Богиня войны

Первая пара часов после возвращения с Поверхности прошла для Андайн словно в тумане. Она успокаивала Альфис, приходила в себя, прятала в надёжное место человеческие души, подкреплялась «нормальной едой» и старалась как можно чётче составить в голове план дальнейших действий. Мысли отчего-то разбегались врассыпную, хотя после победы над восемью противниками сразу она, по идее, должна была испытывать торжество и удовлетворение победой. Когда она снова вышла наружу, отвращение — непонятно к чему — только усилилось. Восемь трупов лежали на траве вповалку, и от их вида её несколько раз передёрнуло. Остекленевшие глаза, неестественные позы, синеющая кожа, рваные тела — в битве Андайн многократно пронзала их копьями много раз, куда удавалось попасть, — и подсыхающая багровая кровь, обильно заливавшая землю и так и разившая характерным неприятным запахом. Совершенно ничего общего с аккуратными кучками праха, что оставались после монстров. И если в прахе ещё содержалась сущность монстра, то эти люди из полноценных личностей со своими чувствами, мечтами и надеждами превратились в пустые бессмысленные оболочки. В мясо. Невольно промелькнула мысль, что Азгор мог проигрывать людям ещё и поэтому. Тому, кто обладал от природы добрым и мягким сердцем, было просто невыносимо подобное видеть. «Сначала нужно разрушить барьер». Андайн не могла слышать голос Райана, могла лишь улавливать его мысли, но ей отчётливо показалось, что он разговаривает с ней тихим и очень холодным тоном. — С чего ты это решил? «Ты не сможешь нормально замести следы в одиночку. Убрать тела — полбеды, засыпать чем-нибудь кровь — тоже реально, хотя и наводит на подозрения, но замаскировать всё остальное тебе не под силу. Мы сильно наследили в лесу. Там осталась куча разбитых камней, поваленных деревьев и сломанных веток. Но самое главное — повсюду отпечатки ног и запахи твоего тела и их крови. Ландшафт ничего не докажет, если только тут не проводили совсем недавно топографическую съёмку. А это… Короче, тебе нужна помощь других монстров. Собак, чтобы они разметили местность на предмет следов и запахов. И Меттатона, чтобы облить то, что они разметят, его фирменным парфюмом». — Меттатона, говоришь… «Помочь в отсрочке начала войны он точно не откажется. Да и его по-любому придётся позвать, если ты хочешь, чтобы всё Подземелье видело процесс разрушения барьера». Не так Андайн думала организовать важнейшее событие в истории Королевства. Оптимальным решением было бы сначала обеспечить полную бессознательность душ, затем поглотить их, привыкнуть к новому состоянию и новым ощущениям, потом — устроить торжественное освобождение из заточения, чтобы сердца всех монстров бились в унисон и наполнялись ликованием… Но время, вероятно, шло на часы, в лучшем случае — на сутки. Возможно, выследи она посреди леса мирных гражданских и убей их по-тихому — рисковать бы ничем не пришлось. Мало ли людей ежегодно исчезает бесследно, отправившись в дикие места. Но такое решение шло вразрез с её внутренним моральным кодексом, оно превратило бы её из доблестной воительницы в жалкую убийцу, и относительная безопасность государства на первых порах была бы куплена ценой трусости и малодушия. Кажется, эта задача вовсе не имела правильных решений. Тягостная досада наполняла сердце Андайн, пока она размышляла обо всём этом, а перспектива уже сейчас без подготовки поглотить шесть человеческих душ и фактически шагнуть в неизвестность вызывала в ней одновременно и суровую решимость, и безотчётную тревогу. Думалось о будущем, о войне, о ранах и смертях, которые может вызвать оружие людей, и до самого возвращения к барьеру с душами и прибытия всех необходимых лиц она оставалась непривычно погруженной в себя. Необходимых лиц, впрочем, было весьма и весьма немного. Первым прибыл единственный приглашённый в срочном порядке Меттатон, и едва он появился, как самый воздух как будто мгновенно наэлектризовался. В момент, когда у барьера не было никого, кроме них двоих и Альфис, шоумен даже не пытался казаться дружелюбным. Повисло тяжёлое молчание, и даже посторонние звуки вроде невнятного шума от барьера и свиста лёгкого ветерка среди скал словно стихли. Ящерка попятилась, почти вжимаясь спиной в пыльную пещерную стену. Меттатон несколько минут стоял неподвижно в вызывающей позе и сверлил Андайн пристальным немигающим взглядом с непривычно бесстрастным для него выражением лица. Воительница думала, что он набросится на неё с упрёками или начнёт провоцировать, — в конце концов, когда они разговаривали по телефону, судя по его голосу, он был в огромном разочаровании. Однако нет. Робот только вздохнул и наконец произнёс странно спокойным тоном: — Я искренне надеюсь, дорогуша, что ты знаешь, что ты делаешь. — Я знаю, — ответила Андайн и немного помолчала. — Я сделала то, что в данной ситуации представлялось единственно возможным для спасения моего народа. Я не отступлюсь и грудью встречу любые последствия. Это моя ноша, так что можешь не беспокоиться — я не стану поворачивать назад и прятаться за чужими спинами. Если же