________________________________________
________________________________________
Сущему Мику пришлось ждать в стороне. Его радиосегмент закрыли, ввиду того, что нападение на злодеев быстро приняло непредсказуемый оборот. И сейчас, когда журналисты сосредоточились на битве Всемогущего, Ямада расхаживал туда-сюда, теребя манжеты своей куртки и ожидая каких-либо новостей. О Мидории не было слышно ничего. Он не просто так не был в составе команды спасения. Если бы он исчез с радиошоу, чтобы присоединиться к героям, спасающим его звездного ученика, до того, как мир узнал бы о том, насколько быстро они планировали действовать после пресс-конференции, в которой участвовал даже Айзава, это было бы более чем подозрительно. У него над сердцем нависло чувство вины, потому что его там не было. Вместо этого он остался в своем офисе на самом последнем этаже геройского агентства, надеясь, молясь, что все будет хорошо. Он и раньше терял друзей. Героев, которые старались изо всех сил, которых попросту оказывалось недостаточно. Но сейчас было иначе. Сейчас он переживал потерю иного рода. Она ужасным, удушающим весом опустилась на его плечи, и он был не в силах ее сбросить. Она была чем-то таким, что подавляло каждый его вдох, что безжалостно рвало струны его сердца. И хуже всего было ожидание. Он просто не знал, был ли Мидория в безопасности, или же до сих пор сражался — сдался ли он. Сейчас Ямада сидел за своим столом, барабаня пальцами по дереву, и ждал… и ждал… и ждал… Битва Всемогущего то угасала, то вновь разгоралась. Взгляд всего мира был сосредоточен на скелетоподобном мужчине — но это касалось не всех, хотя, вероятно, должно было. Сущий Мик, например, старался заглянуть за спину истощенного мужчины, всмотреться в фон трансляции, которая показывалась у него в телефоне. Но Ямада не замечал там Мидории. Возможно это к лучшему! Может, он ушел до того, как началась настоящая битва. Бакуго тоже не было нигде видно. Скорее всего, они все еще были вместе. Ямада знал, что он не будет первым человеком, которому официальные лица сообщат о том, что местонахождение Мидории было определено. Этого удостоятся родители мальчика. Скорее всего, даже полиция не сообщит Сущему Мику о случившемся, и ему придется ждать правды вместе с остальным миром. Ожидание было мучительным. И оно продолжалось уже много часов… …Но тут его телефон зазвонил. — Алло?! — в панике, Сущий Мик почти закричал в трубку. С другого конца послышалось тяжелое дыхание. — Сущий Мик, сэр? — ответил женский голос. Ямада заколебался, он отнял трубку от уха и посмотрел на контактные данные той, кто звонил. Он так привык разговаривать с людьми на радио, что иногда забывал о возможности узнать личность звонящего без необходимости спрашивать напрямую. Это была Мидория Инко. — Миссис Мидория? Все хорошо, я могу вам чем-то помочь? Это насчет Канари — Изуку? — выпалил Сущий Мик. Наверное, он перебрал с вопросами, но они слетали с его губ до того, как разум успевал их перехватить. Послышался еще один громкий всхлип. — В-Вы слышали ч-что-нибудь? — Нет? — ответил он. Надежда, за которую он так отчаянно цеплялся, начала ускользать из его рук. — А вы? Хотите, чтобы я помог вам связаться с полицией по этому поводу? — Н-Н-Нет, — она ужасно заикалась. — Я-Я сейчас в участке, на самом д-деле, он не так далеко от р-радиостанции… — Хотите, чтобы я спустился? — Сущий Мик уже поднялся, готовый идти сразу же, как только она скажет. Она на мгновение засомневалась, словно обдумывая его предложение. — Д-Да… — наконец произнесла она, и Ямада незамедлительно побежал к лифту. — Я приду так быстро, насколько смогу, — сказал он, и, после еще нескольких заверений и нерешительных прощаний, он повесил трубку и в спешке покинул здание. Он недооценил расстояние от радиостанции до полицейского участка, но все равно пробежал всю дорогу. К моменту, как он распахнул стеклянную дверь в участок, он полностью выдохся. Он надеялся, что попал в нужное место. — Я ищу миссис Мидорию, — сказал он с таким спокойствием, какое только был способен изобразить. Регистратор, к которой он обращался, удивленно заморгала. Она уже было собралась ответить, но нужда отпала, потому что мгновение спустя из-за угла показалась невысокая, слегка полноватая фигура Инко Мидории. — Здравствуйте, вы в порядке? — сразу же спросил Сущий Мик, скользнув к ней и усадив ее на один из