События следуют за 1826 годом.
Декабристы были приведены к смертной казни, а Сергей Петрович Трубецкой сослан в Сибирь так же в 1826 году.
В Сибири, как он смог заметить, неприятный климат, будто созданный для него в отместку за все те грехи. Никогда не узнаешь, выглянет ли сегодня солнце, аль нагрянет небывалого величия ветер. Хотя, отдельное слово Трубецкой, всё же, выделит природе этого места — здесь она иная, здесь и свободных просторов больше, и деревья будто дышат, а снег выглядит более белым, чем в столице, даже воздух, как ему думалось, намного чище. И люди, проживающие в деревнях и сёлах, намного добрее по отношению к человеку, да к братьям своим меньшим — животным.
Хотя, пока он находился там, его не покидала мысль о том, что он хочет услышать стих о природе этого места, и снова увидеть те вдохновлённые
карие глаза.
В том же году к мужчине приехала его жена, что клялась быть с ним вместе в горе и радости, в бедности и богатстве, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит их. И она сдержала своё обещание до конца. Хотя, смею заметить, даже наличие любимой под боком не делало его таким уж безмерно счастливым: бессонные ночи, ворох мыслей, заполняющий его сознание, терзания итак больной головы, которые только и заставляют его сожалеть, впрочем, всё это и могло привести к такому исходу событий.
О, он сожалел. Вы, верно, смело назовёте его трусом или предателем, и он даже не будет этого отрицать. Ни дня бы не прошло, как не просил бы прощения у тех, кого вовсе нет в живых, будто они грузом пали на его плечи.
О, он бы мог выйти на сенатскую площадь, мог бы повести декабристов к победе, мог бы послушать Рылеева, но не стал. Потому что всё пошло не так, как он задумал, потому что ему казалось, что всё уже потерян, что план был несовершенен, что сил, которые были задействованы в восстании, будет недостаточно, потому что не хотел кровопролития.
«Несостоявшийся диктатор», «предатель», «трус» — пожалуй, точное его описание. Он предал всех, даже того не желая, он предал себя, даже об этом не задумываясь. И он это понимает.
Есть одна мысль, которая никак не покидала его. Которая отдалила его от жены, которую даже отогнать сложно было,
хотя он и не пытался. Такое в Российской Империи не будет принято ни сейчас, ни в будущем веке. Такая мысль совершенно неприемлема человеку из знатного рода. За такое, кажется, его могут казнить или публично высмеять. Что для вас «любовь»? Множество стихотворений известных поэтов этого времени именно об этом высоком чувстве, что, собственно, они и подняли до небес. Прошу заметить: любовь бывает разная, ей совершенно нет преград, ведь человек может любить кого угодно. Но Сергей это отрицал, пытался, выходило скудно. Плохо пытался. Мысль о любви «мужчине к мужчине», явно на Руси не простят, не примут.
Кажется, он любил этого человека ещё задолго до их встречи, ещё на том собрании и прямо на сенатской. Кажется, он был влюблён в его глаза цвета топлёного шоколада или русской земли, в его мягкую походку, в яркую улыбку, в манеру речи, в стихи. Просто
был влюблён во все, и страдал от своей любви.
Князь даже места себе не находил после его смерти. Он стал чаще навещать его могилу, садиться к ней спиной и признаваться в своих чувствах тому, кто этого больше не услышит. Он чаще стал перечитывать стихотворения Рылеева и так бессмысленно улыбаться. Страдал от своей любви, страдал от своих решений, страдал от того, что вовремя не сказал.
Вечерами проходя по тихим улицам, видя мимолётных прохожих, которые спешат по своим делам или идут на светские вечера, он неосмысленно вглядывался в их лица, вслушивался в голоса, пытался увидеть в них того, кого потерял и любил больше всех на свете. Он, похоже, уже с ума сходит, будто одержим своей любовью, будто бесы окружили его и начали вести свой демонический хоровод, напевая и насмехаясь над его болью. Он сам в этом виноват, сам упустил, сам не слушал, теперь по своей вине и страдает. Так что же, если даже не живёт, существовать в этом бренном мире не видя даже белого света?