тебя волнует, что там с Райаном… — она подметила, как в искусственном глазу Меттатона блеснула искорка интереса. — Райан очнулся, как только я вышла наружу. И всеми силами пытался мне помешать. Много часов подряд я даже не могла сдвинуться с места. Он достойный воин и умеет стоять на своём, но обстоятельства были не в его пользу. Я тебе уже рассказывала, что там произошло с военным отрядом. Для меня другого выбора не существовало. Короче, тебе незачем подозревать его в слабости, измене вашему заговору или типа того. Он старался держать слово, как мог. — Я в нём не сомневался, — усмехнулся Меттатон. — Безусловно, я рад слышать, что его душа и его разум не пострадали. Но волнует меня всё-таки не это. — А что тогда? — Теперь уже войны не избежать. Разве только случится какое-нибудь чудо, но я, знаешь, дорогуша, не очень-то верю в чудеса. Поэтому у меня к тебе другая просьба. Не останавливайся. — Что?.. — Если нас не спас мой здравый смысл, нас теперь спасёт только твоя решимость, Анди. У нас теперь один способ выживания — быть сильнее людей. И наша главная сила — это ты. Как бы ты ни тренировала воинов, какие бы пламенные речи перед ними ни произносила, всё же никому из них не дано сравняться с тобой или до конца понять, что творится у тебя в голове. Если не удалось затормозить, не добежав до пропасти, значит, надо разогнаться посильнее, чтобы перелететь её. Вот о чём я говорю. Я решительно не в восторге от такого поворота событий, но у меня было немного времени подумать, пока ты слонялась там, снаружи, и пока я сюда добирался. Кроме того, мне довелось посоветоваться кое с кем очень мудрым, так что… Я не стану вставлять тебе палки в колёса. Воевать на передовой, впрочем, тоже не буду. На это ты меня не уговоришь. Я остаюсь на обороне в тылу — защищать монстров здесь и поддерживать их моральный дух. А там, на Поверхности — справляйся, дорогуша, как-нибудь без меня. Там я тебе не помощник. Ты и без меня прекрасно справишься. Если, конечно, запал не отвалится. — Не отвалится, — рыкнула Андайн. — Я поняла тебя, хорош умничать. В душе вспыхнуло горячее раздражение, но именно оно её взбодрило и настроило на привычный лад. Меттатон усмехнулся и взялся устанавливать аппаратуру. — Встань на то место, где планируешь поглощать души. Мне нужно настроить камеру для адекватной съёмки. Прямого эфира не будет, будет монтаж. — Это почему? — Никто из нас раньше не поглощал несколько человеческих душ сразу, верно? Кто знает, что с тобой случится, как только ты это сделаешь. Может быть, в обморок схлопнешься. Кроме того, нигде в точности не написано, как именно следует разрушать барьер. Вдруг ты сначала пару раз облажаешься. А это, дорогуша, твой имидж. И энный процент веры всех монстров в твой успех и свою безопасность. Поэтому не будем рисковать и дадим тебе право покосячить всласть. Я потом скомпоную самые удачные моменты, наложу героическую музыку для дополнительного флёра — и всё будет в шоколаде. — Я не собираюсь ни лажать, ни косячить, — фыркнула Андайн. — Вот сюда я встану. Настраивай, что тебе там нужно, и не трепи, чего не надо. — Как прикажет Ваше Величество, — почти промурлыкал Меттатон. Его странный переход от отчаяния к бесстрастности и затем к почти безмятежности даже настораживал. — Андайн! — в пещеру, размахивая руками, вбежал Папирус, за ним с привычной неторопливостью прошёл Санс. — Я не опоздал, надеюсь?! Меттатон шёл к тебе мимо моего поста и рассказал, что происходит! Я непременно хотел оказать тебе свою дружескую поддержку в такой важный момент! Но! Поскольку я очень ответственный Самый Главный Королевский Служащий, я не мог просто так оставить дежурство! Так что мне пришлось связываться с надёжными дозорными, чтобы выяснить, кто может меня подменить, и затем дождаться того, кто согласился! Ты можешь не беспокоиться, всё останется в лучшем виде! Я передал заменяющему подробные инструкции! У Андайн возникло лёгкое чувство дежа вю. Когда она собиралась выходить на Поверхность, происходило примерно то же самое и монстры вокруг неё были примерно те же. Не хватало только Герсона и Высшего Командного Состава. Но Герсон оставался в Вотерфолле и пока ещё выполнял за неё повседневные королевские обязанности, а Высший Командный Состав должен был прибыть значительно позже — чтобы помочь с ликвидацией следов битвы на Поверхности. Их присутствие при разрушении барьера не требовалось. Андайн вообще не хотела излишней помпезности. В груди горело желание действовать — по-простому, без выкрутасов и прямо сейчас. Поприветствовав скелетов и коротко поблагодарив их за неравнодушие, воительница обратилась к роботу: — Все свои монологи сможешь потом в микрофон отдельно наговорить и встроить в видео? Потому что я не собираюсь стоять с глупым лицом, пока ты там подбираешь пафосные слова. — Какая самокритика насчёт лица, дорогуша, — отозвался Меттатон. — Могу, конечно. Я всё понимаю. Не будем терять время. Воительница взялась за первый контейнер. — А-а-андайн! Альфис наконец-то решилась отлипнуть от стены и стиснуть возлюбленную в объятиях. Та крепко сжала её в