Выжить любой ценой

Всю жизнь Алан прожил в приюте для сирот. Его младенцем нашли на пороге, укутанным в старое одеяло. Никаких записок и личных вещей, по которым можно было опознать родителей, при нем не оказалось. Приют был небольшой и довольно обеспеченный, воспитатели добры к детям. Но, всё же, это место невозможно было назвать домом. Каждые полгода в приюте проводился день открытых дверей — семейные пары могли приходить и выбирать детей для усыновления. Алану было примерно десять, когда после очередного такого дня, он случайно услышал разговор двух воспитателей о себе. — Сегодня выбрали несколько детей на усыновление, а на Алана опять никто не взглянул. Воспитательница Рози относилась к нему лучше других. Она всегда приносила ему сладости и вещи, из которых выросли её дети. — Кто же его выберет? Тихоня. Вечно хмурый, чем-то недовольный. Вид у него больной. Худой, бледный, да и глаза такие большие и проницательные, будто в душу смотрят. Аж жутко иногда бывает… — Неправда… Он хороший мальчик! Жалко мне его. — Может, тогда себе возьмешь, если жалко? — Взяла бы, но муж не позволит. У нас и так четверо. Мальчик не стал дальше слушать, а просто вернулся к себе в комнату и с того дня перестал ходить на эти мероприятия. Никто больше не мог уговорить или заставить его посещать их. Он всегда оставался в своей комнате или если была хорошая погода, то ходил на детскую площадку приюта. Мальчик так и остался бледным и худощавым. К его коже, как оказалось, не пристает загар, сколько бы времени он не провел на солнце. Месяц назад Алану исполнилось семнадцать лет, и через год он должен был начать самостоятельную жизнь. Сегодня был очередной день открытых дверей. С тех пор как пришёл новый директор, начали пускать иностранцев, которые могли брать детей на усыновление. И почему-то они брали в основном подростков. Алан сидел с книжкой под деревом и поэтому не сразу заметил, что к нему тихо подошел молодой мужчина. Он был дорого одет, держался уверенно и смотрел на парнишку, словно оценивал товар. От чего Алану стало некомфортно. — А ты почему сидишь здесь? Разве не должен быть в зале с остальными? — Я не хожу туда. Вот и сижу — Решив, что после недружелюбного ответа мужчина уйдет Алан снова начал читать книгу, давая понять, что продолжать беседу, не намерен. Постояв немного, мужчина развернулся и пошел обратно. Алан облегченно выдохнул. Юноша закрыл книгу и, прикрыв глаза, решил подремать. Прошло две недели с того дня, и он даже позабыл о случившемся. После занятий в школе его вызвали в кабинет директора. Перебирая в уме, что он мог натворить, Алан шел по административному корпусу к директору. Учился он на отлично, да и с другими не особо конфликтовал, даже почти со всеми дружил. Обдумывая причины, по которым его могли вызвать, юноша так и не смог найти объяснение. Дойдя до кабинета, он решительно постучал. — Входи. Открыв дверь Алан смело перешагнул порог и замер, увидев того самого человека, с которым недавно разговаривал. Они с директором сидели и о чем-то яростно спорили, но увидев Алана сразу прекратили. Директор встал и, улыбаясь, обнял парня за плечи: — Алан у меня хорошие новости. Тебя усыновили, и ты едешь жить в Турцию. Как раз твои знания английского и французского тебе пригодятся. Сказать, что Алан был удивлен, это не сказать ничего. Парень был в ступоре, не мог пошевелиться, не то чтобы что-то сказать. Давно привыкший к мысли, что его никто не возьмет в семью, он старательно учился для того, чтобы в будущем выжить и достичь всего самому. И теперь, когда оставался всего год до совершеннолетия, он должен был переехать к чужим людям. Наконец он взял себя в руки и произнес: — Я не хочу. Зачем им брать взрослого и уже сформировавшегося подростка, когда есть маленькие дети, которых они смогут воспитать по-своему? Лицо директора моментально исказилось, словно он проглотил лимон: — Как ты смеешь такое говорить? Мы стараемся, устроить твою дальнейшую жизнь, а ты ведешь себя так, словно мы желаем тебе плохого. Ты думаешь самостоятельно жить в этом мире так легко? И ты уверен, что у тебя получится без какой-либо поддержки? — Не стоит его так сильно ругать. Он столько лет жил в приюте и ему трудно понять наши мотивы и каково это — жить одному, — мужчина встал и подошел к ним. Директор рассерженно вернулся к своему столу и сел. Он, низко опустив голову, начал что-то писать. — Я сам жил в сиротском приюте и знаю, как тяжело когда выбирают других, а ты продолжаешь наблюдать за этим. Тогда увидев тебя около дерева, вспомнил свое прошлое и решил помочь тебе. Ваш директор сказал, что ты хорошо учишься и очень способный ребенок. Я дам тебе возможность реализовать себя в жизни, а когда ты встанешь на ноги, то сможешь жить самостоятельно. Алан с сомнением посмотрел на него: — И зачем вам это нужно? — Мне тоже когда-то помогли, теперь я хочу сделать то же самое для других. — Бруно улыбнулся, но улыбка его скорее пугала, чем успокаивала. — Потом, я немного боюсь маленьких детей, а с подростками мне проще