Without umbrella

Мои сны никогда бы не стали реальностью. Пришло время смириться с этим раз и навсегда. Хеммингса снова нет дома, в этот раз я не переживаю и не жду его больше. С каждым часом его отсутствия мне свободнее дышится в доме. Ко мне никто не влетает без стука, не пишет внезапные смс «открой», не засыпает на моей кровати, пока я бываю в ванной. По возможности, провожу время одна. Свободнее — не значит комфортно. Я подумывала сменить комнату, но это детский сад. От кого я бегаю? И зачем? Я проходила мимо кабинета папы и услышала детский голос «Папа! Выше!». Мой детский голос. Я приоткрыла дверь. Папа смотрит в записи видео, где я маленькая, и мы вместе запускаем воздушного змея. Невольно улыбнулась. Я всегда хотела, чтобы он был еще выше и дальше от нас. — Пап? — Лили, — удивился моему появлению у него, — проходи. Я медленно села на его кресло. Впервые за все время мне хочется поговорить с ним по душам, и узнать, зачем он так поступил. Детские обиды не могут отпустить меня. Я смотрю на видео и понимаю, какой я была счастливой рядом с ним, как я восхищалась им и знала, что никого нет лучше, чем мой папа. Я гордилась им и всегда была защищена его поддержкой, в любой ситуации. Он понимал меня лучше, чем мама и оказывался всегда рядом, когда я готова была по-детски, но больно, разбиться. — Можно вопрос? — я начала, но не смотрю еще в его глаза. Он поставил видео на паузу, это значит, он готов слушать, — почему все так получилось? — Лили, я никогда не забывал тебя, как ты думаешь, — он снял свои очки, этот жест всегда значил, что он готов говорить и внимательно слушать, не отвлекаясь никуда. Или я так это воспринимала. — Ты уехал и разбился в моих глазах, папа. — Почему? — он спокоен и слегка улыбается. — Оставил меня, маму… — он перебил меня. — Я никогда не смог бы оставить тебя. С мамой у нас другие отношения. — Были. Почему закончились? Он молчал, смотря в сторону, по глазам понимаю, что есть много чего сказать. Что означает это молчание? Он уехал не в работу, а просто от мамы? — Ты была маленькой, чтобы обсуждать это с тобой. — Мне скоро 18, папа. Я уже достойна объяснений? Он встал со своего рабочего места и подсел ко мне напротив, чтобы смотреть в глаза. Я его знаю. — В любых отношениях начинаются проблемы. Если бы я не уехал тогда, то все бы обернулось не просто жизнью раздельно, а разводом. Я люблю твою маму, но нам нужен был отдых, чтобы не сломать все окончательно. — Поэтому вы решили разбить меня, да. — Мы вместе остались для тебя. — Твоим отсутствием, пап. Улыбнулся, выдохнул. Хочется накричать на него, за то, что не было рядом. Но это эмоции от последних событий лично в моей жизни, он не виноват. — Ты знаешь, что было со мной, когда я был маленьким, но ты не знаешь, что я чувствовал. Знаю. Он из бедной семьи. Отец не работал, выпивал, а моя бабушка лезла из кожи вон, чтобы устроить сына. Он рассказывал мне, как всегда не дотягивался до того общества, в котором находился. Ему было не комфортно, и он обижался на маму. Но с возрастом он понял, что это был рост. И это научило его всегда выбирать лучшее, чему он научил и меня. — Я обижался на отца, за его бездействие, за то, что он не смог обеспечить своего ребенка и не участвовал в этом. Мне было мало лет, но я уже знал, как будет расти мой ребенок, — он легко засмеялся, — я был как упертый бык и добивался, добивался. Сначала я обеспечил свою маму, а когда родилась ты, я знал, что ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Я сделаю больше, чем нужно и больше, чем делал на тот момент. Мой переезд это не бегство, это новый уровень для меня дать тебе еще больше. — Ты мог бы дать мне обычное общение и остаться. — Знаешь… как бы мы не воспитывали своих детей, мы все равно никогда не дотянемся до идеала, который они придумали в своей голове. Я думал, что поступаю правильно, основываясь на своих детских переживаниях. Как видишь, нет. *** Наш разговор дал серьезную почву для размышлений. Как-будто все, что было раньше — не то, и видится сейчас мне совершенно в ином свете. Как будто я шла не туда, своими мыслями и чувствами. Он не сказал мне каких-то секретных истин, но само ощущение того, что я поговорила с отцом