***
Просыпаться от звуков природы дано не каждому. Раньше Хиджи и подумать не могла, что у нее будет опыт проведения ночи посреди поля под открытым небом, но будущая профессия и внезапно появившийся парень думают иначе. Девушка тянется и приоткрывает один глаз, жмурится от солнца и переворачивается на бок, кладя руку на плед. Пустой плед. Она осматривается. — Ну и где ты, — вздыхает Хиджи и опять валится на плед, жмурясь от солнца. Девушка тянется рукой к рюкзака Чона и достает из маленького бокового кармашка его наручные часы. Время половина десятого. Сегодня им еще нужно успеть добраться до Пусана. Но так не хочется возвращаться обратно. Зачем? Здесь так красиво и спокойно. Каждое утро ты можешь ходить к роднику, который и будет твоим будильником. Свежий воздух, а главное, ни единой души кроме тебя и твоей второй любимой половинки по имени Чон Чонгук, который все еще не появился рядом. Хиджи еще раз находит в себе силы чтобы подняться на ноги и, щурясь, смотрит вдаль. Улыбка незаметно подкрадывается к ее губам, ведь девушка нашла пропажу. Она спускается с холма, по пути приятно потягиваясь, и зовет парня пару раз. Оголенный по пояс Гук сидит на корточках перед ручьем и умывается. Вода стекает по локтям и оставляет капли на камнях рядом. Чонгук встает, упершись руками в колени, разминает шею, пару раз повертев головой в разные стороны. А потом замечает Хиджи. — Как спалось, красавица? — сверкает улыбкой и делает шаги навстречу. — Волки не съели? — Ха-ха, смейся дальше, Чон Чонгук, — девушка сразу протягивает к нему руки и кладет на загоревшие плечи. — Доброе утро, — и чмокает в щеку. На талии чувствует чужие мокрые руки, которые впиваются в тело пальцами. Потому что только его и никому свое счастье Чон отдавать не собирается. — Не замерзла ночью? — парень прикладывает костяшки пальцев к ее носу. — Здесь не так холодно, как я думала, — вертит головой и берет руку Чона в свою, переплетая их пальцы. Он улыбается и другой рукой притягивает Хиджи к себе, наклоняясь за законным утренним поцелуем. — Ты же помнишь, что нам сегодня обратно ехать? — тот сразу меняется в лице и громко цокает, отворачивая от нее голову. — Кто тебя научил все портить, а? Мне казалось тебе тут нравится. — Нравится. Но, Чонгук, нам нельзя пропускать занятия, — и тот ухмыляется, отпуская девушку и делая шаг назад, активно растрепывая волосы на затылке. — А я хотел тебе предложить остаться еще на денек, — слабая улыбка и приподнятый вверх уголок губ. — Правда? — вмиг оживляется Хиджи. — Ну да. У нас последняя неделя учебы, малыш. Тем более, и я и ты уже все сдали. — Ну не знаю даже…а вдруг в эти последние дни внезапно объявят о каком-нибудь важном зачете или… Чонгук привык всегда выслушивать ее до конца. Он хорошо знает свою девушку и такие приступы говорливости и вечного опасения чего-либо, потому что «а вдруг» Чон видит не в первый раз. Парень пытается сдержать смех, видя эту активную жестикуляцию и паникующее, но милое личико. Из такой ситуации есть лишь один выход, пункты которого Чонгук выучил, как таблицу умножения. Он подходит к ней максимально близко и дожидается, пока ее блестящие глаза поднимутся из-за неожиданной выходки парня. А потом Чон просто впивается в нежные губы, обрушивая на них самый развратный поцелуй, какой он только может исполнить. Эта тактика всегда срабатывала. И скорее всего потому, что Квон Хиджи очень любит целоваться. Можешь не кормить ее сутками, но обязательно целуй в течение дня. Девушка подхватывает напор парня. Руками водит по теплой от солнца, мускулистой спине. Хиджи непросто любит целоваться. Она любит целоваться именно с Чонгуком. И как только тот отстраняется, то сразу начинает ухмыляться, приводя дыхание в порядок. — Что-то подсказывает мне, что теперь твой ответ очевиден, — он поправляет ее светлые волосы, нежно заправляя за ушко. — Ты нагло пользуешься моими слабыми местами, — смеется девушка, стукая Чона в, будто бы, стальную грудь. — Остаемся мы, мальчик переросток, — показывает язык, на что парень лишь закатывает глаза. Хиджи возвращается на холмик и плюхается животом на плед, а парень идет за ней и пристраивается рядом, принимая такое же положение, разглядывая девичьи глаза, что скрыты за волосами упавшими на ее лицо. — Хотел тебе еще одно место показать, — Чонгук убирает аккуратно ее волосы с лица и касается своими губами ее губ. Он прикусывает нижнюю губу девушки и опять накрывает своими, вовлекая в глубокий поцелуй, от которого воздух в легких очень быстро закончится. Только Чонгук может заставить Хиджи задыхаться от наслаждения, чему та совершенно не противится. Девушка заводит руку за голову Чона и сквозь его темные волосы проскальзывают тонкие пальчики, чуть царапая кожу на затылке. Тот, не