Coagulopathies

Лея отвозит нас к той же закусочной, куда мы с Хаксом ходили за завтраком. Кажется, будто с тех пор прошла целая вечность, хотя на самом деле не больше двух недель. — Возьмем еду с собой, — говорит она, паркуясь у входа, и осуждающе вздергивает брови. — Да, так лучше всего. — Мы можем переодеться, — предлагаю я. — Нет, нет. У вас двоих выдалась долгая ночь, и вам нужно быть дома вместе. Я вернусь через пару минут. Она оставляет меня сидеть на заднем сиденье своего гигантского Лексуса с полубессознательным сыном, прижавшимся к моему плечу и бормочущим что-то мне на ухо. Его неразборчивый лепет смешивается с тихим воркованием. Наверное, он еще не проснулся. Я изучаю руки, сложенные на коленях. Страшно возвращаться обратно в его квартиру. Я бы предпочла какое-то время побыть среди людей, чтобы не загоняться по поводу того, что произошло и брать на себя ответственность за это. Кайло — взрослый мужчина, и я не собираюсь нянчиться с ним. Он не говорил мне о том, что такая херня случится после спаривания. Но я боялась, что меня отправят на семинар; так что сделала бы все это несмотря ни на что. И я не то чтобы злюсь на него, но по факту просто почти не знаю. Мне дико не комфортно и странно чувствовать все его случайные эмоции, ведь мы познакомились всего месяц назад. Я нарушаю личные границы, как сильно он бы мне ни нравился и как бы ни нравилась ему я. Меня придавливает виной, и то, что он ведет себя не так, как обычно, не помогает. Мне хотелось быть Бетой, не лезущей на рожон. Смешаться с толпой и все такое. Я пялюсь на регистрационный браслет. Теперь не смешаешься. Не спрячешься, не сбежишь. Люди всегда будут знать, кто я такая. Лея возвращается через пару минут с двумя пакетами с едой и картонкой с кофе. Я хочу выйти, чтобы помочь ей, но Кайло обхватывает меня за бедра и утыкается носом в шею. Его губы блуждают по моему горлу, влажные и жадные, и я краснею. Внезапно вода брызжет мне на шею. Лея, усевшаяся на водительское сидение и обернувшаяся к нам, пшикает на своего сына водой из пульверизатора. Он отшатывается от меня, шипя, и забивается в угол машины. И смотрит на мать сквозь полуприкрытые веки, вяло рыча. Она вздыхает, отворачиваясь: — Точно не знаю, что ему дали, но полагаю, это был не просто люпролайд. Я заставила одного друга взять кровь на анализ. — С ним все будет хорошо? — спрашиваю я. — Да, ему просто нужно поесть и проспаться, — она разглядывает меня через зеркало заднего вида. — И тебе тоже, Кира. Я глуповато улыбаюсь. У-у-упс. Лея смеется и пожимает плечами, заводя мотор и выезжая с парковки. Кайло неуверенно подается ко мне, прижимаясь и пряча лицо у меня на шее, и сграбастывает за бедро так, словно собрался усесться на него. — Я тут же разузнала все о тебе, — говорит она. — Он думает, что мне плевать, но это не так, даже если я и люблю время от времени приложиться к бутылке хорошего вина. — Мы тогда не... не встречались. А еще она тогда не просто "приложилась". — Да, я так и подумала, — Лея поудобнее пристраивает пакеты на соседнем сиденье, и на ее руке блестит кольцо. — В любом случае, у него и так была тяжелая жизнь. И я не могла позволить, чтобы кто-то еще причинил ему боль, так что хотела, чтобы ты поняла, во что ввязываешься... хотя, как вижу, тебя это не остановило. Кайло ровно и тихо дышит мне в шею. Уже заснул, и все эти странные ощущения поутихли. Я кручу браслет на запястье и нахожу вторую пластинку с именем Кайло и датой его рождения. Мне всегда хотелось браслетик-оберег, еще с детства, но... — Его карьере тоже ничего не угрожает. Я киваю. Фух. Он бы взбесился. — А у меня... будут неприятности? — мямлю я. — Нет, с тобой все будет в порядке. Такие вещи случаются, и университет вряд ли захочет навлечь на себя мой гнев из-за всего произошедшего. Так что он просто вернется в МТИ после окончания семестра: никаких проблем или обвинений. — Оу. Окей. — Он был всего лишь приглашенным на семестр профессором, милая. Так что на его карьеру это не повлияет. На самом деле, я в этом не уверена. Мы подъезжаем к квартире Кайло после обеда. На улице холодно, никто из нас не одет по погоде, так что я спешу наверх вместе с Кайло, а Лея говорит, что подойдет через минуту. Люди разглядывают нас через окна или с крыльца. Наверное, все еще не отошли после вчерашней сцены. Внутри все слегка перевернуто, но крови повсюду, как мне представлялось, нет. Я поднимаю с