дало толчок чего-то нового внутри. Я должна научиться пониманию? Взяла машину и отправилась на пляж, где были с Лукасом. Да, снова. Но мне необходимо посидеть у воды и посмотреть на звезды. Раньше я бы отправилась на тренировку и заглушила бы то, что громко кричит в моей голове последние несколько лет. Проходя по пляжу, я осознала, что сейчас в кедах, толстовке и с не уложенным, еще влажным, волосом. Раньше никогда я бы не вышла так из дома. Улыбнулась сама себе. Будто рушатся внутри стены восприятия этого мира. Но когда и с чего все началось, я уже никогда не смогу сказать. Сегодня не так холодно, и легкий ветерок кажется даже теплым, я села на песок почти у воды. Спасибо, Лукас, что показал мне это место. Только дышится тяжело. Мы никогда не будем соответствовать представлению своих детей. Да, возможно. Я пойму это, когда стану матерью, только тогда. Конечно, сейчас кажется, что ты никогда не допустишь тех ошибок, которые делали твои родители, и дети будут самыми счастливыми. Неужели, все равно чего-то всегда не хватает? Но я никогда ничего не ожидала от мамы. Она просто у меня была, да. Я всегда любила ее по своему, особенно, но знала, что никогда не найдем точку, где наше с ней представления о мире и жизни соприкоснется. И я не обижалась по этому поводу. Тогда почему я всегда ожидала от папы? В голове всплыл образ Энджи. Мне не хватает ее. Общение по телефону никогда не заменит присутствия рядом. Вся моя сознательная жизнь связана с ней, все бешеные поступки и снос крыши. Я помню каждый момент с ней и каждый из них я повторила бы еще миллион раз. У меня одна близкая подруга. Я сложно нахожу общий язык с женщинами, но она считала это моей особенностью. Когда девочки начинают засматриваться на мальчиков, у меня появилась цель номер один в жизни. Я срочно хотела уже сесть за руль и сходила с ума от одной мысли, что когда-нибудь… я смогу остаться наедине с дорогой. Я представляла, как жму педаль газа сильнее, сильнее и сильнее. Как выхожу из машины, будто только что купила весь мир. И Энджи смеялась надо мной. Рассказывала о мальчиках. И подталкивала меня кем-нибудь уже заинтересоваться. Но это не зависит от нас, правда? Моя «первая любовь» пришла в 15, и тогда мне снесло крышу, слишком много переживаний. Мы расстались в день, когда я официально получила права. Символично. С тех пор я не променяю руль ни на кого. Ощущать машину для меня это полет в космос. Энджи переживала за меня тогда, когда я приезжала в то время к ней одна на машине и заплаканная. Но это было освобождение. Садилась за руль, громкая музыка, слезы катились сами и, иногда, я громко кричала, когда была на пределе. Потом она смеялась надо мной, когда я переживала, что на тусах оставляю машину дома. На моем лице сейчас улыбка на все лицо. В тот период папа научил не плакать. Не знаю, как это ему удалось? Он говорил, что будет забирать права, если увидит слезы или их последствия в виде заплаканных или опухших с ночи глаз. Это сработало. Моя любовь к вождению была выше каких-то там девичьих страданий по мальчикам. Энджи, моя Энджи. Но я еще не сказала ей о Люке. Улыбка пропала. Что я должна сказать и зачем? Почему мой мозг повернул сейчас в сторону Хеммингса? Это пройдено, он остается для меня придурком, все. Но почему я так реагирую на него всегда? Я не могу обманывать себя, когда сижу одна на пляже под миллиардами звезд, никто не услышит моих мыслей сейчас. Если только ни одна из этих сучек не шепнет Лукасу. Я посмотрела на небо, да, это я вам, звезды. Он заставляет меня, в первую очередь, чувствовать. Неважно что, просто чувствовать. Это ново для меня. Мой протест к нему, возможно, просто страх, который не дает пойти дальше и открыть в себе новые горизонты. Но откуда поселился это страх? Меня не обижали парни, за исключением того раза. В основном, обижала я, признаюсь. Далеко не все парни готовы слышать, что хороший секс и совместное времяпровождение не имеет ничего общего с отношениями. Почему я даже не хочу допускать в мыслях то, что во мне иногда просыпается симпатия к нему, а в исключительных моментах и нарастающая страсть и притяжение. Он непонятен для меня. Может. Меня притягивает то, что я не могу его