I'd Love To Change The World

[The Neighbourhood — A Little Death]       Мягкие солнечные лучи не смели даже пытаться проникнуть в комнату, огороженную тёмными светонепроницаемыми шторами. Когда глаза только открывались, пробуждая сознания от долгого сна, она ощущала лишь холод, вынуждающий сильнее зарыться в тёплое одеяло, лишь бы согреться.       Так было уже несколько раз. Впервые, когда она открыла глаза, чуть поежилась, ощутив тёплую руку, плавно скользящую по её обнаженной талии, притягивая её тело ближе. Она слабо помнила, как спиной ощутила его накаченный горячий торс. Как почувствовала лёгкий поцелуй в обнажённое плечо и как услышала такое простое, но согревающее «спи», которому не смогла не подчиниться.       Во второй раз она проснулась, лишившись этого тепла, когда Кацуки практически бесшумно выбирался из кровати. Тогда сонно, Мирей автоматически приподнялась, чтобы понять, где вообще она находилась, но сильные руки довольно быстро замотали её в одеяло и уложили обратно на подушку, отчего она вновь провалилась в сон.       Сейчас же… она попросту лежала, глядя в тонкую щель приоткрытой двери, чувствуя себя крайне странно. На душе было спокойно. Наверное, впервые за прошедшие пять лет. Ничего и никто не моги потревожить это чувство. Пусть тело ужасно ныло от каждого, даже самого лёгкого движения, это не казалось таким критичным.       Медленно и постепенно она начала вспоминать, что произошло. Его прикосновения. Её податливость. Его поцелуи. Её стоны. Его движения. Её ответ. Всё это. Каждая секунда миллионами вспышек возвращала в голову воспоминания прошлой ночи, отчего ей становилось крайне плохо. Словно в глотку насильно засыпали сотню червей и заставили жевать перед тем, как проглотить. Чтобы почувствовать вкус каждой личинки. Мерзко и безвозвратно. Отчаянно и… глухо.       Ей хотелось сбежать. Хотелось в ту же секунду исчезнуть. Потому что это было неправильно. Она не должна была поддаваться эмоциям. Не имела права идти на поводу у желаний. Но пошла. Добровольно согласилась на эту пытку, чтобы… А зачем? Чтобы ей стало легче? Да, стало. Но какой ценой? Чего ей стоило всё это? Все планы. Все действия. Всё это благополучно было разрушено. Словно ничто. Словно она осознанно нажала на кнопку самоуничтожения. Лишь бы избавиться от груза ответственности, который из последних сил несла так долго. И не потому что устала. А потому что в её жизни вновь появился этот человек. Когда всё, что от неё требовалось, так это сбежать, чтобы более никогда не видеть его. Но она была здесь. Лежала на этой чёртовой постели. Слушала эти чёртовы звуки шипящей сковородки. И ничего не предпринимала. Просто ждала. Не зная, что делать.       Она должна была избежать этого. Ещё в тот момент, когда только оказалась в плену своих чувств и желаний, должна была исчезнуть. Но не смогла. Потому что хотела посмотреть, что будет дальше. Потому что ей было интересно, чем обернётся происходящее. Потому что это было куда интереснее всего дерьма, которое она успела повидать за прошедшие пять лет. И это стоило ей всего.       — Опять накручиваешь себя?       Дверь резко открылась одним глухим пинком, вынуждая поднять голову на раздавшийся звук, чтобы взглянуть на входящего в помещение Кацуки. Снова чёрные штаны и чёрная футболка. Снова полное спокойствие во взгляде. И всего лишь один деревянный поднос в его руках. Что было крайне удивительно.       — Даже не начинала.       Он сухо хмыкнул, отчего ей резко захотелось с головой спрятаться под одеяло. Всего лишь один взгляд, который она ощутила всем телом. И этого вполне хватило, чтобы руки, вопреки боли в мышцах дёрнули край чёрной материи выше.       — У тебя это на лбу написано. Буквально: я сейчас придумала какой-то очередной пиздец и начала его раскручивать до вселенского масштаба.       Она резко поджала нижнюю губу от его слов, ощутив слишком очевидный укол по своей гордости. Кацуки слишком хорошо знал её. Настолько, что ей ужасно хотелось скрыться из его поля зрения. Потому что он подходил всё ближе. Потому что опустился возле неё и потому что свободной рукой дёрнул край одеяла, заставляя её посмотреть на него.       — Что это?       С нескрываемой осторожностью Мирей перевела взгляд на поднос в руках Бакуго, на котором стояла тарелка и чашка с кофе. Было действительно несложно догадаться о том, что это было, но даже вопреки столь очевидным фактам, сознание отказывалось принимать подобное событие за истину. Это было слишком невозможно.       — Твой завтрак.       — Я не завтракаю.       Их взгляды встретились в ту же секунду, вновь вынуждая почувствовать странный диссонанс эмоций. Нечто приятное, что яро противилось одиночеству и отказу принимать подобное.       — Расскажешь своему желудку, который урчал так громко, что я даже проснулся раньше предполагаемого, — Бакуго поставил поднос на её колени, убедившись, что тот не упадет, и только после немного отстранился. — Ешь давай.       Но она не могла. Не потому, что она не хотела идти наперекор своим принципам. Или же из-за нежелания принимать редкое проявление заботы со стороны Кацуки. Всё было гораздо проще. Она никогда в принципе не завтракала. По большей части предпочитала ограничиваться чашкой кофе и иногда чем-то сладким по типу шоколада или небольшого пирожного. Но явно не огромной тарелкой омлета с беконом и обжаренными помидорами, к которым прилагалась всё та же чашка горячего напитка.       — Я это не осилю. Меня стошнит, — она неохотно посмотрела на Бакуго, чей взгляд так и кричал, что он совсем не поверил услышанному, и только из-за этого она продолжила. — Мой желудок не привык к утренним приёмам пищи, Кацу. Я помру от такого количества еды.       — Или ты помрёшь от очередного нашего перемещения.       Его ответ прозвучал настолько быстро, что Мирей едва ли успела удивиться его словам, отчего замерла на несколько секунд, не зная, что ей следовало сказать.       — Предпочту, чтобы ты умерла хотя бы с полным желудком.       Она тут же недовольно поморщилась. Вот и первое отличие между героями и шпионами-злодеями. Первые крайне редко видели смерть. Особенно по сравнению с теми, кто её приносил. Герои всячески спасали. Защищали. И это всегда минимизировало количество погибших. Пока она продолжала купаться в крови, каждый раз выискивая для себя что-то новое в биологии человека.       — Ага. Гениально. Чтобы всё съеденное осталось хотя бы в моём желудке, а не оказалось подо мной.       Мирей так и не смогла поднять на него взгляд. Просто не сумела пересилить себя, прекрасно слыша, как Кацуки тяжело вздохнул и пробурчал себе под нос что-то невнятное, но определённо грубое.       — Рей, я не прошу тебя съесть всё. Хоть немного. Просто чтобы восполнить силы.       Он наклонился к ней чуть ближе, едва не коснувшись губами её уха.       — Или тебе сразу напомнить, что было между нами, и как быстро ты вырубилась от истощения.       Щёки резко вспыхнули, вынуждая резко схватить несчастную вилку и взять кусок омлета.       Нет. Нет. И ещё раз нет. Это было последнее, о чём ей следовало напоминать. Не сейчас, когда воспоминания о произошедшем были свежи настолько, что хотелось как можно скорее исчезнуть из этого мира и раствориться. Хоть что-то, лишь бы не слышать подтверждения того, насколько податливо она повела себя прошлой ночью.Она. Которая обычно не шла на поводу у всех подряд, сейчас попросту была вынуждена подчиняться ему. И это было странно. Но слишком приятно, чтобы противиться этому.       — Хорошая девочка.       Его рука плавно легла на её макушку, отчего по телу второй волной прошёлся электрический ток, вызывающий воспоминания прошлой ночи. Особенно от его чуть хриплого тихого тона, который был идентичен его вчерашним словам.       — Прекращай.       — Что прекращать?       — Вот это.       Не скрывая своего недовольства, Мирей закинула себе в рот кусочек бекона, нарочно слегка взмахнув вилкой. Словно немое напоминание того, чем она сейчас занималась, вопреки своим обыденным привычкам.       — Я ем вообще-то.       — Потому я и сказал, что ты хорошая девочка.       — Кацу!       Вилка резко упала на тарелку, и не будь её ноги заняты подносом, Мирей тут же дёрнулась на Бакуго, чтобы предотвратить несчастные издевательства в свой адрес. Но в ту же секунду она ощутила, как его руки коснулась задней стороны её шеи, чуть сжав. Настолько, чтобы вскинуть голову, но не причинить боль, а она лишь ощутила волную приятных ощущений, которым едва ли могла противиться.       — Просто ешь. Я не перестану тебя дразнить, дорогая, — она ощутила его усмешку всем своим телом. — Не после того, что было вчера.       И как же сильно ей хотелось, чтобы её короткий завтрак на этом закончился. Просто чтобы всё вернулось к прошлой ночи. Чтобы он убрал поднос. Пододвинулся ближе. Снова поцеловал. Повалил на кровать. Стянул это чёртово одеяло, под которым она была совершенно голая. Делал с ней всё, что ему только в голову взбредёт, и… Мирей резко прикусила губу, только сейчас осознав, что зависла с этим тупым выражением лица и слегка приоткрытыми губами.       Слишком долго не было ответа. И слишком очевидная понимающая ухмылка Бакуго, передающая его реакцию без лишних слов. Он знал, о чём она думала.       — Я тогда не смогу нормально есть.       Отчаянно. Быстро. Снова схватив вилку и закинув в рот очередной кусок омлета. Она из последних сил старалась сделать вид, будто бы несколькими секундами ранее не думала о всяких похабных вещах, параллельно рисуя в своей голове слишком подробные картинки возможных вариантов развития событий. А в ответ услышала лишь сухой смешок, когда Бакуго плавно разжал руку и отстранился.       На неопределённое время между ними воцарилось молчание. Спокойное. Не давящее. Скорее расслабляющее, чем Мирей и воспользовалась, полностью сосредоточившись на завтраке. Пусть в голову нескончаемо лезли самый пошлые мысли, она всячески пыталась найти способ откреститься от них.       Впрочем, это оказалось в разы труднее, чем она предполагала. Она никак не могла выбросить мысли о прошлой ночи, которые подобно незваным гостям каждый раз напоминали о себе, когда Мирей пыталась сосредоточиться на другом. Нет. Всё было куда хуже. Она самостоятельно дала ему добро на полную свободу действий, зная, насколько он был зол от её поведения за последние пять лет. Прекрасно осознавала, что одной ночи его своевольства будет недостаточно, но всё равно сказала нечто подобное. Настолько пошлое и отчаянное, что хотелось больше вернуться в прошлое и исправить одну единственную ошибку, нежели пытаться как-то оправдать себя сейчас. Даже, если то было сделано под давлением желания и похоти — это не изменяло сложившейся ситуации. Совершенно и точно. И отвратительнее всего было то, что она не знала, как можно было это исправить.       Отчасти, конечно же, вариант сделать вид, будто ничего не произошло, казался самым привлекательным. Вот только даже здесь было столько нюансов, что с таким же успехом Мирей смело могла спрыгнуть с крыши высотного здания в надежде, что выживет без использования своих способностей.       И так она думала ровно до того момента, пока вилка не опустилась на пустую тарелку.       — А говорила, что не съешь.       Бакуго одобрительно хмыкнул, забрав поднос с коленей девушки, когда она взяла кружку с кофе в руки.       — И не съела бы. Просто ты очень вкусно готовишь, знаешь ли. И теперь мне придётся следующие полчаса помирать от переедания.       Мирей сделала глоток кофе. Она не могла сказать, что в потоке своих рассуждений не заметила, как съела абсолютно всё. Не могла и всё. Это было бы чревато, как минимум. Как максимум, ей бы пришлось выдать всё, что копилось на душе, а это, в свою очередь, могло привести к необратимым последствиям, о которых она хотела сейчас говорить в последнюю очередь.       Лёгкими она ощутила свой тяжёлый вздох, который дался ей болезненнее грустной правды. Но озвучить её она не могла. Никак не могла. Отчасти она боялась разрушить ту толику счастья, которую отыскала спустя столько лет страданий и боли. Или же попросту не хотела признавать, что на самом деле всё было не так просто. Одно несчастное желание терзало её уже долгое время, отчего становилось только хуже. Но она не могла озвучить его. Она не хотела, чтобы Бакуго страдал. Но должен был знать правду.       — Я не могу оставаться здесь, с тобой, Кацу.       Чашка опустилась на спрятанные под одеялом колени, когда взгляд устремился на черную жидкость, слабо колеблющуюся из-за чуть дрожащих рук.       — Можешь.       — Меня убьют, если узнают, где я.       — Не узнают. А если такое и произойдет, — Кацуки осторожно коснулся щёк Мирей, поднимая её голову на себя. — Что же, тогда мне самолично придётся прикончить Шигараки раньше времени.       Она поджала нижнюю губу, не в силах оторвать от него взгляда. Такой спокойный. Понимающий. Решительный. Он действительно собирался это сделать, если бы всё дошло до этого. Ради неё одной. И от этого становилось страшно. Она не хотела, чтобы он страдал. Не хотела, чтобы действовал так спонтанно. Он не заслуживал этого. Он был героем. Он должен был оставаться героем. Он должен был сражаться не только ради неё, но и ради всех остальных. Ради светлого будущего, а не чтобы спасти одну единственную эгоистичную девушку.       — Кацу, пожалуйста, не делай безрассудных действий.       Она не была той, кто заслуживал спасения.       — Хорошо. Не буду.       Его рука плавно коснулась её шеи, вынуждая вновь окунуться в воспоминания прошлой ночи.       — Но тебе придется предложить что-то взамен, чтобы убедить меня.       В небольшом раздражении Мирей поджала нижнюю губу и прикрыла глаза, чтобы сдержать возглас недовольства. Он переходил все границы. Нарочно выдёргивал из мрачных размышлений, своим существованием заставляя вспомнить о том, что в мире были не только боль и разочарование. Этот чёртов Бакуго Кацуки, который слишком быстро научился играть с ней в её же игру.       — И что ты хочешь услышать в ответ?       — Что ты никогда больше не исчезнешь из моей жизни.       Она подняла на него взгляд быстрее, чем сознание успело среагировать. Потому что она не могла пообещать ему это, отчего на душе стало паршиво.       — Как говорится, если мир повернулся к тебе спиной, повернись к нему задом.       Бакуго отпустил руку и чуть отстранился, пожав плечами, словно процитировал какого-то известного философа и не видел в этом ничего странного.       — Ага. Чтобы он тебя нагнул и поимел во все щели. Очень романтично.       — Зато правдиво.       Слабый смешок резко сорвался с губ, вынудив ощутить толику удивления от неожиданного звука. Мирей ощутила слабое давление на щеках, из-за чего тут же подняла взгляд обратно на Бакуго, который лишь сухо хмыкнул.       — Вот ты и улыбнулась. Так тебе идёт в разы больше.       Он поднялся с постели, забирая поднос. На секунду ей даже показалось, что Кацуки так и уйдёт, в полном молчании, оставив за собой неопределённость. Вот только приближаясь к двери, он всё же бросил ещё одну фразу. Ту единственную, которая окончательно заставила вернуться в реальность.       — Собирайся. У нас через час совещание в штабе.       Ту единственную, которая вынудила тут же броситься к телефону и проверить время.       18:44       Это было невозможно. Она проспала практически весь день. Весь чёртов день провалялась в кровати, пока он попросту ждал. Проснулась чуть раньше, чем он собирался её будить, но всё же… не весь же день!       В необузданном шоке она плавно сползла с кровати и начала собираться. Ей хотелось исчезнуть из этого мира, лишь бы не ощущать это странно непонятное чувство, которое так отчаянно терзало сознание. Сначала нервный срыв. Потом страстный секс. После продолжительный сон. Всё произошедшее за последние сутки смешалось воедино, вынуждая из раза в раз вспоминать о произошедшем. Так странно и непонятно. Словно в какой-то момент она сделала что-то не так. Впрочем, это длилось ровно до того момента, пока она не оделась в чистую одежду, остановившись перед зеркалом с толикой удивления в спокойном взгляде турмалиновых глаз. Без обуви и тёплой одежды. Это было единственное, что выдернуло девушку из размышлений. Осторожно прикрыв глаза и недовольно поджав нижнюю губу, Мирей переместила к себе ботинки и какую-то куртку, которая первая пришла в голову после недолгих раздумий. Окончательно одевшись и собрав волосы в высокий хвост, она направилась к выходу из комнаты.       Честно говоря, она не была уверена, как остальные присутствующие на собрании отнесутся к их совместному появлению, но особо не стала предавать этому значение. Да, она исчезла почти на две недели. Да, она совершенно не выходила на связь. И да, скорее всего ей не избежать долгого личного гневного диалога с Тадэо о произошедшем. Мирей прекрасно это понимала и за время сборов сумела неохотно осознать, что ей следовало делать. Впрочем, подготовиться к неизбежному не было равносильно знать, что действительно произойдёт в будущем. Просто она должна была. Не из-за отсутствия выбора, а просто потому, что уже сделала свой выбор. Дважды. Она не передала драгоценную информацию о тюрьме, и она осталась с Бакуго. Она облажалась, когда прекратила играть роль злодейки, и облажалась дважды, когда пошла на поводу у своих чувств. Столь прозаично простой сценарий, вокруг которого закрутилось слишком много не нужно деталей, от которых уже невозможно было избавиться. Потому что пьеса уже началась.       — А ты собралась быстрее, чем я ожидал.       Их взгляды встретились в ту же секунду, и, словно прочтя толику её неосязаемого замешательства, Бакуго первым сделал шаг в её сторону. Ведь она так и не сумела найти в своём сознании нужный ответ.       — Ладно. Пойдем уже.       Его протянутая в её сторону раскрытая ладонь была похожа на кнопку запуска баллистических ракет. Одно касание. Одно нажатие. И начало неизбежной судьбы. Она не хотела быть на собрании. Скорее предпочитала всеми возможными способами избежать предопределённого исхода. Однако стоило взгляду турмалиновых глаз коснуться его алых глаз, как любые сомнения растворились. Подобно сахарной вате в воде. Быстро и невозвратимо.       Она всегда могла попросить его о помощи. Единственного в мире человека, который скорее был готов уничтожить всё, нежели оставить её наедине с теми, кто мог причинить ей боль. Мирей прекрасно понимала это. Настолько, что без сомнений протянула ему в ответ свою руку, которую он взял быстрее, чем мозг успел дать соответствующую команду. Но она не ощутила даже толики дрожи. Просто это прикосновение было столь тёплым и привычным.       Мирей сильнее сжала его руку, когда их пальцы переплелись, пока в своей голове создавала образ штаб-квартиры. А после просто по наитию переместила их. Вот только… всего лишь одна миллисекунда. Щелчок в голове. И полная темнота, в которой она утонула быстрее, чем успела чертыхнуться.