пола лампу, рамочку с фотографией, а Кайло молча бредет по коридору в свою спальню. С тех пор, как он меня уведомил о стояке, стал вести себя тихо, так что мне показалось, что он наверняка устал. Но горло сдавило намертво, хотя я уже свое все выплакала. Так что, скорее всего, это его ощущения, и, пока я передвигаю стол, соображаю, что расстраиваюсь, потому что расстроен он. Из душа доносится шум воды, когда в квартиру заходит Лея и принимается выкладывать еду из пакетов на обеденный стол. Я быстро переодеваюсь в спальне Кайло, просто потому что не хочу ходить в окровавленной одежде до того, как приму душ сама, и умываюсь в кухонной раковине. Теперь мне получше. — Он будет злиться, — непринужденно сообщает Лея, усаживаясь за стол. — Он сам сказал мне укусить его, — я опускаюсь на стул, все время тревожно поглядывая через плечо на коридор. О да, Кайло точно будет в бешенстве. — Я ни за что бы не укусила его, если бы знала обо всех этих вещах. Или если бы он не захотел. — Ты сделала бы это независимо от того, что бы он сказал. Это у тебя в крови. — Нет у меня ничего "в крови", — отрезаю я. Лея жмет плечами. Я жду, когда Кайло присоединится к нам, но он не приходит. Дверь в ванную открывается, а затем в глубине дома хлопает другая. Он снова прячется в спальне. Я рассматриваю яичный сэндвич, сцепив вспотевшие пальцы в замок. Я должна дать ему побыть одному или пойти поговорить с ним? Когда я только укусила Кайло, меня оторвать не могли, а теперь вот боюсь подойти и посмотреть ему в глаза. Он точно будет чертовски зол. И, вероятно, обвинит меня во всем, разрушит ту хрупкую связь, что образовалась между нами. Лея всплескивает ладонями и вздыхает: — Что ж, мне пора домой. Я оставлю тебе номер консультанта. — Уже уходите? — я блею еще более жалко, чем обычно. Она похлопывает мне по руке и, встав, протягивает визитную карточку: АМИЛИН ХОЛДО, MD. Бета. — Вам двоим следует поговорить и побыть наедине какое-то время, — мягко говорит Лея. — Мое присутствие здесь, к сожалению, только усилит его недовольство. — Но вы его мать... и вы Альфа. Лея направляется к двери и я быстро встаю, надеясь хоть как-то убедить ее остаться. Я не знаю, что сказать Кайло. Он же взбесится. — Я была так занята попытками защитить всех остальных, что из меня не получилось хорошей матери, — она стоит ко мне спиной, перебирая ключи в пальцах. — Меня всегда что-то отвлекало. Так что он не захочет меня слушать. И прежде, чем я успею сказать еще хоть что-то, она уходит, захлопывая за собой дверь, оставляя меня одну у стола. Пять минут я не могу двинуться с места, и руки дрожат, когда я начинаю задвигать стулья, Леи и свой, пытаясь не заплакать, а потом выбираю сэндвич и апельсиновый сок, чтобы отнести их Кайло в знак примирения. Пожалуйста, только не злись. Я не знаю, что буду делать, если он взбесится. Господи боже. И снова я худшая из Альф, вообще существовавших в этом мире, на дрожащих ногах направляюсь по коридору, чтобы поговорить с Омегой. Моим Омегой. Этот мир сошел с ума, позволяя мне владеть кем-то, но мозг перещелкивает в другое, собственническое состояние. Мой. Кайло это не понравится. Уверена, он уже в ярости от перспективы принадлежать и повиноваться Альфе, потому что он ненавидит нас, а еще теперь у него никогда не будет никого, кроме меня. Это же не какая-то там татуировка, которую можно удалить или прикрыть одеждой. Мне только пару месяцев как исполнилось восемнадцать, а у него уже несколько ученых степеней, и... Я его действительно недостойна. И все же я стучу в дверь. Мне никто не отвечает, так что я прочищаю горло и хрипло зову его по имени. — Кайло? — я колеблюсь. — Я принесла тебе поесть. Тебе нужно что-нибудь съесть, — назад, вали отсюда... — Если хочешь. Но ты не обязан. Я могу просто оставить это... Дверь открывается, и я испуганно отступаю назад. Глаза Кайло красные, но лицо безэмоциональное. Он успел переодеться в черную футболку и спортивные штаны вместо прошлой одежды. Мокрые волосы повисли вдоль лица, но кончики ушей торчат из-под них. Я предлагаю еду, старательно отводя взгляд от укуса на его шее: — Прости. Знаю, ты наверняка сердишься... — Я не сержусь, — он толкается языком в щеку изнутри, разглядывая меня. — А разве ты не злишься? — ...