С любовью, Чота

Когда я был рожден, мне не было паршиво, потому что я ничего не чувствовал. Когда я попал на фабрику, мне было очень паршиво. Попав в Ад, я понял, что мне стало ещё хуже. Когда я выбрался из ада, мне стало чуть менее херово. — Ему совсем плохо! — слышится резкий раздражённый мужской голос, будто в тумане. — Шин! Он не отвечает. Он чувствует, что над ним кто-то склоняется, но никак не может понять, кто, слишком сложно сосредоточить глаза на одной точке. Всё очень болит, но что именно определить как-то не получается. Кажется, ноги. Он пытается встать, но тут же падает назад на спину, таинственная личность не даёт ему стукнуться о землю и держит его голову в руках. Потом всё на несколько секунд становится чёрным. — Не работает! Какого чёрта? Ной выпускает ещё одну порцию дыма прямо в лицо своего кузена и встревожено переводит глаза с него на Шина. — Кто это вообще был? Какого чёрта у него такая сильная магия? — Шин размахивает руками, подходя ближе к Ной, и склоняется над Эном. — Блять, на Эна каждый чёртов день кто-нибудь нападает, какая разница?! — Ной сердится и сжимает зубы. — И единственное, что меня сейчас реально заботит, так это то, что моя магия не работает. — Попробуй ещё раз. — Я пробовала. Он просто исчезает дальше. За пеленой обильного количества тёмного дыма, Эн слышал приглушённые взволнованные голоса, но у него пропало всякое желание разбираться, что они орут. Боль медленно исчезала, с ней пропадали и всякие сомнительные мысли. Когда его подняли с земли, Эн не стал утруждать себя вопросами, куда его несут и что вообще произошло, да и желания не было особо. — Это как магия Сё, только хуже. — Хорошо подмечено, Ной, — Шин тащит то, что осталось от Эна, поднимаясь по лестнице. — Нужно будет спросить у него совета, когда начнем расследование. — Подожди, ты о ком? Шин вздыхает. Ничего не меняется. — Не важно, потом вспомнишь, — чистильщик хочет добавить что-то ещё, но останавливается, почти в изумлении открывает глаза и присвистывает. — Чёрт, да у него уже ног нет. — Поэтому нам нужно спешить! — Ной бойко стукает напарника по спине и шагает по лестнице дальше. — Я не то чтобы боюсь, что мы можем не успеть, но, типа… — Ты думаешь, что это может стереть и дьявола? Ной, я не думаю, что существуют, ну, точнее, остались настолько сильные маги. Ной продолжает идти, так и не обернувшись на Шина. Ей не нравится, когда он задает риторические вопросы и пытается её успокоить. Естественно, они успеют. Ной просто волнуется. Несмотря на то, что у неё всю жизнь была восстанавливающая магия, она всегда волновалась за кузена. Нет, без сомнения, он был очень противным и только портил ей жизнь своим существованием, да и вообще, он хамло, ублюдок и урод, грибофил, извращенец (возможно) и дубина. Просто он всегда был таким отчаянным, что порой Ной не была уверена в том, что её магия сработает. Она боялась быть бесполезной. С появлением Шина её боязнь постепенно пропадала, потому что он всегда в ней нуждался, не только в драках там и всё такое. Шин очень хороший. Однако убийственная смелость Эна все равно не могла оставить её в покое. Ной была единственным человеком, который имел возможность противостоять слишком частым «крайним мерам» главы Семьи, и это большая ответственность, учитывая то, что она младше. Незнающему магу могло показаться, что ей все равно на Семью, но это было не совсем так. В любом случае был, наверное, еще один человек, который мог усмирить «Эна-приступившего-к-крайним-мерам», но Ной не то чтобы брала его в расчёт. Он был несколько ветреным и не то чтобы ей нравился. Ной всё любила делать сама. Но сейчас она просто не могла себе этого позволить. «Отсутствие ног это, конечно, паршиво, — подумал