***
У Наполеона остался долг, и он должен был быть оплаченным. Он пообещал самому себе, что выполнит просьбу Романовой, чего бы это не стоило. Илья появился у него через полчаса. — Рассказывай. — Не думаю, что ты меня поймёшь, но я должен освободить русского. Я обещал, — даже не глядя в лицо напарника, Соло чувствовал напряжение. — План такой: я отпускаю его, а ты — очень аккуратно выслеживаешь. У нас карт-бланш! Мы накроем русских в их гнезде. И я, как джентльмен, выполню обещание. — Недурно. Только очень сомнительно. Обычно все наши слежки накрываются медным тазом, — Илья задумчиво потёр подбородок. — Привлекать Габи мы, как я понял, не будем? — Без обид, но я ей не доверяю. — Я понимаю. Ну, тогда выдвигаемся. — Подожди. Хотел тебя спросить: когда ты тогда пришёл в мой номер, что делали визитёры? — Опорожняли твой бар. Успели вылить пару бутылок в умывальник. «Она послала их на помощь, когда узнала, что меня попытаются отравить?» Что-то совсем не клеилось. Бред! Но доктор нечаянно проболтался об итальянцах. Значит ли это, что концы ведут к клану Винчигуэрра? Зачем эта русская снова спасает его жизнь?.. Странно, но забрать пленника из явочной квартиры не составило никакого труда. Без лишних вопросов его передали Соло. Когда они сели в машину и отъехали на приличное расстояние, Наполеон бросил на русского испытующий взгляд и спросил: — Ты меня понимаешь? В ответ он получил только безразличное молчание. — Сейчас мы остановимся в переулке, и я тебя отпущу. Отпущу, потому что дал слово. Выражение лица несколько изменилось: он с нескрываемым интересом посмотрел на Соло. — У меня к тебе будет только один вопрос и небольшая просьба. Можешь не отвечать, только кивни, если я прав. Вы же явились в номер не затем, чтобы убить меня? Пленник кивнул, но не сразу. Наверное, ждать большей откровенности после оказанного ему гостеприимства не стоило. — А просьба вот какая: передай, пожалуйста, Ольге, что нам нужно встретиться. Очень нужно. Машина свернула в тёмный переулок и, проехав ещё немного, остановилась. Наполеон расстегнул наручники. — Можешь идти. А хозяйке передай, что я буду ждать её… — Где бы ты её не ждал, она не придет, — наконец заговорил пленник. — И встретится с тобой, если посчитает нужным, там, где решит сама. По поводу того вечера… Поступила информация о том, что кто-то из итальянцев попытается тебя отравить. Мы опоздали: когда пришли, ты уже глотнул гадости из какой-то бутылки, но оставался более или менее адекватен. Видимо, доза была детская. Приказ заключался в том, чтобы уничтожить всю жидкость. Вот тут и появился Медведь. — Медведь? — с улыбкой переспросил Наполеон. — А что, ему подходит. Спасибо. Но всё равно… передай ей мои слова, хорошо? После этого русский покинул машину. Илья появился под утро — уставший, но откровенно довольный. — Дело сделано. Конечно, этот товарищ — тот ещё хитрец, но у меня всё получилось. Я знаю, где они. — Прекрасно! Только Уэверли ни о чём не нужно догадываться. В противном случае, мы их снова потеряем, — Наполеон подошёл к Илье и протянул руку. — Отличная работа! С языка готов был сорваться вопрос, но Соло не решался его задать. Русский агент заговорил первым: — Мне кажется, я видел Романову. — Повезло, — буркнул себе под нос Соло, не сдержавшись. — Что ты говоришь? — Говорю, что ты первый. Я то могу её узнать, но точно не в лицо. Только по запаху. И как она тебе показалась? — Как айсберг. Очень холодная. «Ты ошибаешься. Я точно помню, что руки у неё нежные и тёплые, и от тела, прижимающегося к моей спине, исходит жар…» -… наши действия, — вывел его из размышлений голос напарника. — Что, прости? — Слушай, а ты точно себя хорошо чувствуешь? Ты всё время словно отключаешься. — Всё хорошо. Просто задумался. Тебе нужен отдых. Ночь была тяжёлая. Увидимся позже. А мне нужно кое с кем встретиться. Соло обладал огромным количеством связей по всему миру, и этот город не был исключением. Агент годами нарабатывал свою сеть знакомств, партнёров, информаторов. И сейчас она ему очень даже пригодится. Ему предстояла крайне ответственная операция, и он должен был быть во всеоружии. Уже вечером Наполеон появляется у Уэверли. Там полным ходом шло обсуждение. — Знаете, Наполеон, мне иногда кажется, что вы забывайте о цели нашего визита в Стамбул, — раздражённо бросил ему Уэверли. — Может, пока не поздно, вам стоит покинуть нас? Вижу, у вас так много дел, что вам просто не до нас, — он выразительно обвел рукой всех присутствующих. — Я действительно был занят. Но всё исключительно ради дела, — Соло откинулся на спинку стула. — Ну, не желаете посвятить нас в детали? — Пока не готов. — В таком случае, может быть, объясните, куда вы дели русского? — Банально. Хотел допросить, но он сбежал. — Действительно, банально. Что мешало допросить его на месте? Наполеон неопределенно пожал плечами, давая понять, что его совершенно бесполезно расспрашивать дальше. Так уж получилось. — Послезавтра — наш день Икс. И мы не должны допустить ошибок. Всем понятно?***
