Железная маска

Перед глазами рябит до сих пор, даже когда он оказывается в кромешной тьме: яркие огни давно опечатались на сетчатке, дикий рёв трибун получасовой давности всё ещё отдаётся в ушах тихо, но крайне навязчиво. Сердце колотится, как сумасшедшее; Пауло прикладывает ладонь к грудной клетке, и ему кажется, что оно вот-вот выскочит — сильно бьющееся, трепыхающееся на одной лишь силе воли. Остаётся лишь сделать глубокий вдох. И выдох. Ему нужно успокоиться. Нужно собраться с мыслями, постараться рассортировать их и аккуратно разложить по полочкам, чтобы при первой же встрече португальский ураган разнёс их вдребезги, уже привычно оставляя в его жизни некое подобие порядка и уверенности в завтрашнем дне — Роналду ненавидел бардак, но и смириться с чужим укладом жизни не мог. Внезапно раздаётся телефонный звонок, и Пауло срывает трубку сразу после первого гудка: на этот контакт у него отдельная мелодия, потому что слово «обычный» не подходит Криштиану совсем — всё, что связывает его с этим человеком, иррационально и очень странно. Нельзя сказать, где заканчивается «хорошо» и начинается «плохо», заранее предсказать не получается ничего и никогда, поэтому со временем Пауло научился принимать всё постфактум. Вот и сейчас он замирает посреди раздевалки, из которой все давным-давно ушли, и пытается успокоить собственное дыхание, которое срывалось с пухлых губ слишком резко и абсолютно неритмично. Он уверен, что Кришу наплевать на это, как и на всё остальное, что не в его интересах, но почему-то упрямо продолжает прятать собственные чувства под замок. Знает, что ничего хорошего из этого не выйдет. Понимает той оставшейся частью рассудка, что не была уничтожена объявлением перехода бывшего бланкос в стан Старой Синьоры. — Приезжай, — раздаётся короткое, совершенно безэмоциональное на другом конце провода спустя пятьдесят — Пауло считал — беспокойных ударов сердца. — Криш? Что это… — Дибала не успевает задать свой единственный вопрос, как слышит короткие гудки — впрочем, ничего удивительного. Роналду всегда бросал трубку, когда понимал, что разговор стал для него неинформативным. Глупо было полагать, что его может заинтересовать что-то, кроме очередного дорогостоящего рекламного контракта. Ещё глупее было думать, что его заинтересует кто-то из одноклубников.  Ещё с минуту Дибала стоит на месте, никуда не двигаясь. Сердцебиение постепенно успокаивается, и он выжидает, пока то замедлится. Трепещет, словно подбитая пташка, не имеющая никакой возможности расправить крылья. Уже никогда. На удивление, попытки успокоить себя не обречены на провал: поводов переживать просто нет, да и эйфория после прошедшей игры ещё не спала окончательно — он забил, прервав свою безголевую серию, пусть только и с пенальти, самостоятельно им заработанного. Криштиану сегодня тоже отличился, проведя все девяносто минут на поле и оформив потрясающий дубль, который будут обсуждать не только в Италии, но и за её пределами как минимум всю следующую неделю. Повода для беспокойства и правда не находится — разве что-то может омрачить этот вечер, когда они лишь укрепили своё лидерство в турнирной таблице? Проходит ещё несколько минут, прежде чем уже полностью одетый Пауло подхватывает свою сумку и направляется к выходу. Он давит на педаль газа, прекрасно понимая, что такие люди, как Роналду, не любят ждать. В машине, пока он мчится по пустынным улочкам Турина, настроение вновь поднимается и достигает высокой отметки. Если бы Криштиану хотел сказать ему что-то, то сделал бы это по телефону. Если бы был расстроен его игрой, высказал бы всё сразу после матча, как делал это всегда, — у него были крайне высокие стандарты для себя, и почему-то он считал, что все вокруг также должны соответствовать им. Наверное, прошло не так много времени — Роналду ещё не стал их духовным лидером, однако того периода, пока он играл здесь, вполне хватило, чтобы завоевать доверие одноклубников. По правде сказать, все прислушивались к нему с первой тренировки — когда в команду приезжает один из лучших в мире, по-другому и быть не может. Пауло считает его не одним из. Криш и правда был для него лучшим. Когда Дибала тормозит