Coagulopathies

— Рей. Из тяжелого, глубокого сна меня вырывает чужой голос, зовущий по имени. Сбитая с толку, я поворачиваюсь на диване и щурюсь, разглядывая человека, нависшего надо мной в темноте. Клыки никуда не делись, к моему глубокому сожалению, и я пытаюсь скривить губы, чтобы спрятать их. Профессор Рен успел переодеться в черную хенли, и волосы у него мокрые — наверное, сходил в душ, пока я спала. Я растерянно пялюсь на него, а он на меня, и в свете фар, на мгновение затапливающем окно, его бледное лицо кажется совсем пустым, будто он загипнотизирован. Я смотрю, как он кружит вокруг дивана, подбираясь ко мне все ближе. Это нервирует, вызывая инстинктивное желание бежать. Рен не отрывает взгляда, даже когда наклоняется надо мной. Низкий рык рвется из горла раньше, чем я успеваю заткнуться, но Рен подхватывает меня одной рукой под колени, другой за плечи, и вскидывает так, словно я вешу всего каких-то три фунта, вместе с одеялом и всем остальным. Эмоции так и бурлят: охренеть, до чего же заводит то, что он может таскать меня на руках будто я невесомое перышко, но из-за его пустого, странного взгляда я тут же начинаю подозревать, что он на самом деле сейчас задумал. Профессору Рену плевать. Он несет меня на руках по коридору в свою спальню, и тревога накатывает с большей силой. — Фэр, — жалобно шепчу я. Мы пересекаем порог спальни, и здесь его запах становится настолько сильным, что у меня пересыхает в горле. — Фэр, я могу фпать... Ну, меня хотя бы не тащат в постель, чего я так боялась, зато бесцеремонно зашвыривают в гардеробную. Пыхтя, я переворачиваюсь на спину и убираю волосы с лица, а он уже закрывает дверь. Здесь, конечно, мягко и тепло, и, похоже, Рен расстелил одеяла. Но мне не очень нравится идея спать в шкафу. Я приподнимаюсь на колени и открываю дверь. Он точно так же стоит на коленях с другой стороны. Темный, непроницаемый взгляд встречается с моим, и я съеживаюсь, почему-то ужасно стыдясь того, что меня заловили при побеге из этой странной, мягкой тюрьмы. Он постелил себе спальный мешок и еще несколько одеял, а в руках держит мой розовый шарф. Неужели он собрался спать на полу? Зачем? — Можно мне пофпать на диване? — я спрашиваю вместо того, чтобы настоять. Никакого ответа. Профессор Рен все так же напряженно сверлит меня взглядом, пока я нехотя не отползаю назад, в свою клетку. Окей. Похоже, сегодня я все же сплю в шкафу. Я оставляю дверь приоткрытой на дюйм, но он тут же яростно захлопывает ее до конца, и меня окружает темнота. Я будто купаюсь в его запахе, слепо ощупывая все кругом, чувствуя под ладонями различные по фактуре одеяла. По краям гардеробной выстроились в ряд подушки, и со смешанным чувством страха и удовлетворения я понимаю, что это гнездо. Он сделал для меня гнездо. Такое делают все Омеги — Роуз обожала эту свою привычку. Ну и Кайло, похоже, без ума от этого. Мозг Альфы доволен, даже если это самая странная и жуткая вещь на моей памяти. Мурашки бегут по рукам и я вся дрожу от удовольствия, которое вызывает во мне эта мягкость и запахи: Рен всегда пахнет словно свежевыстиранное, хрустящее белье, совсем не так, как Роуз, куда соблазнительнее. Вообще-то нужно сделать ему комплимент за то, как он тут все обустроил, но это настолько личное, что я решаю держать рот на замке и вообще попытаться хоть немного поспать. — Ффсе прекрафно, — шепчу я себе под нос, закрываю глаза и делаю глубокий вздох. — Ффсе ф порядке.