ответ и ласково потрепала по голове. — Всё в порядке, Альф, я сильная, я камни ем, от живых людей не сдохла — мёртвые мне и подавно ничего не сделают. Сейчас я тебе покажу! — Действительно, время, которого в обрез, не стоит тратить ни на что, кроме целовашек и обнимашек, разумеется… — непонятно было, говорил Меттатон всерьёз или иронизировал. — Кстати, зря ты своих крутых стражников не позвала. С точки зрения эффектности зрелища и произведения впечатления на зрителя было бы лучше, если бы они выстроились вокруг тебя полукругом и одновременно открыли контейнеры, а ты бы поглотила все души сразу и сделалась… кем ты там сделаешься. Избранные воины наделяют свою повелительницу огромной силой. Смотрится! Но, поскольку грамотная постановка — это не к тебе, работаем с чем есть. Хотя нет, я знаю, как всё исправить. Альфи, куда из кадра ушла, дуй-ка обратно. Да-да-да, вот сюда. Угум. Ты будешь открывать контейнеры и передавать души Андайн. Ты её короновала на официальной церемонии — ты и превратишь её в Богиню Войны. Это будет закономерно, логично, эффектно и очень романтично. Андайн не знала, хочется ей засветить в лоб ему или всё-таки себе. Руки так и чесались залепить фейспалм. — Готовы, девоньки? Папси, Санси, выйдите из кадра, если очень хочется поучаствовать — я вас позову потом наговаривать текст… Раз, два, три… Поехали! От волнения Альфис рванула крышку контейнера с такой силой, что та слетела с громким чпоком. Первое нематериальное сердце, сияя голубым свечением, взмыло вверх… и спустя мгновение, притянутое магической силой, скрылось в груди Андайн. У воительницы перед глазами как будто задрожал воздух, но она не собиралась размениваться на паузы. Она приосанилась с решительным видом и мотнула подбородком в сторону оставшихся контейнеров. Альфис поняла её без слов. Второй контейнер. Третий. Четвёртый. Пятый. Шестой. Ещё одно голубое сердце, три оранжевых и одно жёлтое. Андайн лишь мельком приметила цвета — и с громким криком выбросила руку вверх, призывая россыпь голубых копий. Те с грохотом вонзились в горную породу. Ей некуда было девать стремительно накапливавшуюся внутри неё энергию. Тело неумолимо трансформировалось, старательно адаптируясь к возросшей мощи. Воительница ещё сильнее вытянулась в высоту, ушные плавники ещё больше растопырились, уже слабо напоминая прежнее подобие ушей, клыки и когти удлинились и заострились, шевелюра стала ещё пышнее, под веками заискрило — и Андайн поспешно стащила с левого глаза повязку. В левой пустой глазнице и в потемневшем правом глазу засверкали молнии. Спина и поясница отчаянно заныли, усовершенствованная броня с треском лопнула сзади, не выдержав напора, — и за спиной у Андайн распахнулись огромные голубые кожистые крылья, похожие на драконьи, испещрённые синими прожилками и причудливыми разноцветными узорами, а от поясницы отросли странные длинные заострённые наросты в красную и синюю полоску. По телу её пробежала заключительная судорога — и она наконец-то встала ровно, окидывая взглядом собравшихся. Сейчас она отчего-то испытывала непонятную ей всепоглощающую радость и одновременно не решалась пошевелиться. По ощущениям казалось, что ей достаточно пошевелить одним пальцем, чтобы перевернуть вверх ногами целую гору Эботт, а может быть, вытворить и ещё чего пострашнее. Зрители вокруг неё выглядели, мягко говоря, шокированными. Папирус смотрел на неё с отвисшей челюстью, изумлённо вытаращившись, Санс подле него застыл, как каменное изваяние, и белые огоньки пропали из его глазниц, выражение лица Меттатона Андайн при других обстоятельствах с удовольствием бы сфотографировала, чтобы потом как следует поугорать на досуге, а Альфис… Её дорогая Альфис осела на землю и теперь с трепетом взирала на неё снизу вверх. В глазах ящерки светились не столько страх, сколько безграничные восхищение и любовь, её зрачки расширились, и в наступившей тишине она вымолвила тоненьким голоском: — Моя… Богиня… На и без того ошеломлённую и возбуждённую Андайн этот комплимент подействовал весьма воодушевляюще. Она торжествующе расхохоталась во всё горло, обнажив ряд острых зубов, и, поигрывая мускулами, с самым решительным видом развернулась лицом к барьеру, намереваясь обрушить его в эту же минуту. Всего миг отделял её от переломного момента в истории Королевства… Но именно теперь совершенно некстати вмешался Меттатон. — Дорогуша, видят звёзды, я не хочу обламывать тебе такой важный момент, но… ради всего святого, разрушай барьер лицом к камере, пожалуйста. Андайн обернулась. — Это почему ещё? — Видишь ли, спереди у тебя вид максимально впечатляющий и пафосный — ты настоящее чудовище, потрясаешь воображение, мне из-за тебя кошмары сниться будут. В хорошем смысле. Но вот сзади… То, что произошло с тобой, можно ёмко описать разве что выражением «взрыв жопы». Поэтому, дорогуша, если не хочешь испортить всю съёмку — выдай мне красивый фасад. Во всех смыслах. Андайн недовольно рыкнула, но всё-таки резко развернулась, попутно невольно послав в сторону Меттатона энергетическую волну. Бедный робот, не устояв на ногах, отшатнулся