у огромного дома, на его лице играет искренняя улыбка: фантазия нарисовала самый благоприятный исход событий — Криш позвал его, чтобы вместе отпраздновать очередную победу. Не сказать, что они были близкими друзьями (Пауло вообще не был уверен, что у этого знойного португальца есть кто-то настолько близкий), но они явно общались куда теплее, чем большинство членов команды. И не было ничего удивительного в том, что Роналду позвал именно его. Должно быть, сейчас они поужинают, пригубят дорогого вина, а потом будут рубиться в приставку до самого утра, ведь завтра тренировки нет. Возможно, Криштиану разрешит ему остаться на ночь, потому что возвращаться домой будет слишком поздно. Самые потаённые мечты приводили Пауло к потенциально лучшим моментам его жизни: Криш, уставший после матча, не может засиживаться долго, постоянно зевает, пока они говорят о каких-то совершенно неважных мелочах, а потом, всё же проигравший в дуэли с усталостью, он засыпает у Пауло на плече. Он очень вкусно пахнет, а Дибала, такой разнеженный не совсем дружескими прикосновениями, не может заставить себя разбудить его. Скоро усталость морит и его, он засыпает следом, а утром, просыпаясь в объятиях друг друга, они завтракают и вместе собираются на пробежку. В этот момент Пауло чувствует себя самым счастливым на этом чёртовом свете. Затянувшаяся фантазия прерывается, когда он останавливается у тяжёлой двери. Позвонив трижды и не получив никакого ответа, Пауло собирается набрать номер, но, уже достав телефон, на пробу толкает дверь, и та почему-то поддаётся. В голове никаких тревожных звоночков, и Дибала, пожав плечами, входит внутрь, закрываясь на два замка. В прихожей и длинном коридоре горит свет, но хозяина дома почему-то не видно. На секунду Пауло кажется, что он и вовсе ошибся, но вычурность и бросающаяся в глаза дороговизна интерьера не оставляют права на ошибку.  По спине пробегает неприятный холодок, хотя здесь тепло, даже душно, но и это не способно ухудшить настроение, приподнятое, кажется, до предела. Дибала отгоняет лишние, совершенно ненужные сейчас мысли, снимает куртку и оставляет спортивную сумку на пуфике у порога. Криш наверняка будет ругаться, ведь у каждой вещи должно быть своё место, особенно в его идеально прибранном доме, но Пауло всё равно. Он слишком захвачен эмоциями от предстоящей встречи, и даже недовольное ворчание португальца не испортит столь радостный момент. По правде сказать, Дибала уже соскучился. Он скучает каждую чёртову минуту, пока они находятся в разлуке. — Криш? — тихо зовёт его Пауло, но никакого ответа не получает. Он повторяет ещё раз, уже громче, но на уши по-прежнему давит мёртвая тишина. Это должно вызывать дискомфорт, но Дибала успокаивает себя. Уже который раз за вечер. Он решает идти прямо, поочерёдно заглядывая в комнаты, где горит свет; в конце концов, Роналду может быть на другом этаже — дом большой. Но везде темно. Все двери заперты, наверняка не на ключ, но проверить Пауло не решается. Он доходит до конца коридора, поворачивает налево и видит комнату с неярким светом. Стоит лишь сделать шаг вперёд, как в ноздри ударяет до боли знакомый запах — весь дом уже давно пропах своим хозяином, который из года в год был предан одному парфюму. Приходится щуриться, потому что глаза не сразу привыкают к слабому освещению, но уже через несколько секунд Дибала видит Его. Того, кто вписывается в этот интерьер идеально — столь же дорогой, пафосный, излучающий уверенность и твёрдость. Криштиану, не двигаясь, сидит и просто смотрит в одну точку, будто впав в какой-то транс. Пауло вновь становится как-то странно, почти неуютно. Он делает пару шагов вперёд, проходя в просторную гостиную с панорамными окнами, за которыми уже давным-давно темно, и приветственно поднимает ладонь, мягко улыбаясь, но ни одна чёрточка на лице Роналду не дрогнет, он не поворачивает голову и даже не кивает. Пауло не может вспомнить, чтобы Криш когда-либо так себя вёл. Он мог задуматься, погрузиться в себя, но сейчас… Он ведь сам позвал. Сам попросил явиться, а Пауло, словно преданная собачка, прибежал к нему с другого конца города. И это точно не было ошибкой. Не должно было ей