Ромашковый чай

Утро заполняет комнату солнечными лучами, в них танцуют пылинки, сквозь приоткрытое окно внутрь проникает ветерок и вечный аромат пряностей. Если бы Геральта спросили, что за место находится «у чёрта на рогах», он определённо назвал бы этот городок. Как его вообще сюда занесло? Сидел бы спокойно, работал, не знал печали, так нет же - командировка. И именно в эту глушь. В грёбаное захолустье, где все знают друг друга в лицо, как в большой деревне, где всего две-три кафешки на весь город, один старый кинотеатр и крошечный парк аттракционов. Даже торговых центров нет. Что уж говорить о метро. Если бы Геральта спросили, может ли быть в этом городке хоть что-то, ради чего захочется остаться, он просто познакомил бы их с Лютиком. *** Лютик спит, прижимаясь щекой к подушке, простыня под ним сбилась, одеяло почти съехало на пол и едва прикрывает его ноги. Растрёпанный, смешной, беззащитный и до безумия красивый. Когда ветерок проникает в комнату, он поёживается и мило хмурится во сне, и Геральт укрывает его почти с головой. Что тебе снится, Лютик? Геральт лежит рядом и внимательно смотрит на трепещущие во сне веки, пушистые светлые ресницы и россыпь веснушек на носу. Он не выдерживает и мягко целует переносицу, уголок губ, закрытые глаза, висок. Лютик жмурится, улыбается во сне, его руки ищут Геральта и наконец находят. Он цепляется за его шею кончиками пальцев, притягивает к себе, доверчиво прижимается, и Геральт обнимает его, вдыхает его запах, позволяет себе раствориться в нём. Отпустить себя. Жить так, будто сегодняшний день - последний. Впрочем, так оно и есть. *** Когда Лютик, потягиваясь, открывает глаза и не находит Геральта в постели, ему на секунду становится страшно от мысли, что всё вчерашнее может быть просто сном. То, что он находится не в своей комнате и вообще не в своём доме, в сонную голову просто не приходит. Но потом он слышит какое-то шуршание с кухни, оглядывается по сторонам, замечает, что одет в длинную белую футболку, - точно не свою, - и воспоминания затапливают его с головой. Он улыбается светло, ребячески, зажмуриваясь, потирая лицо руками, утопая в запахе Геральта, оставшимся на постельном белье. А через пару секунд вспоминает, что сегодня - воскресенье. Последнее воскресенье. Улыбка сползает с лица. Лютик садится на кровати, несколько минут отсутствующе смотрит в одну точку где-то на стене и чувствует, как неумолимо начинает щипать в носу и глазах, как слёзы стекают по щекам. Он молится всем богам, чтобы Геральт не вошёл в комнату сейчас и не увидел его таким: жалким и плачущим, словно девчонка. Лютик пытается успокоиться, но становится только хуже, он падает на подушку, вжимается в неё лицом и глушит рыдания, рвущиеся из груди, желая выплеснуть разом хотя бы часть того, что болезненным грузом лежит на сердце, чтобы остальное выплакать уже завтра, когда будет место и время. Постепенно приходя в себя, Лютик даёт себе слово: не думать об этом до тех пор, пока Геральт не отправится в аэропорт. Провести этот день так, чтобы запомнить каждую минуту. Сделать всё, на что так мало осталось времени. Он стирает мокрые дорожки со щёк, старается привести себя в порядок, так, чтобы не оставалось следов, чтобы Геральт ничего не заметил. Делает несколько медленных глубоких вдохов, наконец откидывает одеяло, встаёт с кровати, подходит к окну и некоторое время стоит, прикрыв глаза, подставляясь под солнечные лучи и свежий ветерок. Затем нерешительно, почти крадучись, проходит на кухню. Геральт стоит у плиты спиной к нему, с влажными растрёпанными волосами, одетый в пижамные штаны и рубашку - белые, с синими полосками, - и от этого его домашнего вида у Лютика щемит сердце. Геральт затылком