Её глазами.

      Женщину втолкнули в роскошный кабинет, и тут же захлопнули двери за её спиной. Лин не упала, хотя толчок и был сильным, а осталась твёрдо стоять на ногах, прижимая мешковину к груди. Не в меру любопытный взгляд синих глаз пробежался по обстановке кабинета.       О такой роскоши её семья не могла и мечтать! Чёрное дерево, золото, хрусталь, подозрительно похожий на бриллианты... Да одно кресло с искусной резьбой-оформлением стоило, наверное, как семь отцовских зарплат! Что уж говорить о прочей мебели, которые, как и кресло, были явно рассчитаны на очень крупного пользователя, если судить по её размерам.       На стенах беспорядочно висели картины. Классические пейзажи соседствовали с полотнами нового абстракционизма, изображавшими не то фрукты, не то животных. В этой коллекции поражали три вещи: её масштабы, цена и абсолютная безвкусица.       Внимание женщины привлёк странный шорох, доносившийся откуда-то из стены. Что-то скреблось и постукивало там, под деревянными панелями. А потом отворились дверцы шкафа, и наружу выбрался странный человечек.       Он был среднего роста, но такой стройный и изящный, что напоминал куколку, облачённую в белый мундир с позолоченными эполетами. Лицо у парня (назвать его мужчиной не получалось из-за излишней юности) своей белизной и изящностью черт так же придавало ему сходство с фарфоровой куклой. Дополняли этот облик похожие на золотую пряжу локоны. И лишь глаза выглядели как-то странно: они были слегка воспалены, и глазные яблоки оттого казались слегка розоватыми. - Добрый день,- голос у вошедшего был под стать внешности, такой же нежный и какой-то кукольный.- Прошу прощения, за эту маленькую подмену. Не смог прийти. Надеюсь, сопровождавшие вас были максимально учтивы, и не доставили вам неприятностей.       Лин не ответила. Она пристально вглядывалась в эти идеальные черты и, вспоминая другое, «выцветшее», лицо, думала:       «...Не может быть. Не может то лицо быть даже сродни этому. Должно быть, это какой-то дурной сон, или злая шутка? Вряд ли... Может, я во многом, в чём подобает истиной художнице, не разбираюсь, но память-то на лица у меня работает. И моя память говорит мне, что этот куклоподобный мальчик даже близко не относится к тому страшному человеку из подворотни...» - Ну где же мои манеры? Уже дважды я вижу вас, милая леди, а так и не представился. Меня зовут Старскрим Бладбоун. Можно просто по имени. И ещё... Вы, наверное, подустали стоять, как часовой на карауле? Может, присядем? Заодно и товар мне будет осмотреть сподручнее. - Приятно познакомиться, господин комендант,- ответила Лин. Она была погружена в свои мысли настолько, что практически ничего не услышала, разве то, что клиент хочет взглянуть на её товар повнимательнее.       Лин развязала верёвку и развернула мешковину, вновь «открывая» свои работы миру (вернее, малой части мира, запертой в этих стенах). Она бережно разложила гравюры на столе, давая клиенту хорошенько их рассмотреть. И тут же опустила взгляд, чтобы не мешать покупателю своим «давящим» присутствием (отчего-то Лин, даже будучи школьницей, могла кого угодно заставить чувствовать себя неуютно под своим взглядом. Что уж говорить теперь, когда она стала тридцатилетней дамой).       Старскрим же, склонившись над гравюрами вплотную, жадно всматривался в изображения, стараясь подметить всё. Так... Вот тут двухпалубный фрегат борется со штормом... И как прорисовано! Даже фигурки экипажа видны на палубе! А это что за гравюра? А, это же аллея. И вновь видны даже мельчайшие листья. А вон - шахматная партия! Аж руки чешутся сыграть, но это ведь всего лишь изображение...       А вот... Старскрим застыл, не в силах как-то правильно среагировать. На гравюре был изображён какой-то монстр, пожирающий человека. Работа буквально источала тревогу и боль. И отчего-то и у чудовища, и в жертвы было одно и то же лицо. - Как называется это полотно?- спросил комендант, указывая на пугающую работу. - Сомнение,- тихо ответила Лин.- Когда человек не уверен, в том что делает, сомнения вьются вокруг. Но они - ничто в сравнении с теми сомнениями, которые появляются после того, как дело уже было сделано...       «Сомнение», помнится, она «вырезала» после того, как ушла от Найтвинга. После этого она и начала торговать своими способностями. Люди, если, конечно, могли, брали её работы, но брали чаще пейзажи или натюрморты.... «Сомнение» никто не хотал брать даже задаром, и женщине начинало казаться, что эта её работа останется с ней навсегда, нагнетая атмосферу и убивая в женщине всю радость от жизни.       Комендант просмотрел оставшиеся работы, а потом открыл ящичек стола и вынул оттуда конверт. - Я беру всё,- заявил он.- Здесь должно быть достаточно. И не волнуйтесь, если обнаружите, что средств в конверте больше. Я же должен оплатить время ожидания и упущенную выгоду, не так ли?       Лин дрожащей рукой приняла конверт и тут же засунула его в карман. Она уже хотела откланяться и идти, как вдруг господин Бладбоун остановил её: - А вы не хотите ли заработать неприличную сумму денег?