— Он мне не доверяет? — войдя в номер, Габи резко обернулась к Илье — Неужели ты считаешь, будто я настолько глупа, что не замечаю всех ваших телодвижений за спиной Уэверли? — Это не так. Просто в твоей помощи пока нет необходимости, — он постарался вложить в свой ответ как можно больше уверенности. — Думаю, при случае Соло сам к тебе обратится. — Илья, что происходит? Я не хочу, чтоб ты… чтобы вы подвергали себя опасности. Ведь ясно как божий день, что с нами играет очень опасный противник. И пока она на шаг впереди. Я не в состоянии понять многое из того, что происходит, но одно вижу точно: Соло выходит из-под контроля. Он словно под её действием. — Не выдумывай, — оборвал её русский. — Просто она спасла ему жизнь, и он чувствует себя обязанным. Хотя… если честно, я тоже многого не понимаю, — искренне признался он, опускаясь в кресло. — Вот! И я о том же! Зачем она его спасает, если перед этим пыталась убить? — Габи села на подлокотник его кресла. — Согласись, что это не логично? О какой логике может идти речь, когда она так близко? Спроси сейчас кто-нибудь у Курякина его имя, он и то вспоминал бы две минуты. Кресло было очень глубоким, с высокими подлокотниками, благодаря чему Габи оказалась на добрых полголовы выше его. И когда он повернулся к ней, то невольно уставился на её губы. Он возникшего напряжения, кажется, стали неметь ноги и в миг остановилось сердце. Так близко, так близко… Он с трудом отвёл взгляд от её губ и поднял к её глазам. Мягкий карий бархат под густыми ресницами. Габи словно считала его состояние и попыталась подняться, но ноги вдруг стали ватными. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за его плечо. «А у него всё-таки отменная реакция», — только и успела подумать девушка, когда Илья одной рукой подхватил её за талию, удерживая. — Прости, — он тут же нервно отдёрнул от неё руку. — Спасибо, всё нормально. Видимо, нога затекла. И Габи поспешила ретироваться в соседнюю комнату, чтобы он не заметил, как вспыхнули её щёки. — У нас сегодня свободный вечер. Может, сходим куда-нибудь? — предложила она через некоторое время. — Давай. Сейчас позвоню Соло, — отозвался Илья. — А я про него ничего не говорила… — она выглянула из комнаты. — Я имела в виду, ты и я, — и наткнулась на совершенно недоумённый синий взгляд. — Мы вдвоём? — нервно сглотнув, уточнил он. — Да. Только вдвоём. Мне кажется, что после Рима между нами какие-то натянутые отношения. И я бы хотела сгладить все острые углы и… наконец начать общаться нормально, как настоящие напарники, которые всегда прикроют друг другу спину.***
Остаточная слабость после отравления ещё не до конца покинула Наполеона. Потому, попав в номер, он позволил себе вздремнуть. Из сладкого полусонного состояния его выдернул стук в дверь. Интересно… гостей он не ждал. И это действительно оказалось интересно. Открыв дверь, Соло столкнулся лицом к лицу с Александром Сувари. — Добрый вечер, — поздоровался юноша. В другой ситуации Наполеон, наверное, изумился бы. Но за последнее время произошло такое количество необъяснимого, что, пожалуй, и сил на удивление уже не осталось. — Я могу войти, мистер Соло? Не отниму у вас много времени. — Да, конечно, — Наполеон жестом пригласил гостя войти. Он предусмотрительно выглянул в коридор и удостоверился, что возле лифта осталась охрана молодого человека. Судя по всему, Романова очень дорожила своим сыном, раз приставила к нему этих крепких парней. Александр прошёл в гостиную, с любопытством окинул ее взглядом. — Думаю, нет смысла представляться: вы прекрасно знаете, кто я, — он повернулся, глядя прямо в глаза Наполеону. Что-то неожиданно кольнуло его под ложечкой. Молодой человек не выглядел нерешительно или скованно, не демонстрировал угрозу или агрессию. Всё его