***
Перед ней дверь, но без ручки. Она и не нужна. Миён просто легонько толкает её ладонью, и та с противным скрипом отворяется. Прямо за дверью длинная парадная лестница без перил, вдоль которой идут прямоугольные окна во всю стену. Стёкла испачканы белой краской, можно лишь разглядеть макушки хвойных деревьев. Это домик в лесу? Ступени уставлены пустыми фарфоровыми чашками на блюдечках. Это всё так странно, будто во сне. Миён оглядывается вокруг — дверь за ней уже заперта, окна плотно закрыты. Нет никакого другого пути, кроме как вниз по лестнице. Набрав в лёгкие воздуха для храбрости, Чо делает первый шаг, наступая босой ногой прямо на чашку. Фарфор тут же раскалывается, раня нежную кожу. Шаг за шагом Миён спускается всё ниже под звуки трескающейся посуды, оставляя после себя кровавые следы, но ни один мускул не дрогнет на лице от боли. Миновав последний пролёт, королева останавливается. На ступенях больше нет чашек, зато у самого подножия сидит кудрявый мужчина в чёрном плаще. Один его вид внушает страх, но Миён не из тех, кто боится. Она хмурится, когда мужчина поворачивается к ней лицом, и в полумраке янтарные глаза сверкают. — Тэхён, если это опять твои проделки, — твёрдо говорит Миён, но, стоит лорду улыбнуться, резко прерывается. Только сейчас Чо замечает, что у его ног лежит Сокджин, чьи глаза прикрыты. Наступает резкая немота, сколько бы Миён не открывала рта, она не может издать ни единого писка. Она срывается вниз по ступеням, едва не поскальзываясь на мраморе. Думая лишь о Сокджине, который либо мёртв, либо без сознания, королева лишь в последний момент замечает стоящего с боку волка. Огромного волка с горящими глазами. Предупредительный рык — лишь формальность. Огромное животное одним рывком настигает девушку, передними лапами на ступени роняя. Но вопреки всем страхам и ожиданиям, она не оказывается прижатой между холодными ступенями и разъяренным животным. Спиной она сразу в ледяную воду проваливается, последний воздух из лёгких пузырями наружу выпуская. И только по белому ободку сверху Миён понимает — она в чашке. Конечности быстро немеют, но Миён не прекращает попытки выбраться. Однако они больше похожи на бессмысленные барахтанья, нежели на что-то серьёзное. Воздуха катастрофически не хватает, с очередным вдохом Миён лёгкие водой наполняет, и последнее, что она видит, прежде чем позволить своему сознанию погаснуть, — два глаза, с интересом за ней следящие. Королева просыпается в холодном поту, с трудом выравнивания дыхание.***
Путники приезжают раньше, чем планировали изначально. Ворота за ними с громким протяжным скрипом закрываются. Первое, на что обращает внимание Сокджин — улицы почти пусты. Обычно, когда он с отрядом ездит на лошадях, Хосок только и успевает прикрикивать на детей, чтобы те, увлечённые игрой, не бросались под копыта, и на особо наглых торговцев, которые могут идти за отрядом до самого конца рынка. Прилавки наполовину пусты. Лишь редкие горожане снуют между ними, подбирая товар. Сокджин встречается взглядом с Хосоком, тот тоже в недоумении. Командир поворачивает коня, подъезжая к ближайшему прилавку, за которым мужчина разделывает мясо. — Что-то произошло? — достаточно громко произносит Чон, чтобы его было слышно сверху, — где сейчас все? Торговец поднимает голову. Он сразу узнаёт, кто перед ним — Хосок хорошо известен в городе, что не удивительно. — А вы не знаете? Видать, давно вас не было. Нашли виновных в поджоге, сегодня состоится казнь на главной площади. Вот и собрались все там поглазеть. Хёнджин с Джисоном сразу же перешёптываются о чём-то, но замолкают