***

[Ocean Jet — Stride]       Отчасти Кацуки не любил эти перемещения как раз таки из-за непредсказуемости момента скачка. Особенно, когда вместо ожидаемого серого коридора глаза ослепило яркое солнце, а тело под действием гравитации начало падать вниз.       Твою ж мать.       Ему хватило не больше одной секунды, чтобы осознать произошедшее. Но верить в это он отказывался, даже вопреки тому, что происходило вокруг. Да. Они падали, оказавшись в нескольких километрах от земли. В месте, которое он никогда не видел прежде.       Солнце ещё было в зените, ярко освещая всё вокруг, вместо того заката, которое он ещё совсем недавно наблюдал из окна своего дома. Так странно и непонятно. Словно в ту же секунду они переместились во времени.       Но нет. Что-то подсказывало ему, что это было невозможно. Другие виды, отличные от Японии. Другой воздух. Всё было другое. Но это было последнее, что его волновало. Потому что они падали. Потому что Мирей была без сознания.       Я её точно прибью после.       Сильные порывы воздуха резали кожу. Тело продолжало стремительно приближаться к земле, а в его голове произошёл лишь один единственный щелчок, вынудивший руки расслаблено разжаться. В следующую секунду тишину окружающего их пространства разорвал громкий взрыв, двинувший его тело прямиком вниз. Одной рукой Бакуго схватил тело девушки и притянул к себе. Её голова по инерции упала ему на плечо, что заставило лишь сильнее напрячься. Он крепко прижал её к себе, тут же стиснув зубы. Нужно было рассчитать наилучший момент для того, чтобы затормозить себя. Пусть он мог приземлиться в любом состоянии, но бледное лицо Мирей едва ли не кричало о том, что следовало действовать как можно мягче. Осторожнее.       Всего лишь на одну секунду он позволил себе отвлечься, чтобы убедиться, что она хотя бы жива и когда шею обдало слабое горячее дыхание, он выдохнул.       Точно прибью.       Это обещание, данное самому себе, стало последним прежде, чем Бакуго снова переключился. Он стиснул зубы и опустил одну руку вниз, мысленно ведя обратный отсчёт до момента, когда потребуется использовать свою силу. В любой другой ситуации он бы даже не предал значение подобному. Ему никогда не составляло труда хаотично приземляться после очередного полета, но сейчас всё было иначе. В его руках была ещё и Мирей, которую не хотелось тревожить ещё сильнее от резкого приземления. Нужно было сделать всё мягко. Осторожно. Чтобы не навредить ей. И только из-за этого, он заставил себя думать тщательнее и скрупулёзнее обычного, просчитывая каждое своё действие от и до.       Сначала последовал ряд нескольких слабых взрывов, чтобы затормозить падение. Когда между ним и землёй оставалось примерно десять метров, он использовал один сильный взрыв, направленный вниз, чтобы максимально нивелировать скорость, с которой они падали. А после направил себя чуть в сторону, тут же перехватив тело Мирей под ноги второй рукой, и крепко прижал к себе, развернувшись в воздухе и приземлившись на землю, едва не пошатнувшись от инерции рывка. Но выстоял. Удержался на ногах, уделив лишь какую-то жалкую секунду драгоценного времени, чтобы убедиться, что теперь им не угрожала опасность оказаться насмерть разбитыми от падения. И лишь после он согнул одно колено, аккуратно положив на землю тело девушки.       — Мирей. Эй, очнись!       Мозг разрывался от хаотичных мыслей, за которыми скрывался точный план действий. Но разглядеть его сквозь бесконечный поток вспышек в собственном сознании было просто-напросто невозможно. Он не знал, что следовало сделать в первую очередь. Он. Бакуго Кацуки. Профессиональный герой с одной из сильнейших боевых причуд в Японии тупо не знал, что в первую очередь следовало предпринять для спасения или защиты своей девушки. Чёрт. Да он даже не знал, что с ней произошло! Она просто потеряла сознание, когда переместила их, хрен пойми куда.       Думай. Думай. Блять. ДА ДУМАЙ ТЫ УЖЕ, НАКОНЕЦ.       Он ощутил во рту тяжесть от стиснутых зубов, когда рука сжалась в кулак, едва не врезав по собственной щеке, чтобы отбросить ненужные мысли. Но тщетно. Одна команда. Разжавшаяся рука и тяжёлый вздох. Нужно было всё делать по порядку. Её надо было срочно привести в себя. Хотя бы попробовать прежде, чем вызывать помощь. А для этого…       Каждое мое перемещение…       Пальцы нащупали слабый пульс на шее, когда в голове воспоминаниями вонзились слова самой Мирей о её же способностях.       Точно. Сильное переутомление совместно с перемещением всегда в первую очередь задевало её физическое состояние, заставляя терять равновесие от сильного головокружения. Такое уже было. И не раз. Просто отсутствие нормального отдыха и перемещение не только себя привело к подобному результату. Вот только… в таком случае оставался один вопрос: почему они не переместились в штаб-квартиру, а оказались на какой-то поляне с небольшим домиком на холме в окружении леса и гор, возвышающихся на горизонте.       Нет, не сейчас. Сначала надо было привести её в сознание, потом уже задавать свою сотню вопросов в поисках ответов.       Бакуго сильно, но с явной осторожностью несколько раз встряхнул девушку за плечи, даже похлопал по щекам. В какой-то момент он умудрился поймать себя на мысли, что такие его действия вполне могли оставить синяки на теле Мирей. Впрочем, было ли это сейчас важно? Главное, чтобы она пришла в себя, а с последствиями можно было бы разобраться и позже.       Он не был уверен, сколько точно прошло времени. Да и знать особо не хотел. У него была только одна цель, и он был готов потратить хоть целую вечность, если бы потребовалось.       Впрочем, это было попросту невозможно. Она еле дышала. Её кожа была бледнее обычного. А глаза так и не открывались, как бы сильно он её не тряс. Словно труп. Нет. Просто тот, кто находился на волосок от смерти. И это пугало. До ужаса. До желания подорвать всё и вся. До отчаянного требования продать собственную душу, лишь бы Мирей пришла в себя. Потому что это было совершенно невозможно. Не так. Всё ведь не могло закончиться так…       Её брови слабо дёрнулись первыми прежде, чем глаза слегка приоткрылись, в полном непонимании уставившись на него. То единственное. Слабое. Но всё ещё живое.       