общаться. Директор снова встал и, открыв дверь, позвал секретаршу. — Сара передай воспитателям в девятой группе, чтобы принесли вещи Алана. Мысли в голове юноши крутились вихрем: « — Как мои вещи… Так скоро?» Словно прочитав мысли парня, он сказал: — Так как господин Бруно спешит, мы решили собрать вещи пока ты был на учебе. — У меня нет возможности даже подумать об этом? — Ты привыкнешь ко всему очень быстро, но мне срочно надо вернуться к себе на родину и больше нельзя откладывать отъезд. Оформления документов заняло много времени. У Алана не было выбора кроме как подчиниться. Он решил для себя, что раз нет других вариантов, то поживет с этим Бруно и если что не понравится, то просто, съедет когда, исполнится восемнадцать лет. С этими мыслями он вышел вслед за новым знакомым. Поездка в аэропорт на дорогой машине и затем полет на частном самолёте пролетели, словно в тумане. Как оказалось на борту они с Бруно были не одни, там находились еще несколько усыновлённых детей. Алану стало немного не по себе, смотря на других, которые с восторгом изучали новый мир вокруг. Его очень настораживало то, что Бруно взял себе не только его, но и ещё несколько детей. Полет длиться так долго, что от скуки он заснул, разбудили его толчком в плечо. — Прилетели, пора выходить! — голос Бруно был немного грубым. Как оказалось, самолет сел не в аэропорту, а где-то на частной территории. Страх в груди парня начал подниматься, что-то было не так и чутье его не подвело, всех собрали в одном помещении и оставили ждать. Наконец через два часа Бруно зашел с людьми, которые были одеты в восточные одежды. Он сказал, обращаясь к детям: — Эти люди сейчас вас осмотрят, поэтому вам нужно полностью раздеться. Все смотрели на него с ужасом. Их было пять парней и восемь девушек. — Зачем? Алан уже понимал, куда попал, но все равно отказывался в это верить. — Я вас всех купил, а не усыновил! — Губы Бруно исказились в ехидную ухмылку. — А теперь, если не хотите чтобы вас наказали, вы должны будете делать то, что скажут. Он кивнул людям, которые стояли за их спинами. Все в испуге начали раздеваться, а люди, пришедшие с ним, смотрели на всех оценивающе. Алан не в силах был пошевелиться и продолжал стоять неподвижно. Неожиданно человек за спиной начал грубо срывать с него одежду. Он не сопротивлялся просто стоял и смотрел прямо перед собой. В голове была лишь мысль не заплакать от кома в горле и от безысходности. Теперь он понимал, почему в последнее время, с приходом нового директора, стали усыновлять подростков заграницу. Директор просто их продавал, но юноша не мог понять, почему он попал в их число. Ведь если посмотреть на других детей в этой комнате и на него, то он был совсем некрасив. Людей обычно брали для продажи органов или в рабство. Не выдержав, он спросил у Бруно: — Зачем вы выбрали меня? Я отличаюсь от них и совершенно некрасив, да и для физических работ слишком худой и совсем не выносливый. И для продажи на органы тоже вряд ли подойду. Он подошел к нему вплотную и прошептал прямо в ухо: — Ты как неограненный алмаз. Сейчас гадкий утенок, но после того как о тебе позаботятся мои люди, превратишься в прекрасного лебедя. А затем тебя будут обучать всем приемам соблазна и ублажения своего будущего хозяина. После долгих осмотров и взятия анализов детям разрешили одеться. Отделив их от девушек, мальчиков увели в одну общую комнату. Комната ничем не отличалась от спальни приюта, только кровати и тумбочки между ними, решетки на окнах. Правда было чисто, хоть и скромно. Алан лег на первую попавшуюся кровать и закрыл глаза. В его голове была пустота, ему хотелось уснуть и проснуться у себя в приюте. Истеричные голоса соседей по комнате не давали ему уснуть. Наконец не выдержав, он встал и посмотрел на парней: — Может хватит? Ваши истерики ничего не изменят и не помогут. — Тогда что нам делать? — Самый маленький мальчишка, которому, скорее всего, лет двенадцать смотрел глазами полными, слез. Что ответить ему…? Алан сам не знал что будет… — Просто успокоиться и плыть по течению, а там посмотрим. Мы за границей и, судя по тому, где мы находимся, это частная территория, к тому же, скорее всего, рядом никаких соседей нет. Место довольно обособленное, судя по тому, что я видел. Все молча смотрели на него и ждали, что он что-то придумает. Алан не собирался их обнадеживать и не хотел, чтобы они слушались его. Но взгляды, устремленные на него, словно говорили о том, что они надеются на то, что он придумает, как всех спасти. — Здесь не на кого положиться и, скорее всего, невозможно сбежать. Нам сказали, что за каждую провинность нас будут наказывать. Поэтому будет лучше всего выполнять все, что они говорят и действовать по обстоятельствам. А сейчас я лично лягу спать, судя по тому, что за окном темно, сейчас ночь. Чего и вам советую. Не дожидаясь ответа или реакции на свои слова, юноша лег спать. Еще некоторое время слышался тихий шепот в дальнем углу, но Алан старался не прислушиваться, ему бы самому выжить, а не заботиться еще о других.