***

Когда я просыпаюсь и немножко приоткрываю дверцу гардеробной, профессор Рен все еще крепко спит на полу совсем рядом. К несчастью для него, мне нужно пописать, так что я аккуратно толкаю дверь дальше, чтобы выскользнуть из шкафа и сходить в туалет. Стоит мне только переступить через него, как Рен хватает меня за лодыжку. Один грубый рывок — и я шлепаюсь на пол. Только успеваю перекатиться на спину, чувствуя, что сердце сейчас вырвется из груди, как Рен подтаскивает меня к себе на фут или два, наваливаясь сверху своим гигантским телом. Весь растрепанный после сна, он небрежно смахивает волосы на одну сторону и смотрит на меня требовательно и раздраженно. — Куда это вы собрались? — хрипло спрашивает он, и его сонный, низкий голос звучит немного уязвимо. — В ванную, — выдыхаю я. Ушибленное от падения плечо болит. Ауч. — Просто... иду в ванную. Профессор Рен снова хрипло стонет и скатывается с меня, отпуская меня. Я сбегаю из спальни, чувствуя на себе его напряженный взгляд. Я делаю все свои дела, а потом роюсь в шкафчике над раковиной в поисках зубной пасты и, найдя, чищу зубы пальцем, чтобы утром не пахло изо рта. Тут у него и Адвил, и аспирин, и еще какие-то рецептурные лекарства, о которых я вообще ничего не слышала. Наверняка суппрессанты и всякое такое. ... И мне очень интересно. Я набираю полный рот воды, полощу зубы, сплевываю, а затем принимаюсь читать этикетки. Супромега, вроде такие же таблетки сейчас принимает Роуз, плюс Эффексор, Ременон, Ксанакс. Амбиен. И что-то еще в маленькой бутылочке с надписью «Люпролайд». Боже, да у него тут на целую аптеку хватит. Я знакома со всем, кроме последнего. Нужно будет погуглить название. Когда я выхожу из ванной комнаты, профессор Рен уже ждет меня за дверью. Он все еще смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц, так странно, напряженно, что от этого взгляда живот сводит. Он ничего не говорит, просто проходит мимо меня в ванную и закрывает за собой дверь. Ну и ладненько. Буквально через минуту я слышу стук в дверь. Мне интересно, кто это может быть, так что я проверяю и вижу стоящего снаружи Хакса, с руками в карманах. А ему можно сюда входить? Я открываю и он преспокойно заваливается внутрь, но тут же трясет головой, принюхиваясь, и пятится назад. И жестом подзывает к себе, требуя выйти прямо сейчас, хотя на мне все то же платье, в котором я ходила на семейный ужин с Леей. Я в нем выгляжу так подозрительно. Черт, да все это выглядит подозрительно. — Тебе надо свалить, — шепчет Хакс. На нем синий спортивный костюм, а на шее болтается вычурная золотая цепочка. — Я серьезно. Он принимает лю в восемь, и нужно немного времени, чтобы он подействовал. — Лю? — Люпролайд. Я его тоже пью, вместе с остальными таблетками. — Эм... окей. И куда мне идти? Хакс ухмыляется и жестом приглашает меня следовать за ним: — Можем пока сходить позавтракать. Но я серьезно... серьезно, нам надо сваливать, — слышится смыв воды в туалете, и он меняется в лице, выглядя еще более странно. — Так, пошли прямо сейчас, пока он нас не заметил. Слишком поздно. Я не очень-то хочу идти куда-то с незнакомцем и колеблюсь ровно столько, чтобы профессор Рен успел заметить нас в дверях. Его глаза расширяются. Хакс нервно смеется: — Эй, Кайло. А я тут болтаю с твоей подружкой. Мы, наверное, сходим за завтраком... Рен пересекает комнату за рекордно короткое время, пока я испуганно отшатываюсь, и Хакс тащит меня через порог к себе, пряча за спиной. Мой