—…ктив.
Первое, что он осознает, — это звук, такой слабый и глухой, что уши едва улавливают, а второе — жужжание в голове, вызывающее тошноту.
—…тектив Рид.
В ушах у него звенит без перерыва, как помехи в радиоприемнике. Он что, оглох? Все эти годы, проведенные в наушниках, наконец вернулись, чтобы укусить его за задницу? Боже, голова так раскалывается, словно кто-то вбивает гвоздь в череп. Опять мигрень? Какого черта, он же принимал лекарства утром?
— Детектив
Рид.
Наконец распознает звук как голос. И даже знает, кому он принадлежит, — этому пластиковому уроду Андерсона. Какого черта андроиду нужно? Разве не видно, что он тут умирает? Может, если не обращать внимания, Коннор оставит его в покое и позволит утонуть в страданиях.
—
Гэвин!
— Ох, что? — только услышав свой голос, он осознает, что глаза все это время были закрыты, и поэтому медленно моргает, но все расплывается, куда ни посмотри. На секунду он боится, что ослепнет, но постепенно зрение начинает возвращаться в фокус. Гэвин видит Коннора, нависшего над ним, глядящего сверху вниз с выражением, напоминающим, судя по всему, беспокойство, и видимо он пьян, потому что только представьте это себе. Андроид беспокоится о нем? Что за шутка. Эта жестянка скорее получит пулю в лоб, чем проявит минимальный уровень заботы о Риде.
Гэвин пытается пошевелить головой, но едва успевает наклонить её на дюйм, как боль тут же взрывается, словно мина, в его мозгу.
Это настолько неожиданно, что он рефлекторно делает резкий вдох, однако боль в то же мгновение умножается во сто крат. В груди отзывается чувство, будто кто-то пронзил его в самые легкие, и он не в силах это остановить.
Он как только может замирает на месте, лишь бы притупить боль, и единственное, о чем может думать, — это то, что дышать не должно быть так больно, не должно быть так чертовски больно.
— Черт возьми, что за?..
— Детектив, у вас четыре сломанных ребра и сотрясение мозга. Крайне важно, чтобы вы не возвращались ко сну и минимизировали движения во избежание усугубления ваших травм, — как бы ни был хорош этот совет, он, будучи Гэвином Ридом, естественно делает противоположное, отталкиваясь руками, чтобы над ним не нависал этот пластик. Боль невыносима, но это ничто по сравнению с его гордостью. Он никогда не будет во власти этой гребаной машины, девиантной или нет.
Медленно тянет свое тело назад, стиснув зубы. Что-то бежит по затылку, и Рид догадывается, что это может быть. Дотрагивается до затылка, чтобы проверить, и пальцы окрашиваются в красный.
— Твою же мать, — он вздрагивает, когда спиной касается стены, холодной, как камень.
— Детектив…
— Закрой рот, — когда Гэвин снова открывает глаза, чтобы посмотреть на Коннора, то замечает окружение. Темно, очень темно, и сначала даже приходит в голову, что они, как бы это ни было бессмысленно, находятся в какой-то пещере, но, когда глаза начинают привыкать, он понимает, что то, что сначала выглядело, как камни, оказывается обломками. Кирпичи, дерево и бетон лежат на каждом углу, создавая над ними купол. Даже со слабым светом, исходящим от диода андроида и его униформы, Гэвин не видит никакого выхода отсюда — они в ловушке.
RK800 сидит на корточках рядом с ним, одно колено поставив на пол, а другую ногу согнув под углом 90°, и от диода на его голове исходит бесконечно желтый свет. Когда Гэвин смотрит вверх, то находит источник страданий андроида: его руки поддерживают огромный кусок металла над ними, и похоже, что он тратит все силы на то, чтобы не дать этой глыбе упасть и раздавить их, как жуков.
Детектив пытается вспомнить, как они вообще попали в эту ситуацию, но в голове у него пусто.
— Коннор, какого хрена случилось?
Андроид сдвигается так сильно, как только может, учитывая груз массой черт знает сколько фунтов у него на плечах, чтобы посмотреть прямо на Гэвина.
