Inspiration

Икар вдохновленно творит, создаёт что-то у себя на чертежах, обложившись листами и ручками по старинке. Икар, гений технического прогресса, в работе не признает ничего кроме шершавой, плотной бумаги и карандашей. Брута это заставляет улыбнуться украдкой каждый раз, когда он видит. Брута это восхищает. Вдохновленность. Фанатичность. Бесконечная, страстная, живая любовь к тому, что он делает. Он касается его плеча — непривычно острого, тонкого, словно состоящего из одних костей. Беспокойство горчит на губах. Брут не знает, как его выразить, это странное, никому ненужное волнение. Как сказать, мол, я за тебя переживаю, я боюсь, что однажды ты уйдешь в свои миры, в свои изобретения с головой, погрузишься так глубоко, что мы не вернем тебя. Ни я, ни она. - Я принес тебе поесть. Лия попросила, сказала, ты не выходишь отсюда третьи сутки. Лия. Темные волосы по узкой спине и трогательные скулы. У Брута ноет где-то в груди от звука ее имени. Он думает, это от того, что он влюблен. В чужую жизнь он не лезет. Он _хороший_ друг. Им обоим. Икар поднимает голову, рассеянно улыбаясь ему уголками губ. Пальцы судорожно выбивают незнакомый ритм на столешнице. Он вовсе не похож на что-то, что можно услышать по радио Полиса, и Брут против воли ловит этот звук. Чужой, незнакомый, непривычный. Красивый. Брут думает, что этот ритм напоминает ему Икара, и старается не сосредотачиваться на этом слишком сильно. Ему в любом случае нравится Лия. Им обоим. А красивым можно находить, в сущности, все. Любой предмет интерьера, если он выполнен так, что притягивает и стопорит любой взгляд. Икар, разумеется, в сотню раз интереснее любого предмета любого интерьера, но на этом Брут тоже не акцентирует своего внимания. Он перегибается через узкое плечо, прижимаясь грудью к кости под тонкой рубашкой, испачканной неизвестно чем. Возможно, рубашку не получится отстирать. Возможно, Лия не позволит ему оставить ее даже в качестве домашней одежды. Возможно, ее придется выбросить. Вероятнее всего, Икару абсолютно все равно. Брута это не касается – или, если быть честным с самим собой, его просто не волнует все, что не волнует Икара или Лию. Пора бы это признать. (признать то, что то, что касается Икара, волнует его чуточку больше, чем то, что касается Лии, тоже пора, но это оказывается пока слишком сложным) (Брут не справляется) Икар коротко прижимается затылком к черной ткани на брутовом плече в эдаком немом приветствии творца за работой и снова тянется рукой к бумаге. Брут перехватывает его руку за запястье, настойчиво сжимая. - Неа, - он качает головой, немного хмуря русые брови, - сначала ты поешь. Иначе Лия открутит нам головы. Икар оскорбленно вздыхает, но все же сгребает бумаги в сторону, освобождая на столе немного пространства для еды. Брут кивает. Так бы сразу, на самом деле – но эта роскошь им с вдохновенным сумасшедшим творцом недоступна. Пока. Брут не сомневается в своих навыках убеждения. - Мне кажется, я придумал потрясающую вещь, - бормочет Икар, отламывая кусок мяса и отправляя его в рот. – Мне кажется, тебе она понравится. Ты любишь такие вещи, когда они полезны и красивы. Брут непонимающе хмурится. Ему нравятся изобретения Икара, он готов мириться с этим фактом и игнорировать то странное ощущение в грудной клетке, которое появляется, когда он принимает это, но он даже не думал, что Икар… знает. Что Икар думает об этом, когда создает что-то настолько потрясающее и облегчающее жизни жителей Полиса, что перехватывает горло. Где-то между ключиц становится очень тепло. Брут не уверен, что это может значить. Икар улыбается краем рта, но тут же сводит брови на переносице, когда Брут говорит с мягкой беззлобной усмешкой: - Что бы это ни было, и я, и Лия придем в восторг. Это же ты. Чертов гений. Бруту до смерти хочется разгладить тонкую морщинку на его переносице, но вместо этого он только прячет руки в карманы брюк. Это привычно. Это правильно. Он, в конце концов, _хороший_ друг. Икар поворачивается и смотрит ему в лицо, словно пытаясь найти там потерянную шестеренку или отвертку. Это пугает и завораживает в равной степени – потому Брут в ответ тоже рассматривает его лицо. Породистое, тонкое лицо с орлиным крупным носом и русыми кудрями вокруг вдруг кажется непривычно красивым. Брут мотает головой. Лия. Большие темные глаза и тонкие ломкие запястья. Он любит ее, любит с первого дня знакомства – ну, так получилось, что Икар любит ее не меньше. (Брут, кажется, слишком сильно привязан к ним обоим) Икар мотает головой — кудри рассыпаются в разные стороны, и хочется неожиданно странного. Хочется провести по ним рукой или пальцами зарыться. Икар мажет пальцами по пальцам. Брут застывает без движения, улыбаясь немного неровно. Не так ровно, как стоило бы. — Гениальный дурак, — невесело хмыкает Икар и отворачивается, мазнув волосами по плечу. — Мы оба. Брут сглатывает. Образ Лии впервые из его головы образ Икара выбить не в силах.