Молчание между ними царило так недолго, но настолько болезненно для него, что в те жалкие несколько секунд он был готов действительно прибить её за отсутствие хоть какого-то признака жизни.       — Кацу…       Он очнулся от всепоглощающих размышлений, столкнувшись с мутным взглядом турмалинов, когда в сознание острым ножом вонзился её голос. Руки сразу перестали трясти её тело, опустившись на землю. Он выдохнул. С облегчением, когда, наконец, осознал, что всё обошлось.       Мирей попыталась подняться, когда его руки осторожно приобняли её тело, удержав от необдуманных действий. Последнее, что ей сейчас следовало делать, только очнувшись, так это снова пытаться подняться. Впрочем, упёртостью эта девушка смело могла посоревноваться с ним, когда, вопреки его попытке вернуть её в горизонтальное положение, она удержалась вертикально.       Пусть всего лишь на несколько секунд, но ей хватило этого времени, чтобы осознать, что произошло. Он увидел это. По взгляду, что с каждым мгновением становились всё более удивлёнными. По чуть нахмурившемуся лбу. По сжавшимся губам. Столь очевидная эмоция, которую было сложно не прочесть. Ровно до того момента, пока из её рта не хлынула кровь.       — Чёрт…       Она упала обратно, едва не столкнувшись головой с землей, когда его руки, по-прежнему продолжающие придерживать её тело, спасли Мирей от нежелательных повреждений. Впрочем, в ту секунду Бакуго боялся даже заикаться о возможных травмах.       — Извини, не думала, что так произойдет.       Её голос был тихим и хриплым, а его больше волновало то, что по её подбородку стекала кровь. Чёрт. Нет. Его это не волновало. Его это вгоняло в ступор. Бесило. Раздражало. Он не понимал. Он вообще перестал хоть что-то понимать. Потому что прежде такого никогда не было, а сейчас… она была по-прежнему бледная и чуть дрожащая…       — Что за хрень происходит?       И это всё, что он сумел выдавить из себя, пока сам пытался найти ответ на вопрос.       — Побочный эффект использования причуды. Бывает.       — Бывает? Ты думаешь, на меня сработают такие отговорки? Ты, блять, кровью харкаешь, как фонтан! Или ты хочешь сказать, что случайно переместила нас не пойми куда вместо штаб-квартиры? Ты? Которая могла в критической ситуации хладнокровно думать и перемещаться туда, куда было нужно?       Он кипел. Уже отчётливо ощущал, как чаша его терпения неистово бурлила, выплескивая наружу капли раскалённого гнева. Пока она продолжала виновато смотреть на него. Чёрт. Словно действительно надеялась, что это поможет унять его негодование.       Нет. Хуже. Потому что это, блять, действительно помогало. Но настолько незаметно…       — Я случайно…       Потому что, чем дольше он смотрел на неё, тем отчётливее ощущал, как терял терпение.       — Я сейчас прибью тебя.       — Ну, ты сам частично виноват. Я сейчас максимально измотана из-за тебя.       Он поморщился, но так ничего и не ответил. Просто промолчал, даже не зная, что ему следовало думать. С одной стороны, Мирей была права. Но с другой… она не могла начать харкать кровью от одного перемещения. Это ведь была наибредовейшая правда.       — Даже не спросишь, где мы?       — А должен?       — Ты буквально спалил мое самое тайное убежище и даже не поинтересуешься, где оно находится?       Её голос звучал настолько спокойно и безнадежно, что казалось, будто в эту самую секунду его действительно должно было волновать их местоположение, а не чёртова алая жидкость на её лице. Мирей даже не пыталась скрыть столь очевидную истину. Она была слаба. Уставшая. Измотанная. Полностью без сил. Способная лишь говорить. В другой ситуации он определённо задумался бы о продолжении столь щекотливой ситуации, но сейчас не мог. Никак не мог. Только поэтому он допустил возможность потратить несколько секунд на размышления. Только ради неё. Не потому, что она спросила. Нет. Просто чтобы подыграть ей.       — Точно не Япония.       Ради её же блага.       — Судя по времени суток, что-то в районе Европы. Я бы сказал больше, но твоё тайное убежище интересует меня сейчас…       — Швеция. Мы сейчас в Швеции.       — Блять.       На секунду мир оборвался. Кровь на её губах и подбородке. Чуть заметная усмешка. Она знала, в какой ситуации они находились. Так отчаянно прямолинейно, что он был готов вернуть свои слова о неприкосновенности Мирей обратно. Слишком далеко даже для него.       — Я могу переместить нас обратно.       Но не для неё.       — Даже думать не смей.       — Я потеряю сознание — да. Мне надо будет отоспаться — тоже верно. Но это будет лучше, чем ждать, пока нас отсюда заберут.       Скрип зубов ощутился быстрее тонкого лезвия язвительных слов. Она ведь могла. Так легко и беззаботно, что он бы без задней мысли сумел довериться ей, не знай истинности силы этой девушки. А ведь всё было так прозаично просто. Она была на пределе. Знала об этом. И всё равно продолжала предлагать столь отчаянные действия, словно они могли что-то исправить. Нет. Хуже. Потому что они могли. Бакуго знал это лучше других.       Всего лишь одна секунда. Одно допущение. И попросту пара минут времени, чтобы убедиться, что с самой Мирей ничего не случилось. Удобный карманный телепорт, если, конечно, не учитывать огромное количество крови и её мертвенный вид.       — Предпочту второй вариант. Если ты от одного перемещения харкаешь кровью, то даже думать не хочу, что будет при повторном перемещении.       Это могло бы стать её последним перемещением, если бы не осознание элементарной действительности. Это перемещение могло уничтожить её, если бы он в какой-то момент не выучил каждый грёбаный нюанс её причуды. Просто запомнил как мантру для набожного святого. Потому что она и была его мантрой, которую он не мог потерять так легко.       — Я уже сказала, что…       — Мой ответ не поменяется.       Мирей недовольно скривила губы, отчаянно пытаясь скрыть своё негодование.       — Прости, но тебя никто не спрашивал.       И ведь это всё, что она сказала. Ничего более. Посмотрела на него, перевела взгляд куда-то в сторону и попросту вздохнула. Пока его сознание неистово орало настолько громко, что перепонки грозились лопнуть. Он должен был успеть отодвинуть руку. Должен был понять её задумку, но шок от произошедшего поглотил его гораздо сильнее, чем он думал. Потому что в ту секунду, когда он ощутил холодное прикосновение её ледяных пальцев, яркий свет ослепительного солнца в зените исчез.