стать. — Криш… — на выдохе, полушёпотом произносит Дибала, делая ещё один шаг. Последний. Ближе подойти почему-то не хватает воли. Роналду молчит, хмурится лишь сильнее — между бровями образовывается едва заметная складка, которая сейчас заставляет заламывать пальцы. Он ещё и сам не понял, что начал нервничать. Ситуация явно не была приятной или хотя бы спокойной. Хотя сейчас ничего не происходило. — Криш, поздравляю! Это была хорошая игра. Мы… — Заткнись. Первое же слово рассекает напряжённую тишину плетью. Пауло удивлённо смаргивает — ему кажется, что он ослышался. Взгляд снова пробегается по чужой фигуре, лишь в этот раз подмечая какое-то неявное напряжение — тело было натянуто, как тетива перед самым выстрелом, пусть лицо и оставалось до сих пор совершенно безэмоциональным. В таких ситуациях всегда понимаешь, что время, когда стрела вылетит и поразит свою цель, обязательно настанет. Это остаётся лишь вопросом времени. — Сядь. Пауло снова растерянно озирается по сторонам, словно испуганная мышь, которая не знает, куда ей деться. Он воровато оглядывается, надеясь, что Роналду предложит ему место рядом с собой на диване или, на крайний случай, кресло рядом, но тот снова молчит. Если бы Дибала не знал, что перед ним живой человек, он бы подумал, что на середину дивана усадили мраморную статую. И дело не только в том, что Криштиану был красив, словно древнегреческий бог, нет, было что-то ещё. Что-то… пугающее. Что-то чужеродное, не принадлежащее тому Кришу, которого Дибала знает. — На пол, — раздражённо бросает Роналду, прикрывая ладонью лицо, вдруг исказившееся в какой-то неясной гримасе, и начиная массировать пальцами веки. Пауло этого не замечает. Он делает несколько уверенных шагов вперёд, останавливается перед Криштиану и медленно сползает вниз по дивану, поджимая под себя ноги. Ситуация была странной, атмосфера — накалённой, вопросов становилось только больше. Пауло думает, что, если Роналду собирался разыграть его, никаких положительных эмоций Пауло пока не испытывал. Бегая глазами по комнате, он постоянно сталкивается с тем, что в конце концов взгляд возвращается к Криштиану — красивому, серьёзному, придавливающему к месту своей энергетикой. Идеальному. И снова в голову так некстати приходит сравнение с мраморной статуей, вышедшей из-под руки именитого скульптора. Только сейчас Дибала замечает, что он одет по-домашнему — в свой излюбленный леопардовый халат, что безумно подходит ему и одновременно выглядит совершенно неуместно на подтянутой фигуре. Волосы были ещё немного влажными после душа, и Пауло вдруг осознаёт, что ни разу не видел их без укладки. Нет, в этом вечере было что-то определённо не так. — Что сегодня произошло? — как ни в чём не бывало спрашивает Роналду, и Пауло уже в который раз за сегодня теряется, не понимая, чего от него ждут. Он не успел довести собственные мысли до логического завершения, и сейчас Роналду застал его врасплох. — Игра? Мы победили? Я не понимаю, чего ты… — Нет. Что произошло там. На поле, — Криштиану снова перебивает, снова смотрит раздражённо, словно хочет испепелить, и Дибала снова тонет. Просто тонет в его глазах. В его прекрасных карих глазах, которые сейчас были почти чёрными. И это явно не из-за тусклого освещения — несколько раз Пауло уже ловил на себе такой взгляд. Когда они проигрывали. Но сегодня… сегодня ведь всё было хорошо? — Я не понимаю, — Дибала хмурится и снова тупит взгляд. Тот соскальзывает ниже, цепляется за накаченные ноги, каждая мышца которых сейчас была напряжена. Плохой знак. Плохой. Роналду не отвечает. Только цепляет пальцами толстый пояс шёлкового халата, развязывает тугой узел и раздвигает полы, обнажая редко вздымающуюся грудь. Пресс его тоже напряжён, словно они только что отбегали целый матч, хотя на самом деле после финального свистка прошло уже около двух часов. Пауло сорванно вдыхает сквозь отчего-то крепко стиснутые губы, позорный тихий свист разносится по комнате, отталкивается от стен и набатом бьёт по ушам.  