чувствует его появление, оборачивается, улыбается и произносит: — Доброе утро. — Доброе, — со смущённым, растерянным выражением лица. Вся боль Лютика улетучивается, стоит только увидеть эту магическую улыбку. Он определённо отбросит все дурные мысли на потом. — Иди в душ, я приготовлю завтрак. Потом пойдём куда-нибудь, — говорит Геральт. Лютик кивает, начинает уходить, но останавливается, возвращается обратно, подскакивает к Геральту и абсолютно по-детски целует его в щёку. Тот собирается поймать его за руку и прижать к себе, но не успевает, потому что Лютик мгновенно испаряется. Геральт прекрасно видит, что Лютик плакал. И не говорит ни слова, потому что не знает, что сказать. Не думать о том, что будет завтра. Растянуть один день на тысячу лет. *** Лютик, вышедший из душа, румяный и посвежевший, в одном только полотенце на узких бёдрах, с мокрыми волосами, завившимися в смешные колечки, с каплями воды, стекающими по груди и шее, сводит с ума. Геральт долго и внимательно смотрит на него, скользит взглядом по влажной обнажённой коже, чувствуя, как внизу живота скручивается тугой узел. Он не выдержит этого, определённо точно не выдержит. Лютик взволнованно облизывает губы, приоткрывает рот, по спине бегут мурашки. Геральт в два шага подходит к нему вплотную, впечатывает в стену и жадно и грубо целует, не давая вырваться, но Лютик и не собирается - он отвечает, подаётся навстречу, впутывается пальцами в седые длинные волосы, притягивает к себе всё ближе. Геральт углубляет поцелуй, его язык скользит по твёрдому нёбу, сплетается с языком Лютика, горячее дыхание - одно на двоих - обжигает, распаляет всё сильнее. Лютик посасывает губы Геральта, нежно лижет их, а в следующую секунду его язык проникает в чужой рот так настойчиво, с таким неприкрытым желанием, что от этого подкашиваются ноги. Они целуются пьяно, как сумасшедшие, руки беспорядочно блуждают по телам друг друга, сжимают, гладят, касаются всего, до чего могут дотянуться. Лютик трётся о пах Геральта своим, тот прижимается в ответ сквозь слои ткани, чем вызывает у Лютика тихий стон, сжимает и выкручивает пальцами его соски, затем отстраняется, сдёргивает с него полотенце, заодно освобождая и себя от пижамы, целует его шею и прижимает к себе - полностью обнажённого, дрожащего и отчаянно возбужденного. Они не дотянут до кровати, это совершенно очевидно, и поэтому Геральт мягко нажимает на плечи Лютика, заставляя его соскользнуть по стене вниз, придерживая его, бережно укладывая спиной на ворсистый ковёр. Геральт оказывается сверху, опускается на хрупкие бёдра Лютика, покрывает поцелуями нежную кожу груди и живота. Лютик вцепляется в его волосы, всхлипывает, постанывает и восхитительно приоткрывает рот, и Геральт сходит с ума от желания почувствовать эти манящие губы на своём члене. Но просить об этом - непозволительно, и он прижимается к Лютику бёдрами, потирается плотью о плоть, его широкая ладонь накрывает оба их члена, заключает в плотное кольцо, движется грубо, напористо, Лютик под ним тяжело дышит, зажмуривается, поскуливает и стонет, и за эти волшебные звуки Геральт готов отдать всё на свете: только бы не замолкал. Лютику кажется, что всё вокруг кружится и плывёт, и остаются только они двое, только свет жёлтых глаз и жаркое дыхание, только хриплые стоны Геральта и его собственные - громкие, на грани крика, только сбивчивые движения ладони, только головокружительный запах чужого тела, только чистое, незамутнённое удовольствие. Головка потирается о головку, сильная рука ласкает невыносимо приятной и одновременно мучительной пыткой, Лютик кладёт собственную ладонь сверху, и они двигаются вместе, приближаясь к скорой разрядке, сцепившись пальцами, часто и тяжело