Инкубаториум Киборгвилля

      — Спаси… бо… — повторила она, словно пробуя на вкус, — … спаси… — вновь произнесла она, оставив лишь часть от благодарности, — … как думаешь, в чем смысл этого слова? — спросила она, заставив меня спросить: «О каком из слов ты говоришь сейчас? О том, которое «спаси» или о том, которое «спасибо»?» — Я о том, которое «спаси», — сказала Истина, — … и почему попросить о спасении, зачастую, так сложно? — она украдкой взглянула на меня, после чего вновь направила свой взор в раскинувшееся под нами небо с красивыми перистыми облаками, над которыми можно было увидеть тусклое в нашем ракурсе солнце… после чего следовала прослойка пустоты, и чуть выше можно было увидеть длинную полосу земли, сдерживаемую сетками и балками, на которых установлены разнообразные осветительные приборы… не много, но достаточно мощных, чтобы весь Инкубаториум Киборгвилля не нуждался в освещении.       — Потому что человек — гордая, а главное мнительная и одинокая тварь, которая предпочитает полагаться только на себя! — быстро ответил я, потому что эти слова уже давно были в моей голове как вывод о том, кого мне предстоит изменить своими руками… действиями… мыслями… — … вот поэтому многие начинают просить о спасении только тогда, когда до последней клеточки пропитаются отчаянием, — я хмыкнул, — … откуда же появилось само слово и его изначальное значение… этого я не знаю. Но отчаяние в нем есть, и его столько, сколько было бы достаточно для уничтожения всего человечества… — говоря об этом, я смотрел наверх, а не на небо под ногами. — Ты понимаешь… для меня все не так просто, каким может показаться на первый взгляд. Возможно потому, что я преувеличиваю и слишком много анализирую… но у меня есть на это причины, о которых я не стану говорить… — я продолжал смотреть наверх, туда, где можно было рассмотреть холодную толщу земли, она же смотрела на прекрасное небо и это было очень символично… Думаю, ничего не изменилось бы, если бы мы были на внешке или же если бы мы не покинули границу города. Думаю, она все равно смотрела бы на небо и думала бы о свободе и счастье, а я был бы настолько приземленным, что рассуждал бы о будущем, упорно смотря на землю.       — Знаешь… что-то в этом есть, — сказала она, чем удивила меня, — … теперь я понимаю тебя чуть больше и теперь ты чуть ближе к тому, чтобы дать мне ответ на мой старый вопрос… — она улыбнулась, после чего посмотрела на меня, — … ну, тот, который: «Почему ты такой?» — Истина смотрела на меня и я видел небо в этих глазах. — Даже не отвечая на мои вопросы в полном объеме, ты даешь мне гораздо больше информации, нежели сам об этом думаешь. Также, своими реакциями или отсутствием таковых, на самом деле, ты говоришь о большем, — она хитренько сощурилась. — К примеру, я никому прежде не показывала это место, и я уверена в том, что мало кто вообще знает, что можно здесь оказаться, — она хмыкнула. — Конечно, мы знаем о том, что наш город находится под землей! И мы катались на том лифте, когда отправлялись на каникулы или к родственникам, — Истина хмыкнула. — Но вот чтобы кто-то вот так просто находил служебные места… о таком я не слышала! А ты, попав сюда, ни о чем не спросил, ни капли не удивился… не с проста это, — она смотрела на меня так, словно хотела забраться в мою голову и посмотреть на все то, что там хранится! Словно она представляла меня музеем, в который можно было попасть на выставку артефактов, о которых больше нигде, никогда и ни у кого не получится узнать. Истина смотрела не просто мне в глаза, она пробиралась мне в душу, и так было до того момента, пока я не разорвал наш зрительный контакт, в предчувствии чего-то странного и неожиданного. Я отвернулся и задал тот вопрос, который интересовал меня со вчерашнего дня.       — Скажи… кхм… а почему ты вчера обняла меня и сказала о том, что «так» мне будет полегче? — выдавил я из себя, ощущая смущение и неловкость. Воцарилась тишина и в какой-то момент я даже подумал о том, что ответа не будет и решил, что пора идти в больницу, чтобы поговорить с Джонсоном и попросить у него прощения за своё поведение, но она опередила меня, не дав подняться с места. Истина спросила: «… ведь стало легче?» и этот вопрос легким эхом раздался в моей голове. «Стало…» — тут же ответил я, после чего добавил: «… и за это я тоже тебе благодарен… очень» и вновь мы погрузились в тёплое молчание здесь, где поменялись местами небо и земля… где до земли было близко, но где гравитация тянула в небо… в искусственное… под которым была такая же настоящая земля, как и та, что нависла над нами.