прерывая поцелуя, нависает над ней, руками робко касаясь талии. — Я не зайду дальше, солнце, не беспокойся, — нежно шепчет в приоткрытые губы и целует в кончик носа. — Просто…дай мне насладиться тобой немного, — Чонгук дожидается жеста согласия и того, пока Хиджи сама не потянется навстречу к Гуку и не затянет в жаркий поцелуй, которому научил сам парень. Чон опускается к ее шее, нежно прикасаясь губами и оставляя метки, которые тут же начинают приобретать цвет. Кожа девушки бархатная, что хочется искусать и испробовать всю. Целиком. И ни с кем не поделившись. Чонгук жуткий собственник и для Хиджи это стало понятно с того дня, когда он затащил ее в аудиторию, после недельного игнорирования его личности. Он любит ее так сильно, что порой словами выразить не может. Поэтому на помощь ему приходят поступки. Привезти сюда и полностью посвятить себя ей. Думать только о Хиджи. Любоваться только Хиджи. И стараться только ради Хиджи. Один он вряд ли бы собрался поехать в такую даль, ведь все это слишком муторно. Но тут у него появился стимул в виде загоревшихся глаз и широкой улыбки, от которой Чонгук порой не может оторваться.***
— Куда теперь? — Ну, у нас есть выбор между прогулкой до дома лесника. И если нам повезет, то он сможет напоить нас чаем с какой-то их ягодой местной. Или дойти до озера. Там вода до жути чистая, — девушка видит с каким энтузиазмом ее парень говорит о всех этих местах. Чон и вправду очень любит здешние просторы. Хиджи тоже влюбилась в этот вид и желания возвращаться в серый и скучный город вообще нет. — А что ближе? — Дом дедушки Аято. Ну, то есть лесника. Потом там будет тропинка в чаще, на метров триста, и можно будет выйти к озеру. — А мы успеем и туда и туда попасть? Хиджи давно заметила, что, когда она смотрит в глаза Чонгуку, его зрачки до невозможности расширяются. Как у кота, который видит перед собой игрушку и хочет повеселиться. Но даже если Чон и окажется котом, то самым ласковым, добрым и влюбленным. Была бы его воля, дни напролет лежал бы в обнимку с девушкой и мурчал бы ей на ухо. Он давно не встречал таких, как Хиджи. Таких бескорыстных и светлых. Которые искренне будут радоваться вместе с тобой и пытаться узнать что-то новое, как это сейчас делает сама Квон, расспрашивая у лесника про волков, которыми ее запугал Чонгук. Дедушка Аято лишь смеется и рассказывает о том, как сам с десяток лет назад запугивал мальчишку байками про злых и зубастых оборотней, чтобы он лишний раз не сбегал из дома. Хиджи оборачивается на раскрасневшегося Чонгука и заливается звонким смехом. — Чонгук-и, милый, не переживай, я почитаю тебе на ночь сказку, чтобы ты смог уснуть. — Старый пень, зачем ты рассказываешь ей такое про меня? — пыхтит парень и, нахмурившись, усаживается в кресло, неподалеку от миниатюрной версии камина. — У каждого мужчины есть слабости, Чонгук, в этом нет ничего постыдного, — улыбается дедушка, подливая Хиджи чай, за что та его благодарит и подносит кружку к губам. — И зачастую этими слабостями являются их женщины, — все также добро говорит старичок, подливая себе кипяток. Хиджи с Чонгуком замолкают, внимательно наблюдая за Аято. — Помнится мне, ходила по нашей деревушку одна история. Это было очень давно. Тогда еще люди свято верили в добро и честность в этом мире, не то что сейчас, — над кружкой появляется пар, в котором как-будто бы вырисовываются силуэты из рассказа Аято. — Жили как-то в этой местности три народа и у каждого была своя отделенная от других территория. За сто двадцать лет соседской жизни между ними не возникало ни одного конфликта. Напротив. У народов были ежегодные совместные праздники, на которые все собиралась на той самой поляне, где вы сегодня были. Они пили, ели, танцевали и веселились. А их главы с седыми бородами мирно наблюдали за их выросшими детьми. Но знаете, абсолютное счастье бывает лишь в сказках. Настоящая жизнь — совершенно иная штука. Она суровая и безжалостная. В один из таких праздников все как и обычно собрались на поляне. Вот только в этот раз поводом для пиршества оказалась еще и свадьба юноши девушки из разных кланов. Третий народ в тот день приготовил подарки молодоженам и все принесли по одному подарку. Все, кроме одного парня, разгневавшегося на девушку. Говорили, что он до беспамятства любил ее долгие десять лет. Они ежегодно исполняли танец, таким образом развлекая не только людей, но и веселя духов, которые наблюдали за народами и помогали им в трудные минуты. Он думал, что его чувства взаимны, из-за чего на следующий год поклялся признаться ей в своих чувствах. Но не успел, ведь до него дошла весть о ее помолвке. И вот, он не видя иного выхода, пошел к пещерному духу, просить у него помощи, чтобы тот наделил его