дыша сквозь стоны, не отрываясь, глядя друг на друга. Геральт наклоняется и целует Лютика, и по хрупкому телу проходит крупная дрожь, Лютик громко стонет в поцелуй, выплёскивается на сплетённые пальцы, и это становится последней каплей. Геральт запрокидывает голову, выгибается и срывается в пропасть вслед за ним, с низким гортанным стоном забрызгивая спермой их обоих, падает на Лютика, едва успевая выставить вперёд руку, чтобы не придавить его своим весом, и пьяно и ласково целует его полураскрытые губы, с которых слетают прерывистые вздохи. Они так и лежат несколько минут - на ковре, в объятиях друг друга, восстанавливая дыхание и связь с реальным миром, пока Геральт не слышит тихий смех Лютика, щекочущий его шею. — Почему ты смеёшься? — спрашивает он и не замечает, как начинает улыбаться сам. — Как минимум потому, что нам обоим снова придётся мыться. А ещё у тебя на кухне, кажется, сгорели гренки. Чёрт. *** Спустя полтора часа смеха, разговоров и завтрака с заново приготовленными гренками Лютик тянет Геральта в парк аттракционов. Тот самый, куда он ходил с Трисс. — Тебе нравится? — он смотрит на Геральта абсолютно так же, как и в первую встречу, и во все последующие - зачарованно и влюблённо. И тот не может не улыбаться, глядя в бездонные синие глаза. — Я сто лет не был в парке аттракционов. Но кататься ни на чём не пойду, даже не проси, — Геральт твёрдо, но с улыбкой добавляет это, видя, как пляшут в глазах Лютика озорные огоньки. — Хорошо, — легко соглашается тот. — Но я должен кое-что сделать. Жди здесь. Лютик срывается с места и убегает куда-то в глубь парка, где находятся разные магазинчики и ларьки. Геральт смеётся и мысленно вопрошает небо, за что ему досталось наказание - синеглазое, с веснушчатым носом, растрёпанными волосами и безумными идеями в голове. Спустя десять минут Лютик возвращается с двумя большими порциями сахарной ваты. Сияющий, с хитрой улыбкой. — Ты серьёзно? Сладкая вата? Впрочем, от этого чуда в перьях можно ожидать чего угодно. — Абсолютно, — Лютик отрывает от своей порции кусочек ваты и отправляет в рот. — И только попробуй сказать, что ты слишком взрослый для сладостей. Сам угощал меня мороженым. Геральт ухмыляется, потому что именно это он и собирался озвучить. — Давай хотя бы пополам, — говорит он. — Посмотрим на твоё поведение, — Лютик звонко хохочет, запрокинув голову. От его жемчужного смеха всё в груди Геральта сжимается, скручивается в один обнажённый нерв. Этот мальчишка вьёт из него верёвки, сам того не подозревая. *** — Ты сегодня снова ночуешь у друга? — улыбается Геральт, когда они подходят к двери его съемной квартиры. — Угу, — кивает Лютик. — В колледж завтра не пойду. Провожу тебя и побегу на работу. Во сколько у тебя самолёт? Он старается говорить беспечно, но слёзы снова просятся наружу, и он до боли кусает губу, чтобы прийти в себя. — В два часа дня. Лютик уже ненавидит эту цифру. Геральт - тоже. *** — Что ты будешь делать на неделе? — Геральт замечает, что задаёт этот вопрос так, будто у них впереди целая вечность. Будто он и дальше станет встречать Лютика после учёбы, угощать его мороженым и целовать, иногда чувствуя вкус спрятанного за щеку вишнёвого леденца. — Заниматься музыкой, — Лютик отвечает и снова больно кусает свои губы. — Учиться. Может быть, напишу пару новых песен. А ты? — У меня много работы. Займусь делами. Они сидят на ковре перед телевизором, прислонившись спинами к кровати, на экране - какая-то старая мелодрама. Лютик кладёт голову Геральту на плечо, тот мягко целует его макушку и треплет по волосам. — Юлиан... Ты должен мне кое-что пообещать. Лютик вздрагивает, впервые услышав от Геральта своё настоящее имя, и с замиранием сердца поднимает