Нечего терять

— Но тебя нашли, Кут. Бах! Я замер, закрыл глаза. Снайпер, которого смогли раскрыть, это мёртвый снайпер. По спине пробежался холодок, пронзивший меня как в тот день, когда я вернулся домой и услышал от соседки-казачки, что по двору пару дней ходят незнакомые люди, что-то вынюхивают тут. Я понял, что приехали за моей головой. В те годы это было очень страшно, люди боялись новых лиц, потеряли покой, все гудели на эту тему. — А как бы вы относились к человеку, узнав, где и кем он служил? Дружелюбно встретили бы или настороженно присматривались? Я был мальчишкой, играющим во дворе с ребятами, мой отец был инструктором по стрельбе, я часто практиковался в этом деле. Мимолётная мысль после армии — роковая ошибка по возвращению домой. — я уселся удобней, подозвав к себе забавно смотрящую собаку, которая сидела у холодильника, высунув язык и наблюдая за нами. Четвероногий друг запрыгнул передними лапами на мои колени и потянулся своим чёрным и влажным носом ко мне, неожиданно им фыркнув. Виктор наконец замолчал, я бы даже сказал, что он заткнулся, словно обрабатывал информацию. Скрипящая половица под его ногой тихо простонала, я смотрел в большущие собачьи глаза, наполненные слезами. Собаки чудные создания, понимающие. — Я не терплю лжецов. Федька мой друг, а ты его так обманул. Он пережил смерь отца, измену, его выгнала мать из дома, сам был на грани смерти, он не заслужил того, чтобы с ним так обходились. Ты воспользовался его добротой и доверчивостью. Какая мне разница, кто ты такой? — старпом подскочил с табурета, махнув рукой в сторону и в это же мгновение я подскочил следом, схватив рычащую собаку за ошейник. Усатый мужчина запылал, ноздри раздувались, как у быка, глаза становились красными. — Пожалуйста, успокойтесь. — в чужой квартире, одинокий, голодный и холодный, потерявший всякую надежду и желание, я едва стоял на ногах. Меня держал только страх испортить всё прямо сейчас, не правильно ответить на его пыл и уже никогда не увидеться с Фёдором. Чёрный пёс, чувствуя страх и опасность, так и не унимался, то рычал громче, то замолкал. — Но вы, не смотря на своё безразличие, тыкаете мне в лицо моим же прошлым. Меня покарают небеса, так будьте благоразумны, я всё потерял. Мне уже нечего терять! И тут в этих красных глазах появилось сожаление, мужчина обмяк и с грохотом плюхнулась на табурет, схватившись за голову обеими руками. Я опешил, был подавлен, ноги подкашивались и я с трудом помнил то, как смог найти в себе силы дальше говорить с Орловым. Его взгляд упал на дом, виднеющийся за окном. Там было такое же прекрасное здание, хоть и немного невзрачное, а на небе было так облачно, что едва виднелось само разноцветное полотно. Постепенно темнело, белые ночи шли на спад. — Ярослав, ты убийца. Я не могу поверить, что человек, которого так любит Фёдор, просто безжалостен. У тебя не дрогнула ни одна мышца, когда я назвал число твоих жертв, ты лишь испугался, узнав, что тебя раскрыли. — усатый мужчина поднял на меня взгляд: голубоватые глаза плакали, по щетинистым щекам спускались медленные слёзы, серый Петербург добавил в этот момент только желание открыть водку. — Я… — в этот самый момент мои силы были на исходе, губы едва разомкнулись, я отпустил ошейник и дрожащей рукой прикоснулся к своему лицу. Что это? Спустя стольких лет на моих глазах слёзы. Слёзы грусти, тоски, скорби по погибшим товарищам, о моём ученике. Разве я безжалостен? Именно это уготовила мне судьба, дав мне силы в бою, но забрав их в мирное время? — Я выполнял свой долг. А потом пелена… Сознание помутнело, звон из затылка медленно перешёл прямо в уши. Туман опускался на город, вдали шли наши военные с похлёбкой в руках, они бурно обсуждали что-то, спокойно пройдя мимо меня. Я шёл из лазарета в сторону столовой, проходя мимо знакомых и абсолютно новых лиц. Возле одной палатки сидел молодой парнишка, у него на винтовке были засечки, где-то штук двадцать. Я подсел к нему и, закурив папироску, спросил, чего он желает больше всего. В тот день мне стало невероятно страшно. Он сказал, что бывалые рассказали ему об одном снайпере, который без малого