и неслабо впечатался в пещерную стену. — Полегче, дорогуша, я ведь тебя не оскорбляю, а просто излагаю факты максимально доступным языком. Сосредоточься на разрушении барьера. Этого от тебя ждут все монстры. Андайн глубоко вздохнула и развела руки в стороны. Сконцентрироваться. Да, Меттатон прав — она не знает, как именно следует разрушать барьер. Но у неё, в конце концов, есть воображение, и не хуже, чем у этого звездуна! И оно — а может быть, и какой-то неведомый инстинкт — подсказывало ей, что делать. Она закрыла глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям, и собрала всю наполнявшую её силу где-то в области сердца. Магическая мощь, сила всех человеческих душ внутри неё — и её собственной души — собрались в один большой, распирающий грудь клубок, застучал пульс — сначала словно беспорядочно, потом всё громче и ритмичнее, будто все сердца в ней настроились на одну волну и забились в унисон. Не ждала она от поглощённых ею, бессознательных и недружественных до смерти людей такой поддержки — но удивляться было некогда. Воительница напряглась, немного ссутулилась, словно сгруппировавшись перед прыжком… и резко распрямилась, как стрела, и исторгла из себя всю собранную мощь, направив её прямо в барьер за спиной. Прогремел взрыв. Грохот стоял страшный, так что показалось удивительным, что от этого не зашаталась земля и не взметнулась в воздух пыль. Андайн всё-таки отвернулась от Меттатона, заранее приготовившись послать его куда подальше, если вздумает делать замечания, но тот не проронил ни слова. Должно быть, всё, что происходило после разрушения барьера, он уже не считал важным и сейчас во все глаза смотрел туда же, куда и она. На том месте, где сияла, переливаясь, чёрно-белая энергетическая стена, теперь не было ничего, кроме потрескавшегося пещерного свода и фиолетовых ворот с руной Дельта. И даже ветер, задувающий с той стороны, отчего-то казался свежее прежнего. — Андайн! — наконец-то вскричал Папирус. — Ваушки! Это было невероятно впечатляюще! Ты всё-таки сделала это! Я ни секунды в тебе не сомневался! Ты освободила всех монстров, виват! Теперь ты стала самой мощной в мире королевой! Нет, серьёзно, у тебя очень супергеройский вид. Представь, насколько ты впечатлишь всех подданных! И, что ещё важнее… Люди наверняка испугаются тебя настолько, что даже не захотят воевать! С таким противником, думаю, лучше не пытаться связываться в бою, а договариваться с безопасного расстояния. — Если бы это так работало, Папси… — вздохнул Меттатон. — Что? — Ничего. Просто ты наивное дитя, дорогуша. Этим ты мне и нравишься. — Рад знать, что нравлюсь своему кумиру! — Зажгла ты мощно, — подтвердил Санс. — Ради такого события стоило оторвать свой таз от лавки. Я впечатлён. Альфис ничего не сказала, только поднялась с земли и прильнула к воительнице с восхищённым писком. Меттатон отключил камеру и собрал аппаратуру. — Всё, что мы будем делать на Поверхности, в съёмке не нуждается. Разве что стоит сделать пару фотоснимков для репортажа. Но для этого мне хватит телефона. Твоя чудо-смесь при мне, — робот выудил откуда-то из угла здоровенный баллон, в котором, судя по звуку, плескалось что-то жидкое. — Вонять будут все окрестности. Так что распрыскиванием я буду заниматься строго сам и строго после ухода твоих собак. Кстати, как скоро они должны прибыть? — Мы явились, мисс Андайн! — бодро отрапортовали из-за спины. Высший Командный Состав как раз подоспел и выстроился в шеренгу в полной готовности действовать. — Вы вовремя, ребята! — улыбнулась Андайн. — Я как раз разрушила барьер, так что можем приступать к делу, не откладывая! — Поздравляем, мисс Андайн! Мы все очень гордимся вами! Всё Королевство вами гордится! Загремело стройное «Ура!». — Ну-ну, достаточно восторгов, — воительница, впрочем, выглядела очень довольной. — Оставим комплименты на потом. Сейчас важно заняться делом. Во-первых, нам нужно решить, что делать с погибшими врагами. — Снаружи их оставлять небезопасно, — заметила Догаресса. — Если нюх человеческих собак столь же силён, как наш, их отыщут в любом случае. Нужно спрятать их где-то в Подземелье. — Да так, чтобы не устраивать торжественные похороны, — фыркнула Инси. — Может, сбросить их в Ядро — да и дело с концом? Говорят, там всё исчезает бесследно, концов вообще не найдёшь… — предложила Китти. — Д-давайте мы не будем ничего бросать в Ядро, — вмешалась Альфис. — Н-насчёт того, к-к чему это приведёт, никаких достоверных исследований нет. А я ещё с прошлым происшествием… д-достаточно натерпелась. — Тогда, может, скинуть их в пропасть где-нибудь в Вотерфолле? Или просто в лаву в Хотленде… — продолжала раздумывать вслух Китти. — Какие вы все добрые, аж страшно, — усмехнулся Санс. — Такова военная обстановка, ничего не поделаешь, — развела руками кошка. — Ну, или закопать их там же, где закопали первого человека… Его ведь где-то зарыли, да? — вновь подала голос Инси. — Тело Райана забирал Меттатон. И куда дел — я не имею ни малейшего понятия, — отозвалась Андайн. — Я вам и не скажу, куда я его дел, — фыркнул Меттатон. — Я не позволю, чтобы