холодных пластиковых стульев у стены. Он тоже сел, схватив ее за руку, в попытке успокоить. Она все еще сильно плакала, все ее тело сотрясалось от всхлипов. — Я-Я-Я не могу дозвониться до своего мужа, — начала она. — Он в Америке — он пока еще не знает о том, что случилось… Первый вопрос, который возник у Ямады: «А что случилось?» Но он отбросил его, в первую очередь сосредоточившись на благополучии женщины. Он вытащил из кармана маленький пакетик салфеток и протянул его миссис Мидории — их там оставалось не так уж много. — Вы можете говорить со мной о чем угодно, — заверил он. — Я — друг, и к тому же герой — это моя работа. Она с трудом выдавила легкую улыбку, но затем только сильнее зарыдала. — М-М-Мне просто хотелось у-убедиться, что в-вы знаете… Он моргнул, его сердце бешено застучало. — О чем? Она высморкалась, по-видимому, пытаясь успокоиться, снова повернулась к Ямаде и посмотрела ему прямо в глаза… — Изуку не смогли спасти. — Он все еще у злодеев. — И они исчезли. Ямада был не прав. Хуже всего было не ожидание — он понял это, когда регистратор с теплой, понимающей улыбкой дала рыдающим взрослым по пачке салфеток и по кружке горячего чая. Хуже всего было узнать правду.________________________________________
Двенадцать Дней с Момента Похищения
— Мне следовало исключить вас всех до единого, — сурово произнес учитель Айзава. — Помимо Бакуго и Хагакурэ, одни из вас отправились в Камино, а другие не сделали ничего, чтобы это остановить, — он глубоко вздохнул, окидывая взглядом группу учеников перед ним. — Но я решил приумножить ваше число вместо того, чтобы его сокращать. Все вы знаете Шинсо. Никто даже не оглянулся на него, когда прозвучало его имя. И Шинсо даже не потрудился поднять взгляд на своего учителя. Он держал свою подвеску из пера между большим и указательным пальцами, и аккуратно вертел ее, пока учитель Айзава продолжал о чем-то гудеть. Он упомянул что-то о восстановлении доверия, о получении их временных лицензий, но Шинсо не слушал. Рядом с ним пустовало место. Разве не потрясающе, Рэйвен?! Мы на самом деле на факультете героев и скоро получим наши временные лицензии. У нас и правда получилось! Эти слова не были произнесены, не были показаны на языке жестов. Потому что Мидория не переезжал в общежитие вместе с остальными из класса 1-А и Шинсо, его новым членом. О нем не было слышно с момента инцидента в Камино — уже больше недели. Тогда он просто обмяк в руках у злодеев. Когда Шинсо кричал его имя, они встретились взглядами, но Мидория только покачал головой, одними губами сказал им оставить его, и его снова вырвали из рук Шинсо. Ни у кого не было и тени улыбки, когда учитель Айзава повел их в общежитие — здание с надписью «Heights Alliance» и большим знаком «1-А» сверху. Он указал им где ванные, кухня и прочие необходимые помещения; бубнил о новых правилах и о том, что у них есть остаток дня, чтобы распаковать вещи и привыкнуть к этому месту. — А, и Шинсо? Шинсо моргнул, когда было упомянуто его имя, наконец-то обратив внимание на слова учителя Айзавы. — И Кода, убедитесь, что вы убираете за своими животными. У вас есть специальное разрешение на то, чтобы держать их здесь. Не заставляйте нас его у вас забирать. Кода лихорадочно закивал. Шинсо было плевать. Он повернулся к маленькой зеленой птичке на своем плече. «Когда я забрала ее от ветеринара, она улетела», — объяснила миссис Мидория, протягивая Шинсо чашку чая. «Ее не было несколько дней. Я… Я уже подумала, что она никогда не вернётся». Шинсо посмотрел на Сирену, завернувшуюся в повязку, украденную ей со Спортивного Фестиваля и теперь лежащую на кухонном столе. «Но… Мне пришлось снова везти ее к ветеринару. Она вела себя… странно. По крайне мере, странно для Сирены», — горестно вздохнула миссис Мидория. «Врачи сказали, что с ней все нормально. Ничем не примечательная самка. Все перья объясняются простой линькой. Но это не так. Понимаешь, она не поет.» «Не поет?» — Шинсо нахмурился. Это было совершенно не похоже на Сирену. Обычно она не затыкалась. «Да… еще она плохо ест и мало летает. Мне кажется… мне кажется она грустит…» Ей не нужно было объяснять почему. Ответ был очевиден. Они какое-то время сидели в тишине. Шинсо смотрел на свое отражение в мутном чае, чашку с которым держал в руках. «Ты рад переезду в общежитие?» — спросила миссис Мидория, выдавливая улыбку. Шинсо прочистил