Эн, краем глаза заметив безвольно висящие остатки своих бедер. — Но, в общем и целом ничего, справимся.» Потом он вроде хотел подумать, как мог пропустить такого опасного мага, явно использующего порошок, но потом предположил, что где-то просчитался, но ему стало как-то всё равно, где именно, и, в общем-то, это было не важно. Всегда такое случалось, и будет случаться время от времени. Ему стоило подохнуть еще младенцем, чтобы избежать всех своих обидчиков и многочисленных покушений, тупых и не очень, заканчивающихся забавно или тоже не очень… За окнами, которые изредка встречаются на темных стенах, пока Ной и Шин в спешке шагают по лестнице, светит солнце. Ночью штормило, поэтому половина веток на деревьях, растущих на территории особняка, поломана. Из-за этого солнце светит еще ярче, ничто не преграждает ему путь. Говорят, что, мол, во время шторма хорошо спится, но Эн, учитывая раскалывающуюся голову и боль где-то, например, везде, совершенно не чувствовал себя выспавшимся. Вообще, он начал терять контроль над ситуацией, когда сидел около ворот особняка на этом ебаном палящем солнце и, казалось бы, всего на секунду закрыл глаза, но в следующий миг уже обнаружил себя лежащим на газоне и, кажется, постепенно исчезающим, рассеивающимся, растворяющимся или аннигилирующим, он не совсем знал, как выразиться более солидно. Маг в какой-то сомнительно-уродливой маске уже перепрыгивал через ограду, когда Эн выпустил в него порцию дыма, но не попал. Ситуация приняла немного менее тоскливый оборот, когда его нашли Шин и Ной, но всё ещё оставалась прескверной. — Это, ну, — Ной замялась, посмотрела назад на Шина, вздохнула. — Нам, типа, нужна твоя помощь. Ну, не нам, ему. — О, я вижу, — Чота, несколько удивлённый внезапным визитом, подпирает кулаком щёку и откладывает газету. — Вы идите, я разберусь. — Нет, сделай всё при нас, будь так добр! — Ной, кажется, начинает впадать в бешенство, Шин сокрушённо качает головой и опускает то, что на данный момент осталось от Эна, на диван рядом с Чотой. — Ладно, ладно, остынь, я просто… Ладно, в любом случае, что вообще произошло? Нет, не важно, меня это не интересует, извиняй! — Чота внимательно осматривает Эна, тот на него не смотрит, взгляд какой-то никакой и, кажется, пострадавший пялится в потолок. Чота ухмыляется. — Сколько прошло времени? Это магия так быстро действует или просто вы не спешили? — Мы принесли его так быстро, как смогли. Я не знаю, либо это очень сильная магия, либо он пролежал так на траве дольше, чем нужно, прежде чем мы его обнаружили, — отвечает Шин, почесывая затылок. Ной нервно постукивает ногой. — Хорошо! Я вижу, что вы спешите, так что, эм, приступим! Чота встает и наклоняется к Эну максимально близко, насколько позволяет угрожающий и, бесспорно, угрюмый взгляд Ной. Шин в недоумении болтает руками и вертит головой, пока Чота максимально медленно, насколько позволяет гнетущее постукивание ноги Ной, выдыхает дым, похожий на ласточек, практически в губы Эну. — То есть никаких ритуалов? — вопросительно вскрикивает Шин. — Это все была труха и чепуха, тогда с Ной? Да? Ты издевался? — Да. Ной сконфуженно, но определённо заинтересованно смотрит на Шина, а тот изо всех сил старается не смотреть на нее. — Ха, о чём вы, дурики? Так что с Эном? — Ной мастерски переводит тему, но, естественно, она не забудет спросить о таинственных ритуалах с её участием после. — О, он в порядке. Круто. Пошли, сэмпай. Ни Чота, ни пара чистильщиков не то чтобы жаловали общество друг друга, просто Ной была раздражена и рассержена, поэтому не ушла сразу. Теперь, видя, что её кузен почти в полном порядке лежит на диване, без сознания, правда, но это вроде не проблема, Ной