Под тонкой тканью ничего не было, и, когда край халата как-то нелепо соскользнул вниз, Дибала увидел Криштиану совершенно без одежды. Криштиану, который совершенно не стеснялся своего тела. Нет, не так. Он демонстрировал его. Давал взглянуть на самое прекрасное, что Пауло видел в своей жизни. Дибала уже видел его: до и после тренировок, в перерыве матча, когда Криштиану полностью переодевался, находя что-то ужасное в том, чтобы играть второй тайм в мокрой одежде. Но никогда он не смотрел на него вот так, наедине, при приглушённом свете, когда обстановка была совсем другой, какой-то особенной, интимной даже. Пауло проводит языком по пересохшим губам. — Ты забил, — голос звучит мягко, как-то приторно даже, и это ласкает слух — Дибала не замечает фальши. Не хочет её замечать. — Забил! После стольких недель молчания! — мальчишка растягивается в мечтательной улыбке. — Спасибо, Криш. Это очень важно для меня. Особенно от такого человека, как ты, ведь это… — Хватит, — тон резко сменяется на раздражительный, на губах появляется оскал. Тот самый, которым Роналду всегда одаривает сфоливших на нём соперников или не заметившего очевидной грубости судью. Хищнический. Нервный. Дёрганый даже. Пауло вмиг умолкает и сжимается под этим взглядом. Разгадка была у него перед носом, он вот-вот был готов поймать её, но та снова ускользнула. Уже в который раз. — Ты пробил пенальти и… — Я сам заработал его! — взгляд Роналду становится совсем уж диким, и Пауло послушно замолкает. Знает ведь, что гордый португалец ненавидит, когда его перебивают, но почему-то лезет на рожон снова и снова. Видно, кипящая молодая кровь не даёт покоя. — Заработал. Но ты заработал его для меня. Каждый, на ком фолят, каждый, кто подставляется в этой или любой другой команде, делает это для меня. Тебе было больно, но ты сделал это ради меня, — Криштиану хмурится. Было отчётливо видно, как сложно ему не сорваться на крик. — Вернее, ты должен был сделать это ради меня. Пауло ошалело пялится на Роналду. Все слова куда-то разом исчезают, словно их никогда и не было. Любые возражения замирают где-то на уровне глотки, и Дибала, будто всё это происходит на самом деле, закашливается, прикрывая рот ладонью. Этого не может быть. Этого не должно быть! Ведь Криш — его друг, а сам Пауло — его единственный близкий человек в Ювентусе. Они через многое прошли вместе — в первое время Дибала выгораживал его перед товарищами, доказывая всем, что Роналду не такой засранец, каким хочет казаться, а теперь… теперь… Глаза предательски начинает колоть от обиды. Нет, он не заплачет, ни за что не заплачет перед этим человеком, чтобы не лишить себя тех капель уважения, которые удалось добиться тяжёлым трудом. Но это… Если дело было только в этом, должно быть, Пауло ошибся. Он часто ошибался в людях, но сейчас всё казалось правильным, наконец-то вставшим на свои места, и признавать собственное поражение не хотелось.  Было больно. — Но… для меня это было важно. Ты должен понимать! Как никто другой должен понимать, как тяжело, когда люди перестают в тебя верить, когда постепенно место в старте становится под угрозой, и дело даже не в травме, просто я… Дибала качнул головой, короткая чёлка упала на глаза. Выдерживать чужой взгляд стало практически невозможным. Куда интереснее вдруг оказалось рассматривать собственные пальцы, отчего-то побелевшие. — Я понимаю. Но для меня это было важнее, — Криштиану капризно надул губы. — Я мог оформить хет-трик. Это стало последней каплей. Напряжённые плечи расслабляются и опускаются вниз, кажется, сам Пауло весь сжимается, стараясь стать маленьким и незаметным, — ему больше не хочется здесь находиться. Не хочется слушать всё это, не хочется мириться с усиливающейся головной болью, пытаться успокоиться. Ему вообще уже ничего не хочется, и сил, чтобы сделать с этим хоть что-то, просто не находится. Они сидят в абсолютном молчании долго, безумно долго, Дибала даже не двигается, а что делает Криштиану, ему неизвестно, но, судя по затянувшейся тишине, тот тоже не поднимается с места и не собирается что-либо предпринимать. Наверное, нужно встать и уйти, ведь разговор окончен, но Дибала не чувствует собственных конечностей, внутреннего стержня и хоть какой-то силы воли — подавно. — Пау, — мягко зовёт Роналду, и в голосе его снова ни намёка на злость или обиду. — Посмотри на меня. Пожалуйста. Пауло не двигается. Просто не может заставить себя — чужие слова доносятся словно из-под воды, понять их, а тем более вычленить из всего этого смысл, выше всяких сил.  — Пауло, ты должен посмотреть на меня, — всё так же спокойно продолжает Криштиану, — ты должен делать то, что я говорю. Всегда должен. Должен. Это слово преследует его на протяжении всей жизни, с самого рождения. Сначала он должен был своей семье. Теперь он должен своей команде, сборной, своему народу, должен миллионам фанатов их команды по всему миру. Конечно, он должен, обязательства есть у каждого человека, но что делать, если справиться с ними просто нет сил? А ведь он привык бороться. Не обращая внимания на боль, на все преграды, двигаться по своему жизненному пути, вперёд и вперёд, чтобы уничтожать врагов и вырывать победы. Пауло поднимает голову и разлепляет слипшиеся веки. Перед глазами всё плывёт, взгляд фокусируется на чужой фигуре не сразу и останавливается где-то на ногах. — Смотри на меня. Я столь щедр и великодушен. Я сделаю это для тебя. Для твоего же блага. Теперь всё это кажется бредом. То, что говорит Роналду, этот несуразный дом, слишком вычурный интерьер, сам он, усадивший мальчишку себе перед ногами. — Смотри на меня, — куда громче повторяет он, в голосе появляются стальные нотки, и Пауло… Он просто повинуется. Слушается, как слабые, вопреки всему, всегда слушаются сильных, уничтожая собственное достоинство. Тугие мышцы, перекатывающиеся под золотистой кожей от каждого движения, примагничивают взгляд, и Дибала не сразу понимает, что происходит. Не сразу видит, как ладонь опускается ниже, скользит по животу до тех пор, пока не останавливается на пахе. В лёгких сразу заканчивается воздух. Дибала сглатывает вязкую слюну и в изумлении приоткрывает пухлые губы — если мир в одночасье не сошёл с ума, то это точно не поддаётся объяснению. Иначе как можно… Роналду делает плавное движение ладонью вверх, обхватывая уже полностью возбуждённый член. Все мысли обрываются, их острые концы больно жалят уязвимый разум, и Пауло инстинктивно чуть наклоняется, но Криштиану, разгадав этот жест, сам раздвигает ноги шире и опускается вниз по дивану, открывая самый лучший обзор. Даже при слабом свете Дибала мог разглядеть каждую деталь: идеально ухоженные ногти на длинных пальцах, которые сейчас неторопливо игрались с яйцами, покрасневшую головку, с которой, стоит лишь Пауло поднять на неё взгляд, срывается капля смазки, медленно соскальзывая по стволу. Дибала, сам того не понимая, проводит кончиком языка по пересохшим губам. Зрачки расширяются, и теперь уже немыслимым кажется оторвать взгляд или хотя бы моргнуть. Можно было бы представить, что всё это сон, но слишком ярка картинка. Слишком явно теплеет внизу живота — тело реагирует даже тогда, когда сломлен дух. Это должно быть унизительно, но Пауло не думает и об этом — всё его внимание сосредотачивается на происходящем. — Криш… — сорванно произносит он, не зная толком, что хочет сказать. Кажется до безумия необходимым поднять голову и встретиться с чужим взглядом, понять, что сейчас чувствует Роналду, найти ответ на свой единственный вопрос — а для чего всё это? — но перед Дибалой словно какой-то барьер. Тернистый и непроходимый. — Не надо, — обрывает его Роналду, хотя Пауло и не собирался продолжать говорить. Это скорее было неким криком о помощи, на который всё равно никто не откликнется. — Это для тебя. Для твоего блага, — вновь повторяет он, и остаётся только гадать, что эти слова могут означать. Снова повисает молчание, Криштиану перестаёт играться с собственным телом, и они всё-таки встречаются глазами: Пауло, запуганный, окончательно переставший что-либо понимать, и Криштиану — властный, сильный, напоминающий теперь не мраморную статую, а оружие массового поражения. — Я не хочу, чтобы это сделал кто-то другой, — совсем не своим голосом добавляет он, и взгляд его вновь меняется, становится каким-то потемневшим.  