положил восемьдесят боевиков, если не больше, вся его винтовка в засечках и оттого он заматывает её в белые бинты, работает в одиночку и невероятно крут. «Я хочу стать таким же, как он. Вот бы увидеться, хотя бы разочек на него взглянуть.» Меня окутала паника, ведь это я был тем самым снайпером, примером для подражания. Я ничего не помню. Очнулся я уже на полу, Виктор отгонял пса, который настырно лез, чтобы облизать моё лицо. Сначала я подумал, что это конец, мне вспомнились мои нежные дни в Краснодаре, на мгновение я увидел над собой Зою, которая тянет руку к моему лицу и убаюкивает, но потом этот образ растаял в общей серости. Я был подавлен, опустошён. — Знаешь, когда я впервые увидел тебя, то сразу подумал о том, что ты военный человек. Что-то было в тебе такое, что есть в служивых, какой-то стержень или может взгляд у тебя такой. Но я и подумать не мог, что правда окажется жестокой. — Мне говорят, что у меня поедающий взгляд, как у хищника. Неужто это правда? — с лёгкой усмешкой, я встал с пола, опираясь на твёрдую руку помощи, неожиданную и приятную. Мужчина покачал головой и смотрел на меня совсем иначе, чем пару минут назад. Собака закрутилась, подбежала к входной двери, будто кого-то ждала. — Эти глаза видели сотни, тысячи смертей, прекрасные рассветы, красоту, страх. Я бессердечная тварь. Вы это хотели услышать? И тут собака залаяла. Громкий, пронзительный лай, потом входная дверь открылась и за ней послышалось уже знакомое мне: — Ой, ёпт твою мать! — то был Фёдор, вернувшийся с корабля в свою квартиру, видимо, переночевать здесь крайнюю перед рейсом ночь. Нависла неловкая пауза, петербуржец смущённо постучался в свои же двери и мы с Виктором ломанулись к ним. Хозяин удачно вернулся в свои родные стены. — Это что за чудо? Это чьё? — Моё. — смущённо ответил я, виновато посмотрев исподлобья. Фёдор, видимо не заметив меня за спиной пузатого мужчинки, с радостным возгласом весь вытянулся и оттого опешил. Грязными руками он потёр глаз и щёку, оставив там небольшие серые следы, придающие его образу в этот день излишней неловкости и рассеянности. Впервые вижу его таким. — Ярик, ты балбес. — и вновь этот голос, как в первый день, оливковая кожа, грубоватая от ветров и работы, тёплые объятия и волнистые тёмные волосы, широкие плечи и тельняшка под чёрной тужуркой. Мужчина подошёл ко мне и крепко пожал мою руку, похлопав другой по плечу. Я всё ещё слабо понимал происходящее, но твёрдо стоял на ногах, движимый радостью и собственным унижением. — Кхм-кхм, Ярослав, мне кажется, что вам с Фёдором пора очень серьёзно поговорить. Призывал к благоразумию, так соответствуй. Ты даже не подозреваешь о том, какую опасность навлекаешь на моего товарища. Мы нашли тебя, а те головорезы не смогут? Пора снимать маски, спектакль окончен. — долгожданную встречу разбил холодный голос старпома, раздавшийся прямо над моим ухом. Угнетающие стены сдавили мои виски, я жалобно смотрел в глаза моряка, надеясь на его вмешательство. — Что такое? Я ничего не понимаю. Что ты мне должен рассказать? — Руднёв наклонился ко мне, хорошенько тряхнув меня за плечи. Я терялся, охал и хватался за его одежду, словно юнга во время первого шторма. — Что, чёрт возьми, здесь случилось? И почему я узнаю об этом последний? Что случилось? Голос переходил в крик, крепкие руки сжимали мои плечи всё сильнее и сильнее, продолжая меня потряхивать. Собака залаяла, засуетилась, но укусить не решалась. В квартире царил хаос и неразбериха, которую остановил сам же её зачинщик — Виктор Орлов. — Я всё расскажу. — глубокий вдох и выдох, затем ещё раз и, наконец, мы втроём уселись на кухне, собака покорно осталась в прихожей, потому что так ей сказал Фёдор. Я постукивал отросшими ногтями по столу, злобно поглядывая на усатого мужчину и доедая позавчерашний суп. Фёдор сложил пальцы в замок и беспокойно ждал. Орлов ликовал, лихо умяв рюмку водки. — Эх, Федька. Я говорил тебе, что люди пользуются твоей добротой, а ты мне не верил. Вот она — змеюка подколодная. — подвивая пальцами усы, полный мужчина насмехался надо мной, чувствуя свою победу. Мою позицию раскрыли, отступать некуда…