***

[uravnabeshen — Twilight]       В этом мире почти нет людей без фобий. Каждый чего-то боится, иногда толком не подозревая об этом, пока не столкнется со своим страхом. Это чувство ходит по пятам за каждым человеком, беззвучно нашёптывая слова ужаса и отчаяния, когда он остаётся один или с кем-то. И всегда непредсказуемо. Когда кажется, что всё наладилось. Когда мир вокруг только начинает играть красками. Когда невидимые руки только отпускают стальную хватку на горле, позволяя, наконец, вдохнуть полной грудью. Бояться чего-то всегда было частью человеческой натуры. Даже степень страха неизмерима в соотношении с фобиями других людей. Потому что она равносильна. Всегда и при любых обстоятельствах. Но не для него.       Нам очень жаль…       И не в этот раз.       Бакуго ощутил странный порыв гнева. Тихий. Давно забытый. Отчаянный. Неконтролируемый. Сдержать который стоило ему практически всех ментальных сил. Потому что он понимал, что не имел права срываться сейчас. По крайней мере, до того, пока не выяснит, что же конкретно случилось. Почему, оказавшись в медицинском блоке их штаб-квартиры, Мирей сразу же забрали. Но так и не объяснили, почему. Почему молчали. Почему никого не было так долго. Почему он увидел её лишь спустя ДВА ЧЁРТОВЫХ ЧАСА?! Бледную. Всё ещё без сознания. Всё ещё с этим мертвенным выражением лица. Он ни черта не понимал. И не мог понять, потому что никто вокруг не отвечал ни на один его вопросы.       Пусть он отчаянно пытался выяснить, но это грёбаное простите уже сидело у него в печёнках.       Ему потребовались остатки всех сил, чтобы спокойно остановить вышедшего из её палаты врача и спросить ещё раз, даже не надеясь услышать ответ. Но услышал.       Кем вы ей являетесь?       Кем? Да как будто он знал. Они так и не смогли это обсудить. Вернули ли тот прежний статус? Были ли попросту любовниками? Или же между ними присутствовало что-то другое? Более глубокое чувство? Он не знал. И в ту единственную секунду, отведённую на раздумья, сумел найти лишь единственный ответ.       Её жених и тот, кто пытался предотвратить такое её состояние.       Он даже не был уверен в сказанном. Попросту выдал первый пришедший в голову логичный ответ и подал сигнал голосу, только после осознав, насколько же странной звучала первая часть. Ведь вполне хватило бы и второй, но нет же. Он сказал нечто столь абсурдное. Выдал это с полной серьёзностью и даже не допустил мысль о том, что его ложь раскроют. Вот только, с другой стороны, сказать, что немало известный Бакуго Кацуки является мужем Рейши Мирей — было бы в разы абсурднее, нежели попросту назваться её женихом. Такой расклад вполне увеличивал его шансы узнать о состоянии чёртовой наглой девчонки.       И ведь это сработало.       Мы не знаем, почему такое произошло. По результатам последнего обследования у Рейши оставалось ещё десять лет. Единственное предположение — влияние её силы. Вы же знаете, для сорока процентов людей, имеющих причуды, их использование по-разному сказывается на состоянии здоровья. Ещё два года назад при первом таком приступе мы обнаружили, что в случае с этой девушкой, её причуда давит на её здоровье, сокращая жизнь. Сложно сказать, почему так происходит, но, смею предположить, что каждое её действие буквально уничтожает её.       Сложно? Да нет, всё проще простого. Нет. Даже не так. Всё было слишком элементарно. Потому что они не могли знать того, чего не знал Тадэо. Они не могли понять причину недуга, исходя из имеющихся знаний. Потому что Мирей всегда была слишком скрытна в этом плане. Особенно последние пять лет.       Мне очень жаль, но с такими показаниями ей осталось не более одного года.       И это было всем, что осталось в сознании.       Простой сгусток бесформенных слов, от которых хотелось уничтожить всё и поддаться столь сладкому соблазну вернуть прежнего себя. Не сдержанного взрослого, способного рассуждать логически, а того импульсивного юношу. Потому что выпустить пар ему было сейчас так же необходимо, как и дышать. Вот только он не мог поступить эгоистично по отношению к ней. По отношению к единственной, ради которой был готов держаться из последних сил.       Даже, когда спустя пару часов его бессильных рассуждений появился Тадэо. Разъярённый и взбешённый. Даже, когда он узнал о случившемся. Даже, когда ему доложили о произошедшем. Ничего не поменялось.       Потому что этот поехавший мудак вздумал зайти к ней в палату. К ней! Которая была всё ещё без сознания. Которая и так перенесла слишком много дерьма, чтобы продолжать терпеть. К той, к кому бы прошли только через труп самого Бакуго. Потому что он не пустил. Потому что без лишних мыслей преградил путь. Потому что впервые за пять лет встретился с тем убийственным взглядом старшего брата Мирей. Потому что на этот раз не почувствовал той же опасности и насторожённости, что мелькали в сознании прежде.       На этот раз всё было по-другому. Он уже смотрел на всё по-другому.       — С дороги. Тебе лучше не злить меня, Бакуго.       Тяжёлые слова вонзились в сознание стремительно быстро, подобно точно направленной стреле. Но усмешка стала первым признаком жизни. Дикая. Яростная. Необузданная. Через которую отчётливо виднелся оскал. Этот тон. Этот взгляд. Они были так похожи, что ему хотелось бы поднять белый флаг. Отступить. Вот только единственный человек, перед которым он был готов отступить сейчас лежал в палате за дверью. Пока этот чёртов урод продолжал что-то говорить. Нет. Молчать. Но Бакуго продолжал слышать эти слова.       — Тебе?! Ты совсем головой тронулся?! Меня лучше не злить, Рейши Тадэо.       Он ощутил, как руки сжимаются в карманах штанов. Почувствовал, как гнев медленно отпускает цепи самоконтроля. Увидел изменяющееся выражение лица. И отчётливо испытал полный спектр противоречивых эмоций, каждая из которых безумно громко требовала своего.       — Я ведь всегда могу случайно забыть о чёртовом благородстве и прибить тебя здесь.       — Ты слишком много о себе думаешь.       Ухмылка сползла настолько плавно с его губ, словно эту эмоцию он готовил последние несколько часов нахождения в этом месте, пока в сознании неистово продолжали всплывать слова Тадэо.       