горло. Он тоже мог попытаться. «Да, это… это будет, эээ, интересный опыт, уж точно». Она издала слабый смешок. «Конечно, вы с Изуку близко подружились со многими из класса А! Приятно знать, что ты не будешь чувствовать себя не в своей тарелке». Шинсо только кивнул, отпивая от чая. Он был холодным. «Но, м-м… Я пригласила тебя не только, чтобы поговорить», — продолжила миссис Мидория. «Этим утром, когда мы были в полицейском участке, ты был похож на Сирену — как будто из тебя высосали всю душу. Я не могу видеть тебя таким. И я подумала…» У нее перехватило дыхание. Казалось, что она пытается сдержать слезы. «Я не знаю, увижу ли я своего сына снова. И… и-и, я-я — пожалуйста. Не мог бы ты забрать Сирену?» Шинсо моргнул. Такого он не ожидал. «Забрать… Сирену?» «Может, это сделает вас обоих счастливее!» — она улыбалась сквозь слезы. Она была до боли похожа на своего сына. «Возьми ее с собой в общежитие. Если Изуку все-таки вернется к нам, тогда… возможно, Сирена снова запоет! И сможет остаться с ним. Но сейчас я просто хочу…» — она прервалась на секунду. «Время н-никого не ждет — и мы двигаемся вперед вместе с ним, независимо от того, ч-что происходит. Лучшее, что мы можем сделать, это н-не останавливаться в одной точке и найти с-способ двигаться дальше.» «Изуку хотел бы этого». — Итак, — вздохнул учитель Айзава. — Приступайте — ваши вещи уже в ваших комнатах. Наслаждайтесь выходным. — Да, сэр, — хором отозвался класс. Ни один из них не улыбался. Шинсо разместили на самом последнем этаже, рядом с Иидой и Тодороки. Между ними была одна пустая комната. Весь день Шинсо ни с кем не говорил. Он вытолкал в коридор все коробки, содержащие все то, что хоть сколько-нибудь могло понадобиться ему в Юэй, закрыл дверь и начал красить. Вскоре стены стали темно-фиолетовыми — темнее, чем его волосы. Он установил копию «арсенала» Мидории на свой телефон и слушал его на повторе. Это оказывало… терапевтический эффект — красить, постукивая ногой в такт музыке, и думать о том, какую силу бы Мидория извлек из того или иного ритма. В центре комнаты находилась перевернутая вверх дном коробка, в которую Шинсо упаковал множество вещей от миссис Мидории. Хотя, на самом деле, они все принадлежали Сирене (которая, скорее всего, их украла), так что Инко, фактически, не была их владельцем. Или их мог купить ее сын, но Шинсо нравилось думать, что Сирена просто своровала большинство их них. По крайней мере, так было веселее. У нее была повязка со Спортивного Фестиваля и медаль Мидории; коллекция стикеров с героями, многие из которых были с Сущим Миком. Оторванная голова плюшевого Всемогущего слегка внушала беспокойство, но Шинсо решил об этом не задумываться. Еще у нее оказались кусочки зеленой ткани, непонятно откуда взявшиеся. Пара блестящих фиолетовых обёрток от конфет… уголки, оторванные от домашней работы Мидории, особенно в тех местах, где ярко-красной ручкой была выведена высокая оценка… был даже кусочек обожженного пластика, и Шинсо был уверен, что он откололся от разбитых наушников Мидории, которые Бакуго взорвал в финале. Вся эта коллекция была упакована во что-то, что когда-то было маленькой круглой деревянной коробочкой. Она была так сильно изжёвана и покрыта перьями и семенами, что Шинсо больше не считал ее достойной этого звания. Так что, она была признана «Гнездом Сирены» и соответствующе подписана (скорее всего Мидорией) на обратной стороне полукруглой части, которую Сирена разломала для более легкого доступа внутрь. «Гнездо» было удобно и легко переносить. Шинсо мог просто поднять его, вместе с Сиреной внутри, и перетаскивать куда бы то ни было. Размышления о проделках Сирены определенно оказались хорошим отвлекающим фактором. Вскоре на стенах не осталось ни одного белого пятнышка (кроме того, что могло скрываться за одним единственным перышком, прилипшим к невысохшей краске, которое Шинсо просто перекрыл еще одним слоем и оставил сохнуть). Кроме того, он еще окрасил потолок в черный, что оказалось не так просто, но теперь, когда все уже высохло, он смог убрать белые обрывки бумаги (ну, бело-фиолетово-черные обрывки бумаги), которыми он покрыл деревянный пол и различные предметы мебели. Скомкав их, он выкинул их в коридор и стал затаскивать свои вещи обратно внутрь. — Помощь нужна? Шинсо моргнул, вынимая наушники. — Джиро, ты что здесь делаешь? Разве это не сторона мальчиков? — