---
Когда напарница возле собственного дома обнаружила несколько трупов, адресованных именно ей, и в ночной пелене стояла как памятник неподвижно, Панкратов переживал. Как и всегда, собственно, если дело касается Бобровой. Когда после нескольких бессонных ночей приходилось по несколько чашек кофе в неё выливать, а накал дела только возрастал, Ольгины нервы растягивая беспощадно, Панкратов волновался уже не на шутку. Даже об охране для неё начал подумывать, а потом и в жизнь план этот воплотил — за что в итоге от неё же и получил. Когда с Пановым было покончено и Олиной безопасности ничего уже не угрожало, Панкратов было выдохнул. Даже до дома её довёз самолично. Но когда Боброва на несколько десятков звонков его не ответила, волнение к майору вернулось с новой силой. Вот и сейчас, взбегая по лестнице на её четвёртый этаж, Андрей в очередной раз слушает в прижатой к уху трубке длинные гудки, и когда оказывается возле заветной квартиры, ответа так и не дожидается. Вжимает в стену её дверной звонок и параллельно с этим несколько раз кулаком ударяет прямо по двери, прежде чем решает воспользоваться всё же запасным комплектом ключей от квартиры. — Ольга! — Панкратов даже о дежавю не задумывается, когда второй раз за день врывается в квартиру, выкрикивая её имя. Слишком сильно голова забита другими мыслями, чтобы обращать внимание на эти схожести. Всего мгновения хватает Андрею, чтобы комнату отыскать в знакомой квартире, а в ней и любимую напарницу обнаружить. Он всё же выдыхает, несказанно радостный от того, что она дома оказалась, а не затерялась где-то в огромном городе. Но одновременно с этим ощущает, как сердце сжимается тисками, когда видит Олю, с силой сжимающую собственные колени, не утирающую дорожки слёз на побледневших щеках и совершенно не обращающую на незванного гостя никакого внимания. — Ольга, — он, так неумолимо быстро добравшийся до её квартиры, сейчас отчего-то совершенно неспешно преодолевает расстояние от порога комнаты до дивана. Не сводит с женщины взгляд и даже предположить не берётся, как сделать так, чтобы хотя бы половину её боли забрать. — Оль. Ну, ты чего? Андрей ладонью осторожно сжимает её руку, и Боброва, кажется, только в этот самый миг, от его осторожного прикосновения, от неотводимого в сторону взволнованного взгляда, пробуждается ото сна, возвращается в реальность «Здесь-и-сейчас». Она поднимает на напарника взгляд, из-за слёз практически не различая его лица, задаёт про себя вопрос: «Реальность ли это, или просто наконец получилось уснуть?» и на какой-то миг Бобровой кажется, что ей и правда поздний визит друга всего лишь снится. Кажется до того самого момента, пока он не обнимает её за плечи, опустившись рядышком на диван, и не касается мимолётно губами её волос. — Ты остановила опасного преступника. Спасла девушке жизнь. Мы проверили, — Андрей знает, что Боброва может возразить тем, что пистолет был ненастоящим, поэтому, не дожидаясь этого, берётся всё объяснить, — у него с собой был тот препарат, от которого погибли все жертвы. Если бы у Панова было время, он бы его применил, я не сомневаюсь. Оля, ты не должна себя ни в чём винить! — Это ведь я толкнула его на это, допустив ошибку в том деле. — Суд вынес ему обвинение, а не ты, — уверенный в своей правоте и точно знающий, что подругу нужно вытаскивать из омута негативных мыслей и самообвинений, поправляет её Панкратов. Он не выпускает её плеч из своих объятий и надеется почувствовать наконец, как её отпускает, как она перестаёт сидеть сжатой как камень, изредка вздрагивая как от озноба. — Не ты заставила его выслеживать потерпевших по старым делам и убивать их, он сам принял такое решение. Не ты захотела в него стрелять — он сам вынудил тебя нажать на курок. — Не надо меня успокаивать, Андрей! — словно собрав последние оставшиеся силы, бросает Боброва. Она выгибается, намереваясь сбросить руки Панкратова со своих плеч, но тот лишь сильнее смыкает объятия и крепко прижимает напарницу к своей груди. Не реагирует на её попытки вырваться, не собирается ничего успокаивающе-раздражающее говорить ей на ухо и спустя минуту чувствует, как Ольга обмякает в его руках, прижимается сильнее и руками отчаянно хватается за его рубашку и края распахнутой куртки.---
Панкратов осторожно плащ стягивает с плеч напарницы и в ответ на её: «Холодно» — бережно тёплым пледом укутывает едва ли не с головой. Всё ещё не отделавшись до конца он недавнего волнения, отчитывает Боброву за то, что сначала ему ничего не сказала о своей поездке в поисках Панова, а потом на звонки его не отвечала, не слушает её попыток объясниться, знает наперёд, что она обязательно скажет: «Это моё дело, и я должна была сама в нём разобраться». И неожиданно спрашивает: — Ты хотя бы обедала сегодня? Хотя, завтра уже наступило, — поправляется Андрей, взглянув на часы. — Не хочу, — едва слышно отзывается Боброва, кутаясь в плед. — А я не хочу, чтобы ты в обмороки падала от голода, — Боброва рот открывает, чтобы возразить напарнику, но и слова не успевает сказать. Он вновь проявляет твёрдость и решительно заявляет: — Ольга, это не обсуждается! Сейчас я что-нибудь приготовлю, и пока ты всё не съешь — я от тебя не отстану.