взгляд, выжидающе смотрит в медовые глаза. — Ты не будешь плакать, когда я уеду. Лютик чувствует, как краска заливает щёки. Всё-таки, Геральт заметил неладное сегодня утром. — Не буду, — он смотрит преданно, но знает, что не выполнит обещания. — Можно, я позвоню тебе несколько раз? Нет. Чёрт возьми, нет. Так будет только больнее. — Конечно. Как сказать «нет»? — Не хочешь немного выпить? — внезапно спрашивает Геральт. — У меня есть красное вино. Лютик соглашается. Геральт разливает по бокалам алкоголь, наливая ему вполовину меньше, чем себе. — Эй, — протестует Лютик. — Я не ребёнок! — Это сначала выпей, — усмехается Геральт. *** Лютик пьянеет быстро. Синие глаза влажно блестят, алые губы маняще и призывно приоткрыты, дыхание учащается. Он весь - воплощение невинности и похоти в одном флаконе. Такое вообще возможно? Он смотрит на ширинку брюк Геральта, похабно облизывая губы, и от одного этого вида можно сойти с ума. Геральт отставляет бокал с недопитым вином в сторону и рывком поднимает Лютика, усаживая его на кровать, вжимаясь коленом между его разведённых ног. Он охает, вскидывает бёдра, хватается за рубашку Геральта и тянет его на себя, впивается в губы, целует исступлённо, настойчиво, требовательно, отдаваясь полностью. А потом неожиданно отталкивает, выскальзывает из-под разгорячённого мощного тела, заставляет Геральта подняться, усаживается на его бёдра и мурлычет: — Теперь - моя очередь. Опьянение, кажется, открыло в нём новые грани. Обычно смущённый и нерешительный, сейчас Лютик облизывает и кусает шею Геральта, нетерпеливо расстёгивает его рубашку, посасывает кожу на груди, ласкает языком чувствительные соски, трётся об его пах своим, постанывает и задыхается от желания. Геральт сходит с ума, потому что то, что происходит следом, являет собой абсолютно невероятную картину. Лютик, милый и ещё вчера абсолютно невинный Лютик соскальзывает вниз, опускается на колени между его ног, расправляется с застёжкой брюк, и, движением рук заставив его приподняться, сдёргивает с него одежду и бельё. Влажный язык пробегает по раскрытым губам, горячее дыхание опаляет головку, и Геральт чувствует, как плывёт всё вокруг, потому что член медленно погружается в податливый рот, Лютик действует неумело, иногда задевая нежную кожу зубами, но от его горячечного желания, от интимности момента можно потерять голову в считанные секунды. И Геральт теряет. Он кладёт ладонь на вихрастый затылок, тянет за волосы, осторожно толкается навстречу, и Лютик со стоном принимает его, лаская языком ствол, головка упирается в глотку, губы скользят по члену плотным кольцом - сперва медленно, затем быстрее и быстрее, Лютик отсасывает так, будто всю жизнь хотел только этого, помогает себе руками - так же неумело и восхитительно-обжигающе. Затем вдруг замедляется и смотрит Геральту в глаза, всё ещё обхватывая губами его головку. Невыносимо пошлое зрелище. По спине Геральта пробегает холодок, внизу живота всё сильнее скручивается узел жгучего возбуждения. В глазах Лютика загораются озорные искорки. Он отстраняется, поднимается, тянется за поцелуем, Геральт отвечает, прижимая его к себе, снова опрокидывая на кровать и нетерпеливо освобождая от одежды. Геральт сжимает член Лютика в ладони, нежно и напористо лаская, и по его хрупкому телу проходит разряд, он беспорядочно вскидывает бёдра навстречу. — Геральт, — горящие глаза, умоляющий голос, слова льются вперемешку со стонами. — Пожалуйста, трахни меня. Пошлое словечко, слетевшее с алых припухших губ, сводит с ума. Но Геральт останавливается, внимательно смотрит на него и произносит: — Ты действительно хочешь этого? — Боже, да, — выдыхает Лютик, в сладкой судороге выгибаясь навстречу, пытаясь прижаться к