— Мы преследовали подозреваемого, причастного к убийству андроида. Направились за ним к заброшенному зданию и собирались схватить, но это оказалось ловушкой. Он хотел, чтобы мы пришли сюда… — пока Коннор объяснял, фрагменты и кусочки поочередно заполняли память Рида.
Коннор, назначенный ему в качестве напарника для завершения дела, потому что старик сломал ногу на прошлом задании. Фаулер, угрожающий лишить значка, если Гэвин не исполнит приказ. Вдвоем они проверяют зацепку в поиске какого-то ублюдка, пытающегося покинуть место происшествия. Погоня за ним до старой фабрики, что-то бормочущий преступник, затем щелчок, затем оглушительный звук, и затем… ничего.
—…это моя вина, я чувствовал, что его уровень стресса слишком высок, и замечал проявление необычного поведения, но не обратил на это должного внимания, думая, что причина в нашей погоне. Когда я понял, что в здании заложена бомба, было уже слишком поздно, — хотя Гэвин и был бы рад задеть андроида из-за ошибки, у него все еще оставалось достаточно порядочности, чтобы понимать, что сейчас не время показывать пальцем.
— Преступник мертв? — в любом случае, детектив считал это своей виной:
он назначен задержать этого психа,
он не должен был позволить ему схватить этот тупой детонатор.
— Мои сенсоры не могут уловить никаких других признаков жизни вокруг нас.
— Тогда забудь об этом, сосредоточься на том, чтобы вытащить нас отсюда.
— Я уже связался со станцией и отслеживаю их прогресс, пока мы говорим.
— Замечательный тостер, так значит, ты можешь для чего-то сгодиться, — он знал, что не стоит высмеивать единственного, кто стоит между спасением и смертью. Коннор, девиантный или нет, все еще машина, и даже если этот кусок металла, нависший над ними, нанесет ему серьезные повреждения, его части могут быть заменены. Его можно починить, как новенького.
У людей нет такой привилегии, для Гэвина это будет конец игры. Он даже не знает, убьет ли это мгновенно или медленно раздавит его, окруженного кирпичами и пылью, пока в легких не кончится воздух.
Он изо всех сил старается не думать об этом и о том, что стены кажутся все ближе и ближе. Дыхание причиняет адскую боль, воздух ощущается, словно смола в горле, — его слишком мало.
— Детектив, вам необходимо успокоиться и замедлить дыхание, — Гэвин почти забыл, что пластик все еще здесь, вместе с ним в ловушке. Контролировать дыхание было бы проще, если бы ребра сотрудничали с ним. Как и чертовы руки.
Его руки продолжают трястись, привлекая к себе внимание. Какого черта они так дрожат? Ничего страшного, он в порядке. В полном порядке. Он знает, что происходит, и знает, как с этим справиться. Прямо как эта машина. С ним все хорошо.
— Я в гребаном порядке, не паникуй. Ничего страшного… ничего… — он даже не замечает, что говорит вслух, пока что-то не перемещается прямо над ним.
Камни движутся, и в то же время часть обломков начинает падать на них сверху. Он не задыхается и определенно не кричит, когда Коннор, в попытке не дать камням обрушиться на них, протягивает руку, тем самым заставляя металл скользить достаточно близко, чтобы задеть ногу детектива. Рид пытается отодвинуться как можно дальше от этой штуки, но в процессе оказывается зажатым между стеной и Коннором
И вот RK800 удерживает две вещи, которые потенциально могут убить Гэвина. Он не очень много знает об андроидах, но надеется, что этот достаточно силен, чтобы справиться, пока не прибудет помощь.
Диод стал красным, и не нужно быть гением в робототехнике, чтобы понять, что это не чертовски хороший знак. Консервная банка теперь находится слишком, мать его, близко, и это единственная причина, по которой Гэвин может видеть, насколько изорван его безупречный костюм Кибрлайф. Галстук ослаблен и висит низко на груди, а волосы, обычно идеальные, теперь в ужасном беспорядке и полны грязи. Часть его кожи, кажется, тоже исчезла, но с таким плохим светом нельзя сказать точно.
