и думал, там ты тоже сладкий на вкус. — Чонгук возбужден, никогда так сильно, как сейчас, но на этот раз он не хочет заботиться об этом. Сейчас все, чего он хочет, — это посмотреть на Тэхёна, который выглядит взволнованным и раскрасневшимся по всем уважительным причинам. — Я не знаю, что делать после минета, — тихо, застенчиво признается Тэхен. — Никакого опыта? — Спрашивает Чонгук, вставая и надевая рубашку. — Я никогда не делал этого, — ответил Тэхен, пожимая плечами. Чонгук останавливается на несколько секунд, не зная, что делать с этой новой информацией. Он идет к своей сумке и достает листок бумаги и ручку. Он нацарапал на нем несколько слов, затем сложил бумагу и вернулся к Тэхёну, который все еще надевал штаны. Он поднимает с земли рубашку Тэхёна и натягивает ее на его грязную голову, покрытую волосами. — Вот, — говорит он, и Тэхен удивленно смотрит на него. — О, Спасибо… — заикается Тэхён. А Чонгук отвечает лишь мягкой улыбкой и поцелуем в губы, протягивая бумагу в руку Тэхёна. — Встретимся там, — бормочет Чонгук, прижимаясь губами к его губам. А потом он прерывает поцелуй, берет свою сумку и уходит, оставляя позади ошеломленного Тэхёна, недоверчиво прикасающегося к его губам.