разгадать? Ему не нужен секс от меня, не нужна нежность, не нужны отношения, он не хочет меня даже целовать, но зачем он каждый раз рядом?! Bad Meets Evil ft. Bruno Mars — Lighters — Ты украла мое место. Тяжелый и низкий голос, прям за моей спиной, заставил меня вздрогнуть. — Ты можешь так не пугать? — О чем ты так отрешенно думала? — с уставшей улыбкой на лице он садится рядом со мной. Ставит под ноги уже начатую бутылку виски. Надеюсь, он не слушал мои мысли. — Ты даже здесь не оставишь меня одну? — Не дождешься, — он ухмыльнулся, — будешь? — протянул виски. — Я за рулем. Сделал пару глотков и устремил свой взгляд вдоль, тихой и спокойной сегодня, воды. Уставший вид или разбитый, я не знаю, о чем он думает и где был. И после его слов «да что ты привязалась ко мне», я этого даже не спрошу. — Зачем приехала сюда? — А ты? Он перевел взгляд на меня и улыбнулся. Это выпивка делает его любезным. Он не такой, далеко не такой, какими были мои ожидания насчет него. — Приехала найти меня? — Даже в мыслях не было, Хеммингс! — слишком хорошо думает о себе. — А что было? — Люк, — я тоже повернулась, и теперь мы смотрим друг другу в глаза, — я начну отвечать на твои вопросы, когда ты научишься отвечать на мои. — Отвечу на любой, я сейчас добрый, — он достал сигарету и закурил. Я молчу. В голове миллион вопросов, которые я хотела бы ему сейчас задать. То он посылает меня и велит не подходить к нему даже, то спокойно сидит рядом со мной и разговаривает. Хеммингс, я тебя никогда не пойму. Я хочу придушить тебя и заставить отвечать, что между нами? Почему ты то отталкиваешь меня, то, доходя до определенной черты, держишь дистанцию и снова отталкиваешь. — Что молчишь, Белл? — Мне нечего у тебя спросить в данный момент, — ухмыльнулся. — Моя очередь. — Люк, я имела в виду, отвечай на вопросы в разговорах. Больше я ничего не желаю знать. Мне становится холодно, или это внутренняя дрожь от волнения? Волнения чего? Что он рядом? Или что снова начинает выводить меня из себя? — Я все равно спрошу, — выдохнул дым вдаль и сам себе улыбнулся. — Один вопрос, не больше. — Мне достаточно, — снова глотнул виски. И слишком самонадеянно спросил, — что ты чувствуешь ко мне? Я ошарашенно повернулась к нему лицом. — Какого черта, Хеммингс? — Ответь. — Я иногда хочу тебя просто придушить, — зло подступает к горлу. — А еще? — просто засмеялся?! — Что ты хочешь услышать от меня? — То, что ты думаешь сейчас. — Сейчас я хочу домой, — я встаю и отряхиваюсь. Если я еще немного останусь с ним, то на утро тут найдут труп. Немыслимо. Какого черта он начал эту тему? Он просто опять испытывает меня. Когда я дам слабину — он ударит в это место и будет горд собой. — Ты едешь со мной? — Нет, я еще посижу. Я понимаю, что сегодня он тоже не вернется домой. Не знаю, что движет мной сейчас. — Поднимай свою задницу, и поехали домой, — мои чувства к нему так же непостоянны, как и он сам. Люк поднял на меня голову и выдавил небольшой смешок. Я пошла в направлении машины, в полной уверенности, что он пойдет за мной. Так и есть. Я не оборачивалась, просто слышала его шаги и от этого легче. Сегодня он будет дома. Половину пути домой я пребывала в спокойствии, он первый человек, с которым за рулем я могу получать удовольствие и не отвлекаться на мысли о неловком молчании. Не нужно тормозить свои мысли ради того, чтобы подумать, о чем спросить сидящего рядом. Как поддержать разговор дальше? — Зачем ты написала мне в ту ночь? Я набрала в легкие много воздуха, как перед прыжком я воду. Это та тема, которой я точно сейчас не хочу касаться. — Отвечай, — он был настойчив. — Было, Люк, сейчас этого нет. — Я хочу знать. — Почему тебя это заинтересовало спустя столько времени, а не в тот самый гребаный момент? — нажимаю педаль газа, на трассе пусто. Хочу закричать, — ты должен был мне ответить тогда, — произношу еле слышно. — Лилиан, — он сел ко мне в пол оборота на сидении, — ты должна мне сказать сейчас. — Не собираюсь, прошло, Люк, все. — Ты не выйдешь из машины, пока я не услышу от тебя. — Что ты хочешь услышать? — воздуха становится меньше, — что я пряталась в туалете от Роберта, потому что он хотел напичкать меня каким-то дерьмом?! — срываюсь на