обычно такой холодный и безразличный ко всему препод оскаливает зубы и издает жуткий горловой звук, на который люди, наверное, вообще не способны. От этого рыка все косточки в моем теле вибрируют. Хакс упирает ладонь в его грудь, преграждая путь, и, хотя Рен тут же отпихивает ее в сторону, делает это снова и снова, толкая его назад. Я выглядываю из-за острого плеча Хакса. — Эй... эй, — Хакс легонько шлепает его по щеке, и профессор Рен рычит снова. — Стой. Открой окно и прими свои таблетки, пока не натворил какой-нибудь херни. — Верни ее. От одного уже тона мне хочется сбежать, хотя выражение на его лице еще хуже. Может, и сложновато разглядеть в темной квартире, но профессор Рен выглядит немного сумасшедшим. И от этого мурашки по позвоночнику бегут. Хакс заталкивает его внутрь, а затем отступает назад, подталкивая нас к лестнице и я пользуюсь этой возможностью, чтобы сбежать. Я несусь к ступенькам, даже не соображая, где я и куда вообще бежать. А когда я оглядываюсь, вижу, как мой препод пялится на меня поверх головы Хакса, и его зрачки расширены настолько, что глаза кажутся черными пятнами. Он пытается оттолкнуть Хакса в сторону и получает в ответ еще одну пощечину. — Хочешь вернуться в свое любимое место? — орет на него Хакс, грубо отпихивая назад, и тычет пальцем в лицо. — Потерять работу? Тебе больше не разрешат преподавать, если тронешь ее... А если укусишь, то попадешь в тюрьму. Иди открой все окна и прими свои таблетки, Рен. Он стонет, издавая рокочущий, расстроенный вой, оканчивающийся чем-то вроде всхлипывания. От этого звука у меня нёбо начинает покалывать. Хакс заталкивает его в квартиру: — Да, я знаю. От нее вкусно пахнет. — Как от пирога, — добавляет профессор Рен и снова стонет, но теперь я его больше не вижу. — Ее запах по всему дому. — Воспользуйся феромонным спреем, что дала тебе твоя мать. Он быстро все прогонит. После этого они переговариваются вполголоса. Я скрещиваю руки на груди, готовая рвануть прочь в любую секунду, но входная дверь захлопывается и Хакс сбегает вниз по скрипучим синим ступеньками. Он поднимает брови и выдыхает со свистом: — Фух. Дадим ему часок, а потом вернемся. — Он в порядке? — Да, да, он в порядке, — Хакс вытаскивает из кармана пачку сигарет и смеется. — Кстати, ты в следующий раз не беги. Наши мозги конкретно запрограмированы на погоню. Я краснею, стараясь не представлять это, но Альфа в моем мозгу уже заинтригована. И возбуждена. Какой кошмар. — Извини, — бормочу я. — Да все в порядке, ему просто нужно проветрить голову. Но я серьезно. Не беги. Я могу попытаться урезонить его, а вот оторвать от тебя уже нет, — Хакс закуривает, выпуская клуб дыма вверх. — Видела, какой он здоровый? Как сексуально подавленный товарный поезд. — ... Что? — А что, нет? Он же сидел на этих таблетках целую вечность и никогда никого не трахал. Просто тикающая бомба. Наверное, весь шок написан на моем лице, потому что Хакс смеется и кивает. От жара я даже не чувствую, насколько сейчас холодно. — Никогда? — повторяю я за ним. — Неа, — Хакс качает головой и расстегивает куртку, протягивая ее мне. Он вынимает сигарету изо рта и выдыхает дым в другую сторону, пока я надеваю ее. — Он и без этого жалкий сукин сын, так что то, что он О, только все усложняет. Я уже говорил ему трахнуть какого-нибудь парня, но он весь из себя Мистер Разборчивость. — А ему разве не... не тридцать? — Тридцать два. Пойдем, пока ты себе пальцы на ногах не отморозила. Мы подходим к