Геральту всем телом. И Геральту страшно. Впервые, чёрт возьми, за долгое время, ему страшно за кого-либо. Страшно причинить боль. Страшно привязать к себе ещё сильнее, совершить ошибку, которая потом может выйти Лютику боком. Одно дело - взаимные ласки, другое - непосредственно секс. — У нас нет смазки, — он словно хватается за спасительную соломинку. — Вообще-то, есть, — Лютик отчаянно краснеет. Кажется, он уже протрезвел. Геральт вспоминает, что в городе, когда они проходили мимо аптеки, мальчишка попросил его подождать и заскочил за леденцами с шалфеем. Леденцы он правда купил. Оказывается, не только их. — Какой же ты... — Геральт задыхается от возмущения и отчаянного желания и не может подобрать окончания фразы. — Засранец, — подытоживает Лютик и ехидно улыбается, впрочем, краснея ещё сильнее. — Я знал, что так будет. Что ты не решишься на это, но будешь ужасно меня хотеть. От этих слов возбуждение накрывает с головой. Геральт целует Лютика, прижимаясь к нему всем телом, вдавливаясь членом между его разведённых ног. *** Когда скользкая от смазки ладонь проникает между ягодиц, Лютик дрожит от волнения, и Геральт, успокаивая, целует его лицо, губы, шею и мочки ушей. — Мы в любой момент можем остановиться, — шепчет Геральт, прикасаясь кончиком пальца ко входу, задерживаясь и не решаясь толкнуться внутрь. — Я хочу тебя, — выдыхает Лютик. — Я не пожалею, клянусь. — Ты уверен? — Геральт хочет знать. Он больше всего на свете боится ранить это нежное существо. — Геральт! Лютик произносит его имя с таким желанием и мольбой в голосе, что сомнения улетучиваются. Геральт сдаётся. — Сделай глубокий вдох, — бархатный голос успокаивает. Палец осторожно проникает внутрь. Лютик хмурится от неприятных ощущений, и тогда Геральт накрывает свободной рукой его член, отвлекая медленной мучительной лаской. Лютик мягко стонет, пытаясь насадиться на растягивающий его палец. Геральт целует его живот, вылизывает ямочку на внутренней стороне бедра. — Как ты? — спрашивает он. — Хорошо... Мне очень хорошо... — выдыхает Лютик, закусывая губу. Когда пальцев становится два, Лютик тяжело дышит, чувствуя несильную боль, но он и не думает отступать. Он хочет слиться с Геральтом воедино, почувствовать его в себе и сохранить это в памяти. Пропасть навсегда. Пальцы движутся в нём, растягивая, раскрывая, горячие губы касаются члена лёгкими невесомыми поцелуями. Лютик выгибается дугой и жадно хватает ртом воздух, когда Геральт задевает простату, чувствует, как крупная дрожь пробивает его с ног до головы. Такого он не испытывал ещё никогда. — Лютик, — шёпот Геральта обволакивает. — Сейчас будет немного сложнее. Расслабься и дыши. Я буду осторожен. Лютик судорожно кивает, насаживаясь на пальцы, подставляясь под горячие поцелуи. Он доверяет бесконечно. Вопреки ожиданиям, третий палец даётся ему легче, чем второй. Впрочем, возможно, дело в губах Геральта, обхватывающих его член, и в пальцах, то и дело скользящих по чувствительному клубку нервных окончаний внутри. Лютик сходит с ума и теряется в этих ощущениях, почти не чувствуя боли, из груди вырываются громкие звучные стоны, он сжимается вокруг пальцев, когда Геральт вбирает его член особенно глубоко, вытворяя языком невероятные вещи, кажется, ещё секунда - и Лютик забьётся в оргазме, и Геральт отстраняется, пальцы выскальзывают из растянутого отверстия. — Ты готов? — Геральт целует его губы. — Да-да-да-да, — скороговоркой выдыхает-выстанывает Лютик. — Пожалуйста, не тяни. Умоляющий, раскрасневшийся, отчаянно возбуждённый Лютик сводит с ума. В очередной раз. Геральт быстрыми движениями распределяет смазку по члену, приставляет головку к тугому входу, Лютик зажмуривается, глубоко вдыхает, — и Геральт