крик, — хочешь услышать, что я не знала, как сбежать оттуда, чтобы он не навредил мне? Вцепилась руками в руль и добавила скорость, зачем это вылилось из меня. Теперь это больная тема. И я не хотела касаться ее с Люком. Он ударил кулаком в парприз, но меня это не напугало, мы оба были под высоким напряжением, и если эта машине не взорвется и продержится до дома, я буду благодарна. — Какого черта ты поехала с ним? — он сильно повысил голос, а мне уже не важно, как я выгляжу в его глаза. — Какого черта, ты не брал трубку! — я кричу. Красный светофор. Резкий тормоз. Еще один удар Люка по тому же месту. Я повернулась к нему и смотрю в его бешеные глаза. И я не боюсь, что он срывается на мне, и я не боюсь сорваться на нем, выплеснуть все то, что было внутри так долго. — Отвечай, Хеммингс! — Это я готов тебя сейчас задушить, — приближается к лицу, — потому что ты не слушала, когда я говорил. — Души, Хеммингс, все в твоих руках, — сказала тихо, но слишком зло, чтобы он не среагировал на это еще большим раздражением. Зеленый, поворачиваюсь и жму резко педаль, я понимаю, что до дома осталось немного. Главное продержаться, потому что я чувствую подступающие слезы. Под замком, Лили. — Ты полная дура, Лили! Я говорил не раз! — Ты сейчас собрался тыкать этим? Давай, можешь радоваться, что ты оказался прав. Я заворачиваю во двор, и больше ничего не хочу от него слышать, слишком сильно во мне все кипит, я даже не вытащила ключ из машины, быстро побежала к себе. «Лили!» я слышала его крики, но, кажется, мой выплеск уже не остановить, я закрылась в ванной и сползла по двери. Слезы хлынули градом. Уязвима однажды — уязвима всегда. Черт, Лили. Как я хочу домой и больше никогда в жизни не видеть его, никогда. «Лили, открой» он колотил со всей силы. Мне кажется, он сейчас вынесет эту дверь к черту. -Хеммингс, свали отсюда. Я ждала слов в ответ, но все прекратилось. Он перестал даже пытаться. Какой же ты… Я разбита. Слишком эмоциональные дни. Я не была такой, потому что все всегда было под мои контролем и мои чувства тоже. И даже чувства других под моим контролем. Происходит то, что не зависит от меня и не поддается моей логике. Я полна им. В большом окне в ванной я услышала стук, это заставило меня обернуться. Оттуда стучался Люк. Я слышала приглушенное «пусти». Какого черта? Он перелез через балкон в моей комнате. Страх того, что он может рухнуть на землю заставил меня подбежать и открыть ему. — Ты с ума сошел? — Лили, — он схватил руками мое заплаканное лицо, но я начала уворачиваться. Он не должен видеть меня в слезах. — Выйти, пожалуйста. — Если ты сейчас не успокоишься, я придушу тебя, обещаю. Он был не злым, а растерянным. Если бы ты знал, что я сейчас чувствую, Лукас. Зачем ты меня заставил снова пережить то, что едва не случилось? Я отвернулась от него и хотела выйти из ванной. Но он схватил меня и положил себе на плечо. — Люк! — как же легко это у него получается, — что ты делаешь? Он положил меня в ванную и включил душ в лицо. — Хеммингс! — я пыталась увернуться, но плохо получается. — Чтобы тебе не было обидно, — и направил струю на себя. — Да что ты делаешь? Он стоял и улыбался, такой смешной сейчас. Ему нужно было что-то предпринять. Моя злость на него прошла, когда он залез ко мне в ванную и включил кран, чтобы она наполнялась. -Мы будем здесь сидеть, пока ты не успокоишься. Я искренне засмеялась и закрыла лицо руками. Его потерянное состояние сыграло на руку. Неожиданные действия меня встряхнули. Я плескалась на него водой, уже забыв о том, что случилось в машине. Кажется, резкая смена настроения это заразно. — Я не хочу, чтобы ты больше плакала, — он близко подвинулся ко мне. — Я не плачу, Лукас. Это случайность. — Я знаю, но я предупреждаю тебя, — он показался серьезным. Его голубые глаза смотрели прямо в мои; капли, которые стекают по его лицу, делают его еще больше сексуальным, — со мной или без меня. Я все равно узнаю и буду приходить, и засовывать тебя в ванную. Он говорил как отец, я вспоминаю слова отца. Не мог же папа рассказывать ему это? Я думаю, он и не помнит уже. Для него это был маленький момент — а для меня осталось на всю жизнь. — Хеммингс, не расстраивай меня больше.