бренное тело юного героя соседствовало с солдафонами, чья гибель ещё может доставить нам изрядные проблемы. Я, конечно, не имею чести быть частью Стражи, однако кое-какие соображения у меня есть. Я вообще-то не сторонник варварского обращения с останками несчастных жертв, но позвольте напомнить, что где-то в Подземелье есть предатель, который передаёт сведения о нас на Поверхность. В каком масштабе он это делает и что именно считает важным, я не знаю, но если останется возможность найти тела — он может на них навести. Поэтому, учитывая исключительность ситуации, я предлагаю воспользоваться идеей доблестной кошачьей леди и опустить тела в лаву. Туда никто не полезет, а значит, ничего не сможет доказать. — К сожалению, это правда, — помрачнела Андайн. — Военные, которых я убила, не просто так пришли к горе Эботт с патрулём. Я коротко упоминала вам это по телефону, но повторю. Военный отряд целенаправленно караулил меня. Они знали, что монстры вот-вот выйдут на Поверхность. Что значит, что им это сообщил кто-то из монстров. Поэтому… Роу, Китти, я поручаю заняться этим вам. Санс, ты можешь им помочь с перемещением, если хочешь, чтобы мы управились быстрее. Идём дальше. Собаки. Все. В полном составе. Ваша задача — найти и разметить все места, где есть следы, а также пахнет мной, людьми и их кровью. Как только разметите — немедленно покидаете территорию и возвращаетесь в Подземелье. Инси и Драго, вы вместе со мной будете скрывать кровь, заметать следы и в пределах разумного приводить ландшафт в приличный вид. Наконец, финальная часть. Меттатон. Ты поливаешь всё своей вонючей гадостью и снимаешь разметку. Пока другие работают — просто оставайся здесь. Ну, так и быть, можешь что-нибудь сфотографировать для этого своего телевидения. — А я?! — воскликнул Папирус. — Что буду делать я?! Ведь я тоже Стражник! И у меня много важных умений, с которыми я могу помочь! — Да, верно. Папирус. Ты у нас лучший дозорный. Ты уже много времени несёшь вахту в Подземелье и подмечаешь всё до мелочей. Поэтому тебя я выставлю на дежурство. При первых же подозрительных звуках, тенях или хоть каких-нибудь намёках на появление людей ты должен немедленно докладывать мне. — Так точно! — Я т-тоже хочу быть полезной, — вмешалась Альфис. — И я… п-пожалуй, свяжусь с нашим оператором сотовой связи… Я п-попрошу их фиксировать все з-звонки и смс, которые проходят за пределы Подземелья. Вдруг это п-поможет нам вычислить п-предателя… Само его существование… Это жутко, эм, знаете. — Причём заметьте, что это даже не я, — не сдержался Меттатон. Вся Стража одарила его тяжёлыми и многозначительными взглядами, но он и бровью не повёл. — А теперь за работу, — распорядилась Андайн. — Мы никак не можем терять время. И она первой решительными шагами направилась прочь из Подземелья. Снаружи уже начинало вечереть, но, к счастью, до заката было ещё не очень близко. Солнце пока стояло достаточно высоко, но по земле уже протянулись длинные тени. Дул лёгкий ветерок, шелестела листва, птицы перекрикивались где-то в чаще леса, а над травой и цветами порхали разноцветные бабочки… Пейзаж можно было бы назвать идиллическим, если бы всю картину не портили мертвецы. Андайн распорядилась поскорее убрать тела — чтобы Стража не разменивалась на ненужное любопытство, Меттатон не влезал с неуместными комментариями, а Папирус просто не расстраивался. Высший Командный Состав, беспрекословно повинуясь и полностью разделяя её настрой, действительно выполнил свою работу удивительно быстро. Роу, Китти и Санс избавились от убитых в считанные минуты, по их уверениям, по пути не столкнувшись ни с одним монстром. Несмотря на длительную моральную подготовку, внезапное зрелище растерзанного человека могло неприятно шокировать даже более-менее опытного стража, а это — ненужные приставания к командованию, множащиеся слухи, наконец — захлёстывающая Подземелье волна совершенно неправильных настроений перед выходом на Поверхность. Если даже сама Андайн была не в восторге от того, как выглядел результат её атаки, то что говорить об остальных? А опыт на посту правительницы подсказывал воительнице, что к подданным приходится всё-таки предъявлять несколько меньшие требования, нежели к себе. — Типа, мы закончили, мисс Андайн! — отрапортовал Роу, вернувшись. — Прикажете помогать собакам? Или мы присоединимся к вам с Инси и Драго? — Нет, — Андайн посмотрела в ту сторону, где развевался на ветру ярко-красный плащ, и понизила голос. — Помогите лучше Папирусу. Встаньте на дозоре. Папирус, горящий желанием нести службу и быть полезным, ни задавая лишних вопросов, ни пытаясь тратить время на любование окрестностями, действительно с первых же минут занял наблюдательную позицию на тропе поодаль и стоял неподвижно, как стойкий оловянный солдатик, весь обратившись в зрение и слух. Можно было только позавидовать его дисциплинированности: он никак не реагировал на разговоры и возню за спиной и был предельно сосредоточен. Однако воительница полагала, что караулить один-единственный путь недостаточно, кроме того, опасалась, что Папирус по