с радостью готова свалить из гнезда и пойти выслеживать урода-мага, пересекшего ограду особняка. Шин того же мнения. У них вообще часто мнения сходятся. В том числе и поэтому они работают вместе. Захлопнув дверь ногой и крикнув Чоте какое-то сомнительное прощание, Шин спускается за Ной, смахивая пот со лба и надеясь, что его напарница не попросит рассказать историю о том, как она стала рептилией и что было потом. Не вынеся мучительного молчания, он начинает болтать сам: — Ты уверена, что с Эном все будет нормально? — Почему нет? — Ну, он там наедине с этим… Стоило ли его так оставлять? — А! Нет. Всё будет в порядке. Я уверена. Тем более, их дохера запутанные временем отношения не наше дело, так, сэмпай? — Ной снова бьёт Шина по плечу и перепрыгивает через четыре ступеньки. Шин, усмехаясь, перепрыгивает через пять и падает на Ной. На этом мы их и оставим. Солнце сменяется фиолетовыми облаками, вечереет. — Тебе нужно больше спать. Ветра нет, поэтому облака медленно и лениво ползут по небосклону. Жар дня не спадает, душно и тихо. Густой и плотный воздух почти не двигается. — Ты проспал целый день. Нельзя себя так выматывать. Чота раздвигает алые занавески. Особо светлее не становится. Чота несколько секунд задумчиво стоит у окна, наблюдая за облаками и за тем, что происходит внизу на газоне. Но там тоже всё тихо: пара членов Семьи стригут живую изгородь, а Эбису носится туда-сюда, мешая им. Пейзаж не из самых интересных. — Кикурагэ…где? — Эн поднимается на кровати, держась за голову, принимая более-менее сидячее положение. Чоте не приходится отвечать, потому что Кикурагэ сама одобрительно мурчит, лежа в ногах у Эна. Её чёрные глаза-пуговки блестят. Она тоже только что спала, поэтому сладко зевает и устраивается поудобнее, не давая Эну нормально встать. Ей незачем подниматься с постели, когда всё спокойно. Она не любитель прогулок и предпочитает мирно полежать на теплых простынях. Эн обречённо вздыхает. — Как ты себя чувствуешь? — Паршиво. — Оно и понятно. Ты помнишь, что произошло? — Да. Эн не особо помнит, но не хочет выслушивать всё в подробностях, как любит рассказывать Чота. Да он вообще его не особо хочет слушать. — Где Шин и Ной? — Они пошли выслеживать и устранять мага, который тебя атаковал. Я слышал, что они уже с этим справились, но на самом деле не уверен. Я перенёс тебя в твою спальню и после этого уже не выходил. Моя магия в последнее время не то чтобы работает на отлично, барахлит немного, ха-ха, и я боялся каких-нибудь побочных эффектов, учитывая то, что… — видя, что Эн его совершенно не слушает, Чота хмурится, но тут же раздвигает брови и беззаботно-услужливо улыбается. — Тебя что-то тревожит? Эн молчит и смотрит в окно. Чота и не ожидал от него чего-то другого, Эн довольно предсказуемая личность, поэтому улыбается ещё шире и бесцеремонно садится на край кровати. Кикурагэ начинает возмущаться такой выходкой с его стороны, но, когда Чота начинает чесать ей живот, тут же успокаивается и любезно урчит. Чота предполагает, что нужно просто немного потерпеть, и терпит. В неуютной и какой-то горькой тишине проходит минут десять, не меньше. Все в комнате, исключая Кикурагэ, ждут, пока собеседник начнет действовать. Измученный и практически разбитый Эн ломается первым. Вздыхает и нехотя ложится назад на подушку. — Я чувствую, что теряю хватку. — Нет, просто ты с похмелья. Эн отвечает на это справедливое замечание хриплым и презрительным смешком. По мнению Чоты, это был достаточно трогательный момент, чтобы обнять Эна и поцеловать его в макушку, ну, то есть, как поцеловать с его состоянием рта, но в любом случае сам Эн так не думает, поэтому Чота незамедлительно получает локтем в челюсть и падает с