***
Стоило нам скрыться за ближайшим поворотом, как я облегчённо выдохнул. В голове, несмотря на дичайшее эмоциональное напряжение, триумфально билась одна единственная мысль: «Получилось!» Я притормозил и вдохнул полной грудью ночной воздух, куда более чистый, чем я помню с прошлой жизни. Да, воздух был действительно чистым и приятным, несмотря на то, что в моём подсознании средневековье устойчиво ассоциировалось с вонью. Прямо сейчас мир опровергал этот стереотип… Я выдохнул. А затем снова вдохнул. Мир кружился, качался и шатался, словно в эпилептическом припадке. Я с трудом нащупал опору, шершавую стену из грубого камня, что тоже неистово билась в конвульсиях. Реальность словно восстала против всех мыслимых и немыслимых законов. Но при этом кругом было удивительно тихо, словно все это безумие никого и ничего не потревожило: не кричали и не бегали в панике люди, не грохотали падающие и крошащиеся камни. Кругом тишина. Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать происходящее. — Аделина, ты дрянь, — прохрипел я, с трудом фокусируя взгляд на женщине, замершей в паре шагов от меня. Она не ответила. В неверном лунном свете я даже не смог толком различить выражения её лица. — Что с тобой? — раздался испуганный голос Лианн. Слух тоже подводил: звуки двоились, а то и троились, звенели, дребезжали и сливались в единый едва разбираемый гул. Я поморщился и помотал головой, будто надеясь, что головная боль отступит. — Если бы эта твоя дрянь перестала действовать прямо там, на их глазах, нас бы не спасло уже ничто, понимаешь, тупая ты дура? — как ни странно, ожидаемой злости не ощущалось, и собственный голос показался мне зловеще безжизненным. Эмоций не было в принципе, лишь ощущение усталости и странной, неестественной пустоты в груди. Из меня словно вырвали целый кусок. — Я… — испуганно заикнулась, было, трактирщица, но я снова только помотал головой. — Ты. Тебе следовало предупредить, что произойдёт в конце, — я прикрыл глаза. — Сколько это будет продолжаться? — Не знаю… Обычно час или два, но встречались и более длительные случаи. А бывало, что хватало и получаса. Всё зависит от организма. — Дерьмо… — хоть разобрал я и не всё, но общий смысл дошёл. Я открыл глаза и поискал взглядом вторую спутницу. — Лианн, ты знаешь, где мы сейчас? Она огляделась и кивнула. — Проведи, пожалуйста, нас в таверну. Или к себе домой. Смотря, что ближе… Я старался дышать глубоко и ровно. Это состояние отчасти напомнило мне гипертонический криз или мигрень, и свежий воздух по идее должен был немного улучшить самочувствие. Лианн кинула неприязненный взгляд на Аделину и, выдержав весьма солидную паузу, вздохнула, поникнув плечами. — Отведу вас ко мне, это совсем недалеко отсюда. Но только потому, что за неё просишь именно ты. Я осторожно кивнул. Новой вспышки боли это, к счастью, не вызвало. Девушка сделала пару шагов и замерла вплотную ко мне. Теперь я мог различить каждую чёрточку на её взволнованном лице. — Можешь опереться на моё плечо, — тихо предложила она. Отказываться было бы глупо. Вряд ли в таком состоянии я бы смог идти самостоятельно. Зато всё ещё мог выступать опорой для другой временно неспособной к самостоятельному перемещению личности. Так и двинулись — медленно и неуверенно, словно старая умирающая черепаха, на радость любому, кто мог бы наткнуться на нас в ночи. К счастью, вселенная посчитала, что пока что хватит с нас всякого дерьма, и мы так никого и не встретили по дороге…***
Дом Лианн оказался совершенно обычным, ничем не отличимым от соседних построек жилищем. Маленькое одноэтажное здание с чердаком и, скорее всего, небольшим подвалом на своём основном уровне делилось на четыре скромных комнаты: кухню, залу, спальню и крошечные сени. В принципе, иного я и не предполагал увидеть. Лианн ожидаемо жила, как и любая официантка из трактира, с трудом сводя концы с концами, и даже этот дом достался ей, полагаю, в наследство. И всё же… он у неё хотя бы был. Чего, к слову, нельзя сказать ни обо мне, ни даже о величайших героях, спасавших Азерот раз за разом, сиречь, игроках. Забавно, раньше я об этом даже не задумывался. Мы мучительно медленно пересекли пыльные сени и попали в тёмную залу, залитую лунным светом. Сей тусклый свет, лившийся из пары узких окон, только подчёркивал резкие грубоватые чёрные контуры большого стола, пары скамеек, сундука и одинокого кресла, примостившегося под самым окном. На столе громогласно в ночной тишине тикали часы. Сколько мы