наивности и добродушию подпустит слишком близко кого-то «безобидного», а потому помощь Роу и Китти была хорошим подспорьем. — Санс, ты можешь возвращаться домой. От тебя больше ничего не нужно. Старший скелет валял дурака на посту ещё в Подземелье. Доверять ему охрану территории на Поверхности Андайн после этого не спешила. Санс не стал спорить и незамедлительно исчез. В душе воительница испытывала гордость за своих избранных стражей. Она могла доверять им, как себе, и не сомневаться, что они воспринимают ситуацию столь же серьёзно, как и она, и притом без излишнего страха. Они не озирались испуганно по сторонам, не пытались заворожённо глазеть на лес, не пускались в расспросы о её новом облике, как выразился Меттатон, «Богини Войны» — нет, чётко, быстро и слаженно они нанесли разметку и помогли ей убрать следы. На всё про всё ушло часа три. Альфис за всё это время даже не попыталась высунуться наружу. Похоже, ей-то как раз было слишком не по себе. Меттатон оставался при ней, лишь пару раз выглянув на улицу и сделав от силы пару кадров, и по окончании работы Высшего Командного Состава тоже не стал мешкать со своей частью трудов. — Советую нашим доблестным воинам с тонким нюхом убраться куда подальше, — промурлыкал он, поднимая баллон с вонючим парфюмом. — Сейчас будет газовая атака повышенного уровня опасности. Не то чтобы это дивное амбре у входа под гору Эботт не навлекало никаких подозрений, но доказать наличие инцидента теперь будет так же невозможно, как и его отсутствие… Собаки, Китти и Роу вопросительно посмотрели на Андайн. Та ответила кивком — и они, отдав честь, мгновенно покинули зал у выхода из пещеры. Когда Меттатон, израсходовав все запасы жидкости, с нарочито беззаботным видом удалился со словами о том, что ему теперь нужно делать репортаж, при воительнице остались лишь Альфис, Папирус, Инси и Драго. Последние двое вызвались постоять на дежурстве, пока не назначен полноценный сменный караул. Папируса Андайн отослала «присмотреть за Сансом». И лишь после этого, когда Альфис заново включила ловушку для людей, девушки наконец-то перенеслись к себе домой. Едва воительница заперла дверь, ящерка вновь воззрилась на неё с восхищением и изумлением в глазах. — А-андайн? Т-ты… Ты п-потрясающе выглядишь! — её хвост потешно мотался из стороны в сторону от эмоционального возбуждения. — Ты теперь… В-всегда такой будешь? — Да я как-то, честно говоря… не знаю, — призналась рыба, почёсывая в затылке. — Чисто теоретически должна бы всегда, чтобы в любой момент быть готовой к бою. А практически… Ходить так в собственном доме и в принципе по Подземелью без необходимости будет страшно неудобно и нелепо. С таким ростом и с этими крыльями я в двери с трудом прохожу и в ванную не влезу. Как с ними и с этой хернёй из задницы спать, я вообще не представляю. И это не говоря уже о том, что у меня даже переодеться не получится. Ко всему прочему, я чувствую себя настолько переполненной силой, что если решу приготовить завтрак при помощи огненной магии… — Сожжёшь пол-Подземелья, — неловко захихикала Альфис. — Угу. Причём буквально. Если не всё Подземелье целиком. Так что… В быту, похоже, души придётся выпускать. А потом при необходимости поглощать обратно. Кроме души Райана. Она всегда будет находиться во мне. Ему лучше оставаться полноценным союзником в сознании. Остаётся лишь одна проблема. — К-какая? — Как мне, чёрт возьми, в таких условиях носить броню. Обычная будет раз за разом разлетаться на куски. «Необычная» мне в нормальном состоянии будет тупо велика. Да и времени на постоянные переодевашки при наступлении опасности у меня не будет. — М-может, тебе попробовать создавать броню… Э-энергетически? Мне стоило подумать об этом раньше, но… Т-теоретически даже с одной душой, учитывая уровень твоих магических сил и твою решимость, т-ты можешь создать для себя достаточно прочное з-защитное снаряжение, а уж с семью душами… я п-полагаю, ты будешь н-не то что пуленепробиваема, а бомбонепробиваема даже. — Хах, а это действительно мысль! — улыбнулась Андайн. — Пожалуй, так и сделаю. Из всех вариантов этот самый практичный! А твою усовершенствованную броню стоит пустить на поток. В смысле — производить её для всех видов монстров, чтобы повысить их шансы на выживание в бою. Мне лично она очень помогла! Считаю, что испытание в полевых условиях прошло успешно. А теперь выпущу-ка я эти души и наконец-то нормально приму душ и пожру. — П-погоди! — встрепенулась Альфис. — П-постой. Я, в-возможно, прошу о странных вещах, но… С-сначала… П-позволь мне полюбоваться на тебя как следует. — Что, нравится, да? — Андайн гордо ощерилась. — Держу пари, я выгляжу со стороны нереально круто! Тогда уж и сфоткай меня заодно, я сама на себя посмотрю. И гляну, про какой такой «взрыв жопы» мне говорил Меттатон… Ещё неизвестно было, какое впечатление произведёт внешность Богини Войны на других монстров и на людей, но ящерка, похоже, вся пылала от благоговения. Её нисколько не пугали ни оскаленная пасть, ни глубокие тёмные глаза с проблёскивающими в них искорками молний, ни острые шипы