края кровати. — Эн, твоя кровать слишком большая для одного, ты никогда об этом не задумывался? — приглушённо слышится откуда-то снизу через пару секунд, когда Чота оправляется от удара. — Нет, никогда, — каменным голосом отвечает Эн, переводя взгляд с окна на стену. — Тем более, со мной спит Кикурагэ. Чота, не спешащий подниматься с пола, обречённо стонет. На самом деле, ему было просто интересно, на сколько хватит Эна, прежде чем тот превратит его в гриб или просто прикажет выметаться. А может быть, он уже понял, что выгонять его каждый раз бессмысленно? Было бы здорово. Однако, скорее всего, это не так. Чота просто чувствовал, что всё равно ничего не изменится. Такой вот у них Эн непреклонный и чёрствый. Кикураге спрыгивает с Эна, топает своими маленькими лапами к Чоте и усаживается ему на лицо. Чота кашляет. У Кикурагэ нет манер, потому что Эн её балует и лелеет, совершенно ничему не учит, вот она и ведет разгульный образ жизни. Эн свешивается с кровати, чтобы взять Кикураге назад, хмуро что-то бормочет, но зверёк ловко уворачивается от ладоней, но всё же слезает с лица Чоты, потому что оно совершенно неудобное и совсем не мягкое. Неуютное. Чота, воспользовавшись положением, хватает Эна за руки, говорит ему перестать дурить. — Что значит «дурить»? — Эн желчно смотрит на него, даже под маской видно, что его рот превратился в тонкую натянутую линию, грозящуюся лопнуть. — О, я прекрасно понимаю, ты не любишь нотации и вообще считаешь себя самым умным, но просто… — Чота замолкает на пару секунд, обдумывая дальнейшие высказывания. — Просто, в общем, так и есть! Ты самый умный и замечательный, сильный и прекрасный, и это правда, но именно ты, а не кто-либо другой, отказываешь себе в этой правде, дорогой мой. Тебе пора перестать хандрить и кукситься, обаяшка! Из окна доносятся приглушенные крики. Кажется, кто-то отрезал что-то кому-то, или Эбису орет без причины. В любом случае многообещающий монолог Чоты был прерван. И вот они сидят, ну, не то чтобы сидят, один в несколько подвешенном состоянии, а второй полулежит на пыльном ковре, но это не отменяет романтичность, пленительность и безумное притяжение этого момента, по крайней мере, для Чоты. Через занавески пробиваются последние лучи солнца и исчезают, всё медленно, донельзя медленно начинает погружаться во мрак. Конечно, до ночи еще далеко, но её приближение чувствуется вместе с желанным ветерком, вторгнувшимся-таки в особняк и обдувавшим сейчас растрёпанные волосы Эна. Они посидели так секунд десять, и Эн предпринял попытку вырвать руку, но она окончилась провалом, Чота ещё сильнее потянул его на себя, Эну пришлось схватиться за одеяло, чтобы не упасть окончательно. — Ты прекрасен до невозможности, ага, но всё равно по каким-то неведомым мне причинам недоволен собой и всё пытаешься изменить. Но в силу возраста это сложно. Очень сложно, Эн. Поэтому ты падаешь духом, пьешь, совершаешь какие-то сомнительные вещи. Эн, зачем тебе маг времени? Что ты хочешь постоянно исправить? — всё произошедшее до этого сподвигло Чоту продолжить свой монолог. — Может быть хватит замыкаться в себе из-за того, что тебя все бросили? Никто тебя не бросал, Эн. Ты никогда не был одинок. С самого первого дня создания Семьи, тебя окружали уважающие и…любящие тебя люди. Хватит во всем сомневаться, милый. Хватит сомневаться во мне. Эн всё же вырывает руку из ослабшей хватки и снова садится. Монолог не произвёл на него особого впечатления. Чота любил думать за других, а потом нести всякую чушь. Идиот. — Долго репетировал? — снисходительно спрашивает Эн, маня к себе рукой Кикурагэ, которая уже закончила инспекцию комнаты и снова устроилась на одеяле. — Учитывая, что все сказанное