под грозным взглядом Минхо. Хосок возвращается к отряду. Рассказывать смысла нет, все и так прекрасно слышали. — Разве за это не сажают в тюрьму? — подаёт голос Сокджин, сглатывая тугой ком, мешающий говорить, — казнь — это не слишком жестоко? — «За смерть платят смертью». Это один из основных законов Пеларгоса, — отвечает вместо командира Минхо, — наше государство лояльно относится только к тем, кто чтит закон. «Суровые условия — суровые люди — суровые правила». Именно так однажды описала северное государство Миён. Сокджину почему-то запомнились эти слова, но осознаёт их смысл он только сейчас. Изначальная картина Пеларгоса, состоящая из фестивалей, порядка и добрых правителей, рушится. Хосок просит поторопиться. Если честно, он не фанат подобных судов, они не производят на него никакого впечатления. Но ему не хочется, чтобы это видели Сокджин или Хёнджин с Джисоном. С первым понятно — он не здешний, не может смотреть даже на освежевание туши, что уж говорить о человеческих смертях. А парни ещё совсем дети, и Хосок хочет беречь их невинные души как можно дольше. Но так или иначе, их путь лежит через главную площадь. В центре действительно людно, сразу видно, что большая часть города собралась именно здесь. Сокджина посещают неприятные воспоминания — горящий дом, отражающийся в глазах ликующих людей, до сих пор всплывает в памяти столь ясно, что кажется, будто Ким чувствует запах гари. Минхо с младшими удаётся пробиться через толпу и уйти вперёд, что не скажешь о Сокджине с Хосоком, которым повезло меньше. Горожане неохотно уступают дорогу, кони еле идут. Конечно, одно слово командира — и путь чист, но тот будто воды в рот набрал. Наконец, им удаётся свернуть в небольшой проулок. Сокджин всё же сдаётся и оглядывается на эшафот. Три мужские фигуры с опущенными головами и зачитывающий приговор оратор, которого отсюда было совсем не слышно из-за гула толпы. Оно и хорошо, Ким быстро отворачивается, догоняя Хосока, и вовремя. За спиной раздаётся скрип механизмов и чей-то довольный выкрик. Как ни смотри — толпа есть толпа, и где бы люди ни были, ведут они себя в ней абсолютно одинаково. Будто стадо. Общее настроение передаётся быстро, будто зараза по воздуху, поэтому Сокджин, ещё будучи в своём мире, старался избегать людных мест и предпочитал небольшие компании. Да и в тех иногда прослеживалось подобное — все могли поддержать мнение одного, боясь, что их мнение будет осмеяно. Против толпы не пойдёшь. — Хосок, — тихо зовёт командира Сокджин, — как ты? — Я в порядке. Просто не люблю подобное, — поднимает на него взгляд командир, слабо улыбаясь. Кто бы подумал, что личный телохранитель королевы, глава стрелкового отряда, который на глазах у многих вошёл в горящий дом, так упадёт духом из-за какой-то казни, — давай просто договоримся, что мы не будем вспоминать об этом происшествии, ладно? А теперь там нужно найти повозку и остальных, негоже по отдельности возвращаться. Сокджин соглашается, он и сам не горит желанием обсуждать с кем-либо увиденное. Хосок пришпоривает коня, быстрой рысью уходя вперёд, Ким старается не отставать. Отряд соединяется на соседней улице. Оказывается, Минхо заметил их пропажу и велел подождать. Хосок улыбается и хлопает старшину по плечу, заверяя, что всё хорошо. Сокджин не может не удивиться, как легко берёт себя в руки Чон. Ему есть, чему поучиться у командира. Между парнями всё ещё висит лёгкая напряженность, её невозможно не прочувствовать. Как бы они не пытались поддерживать непринуждённую беседу, обсуждать прошедшую охоту и обряд смены светил, всё равно что-то не так. И