Я резал эти пальцы за то что они
Не могут прикоснуться к тебе я смотрел в эти лица
И не мог им простить
Того что у них нет тебя и они могут жить.
Смысл жить вдруг потерян, бытие казалось несусветной тягостью, уничтожающей как личность, так и сознание, не оставляя даже права на надежду или любовь. Это будто проклятие за все грехи, деяния, проступки, и слова. Это будто напоминание о том, как он жалок. Это будто какая-то игра, в которой он далеко не король.
А литератор с недавнего времени начал являться ему во снах. После того, как Трубецкой чуть начал приходить в себя, чуть начал контактировать с женой и остальными представителями знатного рода, даже засыпать по ночам, начал и нормально питаться. И вот, всё вернулось, всё идёт по второму кругу уничтожая остатки рассудка и разума. Он, как ему руку протянешь, тихо проговаривает имя князя, как-то печально улыбаясь, начинает исчезать, но Сергей знает, что его ждут, и он намерен прийти на зов. А потом просыпается, весь в поту, с холодными и сжатыми губами, которые сказать ничего не в силах. И так каждую ночь. О, он, безусловно, бредит, безусловно, уже считает это какой-то глупой шуткой, игрой, в которую он устал играть, игрой, которую пора закончить. Он и жить перестал, только существовать, бренно, ненавидя этот мир.
Я давно прошу у бога —
Шутки в сторону, ей-ей! —
Одного лишь в утешенье:
Вечно, вечно быть с тобой!
Ах, свершится ли моленье,
Скоро ли я буду твоим?
Кто бы мог подумать, что убил себя он сам, а добил его тот, кого в помине и нет вовсе? Но, он готов идти хоть на край света из-за своей любви, биться головой об стену, лишь бы это закончилось, лишь бы образ его не возникал в сознание боле никогда, он умереть готов, лишь бы просто наконец быть с ним, чтобы больше не существовать, страдая. Он так хочет быть с ним, снова слышать его голос, тихо нашёптывающий стихи, не просто воспоминанием, которое эхом отдаётся в ушах, а наяву, и прямо сейчас.
***
Здесь свищет хладный ветер. Кажется, если он дунет посильнее, здание просто обрушится. Здесь темно, но не так сильно, как в душах человеческих. Здесь тоска обитает и, видимо, это её дом. Здесь, вероятно, гибнет надежда и в стенах скребётся печаль, а посреди всего этого мужчина, который потерял, как ему думается, всё, которому и жить-то, собственно, незачем.
Эгоист, оставляющий жену, думающий только о том, чего уже не вернуть. Но это ест его, пожирает изнутри, будто черви, сжирая все органы и медленно подбираясь к мозгу. Глаза его, цвета василькового поля, навсегда потеряли жизнь и былой оттенок. Плечи опущены вниз — это безысходность, из которой единственный выход, — скорая кончина.
«А я бы навеки пошёл за тобой… Хоть в свои, хоть в чужие дали…».
Он, похоже, духом пал, и больше терпеть не может,
да и не хочет. А воспоминания всё плывут, как говорят, «жизнь перед глазами». Эти воспоминания ему жить спокойно не дают: терзают, медленно, как яд, убивают, загоняют в угол, где и остаётся только плакать. Этот голос, голос, улыбчивое выражения лица — всё толкает только к одному.
Трубецкой не торопится: медленно завязывает петлю, закидывает её куда-то за балку, где она удачно зацепляется. Так же медленно встаёт на выступ, надевает на шею удавку.
Пусть хотя бы сейчас всё произойдёт быстро, пусть хотя бы сейчас, ему не придётся мучиться. Кроме стука сердца и гула в ушах ничего не слышно. Он достаточно настрадался и больше уже не выдержит.
И снова разум туманит, и снова плывут воспоминания. Он жалеет только о том, что один раз струсил и больше он такой ошибки не повторит.
А теперь, приветствуйте друзья, приветствуй, любовь моя, я больше никогда не уйду.