— Детектив, пожалуйста, послушайте: мои датчики показывают, что осталось только 34,6% кислорода, и он стремительно сокращается. Вам необходимо регулировать дыхание. Следуйте моим инструкциям, — конечно, сказав человеку на грани паники, что у него ограниченный запас воздуха, ты определенно успокоишь его, придурок. Может еще скажешь, сколько ему осталось жить?
Здесь так мало места, Коннор прямо перед ним, и двигаться не выходит. Конечности не работают, стена впивается в спину — он не может дышать, он… он не может. Здесь нет воздуха, нет гребаного воздуха в комнате.
— Детектив.
Гэвин, закрой глаза, пожалуйста, — ему хочется сказать Коннору, чтобы тот заткнулся, но слова просто не сходят с уст. Он думает о них, чувствует, как шевелятся губы, но ничего не слышит. Он вообще сейчас говорит? Коннор все еще смотрит с ожиданием.
Это не сработает. Закрытые глаза не заставят его забыть, где он находится, не помешают думать об этом. Ему нужно выбраться отсюда, сейчас же.
— Я… я не могу.
— Пожалуйста, Гэвин. Доверься мне, — и Гэвин не понимает. Не понимает, почему Коннор делает это, несмотря на то, что он все время вел себя с ним, как мудак. Ведь Рид не такой, как Андерсон, и не собирается менять свои взгляды только из-за того, что андроид сделает что-то хорошее для него, так почему?
Почему тебя это волнует?
— Положи руку мне на грудь и закрой глаза, — он неуверенно делает это, пытаясь следовать за фальшивым дыханием Коннора. Грудь машины напряжена, а нависший над ними камень непреклонен, но голос Коннора сохраняет мягкий тон, когда он спрашивает: — Что самое важное в твоей жизни?
— Моя… моя кошка, Ада, — Гэвин отвечает, не задумываясь. Эта маленькая негодяйка — единственная, кто помогает проходить через тяжелые дни.
— Ада, какое красивое имя. Можешь описать её мне?
— Это черный мейн-кун с самыми желтыми на свете глазами. Маленький демон, оставляющий шерсть по всему дивану и царапающий каждую занавеску в доме. Забрал её с улицы пять лет назад, — он представляет себе, как она смотрит на него и громко мяукает в попытке привлечь внимание.
— Звучит прекрасно. Что она обычно делает, когда ты возвращаешься домой?
— Я… Она обычно ждет у дверей, чтобы встретить меня. Я снимаю куртку и немного с ней играю.
Когда он воображает себя машущим глупой игрушечной мышью перед Адой, то понимает, что страхи больше не охватывают безжалостно его разум. Дышать не стало легче, но он уже не на грани паники.
— Хорошо, Гэвин. Помощь почти здесь, просто продержись еще немного, — Гэвин хотел спросить, когда именно они с Коннором стали такими дружками, чтобы тот мог свободно назвать его по имени, но у него больше не было сил.
В своем ошеломлении он слышит сирены вдалеке, поэтому рефлекторно открывает глаза и встречается лицом к лицу с теплым, теплым взглядом, направленным на него. Гэвин задается вопросом, когда Коннор успел приблизиться, но думать слишком трудно и трудно вообще что-либо делать, если честно. Он уже собирается отключиться, но андроид останавливает его.
— Просто сфокусируйся на мне, Гэвин, — трудно сосредоточиться, перед глазами лишь черные пятна. Значит именно так ощущается смерть? — Оставайся со мной...
— Черт, Кон… — Гэвин невнятно произносит слова, язык кажется таким тяжелым, словно сделан из свинца. Он так устал, и, может, лучше сначала немного вздремнет, а потом уже расскажет о своей кошке. В любом случае, её нужно покормить после смены.
Детектив, кажется, слышит, как Коннор зовет его по имени, а затем наступает темнота.
~~~
Гэвин просыпается под жужжащий ритм монитора в белой комнате. Первая мысль, которая приходит в голову, — это то, что он умер и попал на небеса. Вторая — то, что рай похож на больничную палату, и это отстойно. А третья — как он вообще умудрился попасть в рай? Детектив пытается встать и вспоминает о своих сломанных ребрах — конечно, как он мог забыть. Гэвин почти уверен, что не смог бы чувствовать боль, если бы действительно был мертв, потому что это довольно дерьмовый дизайн для небес.