Сокджину очень хочется это исправить. — Эй, — Ким пришпоривает коня, выравниваясь с остальными и обращая их внимание на себя. — А вы знаете, что сказала одна стена другой? — Ээ, что? — нервно хихикает Минхо, явно озадаченный глупым вопросом. — «Встретимся в углу» — заканчивает шутку Сокджин и сталкивается с резко нависшим молчанием. Кажется, его не поняли. А жаль, подобные шуточки в его мире всегда заходили «на ура». Он уже успевает смириться со своим поражением, как Джисон неожиданно прыскает, а потом и вовсе заходится смехом, оценив шутку, настрой подхватывают и остальные. Кажется, ситуация спасена, можно выдохнуть. Они спешиваются на территории дворца. Пока остальные разбирают повозку, Сокджин ведёт своего коня под узды в сторону конюшни, гладя по сильной шее и хваля за хорошую работу. Они оба заслужили отдыха. Из дворца выбегает Шухуа, спешно подбирая полы длинного белого ханбока перед ступенями. Сразу видно, что наряжалась, даже ясно, для кого. Только почему она одна? — Принцесса! — окликивает Шухуа Сокджин, она останавливается, — а где моя госпожа? За время, проведённое в Пеларгосе, Ким свыкся со своей ролью слуги, и скрывать своё истинное происхождение стало проще. — Она на заднем дворе, всё тренируется, — запыхавшись, на одном дыхании отвечает Ё и бежит дальше, к повозке, там же пытаясь отобрать у Хосока хотя бы тяжёлую походную сумку, которую Чон не отдаёт, оправдываясь хрупкостью принцессы. Сокджин не может смотреть на это без улыбки. Конь ударяет копытом землю, привлекая внимание. Он, вообще-то, устал и голоден, а этот уставился не пойми на что. Ким возвращает ему внимание, уводя в конюшню и заводя в вычищенное стоило и бросая приличную охапку свежей зелёной травы. — Молодец, заслужил, — улыбается Сокджин, последний раз проводя ладонью по спутанной после долгой дороги гриве, и уходит из конюшни, сразу отправляясь на задний двор. Найти Миён не составляет труда. Она всегда на одном и том же месте тренируется, пока другие заняты делами и двор чист. Сокджин подходит со спины и прячется за широкой белой колонной, наблюдая за танцующей с мечом девушкой. Миён всегда запрещает Сокджину на свои тренировки смотреть. То ли смущается, то ли ещё что-то в голову взбрело — не разберешь. Остаётся лишь подглядывать. А посмотреть есть на что. Миён значительно улучшила свои навыки. Если в начале ей не хватало сил, и меч во время махов перевешивал девушку, вызывая смех у тренера, коим вызвался быть Хосок, то сейчас она смело ходит на тренировки сама. Сейчас королева тренирует выпады, выставляя меч перед собой лезвием вперед. Сокджин тоже пытался научиться владеть мечом, но после сотого хосокова «да держи ты спину прямо», он решил, что стрельба из лука его всё же привлекает больше. Там держать осанку легче. Миён ловко крутит меч, перехватывая рукоятку удобнее, и начинает работать активнее. Сокджин только и успевает поражаться и сдерживать удивлённые охи, дабы не выдать своё местоположение. А Чо тем временем увлекается, борясь с несуществующим врагом. Но во время одного из поворотов не рассчитывает и бьёт, но по арке. — Ай! — удар отдаёт в руку, и Миён роняет меч, что с лязгом ударяется о каменную кладку. А королева обиженно прижимает ноющую руку к груди. Кажется, на сегодня ей хватит, пока ещё не навредила себе. — Ты в порядке? — быстро выдаёт своё убежище Сокджин и выбегает к королеве, что удивлённо хлопает ресницами. — Вы уже вернулись? Рановато. — отвечает вопросом на вопрос Миён, пока Ким берёт её руку в свою и задирает рукав выше локтя. Боже, да что он там собирается увидеть? Синяка точно не будет, как