А мы тут в прятки играем!

      — Ура! Вечер фильмов!       Раф раздражённо приоткрывает один глаз, а потом вновь его закрывает. Он всего лишь хотел немного подремать на диване в общей комнате. Но неугомонный и вездесущий Майки испортил весь вечер. А, судя по его крикам, скоро сюда сбежится вся семья.       — Я ухожу, — ворчит Раф и уже хочет подняться на ноги, но меняет свое решение, когда рядом с ним на диван садится Донни.       — Нет, не уходишь, — спокойно произносит гений, кладя ногу на ногу и наблюдая за тем, как с другой от Рафа стороны на диван садится Лео.       Майки задорно плюхается на ковер, раскладывая диски и с лицом человека, вершащего судьбу, выбирает первый фильм для просмотра. На братьев даже не смотрит, уверенный в том, что его вкус оценят все. А если не оценят… Будет лишний повод позлить Рафа.       — О, «Дорогой Джон»! — оповещает Майки. — Что ж, поплачем!       Донателло вздыхает.       Лео закатывает глаза, но ничего не говорит. Он был должен младшему брату, поэтому и согласился на этот дурацкий вечер романтических фильмов. Кстати, Донни был подозрительно «за» эту идею. Лео кидает напряжённый взгляд в бок, на двух своих средних братьев, и пододвигает на столе тарелку с попкорном поближе к Майки.       — Чем быстрее он объестся, тем быстрее уснет, — заговорщицки шепчет лидер на ухо Рафу.       Тот с любопытством приподнимает одну бровь.       — А ты откуда знаешь?       Лео загадочно пожимает плечами и придвигается ближе к брату, искоса посматривая на Донни. У него есть два глаза, и они оба наведены на братьев.       Донателло действительно был настроен положительно. В последнее время он проявлял особую любовь к романтическим и откровенно слезливым фильмам о любви. Может сыграло собственное чувство, которое он с недавних пор испытывает к Рафаэлю, а может и скрытая сентиментальность взяла над ним верх. В любом случае Донателло расслабленно откинулся на спинку дивана, слегка, но старательно незаметно, прижимаясь плечом к плечу любимого брата.       Он совершенно не замечал подозрительных взглядов Лео, полностью отдавшись просмотру и комментариям от Майки, порой очень не уместным, но что уж тут. Это же Майки. Не познавший еще такого светлого чувства, как любовь, Майки. Донни то уже познал. Причем во всех аспектах. Он непроизвольно улыбается, припоминая те редкие, но меткие моменты, когда был в активной роли в постели.       Раф такой милый, когда смущен. Но ему об этом лучше не говорить. Затрахает. В буквальном смысле.       Рафу было плевать на фильм. Ему было плевать на сандвичи, которые Майки настойчиво пихал ему прямо в лицо. Ему было даже плевать на непонятное напряжение, которое зависло сбоку от него. Он хотел свалить. Желательно, в лабораторию. Желательно, вместе с Донни. Он даже не против глянуть этот дурацкий фильм там, только без остальных. Хорошо, что здесь хотя бы Сплинтера не было. Так-то Раф мог попробовать поприставать к Донни и рядом с остальными братьями. Он слишком безбашен, чтобы такая мелочь могла его остановить. Поэтому он кидает взгляд на подозрительно затихшего Лео и кладет ладонь на колено Донни, тут же пробегаясь ей выше по зеленой коже.       Донателло ощутимо вздрагивает, переводя взгляд с экрана телевизора на руку брата, а после и на его лицо, непроизвольно хмурясь. Он невзначай оглядел братьев, чтобы точно быть уверенным, что те заняты фильмом. Однако Майки то и дело отвлекается на братьев, а Лео как-то подозрительно поглядывает в их с Рафом сторону.       Дон убирает руку брата.       — С ума сошел? — шепчет он.       Раф усмехается и равнодушно пожимает плечами.       — Расслабься, все под контролем.       И он закидывает руку на спинку дивана, прямо позади Донни, слегка касаясь кончиками пальцев шеи брата. Для справедливости, он закидывает вторую руку за Лео, но притрагиваться к нему не стремится.       — Затекли, — объясняет Раф лидеру, хотя тот даже не спрашивал.       Лео понимающе кивает, смотрит сначала на умника, а потом вновь на Рафа.       — Да, от постоянных тренировок, наверное.       — Наверно.       — Видимо, тяжело заниматься даже по ночам.       Раф кивает, не раскусив скрытого смысла в этих словах.       Донни все же напрягается, но практически сразу расслабляется, слегка прикрывая глаза и наслаждаясь легкими ненавязчивыми касаниями Рафа к собственной шее. Это слишком приятно, чтобы отказаться. Даже под угрозой разоблачения.       