— Наконец-то проснулся, парень? — когда он слышит этот голос, то ему становится известно достаточно, чтобы понять, что он находится в аду, в своем личном аду.
— Ты, должно быть, шутишь... — кто в здравом уме посчитал хорошей идеей положить Рида рядом с этим развалиной, издевающимся даже над доктором при осмотре?
— Я счастлив не больше твоего.
Этот урод Андерсон сидит в своей постели с обычным хмурым выражением на алкогольном лице. Наполовину съеденный пудинг в одной руке, пластиковая ложка в другой, а нога поднята и завернута в гипс. На нем что-то написано, и Гэвин почти кричит в подушку, когда видит, что прямо там имя Коннора сияет идеальным синим шрифтом Киберлайф.
* Наиболее технологичный и продвинутый детектив, но с мышлением ребенка, Боже. Вместо крика он стонет в ладони, и не нужно даже смотреть в глаза Андерсону, чтобы понять, что тот ухмыляется.
— Знаешь, — говорит он, используя старый грубый голос, предназначенный для тех глупых подростков, которые не затыкаются о том, что «они не сделали ничего плохого». — если бы ты был в гипсе, он бы и тебе написал тоже.
Ему так повезло, что Гэвин сейчас не может двигаться.
— О да, и сожрал бы за это пулю тоже.
Ну не совсем — ублюдок в конечном итоге уклонился бы от нее, как профессионал, в процессе выкручивая ему запястье.
Вся эта ситуация кажется такой невероятной, и Гэвин начинает задумываться, может это просто странный сон, и он лежит в постели у себя дома, пьяный в стельку.
Стеклянная дверь со звуком открывается, когда обсуждаемый ими андроид во всей своей первозданной славе движется прямиком к ним. Без единой царапинки, словно только что вернулся с завода. Воистину, помяни дьявола, как он тут же, мать его, появится.
— Доброе утро, лейтенант.
— Эй, Коннор, как дела? — в этот момент, который Гэвин запомнит еще на долгие годы шантажа, Коннор самым неловким на свете образом поднял большой палец вверх. Просто эта вынужденная кривая улыбка, которая пытается соответствовать руке, так чертовски забавна. Жаль, что сейчас любые попытки засмеяться заставляют чувствовать себя дерьмово, и большее, что он может из себя выдавить, — это кашель, напоминающий, что еще мгновение, — и придется корчиться в агонии.
Наконец андроид замечает, что Гэвин уже проснулся, и озаренное улыбкой лицо возвращается в прежнее, типичное состояние.
— Детектив, рад вас видеть.
Ох, так они снова вернулись к этому. Жаль, потому что Гэвин почти покончил с формальностями, а ведь еще даже не десять утра, это рекорд.
— Да, да, прекрати нести чушь. Сколько я был в отключке?
— Вы были без сознания 24 часа и 30 минут.
Целый, мать его, день. Неудивительно, что он совсем не устал.
— А еще храпел, как придурок.
— Пошел ты, Хэнк, — он показал ему средний палец, когда Андерсон начал опускать ногу и подниматься с постели.
— Куда вы идете, Хэнк? — Коннор пытается помочь, но Андерсон отталкивает его руку, и хватается за капельницу.
— Купить закуски в торговом автомате, сейчас слишком рано, чтобы слушать нытье Гэвина. Идешь?
— На самом деле, я думаю, что мне лучше подождать здесь, лейтенант, — Хэнк приподнимает бровь, но ничего не говорит и бросает последний взгляд на Гэвина, прежде чем выйти из комнаты.
Андроид лишь какое-то мгновение глядит в пустоту, а затем поворачивается к нему. Холодный, бессвязный светло-синий свет мигает на виске. Гэвин ждет и ждет, но так как ничего не происходит, ему приходится брать дело в свои руки.
— Какого черта тебе нужно? Ты, я вижу, до смерти хочешь о чем-то меня спросить, — свет диода становится красным, а затем в одно мгновение переходит обратно к ярко-синему.
— Могу я задать личный вопрос, детектив?