добирались? По ощущениям прошла целая вечность, но так и не отпустившие, хоть и значительно ослабшие последствия приёма наркотика явно противоречили моим предположениям. По крайней мере, теперь я вполне мог двигаться самостоятельно и не боялся рухнуть от потери ориентации. Я помог Аделине опуститься на скамью и поднял часы, с трудом различая стрелки. Кажется, время перевалило за два часа ночи. — Ты в порядке? — тихо спросила Лианн, коснувшись моего плеча. Я обернулся. Открытое лицо её, не скрытое уже капюшоном, неровно освещала узкая полоса серебристого света, оставляя в тени добрую его половину. Я вдруг поймал себя на мысли, что уже во второй раз видел её лицо так близко. Между прочим, очень красивое… Я взглянул ей в глаза и не смог понять, как трактовать увиденные эмоции. О чём она думала в этот момент? Что чувствовала? Девушка играла в гляделки несколько долгих мгновений, а затем, смутившись, отвела взгляд. — Думаю, этот вопрос следовало бы задать мне. Не каждый день случается такое безумие, — произнёс я без тени улыбки. Лианн ощутимо вздрогнула и ссутулилась, будто бы уменьшилась прямо у меня на глазах. — За меня же не волнуйся, мне уже лучше. — Я рада… — её голос дрогнул. Девушка отвернулась, причём достаточно поспешно. Мог ли я сделать для неё хоть что-то? Хотя бы подобрать нужные слова? Я перевёл взгляд на совсем притихшую Аделину. Она смотрела на меня, это точно, но лицо пряталось в темноте. Я не смог разглядеть никаких эмоций. А вот ей я, пожалуй, могу помочь, даром, что помощи она точно не заслужила. Хотя… без неё, я мог бы и не найти Лианн в том чёртовом лабиринте переходов. — У тебя есть лекарства от ожогов? Полуэльфийка раздражённо вздохнула. Она подошла к креслу и устало рухнула в него, буравя злым взглядом фигуру трактирщицы. — Несколько склянок и мазей в красном ящичке, — наконец, фыркнула она и указала куда-то в тёмный угол. — Вон там, в дальнем сундуке, на самом верху. — Благодарю. Уверен, она всё возместит, — я подошёл ближе и осторожно положил руку ей на плечо. Лианн ощутимо вздрогнула, съёжилась в бессознательном страхе, но не отстранилась. Это дорогого стоило, если подумать. Я заговорил тише: — Правда, спасибо. Далеко не каждый бы проявил великодушие на твоём месте, — девушка посмотрела на меня и медленно кивнула. На её лице вдруг возникла грустная полуулыбка. — Хотел бы я как-нибудь помочь и тебе… Лианн моргнула, всё ещё не делая попыток отстраниться или сбросить мою руку. Улыбка исчезла, будто и не было её. — Я… хочу переодеться, — тихо произнесла она, наконец. — Сбросить эти… лохмотья… И поспать. Я так устала… Я кивнул и протянул руку, помогая подняться. Лианн ухватилась за неё неожиданно крепко, словно утопающий за соломинку, неуверенно поднялась на ноги и, пошатнувшись, направилась к двери, ведущей в спальню. Я же, перебарывая остатки боли, подошёл к столу и сел на скамью, прямо рядом с обыкновенной керосиновой лампой и коробком спичек. Загубив впустую пару штук, я всё же сумел зажечь лампу, и показавшийся мне неожиданно ярким свет тут же залил пространство комнаты, одновременно сгустив тени на границе освещения. Аделина всё ещё смотрела на меня с каким-то неясным чувством, чуть склонив голову на бок. Блики непослушного огонька плясали в её глазах. Я встретил её взгляд и продолжал смотреть, пока она не сдалась. — Почему ты не убил Грикса? — наконец, спросила она. — Потому что сейчас не мог, как бы ни хотелось, — очень просто и без всяких уточнений ответил я и поднялся на ноги. Найти указанный сундук, как и ящик внутри него, с источником света в руках оказалось совсем нехитрым делом. Небольшой металлический кейс, как ни странно, оказался неожиданно тяжёлым для аптечки, и лишь открыв его, я понял отчего: внутри лежали не привычные мне картонные упаковки, а тяжёлые стеклянные фиалы и флаконы вместе с фарфоровыми ёмкостями для мазей. — Жди, сейчас принесу воды. Сейчас я уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы попытаться сотворить жидкость и сам, вот только не хотелось ради неё лишний раз напрягаться. К тому же в этой комнате не было подходящей ёмкости, так что я направился на кухню, где и обнаружились ведро воды и деревянная бадья. Всё это я перенёс в комнату, к Аделине, осторожно ощупывавшей ожоги на различных частях своего тела. Я наполнил ей бадью и оставил лампу на столе. — Спасибо, — поблагодарила она весьма подавленным голосом. Я машинально кивнул, куда больше озабоченный приглушёнными всхлипами, раздававшимися из-за