и более серьёзных повреждений. Но сам факт проявления заботы умиляет. — Да всё хорошо, — возвращает себе руку королева, — расскажи лучше, что я пропустила. Они усаживаются на деревянные ступени одного из домиков, и Миён аккуратно убирает меч в ножны. Лишь бы не затупился после встречи со стеной. — На самом деле было интересно, — начинает рассказ Сокджин и описывает всё с самого начала, ничего не тая. Рассказывает и про встречу с Хранителем, и о том, как наблюдал обряд смены светил. Не забывает и про охоту, на которую, собственно, они и ехали изначально. Миён слушает с открытым ртом, жадно впитывая информацию. И это скучная охота, на которую ей не стоило тратить время? Да ну их. — В следующий раз точно поеду, и ни слова против слушать не буду, — фыркает принцесса и скрещивает руки на груди, надув губки. Ребёнок, право слово. — Думаю, следующего раза и не будет. — Как это? Произошло что-то нехорошее? — Нет, просто… — задумывается Сокджин, как бы изложить свою мысль правильно, — нам пора задуматься о действиях, мы не можем всё время оставаться на этом острове и ждать чуда. — Да, ты прав, — тяжело вздыхает Миён и кладёт локти на колени, спрятанные под плотной юбкой. — Кстати говоря, я там… слышал язык из своего мира. И был удивлён. У вас он тоже существует? — Что? Скажи что-нибудь на этом языке. Недолго думая, Сокджин выдаёт первое и самое простое, что приходит в голову. «Как тебя зовут?» — спрашивает Сокджин на английском. — Миён, — отвечает девушка, — да, этот язык существует, но на нём мало кто сейчас говорит. Покойный король тоже его знал. — Вот как… Сокджин невольно засматривается. Хотя, почему невольно? Будто его кто-то заставляет. Миён выглядит хрупкой, но всё равно продолжает нести свою ношу на плечах в виде обязательств перед королевством и народом, который от неё, между прочим, отказался. Редко она позволяет себе быть вот такой: потерянной, уставшей и совершенно неуверенной в своём будущем. А есть ли у них на него шанс? Сокджин также отмечает ещё одно изменение во внешности королевы. — Ваши щёки… румяные. Миён поворачивается лицом к Сокджину, хлопая ресницами. В каком смысле? — Ну да, я столько мечом махала. Раскраснелась. — Да нет же, это не ваш румянец, — бесстыдно пялится Сокджин на чужое лицо. Действительно, как он сразу не обратил на это внимание? Кожа принцессы стала белее, а на щеках красовался косметический, но от этого не менее очаровательный румянец. А глаза… Они точно были подкрашены чем-то тёмным во внешних уголках, девушки из мира Сокджина иногда так красилась тенями, — вон, и веки накрашены. Для кого же ты так прихорашивалась, Миён? — И вовсе я не прихорашивалась! — злится Миён, однако, в следущий миг её аргументы кончаются, заставляя отвернуться и спрятать глаза. Теперь румянец на щеках вовсе не косметический. — Но… — Знаешь, что? Да иди ты в пень, — фыркает королева и с неприсущей ей резкостью поднимается на ноги, прикрепляя ножны к поясу своего тёплого платья. Гордо вскинув плечами, она удаляется в глубь сада. Сокджин замечает ещё и заколку в волосах, напоминающую плоды рябины. — Подожди, или ты это для меня? — тише произносит Ким, но Миён всё прекрасно слышит. Оборачивается и демонстративно фыркает, мол, ещё чего удумал. Вместо него ему отвечает внутренний голос, который совершенно ясно говорит «ты придурок». А статная фигура скрывается среди только начинающих цвести деревьев. И правда, дурак.***