и когти. Нежно, бережно, чуть влажными ладошками Альфис проводила по её чешуе, гладила огромные крылья, касалась лица и запускала пальчики в волосы… Её переполнял ощутимый странный трепет, а на жёлтых щёчках проступал розовый румянец. Это состояние передалось и Андайн. Захотелось наброситься на ящерку с поцелуем, но воительница сдержалась. С момента перевоплощения прошло слишком мало времени, и похвастаться отличным контролем своих сил Андайн пока не могла. Испепелить же возлюбленную ненароком в порыве страсти в её планы совершенно не входило. — П-поцелуешь меня? — заворожённо прошептала Альфис, словно прочитав её мысли. — В таком виде — как-нибудь попозже, — усмехнулась Андайн. — Не то ещё укокошу тебя ненароком. Но потом — непременно. А сейчас всё-таки лучше мне превратиться обратно, привести себя в порядок — и я вся твоя. Казалось, ящерка с трудом дождалась, когда же воительница наконец освободится. Может, от облегчения, что она жива и здорова, может, от впечатления, произведённого её новым обликом, может, от долгого отсутствия ночей любви Альфис страшно суетилась, почти не смогла поужинать, вылетела из ванной чуть ли не мокрая и уже в кровати порывисто прижалась к Андайн, отчаянно ища её ласки. Воительница тоже не стала размениваться на долгие прелюдии — и, погасив свет метко запущенным в выключатель мячом, тотчас впилась ящерке в губы. Они долго не могли оторваться друг от друга, и лишь неожиданное осознание заставило Альфис испуганно отпрянуть. — Андайн! Райан! — Ах… Чёрт. Воительница вспомнила, почему перед выходом на Поверхность они пару недель воздерживались от излишней близости. Но сейчас желания пересиливали стремление осторожничать. Сдержав недовольство, Андайн внимательно прислушалась к внутренним ощущениям в попытке различить хоть какие-то чувства, эмоции и мысли Райана. Но ответом ей была глухая пустота — точно такая же, как тогда, когда она перед выходом на Поверхность старалась и не могла до него достучаться. — Можешь не париться. Он отключился. Не знаю, как ему это удаётся, но это факт. Думаю, ему и самому неинтересно смотреть на нашу личную жизнь. Он же не извращенец, в конце концов. Так что забей. — Но… — Забей. Андайн решительно тряхнула головой и навалилась на Альфис, попутно накрывая их обеих одеялом.

***

Репортаж Меттатона о поглощении семи человеческих душ, рождении Богини Войны и разрушении барьера вышел на телеэкраны уже утром — похоже, робот трудился над ним всю ночь не покладая рук в стремлении поскорее сообщить новость и создать сенсацию. Андайн успела проснуться до эфира, принялась собираться на работу с телевизором на фоне и, припомнив поведение Меттатона накануне, поинтересовалась у Альфис: — Слушай, я хотела спросить у тебя по поводу железки… Мне кажется, он стал каким-то подозрительно смирным. Я не то чтобы хорошо его знаю, но у меня сложилось впечатление, что отходчивым его не назовёшь. Скорее уж наоборот. Он чуть с потрохами меня не сожрал за подготовку к войне и победу над Райаном, а вчера, если не считать его слов вначале, вёл себя так, будто вообще ничего не произошло. Ты не знаешь… это всё-таки хороший знак или дурной? Не хотелось бы, чтобы он опять неожиданно вылез, чтобы создавать проблемы. Сонная Альфис пожала плечами. — Понятия не имею. Душа Меттатона — это… — она зевнула, — …такие потёмки… У меня никогда не получалось предсказать, что он выкинет. Он в этом плане… довольно странный, если подумать. Вроде всегда у всех на виду, а что у него там на уме — никому не понятно, если сам напрямую не скажет… Не дам никаких гарантий, прости. Могу только поручиться, что во вред монстрам он действовать не станет. — Ладно, чёрт с ним пока что. Мои караульные присматривают за ним и его окружением. У меня есть дела поважнее. Не подведёт — молодец, подведёт — узнает, почём фунт лиха… Воительницу действительно ждала масса дел. В первую очередь она нагрянула к Герсону, выслушала от него пару напутственных слов и официально сняла с него королевские полномочия. Затем распорядилась привести всех военнообязанных в режим повышенной боевой готовности. Наконец, поручила лучшим воинам из лучших — тем, кого она тренировала лично, — нести караул у выхода из Подземелья. А для этого пришлось быстро составлять график дежурств, учить добираться до поста, не попадая в ловушку Альфис, инструктировать насчёт того, что делать при появлении людей, с учётом разных вариантов развития событий и приказывать не пропускать никого из монстров на Поверхность. Всё это время ей попутно приходилось отвечать на восторженные восклицания, комплименты, вопли надежды, отбиваться от поклонников вроде Кида, которого в итоге пришлось оттаскивать Папирусу, и сотню раз повторить разочарованным и негодующим личностям, что нельзя «даже одним глазочком посмотреть на Поверхность» — опасно. Бумажная рутина и режим «кому-то что-то доказывать» по-прежнему были для неё самой выматывающей и неприятной частью работы. Чаще, чем растолковывать недопустимость выхода наружу, ей приходилось только объяснять, почему она «не в крутом облике». Очевидно, многим хотелось