Думаешь? Слишком много? Он ведь сказал именно это. Никак иначе. Выдал столь тупую фразу, рассчитывая, что это может напугать его. Его! Человека, который повидал за свои двадцать четыре года столько дерьма, что уже перестал вообще воспринимать нечто подобное за опасность. Потому что в голове мерцали совершенно другие мысли. Безумные. Отчаянные. Поедающие его изнутри и требующие ощущать каждый грамм боли вместе и по-отдельности одновременно.       Я убью тебя. Прикончу в этой чёртовой больнице. Прямо здесь.       — Не я много о себе думаю. А ты, поехавший мудак.       Мысли были настолько отчётливыми, что, казалось, им не хватало всего немного, чтобы стать осязаемыми. Чтобы было возможно коснуться их и попробовать на вкус. Но даже этого Бакуго не мог сделать. Он не мог пойти на поводу у своих импульсов, пока заевшей пластинкой сознание продолжало неистово воспроизводить одни и те же слова врачей, сказанных недавно.       Недолго.       В критическом состоянии.       Нам очень жаль.       Всё это крутилось так быстро и неистово в голове, что он начинал сходить с ума. Чёртовы реалии глупой судьбы, которая в очередной раз решила разыграть драматический сюжет, нагло усевшись на жизни своих актеров подобно импровизированному трону.       — Что ты?..       — ЧТО СЛЫШАЛ!       Он даже толком не успел осознать, когда его руки оказались стиснуты в кулаки, а по мозгам проехалось собственное громкое восклицание.       — Я — её брат.       — Ты не имеешь права называться её братом.       — Чёрт, — Тадэо запустил пальцы в свои волосы и иронично усмехнулся, замолчав ровно на пять секунд, чтобы после продолжить. — Когда я говорил сблизиться с ней, я имел в виду добиться её полного расположения, чтобы контролировать. А не это. Ты снова включил режим святого защитника моей сестры? Тебе напомнить, что она сделала за последние пять лет? Она уже не та милая девочка, которую ты знал.       — И это ты сделал с ней.       — Я? Винишь меня во всех её грехах? Это было её решение. Она сама решила сотрудничать с Лигой. Все её действия были лишь её решением.       Сама? Да она бы мухи сама не обидела, будь у неё выбор! Вот только Бакуго был готов поставить всё, что у него было на ту простую и столь очевидную истину: Мирей оказалась загнанной в угол. И то, что он уже знал, лишь подтверждало его догадку. У неё попросту не было выбора.       — Но именно ты привёл всё к такому результату. Именно из-за твоих действий у неё осталась лишь ненависть.              — А что сделал ты?       Осознание этого злило его настолько, что ему становилось крайне сложно сдерживать спокойный тон и сочащийся из рук дым.       — Благодаря мне она поняла, что такое быть живой, пока ты продолжал убивать её.       Раздавшийся безразличный смех Тадэо лишь усилил негодование.       — Очаровательно просто. Давно речь репетировал?       — С тех самых пор, как узнал, что…       Он осекся. Непроизвольно. Случайно. Ощутив кровь от собственных слов на языке. Когда понял, что именно он хотел сказать. Что в действительности скрывалось за простыми словами.       Она умирала.       Нет. Она была ещё жива. Ещё дышала. Ещё не оказалась в могиле. Она до сих пор улыбалась и… и всё. Всё. Это уже был конец. Ей осталось всего лишь несколько месяцев. Дай бог, год. До тех пор, пока она не исчезнет. До тех пор, пока не исчезнет его единственный свет.       Каждое мое перемещение…       И это разрывало. Изнутри. Медленно и постепенно. По крупицам собирая всю боль, осознание становилось осязаемым, вынуждая чувствовать каждую частицу отчаяния. Он ведь только нашёл её. Только вернул. Чтобы так отпустить?       Это разрывало настолько, что он окончательно отрекся от себя нынешнего. Его терпение окончательно истлело в потоке чёртовой жестокой реальности. Потому что она ничем не заслужила этого. Она всего лишь жертва. Она ни в чем не виновата. Она. Она…       — ЧТО ОНА УМИРАЕТ, ЧЁРТ ТЕБЯ ДЕРИ!       — Всё сказал?       Она хотела просто спокойной жизни.       — Да, всё.       Она хотела, чтобы никто не замечал её, потому что боялась.       — Тогда свалил нахер с дороги.       Она хотела просто быть героем, но не закончить как её родители. А по итогу…       Чёрт…       Этого просто не могло быть. Она не имела права. Она должна была понимать. Она ведь была одной из умнейших людей, которых он знал. Глупая в некоторых аспектах. Излишне эмоциональна. Но по-прежнему умная. Она не могла допустить такого, если знала. И это убивало. Это уничтожало и разрывало. Он отказывался верить, пока сознание медленно собирало все последние пять лет в одну единую цепочку, пытаясь отыскать хоть один ответ. И ведь тот начал проецироваться. С каждой новой мыслью становясь всё более заметным. Такой слабо различимый, но по-прежнему видимый. Мирей не могла не знать. Она не могла не осознавать последствия. Нет. Она понимала всё слишком хорошо.       Потому что у неё ничего не было.       — Только через мой труп.       Лишь она и густая пустота одиночества, которую Мирей без лишних вопросов глушила в алкоголе и самозабвении.       Теперь он начинал понимать, что действительно произошло. К сожалению и далеко не к счастью. Её слова. Её действия. Всё так очевидно и просто, что он толком даже не сумел этого заметить под тяготой сложившейся ситуации.       — Это было твоё желание, Бакуго Кацуки.       А потом…       Сознание успело среагировать слишком поздно, когда тело пронзила острая боль. Он знал, потому что уже был знаком с ней. Оглушающая. Сильная. От которой всё замирает на несколько секунд, судорожно пытаясь побороть шоковое состояние. Словно тело пронзают насквозь. Вот только крови не было. Не было и ощущения наличия ран. Лишь крепко стиснутые зубы и стоящий напротив Тадэо. Лишь боль и ничего кроме неё.       Он не знал, сколько это продлилось. Не был уверен, пока сознание впопыхах пыталось найти способ прекратить это. Не мог найти ответ, пока продолжал бороться с желанием упасть на колени от невыносимой пытки. Но продолжал стоять, вопреки всему. Просто потому, что он должен был. Обязан.       