— Попытай удачу, жестянка.
— Когда вы обнаружили, что у вас клаустрофобия? — не теряешь времени напрасно, да? Гэвин еще рот раскрыть не успел, а Коннор уже сам начал отвечать на собственный вопрос. — Вы шептали себе что-то в попытках успокоиться, и это натолкнуло меня на мысль, что вам уже приходилось встречаться с этой проблемой ранее, я прав?
— Три года назад. Несколько преступников надели на меня наручники и затащили в кузов грузовика посреди ночи. Ждал шесть часов, пока Крис меня не нашел, — при других обстоятельствах он бы никогда никому не признался в этом, но что толку сейчас скрывать? Андроид уже все видел. — Ты сам знаешь, о чем я собираюсь спросить, так что давай покончим с этим. Почему ты сделал это?
— Прошу прощения? — он спрашивает с такой книжной невинностью, что даже немного тошнит.
— Почему ты помог мне? И не смей нести чушь вроде «ты сделал бы то же самое», потому что мы оба знаем, что я бы, черт возьми, не сделал.
Даже зная, что у андроида теперь есть чувства, он никогда не менял свое поведение по отношению к Коннору. И ведь ненависть была абсолютно взаимна. Это было видно даже по словам и жестам. По тому, как андроид мирился с ним и его остроумными замечаниями, но лишь до известной степени, пока ему не надоедало и он не отвечал тем же. Рид давил на него, и Коннор давил еще сильнее, очаровывая всех остальных дураков, чтобы они встали на его сторону.
Это выводило из себя: все, что
RK800 делал, было слишком человечно.
Коннор был слишком человечен.
**
— Но я не вы, детектив.
— Какое проницательное наблюдение, умник, хочешь что-то еще добавить? — диод снова на мгновение стал желтым, словно андроид обдумывал это.
— Похоже, вы полагаете, что я получу удовлетворение от ваших страданий…
— Ха, готов поспорить на что угодно, что ты был очень доволен собой, когда ударил меня в комнате для улик, придурок.
— Это совершенно неважно, я был просто машиной, которая пыталась исполнить задачу, если вы помните. Я никогда не чувствовал удовлетворения после этого боя.
Конечно, нет, но это потому что он не мог ничего чувствовать тогда… но сейчас?
— А я бы чувствовал, — бросил Рид, даже не думая, и Коннор посмотрел на него таким смирившимся взглядом, словно заранее предвидел этот ответ и, вероятно, просчитал его.
— И я повторяю, я — это не вы… Независимо от нашего взаимного уровня неприязни по отношению друг к другу, у меня никогда не было желания видеть вас в таком страдании, какое вы испытали вчера. Вы были моим напарником, а не врагом, поэтому я действовал соответственно.
И это было так просто, разве нет? В тот момент Коннор не видел в нем человека, превращающего его жизнь в ад при любом удобном случае. Он видел в нем человека, которому он должен помочь, потому что это то, что должны делать напарники. Гэвину захотелось рассмеяться: машины более моральны, чем люди — и к чему катится этот мир?
— Это все?
— Что?
— Если это все, что вы от меня хотели, то мне необходимо убедиться, что медсестры знают, что вы очнулись, — и теперь эта смешная ложь. Рид знает, что он может использовать свою телепатию и связаться с медсестрой-андроидом, не шевеля и пальцем, но все же пропускает это мимо ушей.
— Как хочешь, — Коннор пошел к двери, но в какой-то момент на мгновение остановился. Рукой зависла над боковой панелью, и он оглянулся.
— Мне бы очень хотелось когда-нибудь встретиться с Адой, детектив, — и с очередным гудком он ушел, оставив Гэвина одного.
Пока Гэвин сидел там, он задумался, когда именно он стал думать о Конноре как о человеке, а не о машине.
~~~
Три недели спустя Коннор находит на своем столе черную кошку удачи, машущую ему лапкой. Рядом с ней лежит записка с благодарностью и словами «
сожги, как только прочтешь» на обратной стороне.
Пока он пристально смотрел на Гэвина, детектив просто отхлебнул кофе и вернулся к своему терминалу.
Он не замечал обращенной к нему улыбки.