поглазеть на королеву-богиню вживую. Это тоже создавало своего рода проблему: Андайн нужно было как следует потренироваться с семью душами внутри и при этом кого-нибудь нечаянно не убить. Из всех мест в Подземелье для этого лучше всего подходил обширный столичный полигон, но для того, чтобы абсолютно точно разогнать оттуда зевак, потребовался отряд стражей. Первую же тренировку воительница начала с того, что попыталась энергетически создать на себе совершенную сверхпрочную броню. Она постаралась взять процесс перевоплощения под контроль, и если в прошлый раз, у барьера, стремительно накатывающая сила захлёстывала её беспорядочными волнами до плывущего перед глазами воздуха и гудения в голове, то теперь с каждой новой душой Андайн обращала увеличивающуюся мощь в сознательно направляемые потоки. У неё действительно получилось «одеть» себя в непробиваемую броню, достаточно не стесняющую движения и не слишком гремящую при ходьбе, отливающую золотистым отблеском и украшенную руной Дельта на груди. Куда меньшим успехом увенчалась попытка Андайн нанести в образе Богини Войны удар по выставленным в ряд манекенам, изображавшим людей. «Врагов»-то в их лице она сокрушила, вот только, несмотря на все её старания максимально ограничить силу атаки, земля под ногами задрожала, стены вокруг полигона пошли трещинами и осыпались, следом за ними рухнул продовольственный склад для тренирующихся вояк, оружейная отозвалась угрожающим перезвоном, будто мечи, топоры и секиры взялись сражаться друг с другом без участия хозяев, а караульных отбросило на приличное расстояние. С пару мгновений посмотрев на всё это безобразие, Андайн криво оскалилась: — Вот чёрт! И это я, между прочим, совсем легонько! Чуть-чуть совсем! Хвала звёздам, что мне всё-таки хватило ума не целоваться в таком состоянии с Альфис… Подобное могущество одновременно и воодушевляло, и настораживало. С одной стороны, оно сулило немалое преимущество в сражениях с противником и заметно увеличивало шансы на успех. С другой стороны, стоило лишь на минутку представить, что поглощённые человеческие души вдруг очнутся и взбунтуются… При одной мысли о последствиях даже воительницу невольно передёргивало. «Они не взбунтуются». Райан вновь появился из глубин сознания совершенно внезапно, так что Андайн почти вздрогнула. — Это с чего ты так решил? «Во-первых, это последствия твоего решения. Если судить по моему личному опыту и по кое-каким дополнительным сведениям, поглощение и выпуск обратно наружу для неготовой души — большая встряска, которая отшибает разум. Если конкретнее — какие-то зачатки сознания, а также черты личности сохраняются, но ни память, ни осознанное мышление не работают, такая душа контролируема и легко поддаётся любым манипуляциям. Поскольку ты, как я слышал, решила то поглощать, то выпускать этих вояк обратно, их постоянно будет мотать через эти встряски. Плюс ты не намеревалась специально пробуждать в них разум. Это всё-таки какая-никакая гарантия, что ничего экстремального не произойдёт. А во-вторых… А во-вторых, я сам лично взял их под свой контроль. Я единственная осознанная душа, к тому же сильная, а они, как я уже сказал, внушаемы и в беспамятстве. Так что я принял на себя роль кого-то типа дирижёра в оркестре. Собрал всех вместе — и…» — То чувство слаженности и единства, которое у меня было при разрушении барьера… — перебила Андайн. — Я тогда ещё ощутила, что все души словно бьются в унисон, и успела здорово удивиться. Так это благодаря тебе? «Ну да. Вдобавок я настороже, и если что-то вдруг пойдёт не так, сразу предупрежу тебя об опасности изнутри. Что мне ещё остаётся делать? Прошлые два раунда я уже проиграл. Но всё ещё могу попытаться не проиграть этот. Меттатон прав. Если не получилось остановиться, когда это было возможно, — сейчас останавливаться уже нельзя. Поздно». — Да я уже заметила, что у вас с ним поразительное единодушие, — фыркнула Андайн. — Хотя с виду вы друг на друга совершенно не похожи… Ладно. Спасибо, что помог и объяснил. Однако у меня сейчас есть проблема поострее. Мне негде тренироваться. Я использовала едва ли десятую часть силы и тут же разнесла весь полигон. А если попытаюсь применить всю силу, какая есть, то сделаю за людей всю их работу. Гора Эботт рухнет к чертям. А на Поверхность соваться ещё рано. Надо придумать, что делать. «Боюсь, что тренироваться придётся уже непосредственно в бою. В Подземелье действительно нет для этого ни одного безопасного уголка. Есть только высокий риск что-нибудь разрушить и кого-нибудь поранить. Не хотелось бы мне предлагать это именно тебе, но… кажется, единственный вариант — импровизировать на месте». — Я рассчитывала приноровиться регулировать уровень магической мощи, правильно направлять удар и побольше узнать о возможностях этой формы! — Андайн недовольно скрежетнула зубами. — Но блин… Кажется, ты прав. Впрочем… Не думаю, что ждать придётся долго. Наверняка скоро сюда заявится новый человеческий отряд. Ожидания воительницы оправдались. Уже через два дня караул экстренно сообщил о приближении новой группы военных.