— Да ну его, видите ли, румянец у меня не настоящий, то ему не нравится, всё ему не нравится. Больно надо для него прихорашиваться, глухой пень, — бурчит себе под нос Миён, удаляясь всё дальше в сад по размытой вчерашним дождём тропе. Увлечённая диалогом с собой, она и сама не замечает, как оказывается в этой части сада. Между прочим, очень даже знакомой. Красивое место, где можно отдохнуть и полюбоваться природой. Поляна, усыпанная белыми зимними цветами, которые пойдут с последним снегом, окружена зарослями шиповника. А посреди неё — каменный холмик, обустроенный большими булыжниками, каждый с доброе колесо, из которого бежит ключевая вода и теряется где-то в траве, убегая ручейком. И вода здесь сладкая, не та, что подают во дворце в графинах. Королева садится на один из камней, тяжело вздыхая. Эти мужчины… в голове одна солома, что в этом мире, что в другом. Нет, ну правда, где-то такие смелые, а где-то нужно за ручку водить да пальчиком показывать дети малые, ей богу. Для него сама королева красится, а он нос воротит. Румянец ему не понравился. Да тьфу на него. — Ой, и ты здесь… Миён оборачивается и видит Шухуа с кувшином в руке, горлышко которого она подставляет под струю холодной прозрачной воды. — Знаю я, для кого ты воду набираешь, — усмехается Чо, а щёки принцессы покрываются пятнами руманца. — Откуда же? — Да брось, о вас с Хосоком не знают, разве что, тэджо, али и те просто закрывают глаза. А ещё твой Хосок так громко топает мимо моей комнаты, что я точно знаю, когда он приходит к тебе и когда уходит. Шухуа краснеет ещё сильнее, опускаясь на соседний камень и ставя полный сосуд у своих ног. — А ты что такая грустная? Обидел кто? Миён театрально вздыхает. — Мужчины такие глупые. Шухуа хихикает, прикрыв улыбку ладонью. — Опять ты про Сокджина? Да скажи ты ему прямо. И что-то мне подсказывает, что не так-то уж он и слуга, и всё у вас может быть. — О чём это ты? Эй! — вспыхивает Миён, мгновенно покрываясь красными пятнами румянца, даже с места своего вскакивает. — Он просто слуга, ничего между нами нет! И с чего ты вообще решила, что я о нём? — А о ком же тогда? — Миён замолкает, будто воды в рот набрала, — ну вот и всё. Ты такая предсказуемая. Всё ещё таинственно хихикая, Шухуа забирает свой кувшин, уже до краёв наполненный, и удаляется. А Миён нужно остудиться, срочно. Набрав в ладони ледяной воды, она плескает её себе на лицо, смывая всю косметику. Вода вниз теперь бежит подкрашенная в розоватый цвет. Пальцы вмиг коченеют от холода, но это не так её обижает, как чужое безразличие. Нужно просто сосредоточиться на другом. На троне, коронации сестры и Леонтарии, а вовсе не о каком-то там Сокджин думать.***
Миён так и не возвращается. Не то чтобы Сокджин ждал её… нет, вовсе нет. Хотя ладно, на самом деле он бы хотел, чтобы она вернулась к нему, но раз этому желанию не суждено сбыться, то Ким поднимается со ступеней, потирая затёкшее место (столько времени в седле — это вам не шутки!) и возвращается к отряду, который, тем временем, всё продолжает разгружать повозку. — А, вернулся! — первым замечает его Хосок, который сразу притягивает к себе и хлопает по плечу, — нам с тобой досталась самая ответственная часть. Отведём остальных лошадей в стоило, накормим, а потом и помоем. А сначала нужно переодеться. — С каких пор мытьё лошадей — самая ответственная часть? — ноет Джисон, принимая тяжёлую коробку в руки. — Вот именно. Вы просто отлыниваете! — Хёнджин спрыгивает из повозки на согнутые ноги, тяжело выдыхая. Видимо, не такие уж они и умельцы езды на лошадях, как храбрились перед Чоном по пути. — Так! — встревает в разговор Минхо, грозно нахмурив брови, — вы смеете с командиром спорить? Джисон, ты в курсе, что чем дольше ты тут стоишь, как истукан в поле, тем сильнее