Дибала не знает, что убивает его больше: эти невыносимые глаза или ладонь, вновь вернувшаяся на жаждущий ласки член. Теперь он не запрещает себе гулять взглядом по всему телу: мощной шее и кадыку, то и дело двигающемуся вверх-вниз в неровном ритме, острым ключицам, которые так органично подчёркивают крепкие, чуть покатые плечи и сильную накаченную грудь, что нервно вздымается при каждом прикосновении к особо чувствительным местам. У него каменный пресс атлетичного человека, чуть выступающие рёбра, обтянутые гладкой и невероятно шелковистой — Пауло хорошо запомнил это ощущение — кожей. Внезапно Дибала осознаёт, что Криштиану управляет им и в таких, казалось бы, мелочах. Он не только следит за жадным взглядом, но и направляет его, то и дело выгибаясь в самом выгодном для себя свете, заставляя задерживать взор на совсем незначительных деталях. Он подставляется, будто чьи-то руки касаются его, стремится получить как можно больше тактильного контакта, выгибается, и даже в таких его движениях видна грациозность — Пауло никогда не сказал бы, что такой футболист, как Роналду, вообще может вести себя словно довольный кот. Он дразнит. Несомненно, дразнит и наверняка ждёт хоть какой-то ответной реакции, но Дибала будто оказался прикован к месту — как бы ему ни хотелось коснуться, как бы ни хотелось почувствовать это идеальное тело под подушечками пальцев, он прекрасно понимает, что это совсем не то, что ждёт от него Криш. Хотел ли он хоть что-то? Это абсолютно точно было провокацией, такой явной и очевидной, что становилось даже неловко. Неловко от того, как сильно возбудился сам Пауло — собственный член уже давно упирался в ширинку и вызывал немного болезненные ощущения, смешанные с необузданным желанием. Он не знал, чего ему хотелось больше — продолжить впиваться взглядом в Криштиану, взять свой член в немного дрожащую руку и позорно спустить через несколько десятков секунд или растянуть безумный по своей сладости момент. — Могу я… — Нет, — отрезает Криш, не дослушав вопрос. Безразличные слова рубцуют на сердце зазубрины, затемняют рассудок. Дибала делает глубокий вдох. Выдыхать не хочется. Он не знает, что необходимо ему сейчас больше: прикоснуться к себе или дотронуться до Роналду, чтобы точно убедиться — это не бред его разыгравшейся фантазии. — Я до сих пор не совсем понимаю… Я бы… Слов ведь было бы достаточно. Первый стон, сорвавшийся с чужих губ, прерывает и без того спутанные мысли, холод скатывается вдоль позвоночника и остаётся где-то в районе поясницы. Пауло вытягивается, расправляет плечи, но невидимый груз на них, кажется, только увеличивается. Криштиану мягко толкается в собственную ладонь, рельефные мышцы ног напрягаются до предела, становясь какими-то пугающе правильными, густые ресницы то и дело опускаются вниз; или Роналду выбрал не ту профессию — нужно было идти в актёры, — или ему сейчас и в самом деле очень хорошо. От последней мысли должно быть немного легче — в конце концов, он испытывает всё это рядом с Пауло. Но внутри по-прежнему холодно — лёгкий морозец становится по-настоящему северным, заставляя нелепо ёжиться.  Однако он всё равно послушно остаётся на месте, взглядом жадно впитывает каждое действие — Роналду явно дразнит его, провоцирует, вот только на что? Когда Криштиану снова стонет, сорванно, с надрывом, но по-прежнему тихо, всё это начинает походить на пытку, спокойно выдерживать которую с каждым моментом получается всё сложнее. Если Роналду хочет, чтобы Пауло сдался, он готов сделать это прямо сейчас: поднять белый флаг и объявить во всеуслышание, что он влюблён в ёбаного нарцисса — Криштиану Роналду, что он смотрит на него, пока тот дрочит, что он так блядски возбуждён, что рискует кончить в штаны, так и не прикоснувшись к себе. — Блять, — Роналду почти скулит, оцарапав головку пальцами, содрогается всем телом. Он идеален даже в этот момент, хотя выглядит немного растерянным и неловким. — Блять… — снова стонет он, но уже по другой причине — движения становятся порывистыми, слишком сильными, в какой-то степени даже неосторожными и грубыми. — Ты такой красивый, — срывается с губ Пауло прежде, чем он успевает обдумать собственные слова. Криштиану замирает, смотрит заинтересованно, явно забыв о своём первоначальном плане, да и вообще обо всём. Влажная ладонь лежит где-то на бедре, сам он привстал, чтобы лучше видеть Дибалу, брови приподняты в немом удивлении.  — Повтори, — не просьба, а очевидное требование. Кришу быстро удаётся совладать с эмоциями, которые и без того не часто берут над ним верх. Пауло смущённо отводит взгляд, грозясь получить очередное «смотри на меня», но ничего не происходит. Роналду терпеливо ждёт в несвойственной для себя манере, и они оба молчат, наверное, с минуту — тишину нарушать не хочется, потому что она отдалённо похожа на ту идиллию, которую он представлял совсем недавно. Вот только в его мечтах не было тупой царапающей боли где-то с внутренней стороны рёбер — к такому не привыкают. То ли рвётся из клетки со всей своей необъятностью, то ли просто напоминает из раза в раз. — Ты очень красивый, — медленно, почти по слогам повторяет Дибала, будто каждое слово даётся ему с трудом. К щекам тут же приливает кровь — ему не стыдно говорить Кришу такие вещи хотя бы потому, что он слышит это изо дня в день, нет, ему кажется страшным открываться вот так, добровольно выставляя свою душу напоказ. Открытая витрина — приходи и делай, что вздумается. Пауло презирает себя за собственную слабость. — А, — Роналду издаёт фальшивый смешок, — и правда. Я знаю. И снова воцаряется странное молчание — казалось, какой-то очень важный момент был безвозвратно упущен, и легче от этого, очевидно, не становилось. — Смотри на меня, — очередная команда, в грубости нет нужды — будет исполнено. — И часто ты думал об этом? Часто представлял меня рядом с собой?  И снова нескончаемый холод, выламывающий позвонки один за другим. И снова всё с самого начала. — Я… — Часто представлял меня? Что стоит лишь протянуть руку — и ты сможешь коснуться? Почувствовать под собой это идеальное тело… — Криш! — продолжить Дибала не решается. Он и сам не может понять, приятно ему или нет — каждое новое слово, сказанное в пылу, вызывает сладкую истому по всему телу, но стоит лишь смыслу достичь сознания, как приятный жар оказывается агонией, словно капли яда проникают под кожу и сворачиваются в крови. Необратимая реакция. —…Хотя, о чём это я. Снизу был бы ты, — снисходительно добавляет он. — И это было бы великой честью, которую тебе оказывали в жизни. — Чёрт, ты… — в горле пересохло, жадный взгляд гуляет по чужому телу, отслеживает каждое движение крепкой ладони на члене. Становится жарко, одежда начинает причинять сильнейший дискомфорт. — Ты прекрасен. И снова фантазия услужливо рисует самые яркие картинки; на самом деле, Дибале без разницы, кто из них был бы сверху, хотя рациональная часть его сознания всегда оставляла это для Криштиану, — ему просто хотелось быть рядом. Не важно, как, и это не обязательно был секс — куда более приятным казалось провести с Кришем утро, день, вечер или всю жизнь. Возможность близости будоражила, но куда больше его привлекала повседневность — он принял бы Роналду любым, со всеми его загонами и странностями. Наверное, это было куда более невозможным, чем мысль о том, что они бы действительно могли делить постель. Пауло получал многое, и ему было грех жаловаться. Он получал от Роналду многое, куда больше, чем все в их команде. Давно перестав рассматривать Криштиану украдкой, словно какую-то заморскую диковинку, он понял, что может выжать из ситуации максимум — просто наслаждаться его присутствием рядом, получать в ответ тёплый взгляд, рукопожатия и частые объятия. Та невидимая связь, которая появилась между ними в тот раз, когда португалец забил первый гол с передачи Дибалы, не перестала существовать и за пределами поля.  По крайней мере, Пауло очень хотелось в это верить. Криштиану с интересом наблюдал за ним, лениво поглаживая себя. Невозможно было понять, о чём он думал в этот момент, но темноту из его глаз вытравить хотелось до безумия, до назойливого жжения костяшек пальцев. — Жаль, что этого никогда не будет, да? Любовь внутри называют бабочками. Пауло чувствует, как остроклювые птицы дробят рёбра. Что-то безвозвратно рассыпается, крошится на атомы. Посчитай до бесконечности, и боль исчезнет. Один, два, три… Если это та самая пресловутая любовь — он хочет никогда не любить. — А у тебя ведь есть девушка. Вы давно вместе, и она, как и любая женщина, наверняка планирует детей. Она хочет