II. Препятствия

      Прямо в тот момент, когда Джози болтала с Джейд, а Лиззи собиралась с силами, чтобы постучаться в двери школы, Хоуп увлечённо разговаривала с Майей, новенькой. Майя флиртовала, и Хоуп это прекрасно видела, но не отвечала на флирт. Почему? Она сама не знала ответ на этот вопрос. На самом деле, в глубине души она понимала причину такого поведения: Лиззи Зальцман навсегда завладела её сердцем, потому что прошло уже ровно 2 года с того момента, как она оставила ее в школе, как они не общались и не виделись друг с другом, так как Зальцман не была готова к этому и боялась, но Хоуп все ещё любила её так, как не любила никого до этого. Лиззи боялась того, что Хоуп не будет смотреть на неё, как раньше: с любовью, теплом и внимание. Так, как смотрят на любимого человека. У Хоуп, в свою очередь, был другой страх: она боялась, что Лиззи не вернётся, изменится непоправимо, изменится до мозга костей и перестанет её любить, поняв, что Хоуп Майклсон приносит неприятности и притягивает смерть. Конечно, обе они ошибались. Но в данной истории обстоятельства сложились не в их пользу, потому что когда Лиззи шагнула внутрь комнаты своей девушки (?), Майя многозначительно обнимала Майклсон и что-то шептала ей на ухо, пока обе они сидели на постели Хоуп. Зальцман так и замерла, стоя на пороге знакомой, казалось бы, такой родной комнаты. По крайней мере, таковой она являлась несколько минут назад. Майя и Хоуп не успели даже заметить Лиззи и как-либо отреагировать на её присутствие, потому что та тот час же с помощью своей высокой скорости прижала Майю к стене, схватив за шею, чёрные вены около её глаз стали особенно хорошо видны, и она с удовольствием показала Майе свои острые зубки, а той, если честно, не особо понравилось это зрелище. — Если ты ещё раз приблизишься к моей девушке, я выпотрошу все твои внутренности и заставлю тебя их сожрать. — Лиззи. — С неоднозначными эмоциями и чувствами выдавила из себя Хоуп, не веря своим глазам. Лиззи… Действительно была другой. Но она все ещё любила её, судя по ревности, которую сейчас проявляла. — Ты поняла меня? — Сквозь сжатые от злости зубы спросила Лиз, еле сдерживая себя от того, чтобы вцепиться в шею уже ненавистной незнакомке и высосать из неё всю кровь до последней капли. Но она знала, что ей нельзя этого делать. Ей нельзя срываться. — Я поняла. — Хрипло выдавила Майя, чувствуя, как страх сковывает все ее тело. Она не боялась вампиров, но… В гневе Элизабет Зальцман была страшна. С некоторых пор. — Тогда сейчас же избавь меня от своего присутствия в этой комнате. — Все также со злобой, даже яростью сказала Лиззи, не сводя внимательного взгляда с, судя по всему, новенькой. Майя поспешно покинула комнату, и воцарилась тишина, которая часто была свидетелем ссор, примирения, общения, поцелуев и счастья этих двоих. Правда, сейчас речи о счастье и не могло быть. Тишина нарушалась лишь тяжелым и злобным дыханием Лиз. Хоуп смотрела на неё неотрывно, с интересом, но при этом и с сожалением: она понимала, что Зальцман не так все поняла, что ей сейчас наверняка больно, и судя по тому, как блондинка сжимала зубы, так и было. Элизабет Зальцман понимала, что она ошиблась сразу в двух вещах. Во-первых, она призывала себя поверить в то, что Хоуп никого себе не нашла, что она одна, что она ждёт ее, и это было первой ошибкой. Во-вторых, она научилась контролировать себя в любой ситуации, но не учла того факта, что, когда заходит речь о Хоуп, все чуть ли не кардинально меняется, и это была вторая ошибка. — Ты ничего не хочешь мне объяснить? — Вдруг взглянула на шатенку гибрид, чувствуя, как она все больше и больше злится из-за этой тишины, из-за боли, которая копилась в данный момент внутри, из-за тоски по тем временам, когда они были вместе, о которых напоминала та же самая тишина. Майклсон хотела извиниться, хотела подойти и обнять Лиззи, свою родную Лиззи, которую она любила всей своей душой, но внезапно она осознала, что перед ней стоит совсем другой человек. И это заставило её похолодеть. — Нет. — Твердо ответила она, глядя на человека, которого когда-то считала любовью всей своей жизни, и в глубине души ненавидя себя за этот ответ. — Нет. — Повторила Лиззи растерянно, не сводя взгляда с Хоуп, и вены около её глаз внезапно отступили. Настолько она была шокирована этим ответом. — Нет… — Тебе лучше уйти. — Добавила трибрид, и Зальцман еле устояла на ногах после такого удара. Глубоко в душу закрались обида и боль, заставив любовь и надежды на лучшее отступить на задний план, в сторону. Медленно втянув воздух, сдерживая слезы, Лиз поспешно покинула комнату. Сейчас она понимала все минусы того, что она являлась гибридом вампира и сифона: вампиры чувствовали все слишком сильно, слишком глубоко проникали эти чувства, проникали так глубоко, будто кто-то внутри дробил кости, желая принести неимоверную боль их хозяину. Если бы на то была воля Лиззи, она бы выбрала физическую боль. Не эмоциональную…