толкается внутрь, член входит медленно, раскрывая его, заполняя, он стонет и подаётся навстречу, несмотря на болезненные ощущения. Это больно. Намного больнее, чем Лютик ожидал, но он ни на секунду не жалеет о том, что сейчас происходит. Геральт входит в него. Геральт заполняет его собой. Геральт в нём. И это похоже на магию. Геральт даёт время привыкнуть, затем осторожно совершает несколько неглубоких фрикций, покрывая поцелуями шею Лютика. Каждый раз, когда член скользит внутрь и обратно, Лютика словно бьёт током. Боль постепенно уходит, тёплыми волнами начинает накатывать удовольствие. Медленная, сладкая пытка, способная довести до умопомрачения. Они смотрят друг другу в глаза. Спустя несколько минут неторопливых плавных движений Лютик не выдерживает: — Пожалуйста, Геральт... быстрее... От его голоса Геральт словно срывается с цепи. С рыком он насаживает Лютика на свой член до основания, тот вскрикивает, но в голосе уже нет ни намёка на боль - только всеобъемлющее наслаждение. Движения ускоряются, Геральт вколачивает Лютика в матрас, он выгибается, стонет громко и пошло, мечется по кровати, комкает в руках простыню. Геральт сжимает его бёдра пальцами. Вероятно, утром появятся синяки. Им обоим плевать. Пусть хоть весь мир обрушится. И он обрушивается, когда Геральт обхватывает ладонью член Лютика, лаская резко, почти грубо, всё ещё вбиваясь в него, быстрее и быстрее. Лютик рассыпается на кусочки и срастается заново - и так каждый раз, с каждым толчком, и только одно слово остаётся в его разгорячённой и пустой голове, одно имя, ради которого он готов на всё. — Геральт..! Лютик кончает с протяжным криком, сжимаясь вокруг его члена, и Геральт не выдерживает этой восхитительной тесноты, громко стонет, изливается следом за ним, заполняя его своим семенем. *** Едва отдышавшись, Геральт обеспокоенно смотрит на Лютика. — Ты как? — спрашивает он. Вместо ответа Лютик, всё ещё задыхаясь и дрожа, смотрит на него потрясёнными глазами, полными преданности и теплоты. Он слабо улыбается и целует Геральта в кончик носа. — Невероятно, — наконец произносит он сорванным хриплым шёпотом. — Это невероятно. Они так и лежат в обнимку. Геральт до сих пор не вышел из него, и это странное единение расплавляет обоих, будто вживляя их тела друг в друга. Лютик пытается восстановить дыхание и прийти в себя, Геральт приподнимается на локте и с лёгкой улыбкой водит кончиками пальцев по веснушчатой переносице. — Лютик, — произносит Геральт. — Мне нужно тебе кое-что сказать. Он медлит, затем продолжает: — Ты потрясающий, Лютик. *** Геральт на руках относит разморенного Лютика в ванную, усаживает на выступ в душевой кабине, смывает с него пот и сперму, забирается в кабину следом и ополаскивает себя тоже. Затем заворачивает Лютика в полотенце и возвращается с ним в спальню. — Эй, — слабо возмущается он. — Я не просил носить меня на руках. — Тебя никто и не спрашивал, — усмехается Геральт, целует вихрастую макушку и укладывает мальчишку на кровать. Забирает у него полотенце, вытирается им и бросает куда-то в угол. Затем ложится в кровать, прижимая Лютика к себе, укрывая их обоих одеялом. — Ты не против, если мы не будем одеваться? — сонно бормочет Лютик. — Только за, — так же сонно и тепло отвечает Геральт. Лютик хочет сказать три невероятно важных для него слова. Но думает, что этого делать не стоит. Он уверен, что Геральт не чувствует того же. И поэтому произносит, прижимаясь к тёплой груди щекой: — Спокойной ночи. *** Лютик внезапно вздрагивает и просыпается. За окнами - темнота. Ему снился улетающий самолёт. Геральт обнимает его во сне со спины, согревая в плотном кольце своих рук. Лютик чувствует, что подушка, на которой он лежит, стала мокрой.