мной, расписано куда более понятно в моих письмах, то можно сказать и так. Ты вообще когда-нибудь читал их? — Нет. — О, я так и думал. Даже самое первое? — Даже самое первое. — Эн ласкает Кикурагэ, кажется, сам мурлычет ей что-то на ухо. Теперь ему совершенно нет дела до Чоты. Пусть он думает, что хочет, пусть пытается решить его проблемы, которых на самом деле-то и нет. Пока он полезен — он будет под рукой. Нет, правда, он просто полезен. Эн признает, что если бы не Чота сегодняшним утром, он бы, наверное, умер. Да еще и, может быть, без возможности воскрешения. Все эти раздражающие привычки, привязанности и влечения — всё можно перетерпеть, если видишь в человеке выгоду. Тем более, он был одним из первых членов Семьи. Если бы он просто выгнал его, это бы неоспоримо подпортило ему авторитет. Да и выгонять, в общем-то, незачем. Чота мрачно, почти сверля его взглядом, смотрит на Эна. Почему тот не хочет понять и принять очевидные истины? Почему он не хочет его слушать? Он слишком гордый? Брезгливый? Заносчивый? В любом случае он чудесный. Самый лучший. Когда-нибудь поймет. Просто надо потерпеть. Подольше. Не может все решиться в одну ночь и один день, правда? Чота совсем забывает об этом, но когда эта очевидная информация наконец доходит до него, он смаргивает и лукаво улыбается. — Просто перестань жалеть себя. Эн не отвечает, делает вид, что не слышит, или правда не слышит. Звуки из-под кровати немного трудно поймать. Чота решает, что говорить дальше бессмысленно, но ему просто нравится находиться рядом. Поэтому пока Эн не будет против, он не уйдет. У Эна приятный запах, он приятно шепчет что-то Кикурагэ, приятно двигается под одеялом. Ветерок приятно дует на его лицо, Кикурагэ приятно отворачивается от этого ветерка, солнце приятно садится, занавески приятно колышутся. Всё так приятно, что Чота даже не предпринимает попыток встать, а так и лежит возле кровати. Да, это его приятное призвание. Быть возле Эна. Внимать маленьким приятным вещам, которые обрывками доносятся до него с кровати. И так было всегда. Но он не жаловался, потому что ему в любом случае было приятно. Более приятно или менее приятно? Глупые рассуждения. Лучше вообще не думать о том, что лучше или хуже, а наслаждаться тем, что дают, ну, так думал Чота. Но периодически на него накатывало странное ощущение, что он может всё изменить и так далее, и тому подобное, однако позже, как, например, сейчас, он понимал, что некогда уже что-то менять и переделывать. Хотя, по его теориям, Эн может и хотел измениться, но в каком-то другом и не совсем понятном для него смысле, а главное, он хотел меняться в одиночестве. Но при этом Эн не хотел оставаться покинутым. Столько противоречий в одном человеке! Глупых и несуразных противоречий, которые мешают ему жить! Чота пытается помочь ему их искоренить, но не может не признать, что, возможно, сохнет по Эну в том числе из-за этих противоречий. Глупый, сумасбродный, невообразимый идиот, которого невозможно не любить. Когда-нибудь Чота выскажет всё это Эну. Не удержится. Но пока он терпит. Он вытерпел весь этот трезвый день и предыдущую пьяную ночь, и пока он уверен в своей способности потерпеть ещё. — Выметайся, — без интереса произносит Эн и снова откидывается на подушку. Кикурагэ согласно мяукает и устраивается у Эна на груди, потому что там теплее всего. Они опять собрались спать и не особо жаловали присутствия третьей личности. — Быстрее. Что мы узнали: — У Кикураге нет манер, и она ужасно себя ведет. — Чота не против лежать на пыльных коврах. — После воздействия сильной магии чувствуешь себя усталым и разбитым. — Чота пытается решить все существующие и не существующие проблемы Эна, и его любовь не имеет границ!