Донателло все же старается концентрироваться на фильме, старательно слушая Майки и всячески ему поддакивая, а после и обнимая, когда тот запрыгивает на диван и виснет на Донни, ища утешение.       Донателло вновь вздыхает. Хорошо, что Майки не наблюдательный.       Лео следит за этой картиной слегка напряженно. Он не хотел, чтобы и младший брат стал подвержен тому психозу, который делили на двоих средние братья.       Его бесит знать о том, о чем Лео совсем не следовало знать. Да еще и притворяться, что все нормально, все как обычно. Его младшие братья, черт возьми, тискаются по углам убежища, как какая-то парочка. Но они не могли быть парочкой, не-а. Лео этого не позволял.       Лео чувствует и часть своей вины за то, что не доглядел. Но как он вообще мог подумать о том, что его братья способны на подобное? И прямо сейчас Лео совершенно не знает, что делать со всем этим. Поэтому он просто решает снять с себя все полномочия и стать, всего на один день, врединой.       — Это ведь тяжело, да? — спрашивает он, поворачиваясь к братьям. — Отношения. Любовь и все дела.       Дон замирает, округляя глаза, но после старается расслабиться и принять непринужденный вид, переводя взгляд на Лео, попутно продолжая поглаживать младшего брата по панцирю. Майки, к слову, тоже навострил уши.       — А нам откуда знать, Лео? — улыбчиво спрашивает гений. — Мы в той же лодке, что и ты.       — Да, мы мутанты, — наигранно грустно говорит Лео. — Поэтому нам не светят нормальные отношения. Но ведь можно же найти альтернативу, как ты думаешь?       Раф зевает, явно не заинтересованный в этом странном разговоре, и пытается вжаться в спинку дивана, чтобы не слушать это жужжание у обоих ушей.       — Альтернативу? — переспрашивает Дон, вновь напрягаясь, но делая это незаметно. Теперь и он с подозрением поглядывал на Лео, потому что этот разговор лидер начал слишком внезапно. И сразу в точные дебри завел. — Ты про абстрактных мышей байкеров с Марса говоришь? — смеется он, дабы разрядить обстановку. Даже сам не понял, почему сказал именно это. Мыши? Байкеры? Бред какой-то.       — О, я читал такой комикс, — вставляет свои пять копеек Майки. — Они там с противными рыбами сражаются и на байках разъезжают. А еще у них есть симпатичная подружка механик!       — Если тебя привлекают такие, — пожимает плечами Лео и позволяет себе легкую улыбку. — Ну, или кто-нибудь, больше похожий на нас, в каком-то смысле.       Хрен знает, с чего Лео вообще решил начать этот разговор прямо сейчас. Но трое из четырех в этой комнате знают, о чем идет речь, а значит можно не волноваться. Майки ведь все равно ничего не поймет, что с него взять.       — Может, даже кто-то такого же пола.       Кажется, до Рафа доходит только сейчас, что вообще здесь происходит. Никто уже не смотрел фильм.       — Тебе есть, что нам рассказать, Бесстрашный? — усмехается он, стараясь скрыть волнение, и незаметно берет Донни за руку. — Не стесняйся, здесь все свои.       — Я просто интересовался. Подумал, что отсутствие в нашей жизни нормальных отношений может сбить кого-нибудь из нас с правильного направления.       — А какое направление по-твоему правильное? — с вызовом спрашивает Донни. — Сидеть в одиночестве и ждать у моря погоды? Если кто-то хочет быть счастлив, он будет счастлив. В прочем, тебе точно не понять. Твои моральные принципы для тебя дороже светлых и искренних чувств, — заканчивает монолог Донателло, сжимая руку Рафа в своей.       Майки переводит взгляд с одного брата на второго, а после на третьего, и так по кругу, не совсем понимая, что здесь вообще происходит. На экране уже идут титры, но он не спешит включать следующий фильм, чувствуя нарастающее напряжение в комнате.       Раф чувствует, как нервничает его парень, и поэтому крепче сжимает его руку, чтобы успокоить. Жаль, сейчас не время, чтобы следовать зову своих чувств и лезть на защиту любимого. Тем более Раф знал, что если откроет рот, то окончательно разругается с Лео и, может быть, набьет эту наглую морду. А этого он точно не хотел.       — О каких чувствах ты говоришь?! — шипит Лео, тоже разгораясь, как уголек. — Разве это не безысходность? Просто захотелось нежности и тепла, бедняжки. Разве так нас воспитывал отец?       — Заткнись! — не сдерживается Раф, подскакивая на ноги. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!       — Ошибаешься, братец. Впрочем, не в первый раз за последнее время.       Раф рычит и сдерживает себя из последних сил. Ему надоели эти увертки и скрытые слова. Он просто хочет уже выпустить пар, разбить кулаки в кровь.       Донни подскакивает следом, придерживая Рафа за плечо. Если тот начнет драться с Лео, то добром это точно не кончится. В итоге это все может и вовсе вскрыться для остальных членов семьи. Майки пока просто непонимающе округляет глаза. Но что скажет отец?       — Знаешь, Лео… — начинает Дон бесцветным тоном. — Если идти по твоей логике, то и наше родство, как братьев, просто своего рода безысходность. У нас не может быть нормальной семьи, и мы вынуждены называть друг друга братьями, чтобы хоть как-то чувствовать себя кому-то нужным, — Дон прерывается, натыкаясь на грустные глаза Майки, но продолжает. — Но при этом мы и вовсе можем не быть братьями. Кровными. Мы просто выросли вместе, как друзья. И если кто-то вдруг полюбил друг друга не по дружески, это ведь нормально. Братья — это всего лишь социальный ярлык, который мы друг на друга вешаем. Но… Мы ведь искренне любим и поддерживаем друг друга, — Донни слабо улыбается Майки, заставляя того поддержать улыбку брата своей. — Мы любим друг друга. Мы готовы сражаться за друг друга. И… Мы делаем это не от безысходности, верно? — он переводит взгляд уже на Лео. — Есть вещи, которые выше этих низменных потребностей. И это чувства. Искренние чувства, — Донателло прикрывает глаза, а после переплетает их с Рафом пальцы рук.       Лео цепляется за это переплетение, и ему тут же становится больно. Потому что никто не держится за него так же крепко, ища поддержку и любовь. Его «названные» братья — всего лишь команда, которую он не смог правильно натренировать. Их семья вовсе и не семья. Лео больше не знает, кто они друг другу.       — Теперь все будет так, да? — с горечью спрашивает он. — Вы просто будете ходить по всему логову за ручки, как будто бы не совершаете что-то неправильное?       — У тебя с этим какие-то проблемы? — рычит Раф и хочет рвануть вперед, но Донни удерживает его.       — Это не вариант, — не хочет мириться со всем Лео. — Вы все еще можете закончить свои игры и притвориться, что ничего не было, пока отец не узнал.       — А ты ему расскажешь? — хмыкает Донни с некой горечью. — Тогда о каком понимании и поддержке может идти речь? Лео, ты наш старший брат. Неужели мы и наши чувства настолько тебе безразличны?       И Майки наконец-то понимает, что здесь происходит, когда вслушивается в слова и натыкается взглядом на переплетение рук старших братьев. И… он улыбается.       — Вы любите друг друга. Это же лучше, чем если бы ненавидели? Правда, Лео? — обращается Майки к брату, продолжая улыбаться.       Но улыбка слегка блеклая. Возможно, он чувствует то же, что и Лео. Некое предательство со стороны братьев, ведь те теперь друг другу принадлежат больше, чем остальной семье. И Майки грустно, но он продолжает улыбаться, потому что хочет их поддержать. Потому что искренне любит.       А разве Лео не любит? Разве не готов пожертвовать всем ради семьи? Если бы в нем жили подобные чувства, то он бы отказался от них ради братьев. Ведь это правильно, справедливо. Это больно, но не так, как разбивать сердца тем, кого он любит.       — Делайте, что хотите, — выплевывает Лео. — Только не смейте впутывать в свои извращения Майки. А если я узнаю, что вы пытались, то расскажу все отцу. Не думаю, что он будет гордиться такими сыновьями.       И, смерив братьев грустным взглядом, Лео покидает комнату, безнадежно испортив вечер фильмов.       Майки провожает его внимательным взглядом, а после грустно валится на диван, глядя в потолок. Донателло вздыхает и присаживается рядом, глядя на Рафа снизу верх.       — Он поймет, — произносит гений, слегка сжимая руки в кулаках и стараясь передать свою уверенность и напряженному брату. — Обязательно поймет. Просто…       — Нужно время, — заканчивает за него Майки, смотря теперь на гениального брата.       — Да, — кивает Дон. — Спасибо за понимание и поддержку, Майки. И… Забудь о том, что я говорил. Ты мой брат. Самый замечательный брат на свете, — улыбается он младшему, после чего встает и целует Рафа в щечку. — Все будет хорошо, — шепчет он тому на ухо и покидает общую комнату, уходя в лабораторию.