Инкубаториум Киборгвилля

      Я упал. Я не просто упал, меня припечатало к земле. Спустя несколько секунд, продышавшись, я, раскачиваясь, смог подняться на ноги. При этом, во мне не было… злобы… не было ничего такого, чтобы упрекнуть отца и все дело в сказанных им словах. «… не он, а жизнь и судьба пытались уложить меня на лопатки!..» — подумал я, после чего посмотрел на него так, будто бы он и есть и жизнь, и судьба. «Стало быть, я должен дать сдачи жизни и судьбе» — мелькнуло в голове и я начал думать о том, как это осуществить, а пока я думал, Уилл ударил ещё раз, отправив меня в очередной направленный полёт, но я чувствовал лёгкость. Я ощущал себя пылинкой, подхваченной ветром и летел, наблюдая за тем, как красная полоска жизней уменьшается. Пускай чуть-чуть, пускай медленно, но стремится к отметке «ноль». И я приготовился к приземлению… точнее, к удару о грязь, смешанную со скользкой вязкой кровью, но вновь получил удар и отправился в полёт, чтобы в очередной раз задуматься над тем, как же мне нанести ответный удар. И я хотел задать вопрос бьющему так, будто обратился бы к жизни и судьбе: «Как вам противостоять?! Как с вами бороться?!», но понимал, что это тщетность и глупость, каких мир не видывал, и тогда ответ нашёлся сам собой. Он прозвучал у меня в голове словами старой мудрости про белых обезьян, о которых ни в коем случае, ни при каких условиях нельзя думать! И в этот момент я сделал то, чего от меня добивался Уилл. Я наконец смог собраться, чтобы дать сдачи!       Сгруппировавшись в полёте. Собрав все свои силы. Напрягшись до предела возможного. Собрав всю свою концентрацию, я подумал о следующем: «В мире Глобал и Синтети нет ничего не возможного. Здесь, в ирреальности, достаточно одного лишь разума, чтобы подчинить все своей воле! Стало быть, все зависит от количества желания! И сейчас единственное, о чем я могу мечтать — дать сдачи жизни и судьбе! А для этого мне нужно научиться контролировать свое падение так, будто бы я давным-давно умел летать и от этого умения осталась способность к планированию! Словно вспомнить обо всем об этом — это единственный способ остаться в живых! Единственное оружие, которым я могу противостоять моим жизни и судьбе! То единственное — способное переломить ход моей истории!»       Я сгруппировался в воздухе. Перевернулся так, чтобы отец появился перед глазами. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы внимательно следить за его ставшими непредсказуемыми движениями, и когда он вновь стал приближаться… или когда я начал опускаться… тут как посмотреть… я прекрасно понимал то, каким образом мне предстоит извернуться, чтобы ударить и… я сделал так, как от меня требовалось и атаковал изо всех подвластных мне сил.       Понимая, что удар руками никоим образом не пройдёт, я понял, что единственная моя возможность завалить и жизнь, и судьбу, заключается в том, чтобы наподдать с ноги. Я подумал: «Ноги — лучшее средство чтобы свалить с ног, а руки — инструмент, при помощи которого можно творить! С помощью которого я смогу преобразовать то, что называется «жизнь» в форму, похожую на путь и то, что называется «судьба» в то, что можно будет назвать осознанный выбор пути. В связи с этим, извернувшись всем телом и уклонившись от удара, я приземлился на руки, которые так хотели подкоситься под натиском силы тяжести и которые подкрасились бы, если бы до этого я не начал преобразовывать пространство с помощью фантазии и своего сознания так, как это было мне удобным… я приземлился на руки, после чего резко и очень жестко крутанулся на них и нанёс удар Уиллу пяткой прямо в челюсть. Он полетел практически со скоростью звука. Он оставил за собой длинную борозду и в этот раз не смог устоять на ногах. Он ударился спиной о купол, и я ясно увидел то, как из его рта, с самых уголков губ, вырвались две тонкие струйки крови, которые скатились на подбородок. А ещё, я увидел то, как полоска здоровья начала стремительно уменьшатся и почувствовал радость, которая понесла меня вперёд, чтобы при помощи рук осознанно направить мои жизнь и судьбу в отличное от саморазрушения направление и, я прекрасно понимал, что Уиллу будет больно, но также я прекрасно понимал, что он сам согласился на это.