Он просто замер, удивленно уставившись в пустоту и пытаясь прокрутить в сознании всё произошедшее. Всего лишь одна секунда. Его вынутые из карманов руки, выражающие готовность к неизбежному. Помутневший взор Тадэо, что смело сделал шаг назад. Воцарившееся молчание, ударившее в голову слишком поздно. Странное ощущение в теле, которое появилось слишком быстро. Запоздалая реакция на происходящее, чтобы предпринять контрмеры. Тихий звук открывшейся двери и протяжный вой медицинских приборов.       Пустота медленно начала заволакивать сознание. По крайней мере, до того мгновения, пока всё не прекратилось настолько же стремительно, насколько и началось. Словно он попал в чёртову иллюзию, из которой нашёл выход. И, наверное, продолжал бы так думать, если бы не упавший на колени Тадэо, сжавший рубашку в районе груди.       — Твоя сила ничто, по сравнению с моей, братец.       Кацуки вздрогнул от звука этого голоса, раздавшегося позади. Тихого. Уставшего. Немного охрипшего. Но принадлежащего ей.       Каждое её действие укорачивает жизнь. Она словно питает свою причуду отведённым ей временем.       — Рея, твою мать, ты что…       Бакуго резко развернулся, собираясь закончить свою разгневанную фразу, глядя ей в глаза, но так и не смог. Просто замер как последний идиот, уставившись на неё самым тупым взглядом, который только мог сделать.       Бледная кожа. Мешки под глазами. Уставший взгляд снежно-голубых глаз. Чёртова больничная одежда и окровавленная рука, с которой ещё стекали капли крови, падая у её босых ног.       — Он бы тебя прикончил на месте.       — Ты совсем не понимаешь?       Сознание разрывалось на атомы от звука собственного голоса. Спокойного, но намного более разгневанного, чем его обычный тон. Мысли уничтожались под действием его силы только от одного её взгляда. Безразличного, но полного понимания. Мирей всё прекрасно осознавала, и от этого становилось лишь больнее. Но эта боль отрезвляла. Она приносила странное чувство осознанности, когда всё вокруг теперь начинало вставать на свои места, оставляя за собой единственный вопрос: как долго она знала об этом?       — Понимаю, Кацу. Лучше других понимаю. Поэтому и не хотела тебя подпускать. Не думала, что осталось так мало. По моим подсчётам, у меня было ещё около семи лет, но, похоже, я где-то допустила ошибку.       — Ты совсем?..       Он осекся, встретившись с ней взглядом.       Не сейчас. Пожалуйста.       Это всё, что он видел в чёртовом мутном турмалине. Но всё ещё ярком. Всё, что читалось в её прекрасном взгляде словно мольба. Словно она… словно она просила о помощи впервые с момента их знакомства не потому, что была вынуждена, а потому, что хотела этого сама. И только от этого он отступил. Тот, кто поклялся никогда не сдаваться. Тот, кто скорее выбрал бы смерть, чем сдаться. Он попросту выдохнул и сделал шаг к ней, перехватывая ледяные окровавленные пальцы и вытирая их краем своей футболки.       — У тебя кровь.       Он выдал это, толком не успев поразиться своему спокойному тону. Кровь? А его это волновало? Его хоть что-либо волновало? Он даже толком не знал, почему вёл себя настолько спокойно. Не понимал, почему в этот самый момент его действия были доведены до автоматизма. Он хотел кричать. Орать. Рвать. Метать. Избить до полусмерти чёртового Тадэо. Заставит врачей придумать хоть какой-то способ спасти жизнь Мирей. Но не мог. И толком не знал, почему. Словно сдался, так и не попытавшись.       Он должен был хотеть спасти её, но на деле мог лишь вытереть кровь с её бледных пальцев, молясь всем известным богам, чтобы это не сократило её жизнь ещё сильнее. Просто молча надеясь. Отчаянно и бездейственно. Словно тупорылый сторонний наблюдатель, который ничего не мог.       — Спасибо.       И это всё, что она сказала, смотря на его руку, что так осторожно придерживала её пальцы. Пока ему хотелось оторвать кому-нибудь голову. И неважно кому. Просто спонтанное желание, подкрепление животными инстинктами и единственным требованием: уничтожить.       Он бы сделал это. Совершенно не задумавшись о последствиях. Потому что это было совершенно неважно. Ровно до того момента, пока не раздался женский голос. Незнакомый, но почему-то вызывающий ностальгию.       — Рей, перемещать сердце брата было последним, что следовало делать. Даже на секунду.       Взгляд алых глаз мгновенно дёрнулся с тусклого турмалина чуть в сторону. Только сейчас он обратил внимание на стоящую позади Мирей женщину. Шрам на лице. Короткие тёмные волосы. Мешки под глазами. Она выглядела крайне уставшей и измотанной, но он не мог не узнать эту женщину даже спустя пять лет.       — Ноари. Так ты вернулась.       Подавший голос старший брат Мирей подтвердил единственную догадку, всплывшую в сознании. Симидзу Ноари — правая рука Рейши Тадэо. Та, что занималась самой странной и нетипичной работой. Хладнокровная и безжалостная женщина, которая питала любовь к настолько небольшому количеству вещей, что хватило бы пальцев одной руки, чтобы перечислить их все. Опасный враг, но крайне полезный союзник.       — Вернулась. И была крайне удивлена, узнав, что произошло за время моего отсутствия.       Ноари сделала несколько шагов, усмирив троицу одним мрачным взглядом, и только после, когда убедилась, что напряжение теперь висело из-за её молчания, скрестила руки на груди. Безразличие на её лице отчасти даже вызывало восхищение, если бы не сложившаяся ситуация.       — Даже не знаю, кого хочу прибить в первую очередь. Брата-идиота, который не видит дальше своих чётко составленных планов и приказов правительства. Сестру-эгоистку, которой проще убить, чем думать о последствиях. Тебя, Бакуго, который так и не научился не лезть в дела поехавшей семейки Рейши. Или всех разом. Зубы скрипнули в неистовом протесте, когда ушей коснулось его собственное имя. Он уже хотел возразить. Хотел воспротивиться прозвучавшим словам, но толком не успел даже рот открыть, когда Ноари продолжила.       — Впрочем, я не могу это сделать сейчас. К сожалению.       Кацуки ощутил, как Мирей сжала его пальцы, настороженно нахмурившись. Он едва мог предположить, к чему была вызвана такая реакция до тех пор, пока не услышал последующие от Ноари слова. То, что заставило его вернуться к прежнему состоянию.       — Вчера вечером наш план был приведён в действие, и у нас есть месяц на подготовку. Сами ведь понимаете, что это значит.