могущественной силой. Дух согласился и дал юноше кубок со своей кровью, которая и наделила того силой. И было лишь одно единственное условие. Дух вручил человеку кинжал и заручил, что именно этим оружием должна пролиться кровь его недруга. Иначе юноша, в котором течет кровь пещерного духа навсегда окажется в его власти и будет обречен на ужасные муки. Это не остановило юношу и, он, будучи наделен невероятной силой, пошел прямиком на торжество. Люди в страхе бежали от чудовища, которым стал Лонгвей, как его вскоре прозвали. Девушка знала, что именно за ней он идет и готова была отдать себя в жертву. Но ее возлюбленный — Наран, прекрасно знал о сговоре Лонгвея со злым пещерным духом. И понимал, что надлежит ему сделать, для исполнения уговора. Он в последний раз поцеловал свою любимую, крепко обнял и пообещал, что они обязательно встретятся в будущем. Будь это хоть через сто или тысячи лет. Их души найдут друг друга и обретут счастье. Наран пронзил себя собственным клинком, а из раны его полился белый, как снег свет. Как только Лонгвей увидел это, перед ним тут же оказался пещерный дух и на долгие столетия забрал его в свое темное царство. Девушка еще долго приходила на место смерти Нарана. Но что было интересно, она никогда не плакала возле его могилы. Все думали, что девица сошла с ума с горя и жалели ее. Но сама она знала, что еще увидится с любимым. И лишь ждала очередной встречи. В доме наступила гробовая тишина. Чонгук с выпученными глазами смотрел на Аято, еще не отошедший от услышанного, а Хиджи ушла в себя, задумавшись о чем-то своем. ПО комнате ходил лишь звук трескающих веток в камине, которые обдавали жаром оголенные тела. — А сколько лет этой истории, дедуль? — спрашивает Чон, решаясь подавить гнетущую атмосферу. — Она древняя настолько, что никто кроме меня ее уже и не вспомнит, Чонгук. В деревне все давно позабыли о ней. Если только не спросить у каких-нибудь стариков вроде меня. Да и те, наверняка, с трудом вспомнят детали. — Но вы же не забыли, — говорит Хиджи. — Это моя обязанность, милая. Знать и помнить все, что происходило и происходит в округе, — смеется Аято, попивая по новой заваренный чай. Хиджи, как историк и археолог, еще какое-то время пообсуждала с лесником услышанную легенду. Чонгук же в это время успел допить весь чай и пройтись по окрестностям, по которым раньше бегал вместе с дедовским большущим псом. Нахлынули воспоминания. Время затянулось. И никто не заметил, как начало смеркаться, а на улице стало холодать. Парень кое-как оторвал свою девушку от, на самом деле, увлекательных разговоров с дедушкой и пообещал, что еще ни раз приедет навестить его вместе с ней. Всю дорогу до дома Хиджи пыталась вытянуть Чонгука на разговор, по поводу этой истории. Но Чонгук химик и биолог. Он не может строить здесь какие-то догадки или делать выводы. Чон просто внимательно слушал и соглашался, когда это нужно было девушке. Придя домой, девушки хватило лишь на то, чтобы дойти до кровати и повалиться лицом в подушку. Одновременно смысловая и физическая нагрузка явно не для Хиджи, уж сегодня ее парень в этом убедился. Он быстро раскидал вещи из рюкзака по местам и пристроился рядом с Хиджи, которая даже не сменила своего положения. А когда Чонгук хотел завести с ней диалог, она просто шлепала ладонью ему по спине. — Да что ты? Хочешь, чтобы я отстал? А кто меня всю дорогу докучал разговорами об этой байке, а? — парень применяет силу и перекатывает девушку на живот. За окном уже стемнело, из-за чего в темноте он может разглядеть лишь блеск ее сонных глаз. — И даже пообниматься не хочешь? — улыбается Чонгук. — Хочу, — сонно произносит та и забирается на бедра к Гуку, прижимаясь к его телу. Она жмется к нему, как ребенок к матери, после увиденного кошмара. Это настораживает парня. — Скажи, Чонгук, а если бы…если бы какой-нибудь парень захотел бы увести меня у тебя, что бы ты сделал? — ее пальчики рисуют разные узоры на теплой спине Чона и проходятся по каждой выступающей мышце, которые так любит щупать Хиджи. — Убил бы его. — Я серьезно, Чонгук. — Так и я не шучу, — он немного отстраняется и смотрит ей в глаза. — Я тебя люблю, Хиджи, и отдавать никому не собираюсь. Ты моя. А я твой. Я думал, ты уже давно смирилась с тем, что я жуткий собственник, — девушка до беспамятства любит улыбку Чонгука. Она такая светлая и излучает добро. А все его слова, подобно сладкому аромату, она вдыхает в себя и дышит ими. Все их чувства заложены на словах. На искренних словах и самых искренних чувствах, которые они не согласятся променять ни на что. — Я люблю тебя, Чонгук. Больше жизни люблю, — она льнет еще ближе к нему и впивается в губы, не давая сказать ответных слов любви, которые, она знает, Чон однозначно бы сказал.