оставшейся приоткрытой двери в спальню. Глупо было предполагать, что Лианн просто возьмёт и уснёт после произошедшего с ней. Приоткрыв дверь, я замер на пороге. Девушка лежала на кровати, укутанная в толстое одеяло так, что лишь светлая макушка выглядывала наружу. Тихие всхлипы и шмыгание то и дело доносились из-под одеяла. Комнату заливала тёплым светом ещё одна керосиновая лампа. Я помедлил. Что мне следует сделать, чтобы успокоить её? Какие подобрать слова поддержки? В силах ли я сейчас сделать вообще хоть что-то? — Заходи, раз пришёл. Чего стоишь там? — раздался надломленный, полный отчаяния голос. Я перешагнул порог и прикрыл за собой дверь, очень надеясь, что Аделина не решит неожиданно выкинуть что-нибудь. Лианн никак не отреагировала ни на это, ни на то, что половицы скрипнули совсем близко к кровати, так и оставшись лежать, глядя в стену. Я присел на кровать. Вблизи было заметно, как мелко дрожало всё её тело, скрытое бежевым пуховым одеялом. Тяжёлые всхлипывания с усилием вырывались из груди одно за другим. Неуверенный в том, что же делать дальше, я застыл, глядя на хрупкую дрожащую фигурку Лианн, что так пренебрежительно и даже враждебно относилась ко мне совсем недавно. На Лианн, натерпевшуюся от этой жизни просто за то, какой родилась, и принявшую сегодня очередной удар судьбы. Как бы ни складывались наши взаимоотношения, как бы мы ни вздорили, как бы она порой ни раздражала, я не мог не признать в ней силу духа. Её внутренний стержень, та сила, с которой она кидалась в эти бессмысленные «бои» со мной, невольно восхищали. И видя её теперь такой разбитой и сломленной, я ощущал практически физическую боль. Это было так неправильно и несправедливо! И что я могу сделать? Как починить то, что стало во сто крат более хрупким, чем хрусталь? — Скажи, — вдруг заговорила она всё тем же надломленным, надтреснутым голосом. — Почему она… Зачем ты… пощадил её? — Честно? Понятия не имею, — я вздохнул. — Она явно заслуживает смерти, но я просто… не смог. Лианн заворочалась. Через какое-то время я увидел её заплаканное раскрасневшееся лицо. — Я рад, что несмотря ни на что, ты впустила её в свой дом и разрешила воспользоваться лекарствами. — Только потому, что ты попросил, — буркнула она. — Пусть так, — я слабо улыбнулся. — Это лучше, чем ничего. На это тоже нужна определённая сила духа… Девушка удивлённо распахнула глаза. Слезинки блестели в них крошечными бриллиантами. — Ты правда думаешь, что я сильная? — Разумеется. Лианн судорожно вздохнула, немного помедлила и высвободила руки из-под одеяла. Потянулась ко мне с немым отчаянием, переполнявшим её прекрасные заплаканные глаза. — Возьми меня за руки. Пожалуйста. Твои руки… они такие тёплые… — я аккуратно и нежно сжал пальцы на её ладонях. Лианн перевела взгляд на мои пальцы. — Знаешь, а ведь на самом деле я… такая слабая. И пугливая, — неожиданно продолжила она. — Не то, что ты… Она шмыгнула носом. — Я так долго храбрилась, старалась не показывать испуга. Всегда, всю свою жизнь, даже, когда коленки дрожали, а язык немел от страха. Как меня научила мама… И даже когда этот… этот… Лианн всхлипнула и гулкие рыдания вновь сотрясли всё её тело. — Он сломал что-то во мне!.. — девушка судорожно вцепилась мне в пальцы. — И теперь я чувствую себя так… грязно, мерзко… Везде, где он касался. Это больно… Это так больно! Она подалась ближе, зашуршало одеяло. — Пожалуйста… прости меня за всё, — Лианн зарыдала. — Я ведь… я просто испугалась. Ты увидел моё ухо и… Продолжения я не услышал — девушка, наконец, дала волю слезам. Я аккуратно высвободил пальцы из её хватки и, устроившись поудобнее, уложил её голову к себе на колени, поглаживая шёлковистые светлые пряди. — Всё позади, всё будет хорошо… — я запнулся. С этим я, пожалуй, загнул. Мир Варкрафта — это мир форменного трындеца. Хорошо тут не бывает по определению. По крайней мере, если только слово «хорошо» не означает для тебя добровольные прыжки в пасть к очередной страхолюдине в погоне за жирным эпиком… Впрочем, для бедной плачущей девушки вряд ли имели хоть какое-то значение мои размышления. Она рыдала в голос, обнимая меня за талию, и большего ей сейчас явно было не нужно. — Не уходи. Останься со мной, — раздалась робкая просьба. — С тобой мне не страшно… И даже твои глаза больше не пугают. — Ммм? Глаза? Она подняла голову и посмотрела мне в лицо. — Да. Не сейчас, а то, какими они были тогда, в подземелье. Бездонными, холодными. Фиолетовыми… почти чёрными… Ну не хрена себе!..