поведение свидетельствовало об уверенности в себе — каждое движение, взгляд, интонация. Соло невольно залюбовался им. Какая прекрасная юность! Удивительная гармония в тонкости и внутренней твёрдости, силе. Александр тоже предпочитал костюмы, чем уже импонировал Наполеону. Но у него был свой стиль. Тёмно-синий пиджак, надетый на нём сейчас, напоминал покроем средневековый камзол, подчёркивая стройность своего владельца. — Изумительная вещица, — улыбнулся гость, заметив на столе изящный кортик. — Люблю красивое оружие. Даже собрал небольшую коллекцию. — Да, милая безделушка, — рассеянно произнёс Наполеон, пристально рассматривая Александра и гадая о цели его визита. — Не буду вас томить, — он повернулся к хозяину номера. — Я не знаю, что происходит между вами, — очень внимательный взгляд серо-синих глаз, — но прошу воздержаться от поисков встречи с моей матерью. Теперь они стояли друг напротив друга, и ни один не торопился отвести взгляд. Это был вызов. — Я должен… — попытался продолжить разговор Наполеон. — Вы больше ничего не должны. Отпустив Николая, вы заплатили по счетам. Оставьте её. — Оставлю, — твёрдо сказал Соло. — Только я должен получить объяснение. — Какое? — во взгляде Александра читалось удивление. — Я хочу знать, почему она спасла меня. Молодой человек нахмурился. — Боюсь, я — не тот, кто удовлетворит ваше любопытство, ибо я тоже не получил ответ на этот вопрос. Так пусть он и останется без ответа. Оставьте её. Я не привык, да и не хочу угрожать. Но, поверьте, это для вашего же блага. — Знаете, Александр… в вашем возрасте я был, наверное, так же категоричен. Но это проходит с годами. — Не буду скрывать, вы мне симпатичны, — молодой человек склонил голову набок, по-прежнему не отводя взгляда. — В другой ситуации мы, думаю, нашли бы общий язык и, возможно, даже подружились бы. Но я вынужден повторить свою просьбу: оставьте попытки, Наполеон. Не ищите встреч с ней.***
На город опускалась ночь. Лёгкий ветер приносил морскую прохладу. Илья и Габи посидели в маленьком ресторане на набережной, и теперь неспешно брели в сторону своей маленькой квартирки. Девушка озябла, и он набросил ей на плечи свою любимую коричневую куртку. Она просунула руки в рукава и весело засмеялась, раскинув руки, демонстрируя, что верхняя одежда достаёт ей едва ли не до колен. После чего, запахнувшись, уткнулась носом в воротник. Куртка хранила его тепло, и Габи почти мгновенно согрелась. Впрочем, в этом и заключался подвох. За ужином они выпили несколько бокалов вина, и сейчас, несмотря на отрезвляющую ночную прохладу, ноги совершенно отказывались слушаться свою хозяйку. Она несколько раз спотыкалась, но большие руки Ильи тут же подхватывали её. — Что-то совсем меня земля не держит, — смущённо улыбнулась она поверх воротника. — Видимо, последний бокал был лишним. — Просто ты совсем ничего не ела, — нахмурился молодой человек, снова в последний момент придерживая Габи, чуть не растянувшуюся на земле, запутавшуюся в полах его куртки. — Так, всё! Иди сюда! — он подхватил её, как пушинку, на руки и прижал к груди. — Иначе ты сама до дома не дойдешь. — Какой ты горячий, — сонно прошептала она. Прижалась к нему теснее, удобно устроила голову, уткнувшись носом в ямку между его ключиц, и буквально через минуту засопела. — Тебе совершенно нельзя пить, — скорее для себя буркнул Илья, крепче обнимая драгоценную ношу. Габи с трудом сдержала улыбку. Она намеренно разыграла этот маленький спектакль для Курякина. Но сейчас, находясь в самых надёжных руках, так заботливо укутавших её, она не могла не признать, что ей приятна его забота. Что она млеет от близости горячего мужского тела и её волнует его запах. Стоило чуть повернуть голову — и её губы прикоснулись к его шее. От неожиданности Илья вздрогнул, и сердце что есть силы застучало в груди. «Никакой ты не железный, — тихо улыбнулась она. — Самый что ни на есть живой.» Дома, уложив свою спящую красавицу в постель и укрыв её одеялом, Илья на миг задержался, вглядываясь в безмятежное лицо. Она действительно уже крепко спала. И он снился ей. Снилось то, в чём она боялась сама себе признаться. В том, что больше всего на свете ей хотелось покориться ему. Отдаться во власть его больших и сильных рук, узнать наконец, как целуются эти губы, и чтобы он не отрывал от неё взгляда своих потрясающих голубых глаз. Ведь ему стоило только один шаг ей навстречу.