старому внедорожнику, припаркованному в паре мест от машины профессора Рена, и я все еще не могу прийти в себя от шока. У него никогда не было секса? Но он кажется таким властным и суровым, так что я даже представить себе не могу, что он ни с кем не спал. Хотя мужчины вроде не склонны врать о подобном. Я щелкаю ремнем безопасности и ногой отодвигаю в сторону пустые бутылки из-под воды, валяющиеся на полу. — Так... А у тебя кто-то есть? Хакс поворачивает ключ в замке зажигания и кивает, а затем пожимает плечами и опускает окно со своей стороны. — Альфа пацан из вашего колледжа. Тот еще придурок. — Только не говори, что это По Дэмерон, — Хакс кивает и я начинаю хохотать. — Серьезно?! Базин и Кайдел вечно трутся возле него! — Йеп. Он гей... или возможно нет. Феромоны изрядно искажают сексуальные предпочтения, но я могу с уверенностью сказать, что член в заднице ему очень нравится, — он переключается на задний ход, глядя через плечо. — Вот почему тебя еще не выдал. Рен попросил меня шантажировать его, а я обожаю шантажировать мужиков Альф. Да уж.. Это многое объясняет. Профессор Рен исподтишка достает мне суппрессанты и просит кого-то еще шантажировать моего злейшего врага, чтобы меня не раскрыли. Возможно он не так уж и сильно ненавидит меня, как казалось. У меня к Хаксу столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать. Мы выезжаем за пределы комплекса для полулюдей на оживленную улицу. — А вы давно знакомы? — спрашиваю я. — Да, еще с детства. Наши матери были юристами, и мы росли по соседству друг с другом. То, что он Омега, обнаружилось очень, очень рано. — Его мать так и сказала. — Старая добрая Лея. Всегда в своем стиле, — Хакс качает головой — Ее терпеть можно только набравшись до ее же степени. Я знал, что он напьется, но Рен не говорил, что возьмет тебя с собой. — Я даже не знаю, зачем он это сделал. Сказал, что это его мать передавала мне суппрессанты, а оказалось... Хакс фыркает, стряхивая пепел в окно: — Не, он просто хотел тобой похвастаться. Она вечно критиковала его, требуя остепениться и стать «нормальным», так что он увидел возможность заткнуть ее... только вот забыл, что она лучше сдохнет, чем заткнется. — ... ох, — я внимательно разглядываю свои ладони, сложенные на коленях. — Иногда мне кажется, что он... использует меня? — А ты его нет? Я смотрю на него и Хакс ожидающе поднимает брови. Нет. Я людей не использую. — Он растлевает меня, — выпаливаю я. — А вот это серьезное обвинение. И довольно оскорбительное. — Извини. Я не считаю его сексуальным маньяком или кем-то в таком роде. — Считаешь, — пожимает плечами Хакс. — Все считают, и когда мы начинаем гоняться за женщинами, сбегающими от нас, что еще тут будешь думать? — он выбрасывает окурок за окно и смотрит куда-то вдаль. — Мы запрограммированы охотиться на других людей, манипулировать ими. Все так, как есть. — Извини. Не хотела быть грубой. Он ничего такого... не cделал вообще. — Тебе этого бы хотелось. Хитрая ухмылочка появляется на его губах, и я фыркаю, скрещивая руки на груди. Нет. Неа. Это просто смешно. Почему мне это должно нравиться? Это нелогично и тупо, и жутко. Хакс вздыхает, улыбаясь сам себе: — Женщины Альфы обожают, когда их преследуют. — Я не хочу, чтобы он меня растл... манипулировал мной! Это отвратительно! — Слушай, просто прими все, как есть. Я же не говорил, что это не будет странно или отвратительно. Я раздраженно отворачиваюсь к своему окну и больше ничего не говорю. Да плевать.