детей, Пауло, хочет создать с тобой настоящую семью, чтобы навсегда, чтобы была крепкая любовь, понимаешь? Но ты… Ты предпочёл быть здесь. Со мной. Прекрасно понимая, что ничего и никогда не получится. Наверное, ты думаешь, что судьба столь жестока, что тебе просто не повезло, но на самом деле… Криштиану замолкает. Пауло наблюдает за ним пустым взглядом, просто на автомате, потому что так надо. Кому и зачем — неизвестно, но эта необходимость заставляет сердце, давно загнанное, болезненно разрастаться внутри, трепыхаться и с силой биться о грудную клетку. Роналду поднимается с дивана, подходит почти вплотную и опускает руку на затылок. Его член оказывается на уровне лица Пауло, головка почти касается губ, и Дибала дёргается назад — раньше он отдал бы всё на свете, чтобы быть с Кришем, чтобы иметь возможность касаться и доставлять удовольствие, знать, что лучший игрок мира выбрал его, что ему хорошо именно с ним, но сейчас подобные мысли вызывают лишь дикую неприязнь. Криштиану почему-то не возражает. — Но на самом деле этого не будет лишь потому, что так захотел я. Очередной удар плетью по разорванной коже — каждое прикосновение отзывается болью, отпечатывается в подсознании, и Дибале начинает казаться, что всё так, как должно быть. Роналду быстро водит рукой по члену, тяжело дышит и, словно бы в противовес всему сказанному, нежно проводит большим пальцем по линии челюсти Пауло, поднимает его голову за подбородок и смотрит мутным взглядом. — Ты гораздо глупее, чем я предполагал, если в самом деле думал, что это незаметно. Ты влюблён, и, пожалуй, это не видит только слепой. То, как ты смотришь… И даже сейчас ты возбуждён. Хотеть кого-то, кто тебя ни во что не ставит до тех пор, пока ты не отдашь очередной пас… Это так низко, Пау. Так унизительно. А в глазах отчаяние сорвано с предохранителя; разве может быть по-другому, когда человек, которому ты доверял, которому готов отдать и сердце, и душу, разрушает твой мир собственными руками? — Но у тебя есть выход. Всё будет по-прежнему, если ты уяснишь одну маленькую вещь. Я был королём Испании, а сейчас приехал в Италию и стал королём здесь. Игра строилась и будет строиться вокруг меня, и всё, что тебе остаётся, — работать на меня на поле и купаться в лучах моего величия. Я… Блять… Роналду глухо стонет. Он хватает Пауло за волосы, притягивает к члену, и горячие струи спермы ударяют по лицу. Дибала морщится, чувствуя, как капли медленно стекают по щекам и губам. Его всего трясёт: от отвращения, от того, что слова Криштиану — горькая правда. Когда Роналду отталкивает его, словно надоевшего котёнка, единственное, что хочется, — завалиться на бок и уснуть. Чтобы никогда больше не проснуться. — Умойся, — брезгливо произносит португалец и, запахнув полы халата, вальяжно растягивается на диване. Пауло беспомощно стирает белёсую жидкость с лица и медленно встаёт. Ему нужно уйти. Ему вообще следовало сюда не приходить. — Пау, — негромко зовёт его Криштиану, и Дибала останавливается в дверях. Разворачиваться не хочется до ломоты во всех костях, но он всё равно делает это. Потому что он должен играть на команду. — Не воспринимай всё на свой счёт. Ты не виноват, что судьба клуба сложилась так, что я перешёл в Юве. Но ты всегда можешь изменить свою жизнь к лучшему. Нужно просто всё переосмыслить, взять себя в руки и перестать вести себя как безвольный сопляк. В твоём возрасте я… — Роналду замолкает, задумчиво чешет нос и едва заметно улыбается, наверняка погрузившись в приятные воспоминания. — Ладно, ты и так всё знаешь. Ты можешь идти. Пауло не уходит. В глазах его нет надежды — она погасла в них навсегда, как только он осознал всё, но почему-то он стоит и всё равно ждёт. Криштиану подносит ладонь к лицу, вытягивает два пальца и закрывает нижнюю часть лица. Маска. Железная маска гладиатора. Всё это время Дибала думал, что этот жест, разошедшийся по всему миру, показывал его силу и способность преодолевать преграды, но сейчас он понимает, что это лишь эмоциональный щит, за которым он прячет свою слабость. Пауло кивает. Потому что он должен делать всё, чтобы Криштиану Роналду чувствовал себя комфортно и продолжал показывать блестящую игру.