устают твои руки. Младший фыркает, но послушно разворачивается на месте и топает с коробкой, гружёной личными вещами, в сторону дворца. — Кажется, сбежать не удастся, — подмигивает Хосок и под восхищённый присвист Хёнджина взваливает на плечо завёрнутые в ткань шкуры, — Сокджин, поможешь? Ближайший час они тратят на разгруз повозки. Спасает только Шухуа, принёсшая воды. Когда всё сделано, уже вечереет. Охотники расходятся кто куда, Сокджин вообще-то тоже собирался идти, как Хосок хватает его за плечо и тащит подальше. — Мы всё же идём мыть коней? — капризничает Сокджин, дитё малое, право слово. Хосок закатывает глаза. — Ну конечно же нет. С этим и конюхи прекрасно справляются. Ты правда думал, что я тебя за этим позвал? Мне нужно было вытащить тебя на разговор. Ким даёт себе мысленную оплеуху и обещает впредь думать. Ну с чего бы подобным заниматься командиру? После того, как Хосок озвучил это, становится и правда смешно за себя. — А что тогда? — Подходила Шухуа и рассказывала, что торговый корабль прибывает через девять ночей на рассвете. Стоять в порту будет три ночи. Хосок присаживается на траву, Сокджин следует его примеру. Когда он наконец ляжет в мягкую постель? Надоело, то ступени, то земля, даже лавочек, и тех никто не ставит. Но девять ночей… это быстрее, намного быстрее, чем они ожидали. — Как ты вообще уговорил её узнать? Проболтался? — Сплюнь, — обижается Хосок, — соврал, что заказал новое вооружение для отряда. Принцесса не догадывается о наших «покупках». А вы вообще с Миён всё точно обсудили? Ваш план сработает? Так-то идея рисковая. — Ну как сказать… Пятьдесят на пятьдесят. — Чего? — не понимает Хосок. — Ну, процентов, что план успешен. — Да что это за выражения такие? Кажется, Сокджин опять сел в лужу, ну не дурак ли? Как можно так плохо скрывать своё происхождение? И как теперь выкручиваться? Ладони ощутимо потеют, а Хосок, между прочим, пристально смотрит и ждёт ответа, с каждой секундой становясь всё серьёзнее. — Давно я покинул Леонтарию, — начинает за него Хосок, позволяя выдохнуть от облегчения. — Видимо, я уже до мозга костей северянин, не помню уже ваших выражений. Хотя у нас вообще редко так выражаются. Вот в Эпифимии — да, там иногда так над языком издеваются, что чёрт их разберёт, сами-то небось не понимают, что сказать хотели. — У меня дядя из Эпифимии, — сочиняет на ходу Сокджин, — я жил у него несколько лет. — А я сразу понял, что ты не леонтарец, — Чон хлопает себя по ногам, радуясь своей догадливости, хотя даже не понимает, насколько сильно ошибается. — Ну, если коротко, то я имел ввиду, что возможности удачи и поражения равны. — Но вы ведь всё равно попробуете? Сокджин кивает. Хосок переводит взгляд на дворец, в одном из окон которого как по сигналу загорается свет. Ким прикрывает глаза. Кажется, они пропустили ужин. Но он уверен, что им что-нибудь да оставили съестного. Принцесса часто так делает, если парни задерживаются на тренировках. Месяц. Сокджин провёл тут всего один месяц, но успел повидать Север с разных сторон. Это вовсе не нелюдимая страна с жителями, больше похожими на дикарей. Это и фестивали с драконами, это и суровые времена, в которые жизнь северян определяет лишь удачная охота. Это и жестокие горожане, способные предать закон, а дом — огню. Это и отшельники, живущие высоко в горах. Сокджин не видел столько разнообразия за все двадцать лет своей прошлой жизни. Если так подумать, видел ли он вообще жизнь за пределами Сеула? Хосок тяжело вздыхает, прикрывая веки. Кажется, Чон тоже сосредоточен на своих отстраненных думах. — Тогда я предупрежу Шухуа.