нет? В плане, я понятия не имею, что делаю, и, наверное, немного... ладно, охренеть как на взводе, но... — я хмурюсь. — С чего бы это мне злиться? Кайло с минуту изучает мое лицо так, будто не верит словам. Я медленно поднимаю брови. Ну давай, я жду. — Я знал, что это случится, — признается он после короткой паузы, но не отводит взгляда. — Я знал обо всех юридических последствиях. — Ну... у нас не было особого выбора, тем более, что Сноук увидел мои клыки. — Я знал о последствиях прекращения люпролайда, но все равно сделал это, потому что боялся, что ты уйдешь от меня. Я моргаю. Оу. Уйду. Наконец Кайло отводит взгляд в сторону и кивает: — И я знал, что ты Альфа с того момента, как мы встретились, но боялся, что кто-то другой заберет тебя, если я ничего не сделаю. Или тебя увезут насовсем. Я все это знал и все запланировал, а теперь, когда так и случилось, могу только предполагать, что ты злишься. — Но... ты ведь давал мне суппрессанты. — Только, чтобы ты снова возвращалась за ними ко мне. И так я мог приглядывать за тобой, — он рассеянно трет укус на шее и смотрит в окно. — Я думал, что смогу прекратить принимать лю и быть в достаточно хорошей форме, чтобы начать отношения со своей восемнадцатилетней студенткой. Но в глубине души я знал, что долго это не продлится. — Но все же было хорошо, — настаиваю я. — Тебя просто накачали чем-то, что вызвало течку. — Это не имеет значения. — Нет, имеет, — рявкаю я. — Ну да, ты не хотел принимать лекарство, от которого тебе становилось хреново, и не хотел, чтобы я сбегала. Подумаешь. Ты как-то не сильно похож на гребаного Казанову. Ты меня до смерти бесил, а я все еще тут. Ну и мне правда неоткуда было брать суппрессанты; кроме как у одного жалкого придурка. Кайло оторопело моргает, уставившись на меня словно сыч. Я фыркаю и впихиваю еду ему в руки, злясь из-за этой стремной нужды в самобичевании, и бормочу, что тоже собираюсь принять душ. Вымыв волосы, я чувствую себя намного лучше и щедро намыливаюсь гелем для душа, принадлежащим Кайло, чтобы избавиться от запаха тюрьмы. Я вытираю волосы, чищу зубы и переодеваюсь в одежду, которую мне принесла Лея: футболка, джинсы, ничего особенного. Понятия не имею, откуда она это все взяла. Но так хорошо быть чистой. Я еще раз умываюсь, потому что глаза до сих пор опухшие от слез, правда это не сильно помогает. Ну и хрен с ним. Кайло тоже выглядит дерьмово, так что, по крайней мере, выделяться не буду. Только я выхожу из ванной, как он прислоняется к стене напротив, сцепив руки за спиной. Я бросаю на него косой взгляд, но молчу. — Так ты не злишься, — говорит он. — Нет. Просто нервничаю, — я скрещиваю руки на груди, останавливаясь. — Вся эта юридическая херня меня просто с ног сбивает. И запутывает. Я не предполагала, что все будет именно так. — Ну, тебе точно нечего беспокоиться, что я брошу свою работу. — Я знаю. Просто это все слишком. Такое количество юридической ответственности просто подстегивает меня брать руки в ноги и бежать или прятаться. Ответственность — это вообще не мое. Кайло кивает. Я больше не чувствую его эмоций, как раньше, но я и не пытаюсь. Неправильно лезть в чужие мысли. А еще он очень скрытный человек, так что уверена, ему бы этого не хотелось. — Я не против, если ты возьмешь других Омег, — выпаливает он. Кайло вглядывается в меня, а затем быстро отводит глаза. — Но не хочу с ними встречаться, если это возможно. — А что насчет тебя? Я же прокусила единственную оставшуюся у тебя железу. Он пожимает плечами и постукивает ногой, все еще избегая моего взгляда. Да, уверена, он тоже об этом в курсе. Но я не хочу никого другого. Только его. Я просто боюсь, что это я ему не подхожу, и потом он разочаруется в своем выборе, и во мне, и во всем остальном. Большим пальцем я тру пластинку на браслете: — Я больше никого не хочу. Кайло дергается. — Я тоже. Сердце заходится в груди, и я киваю, стараясь не смотреть в его глаза. Круто. Ужасно приятно знать это. И я точно уверена, что он говорит правду, потому что в груди снова возникает то самое странное тепло. Оно расползается по всему телу, от макушки и к ногам. Кажется, это любовь или что-то вроде, пока не уверена. Кайло тянется к моему браслету, поворачивая запястье так, чтобы видеть пластинку поменьше, прикрепленную к звеньям, с его именем на ней. — Нам нужно пойти поспать, — нежно бормочет он, водя пальцем по выгравированным буквам. — Даже если мы угробим на это субботний день. Да уж, но я с ним согласна, потому что чертовски устала. Я киваю, и он целует меня в макушку, уводя за собой в спальню.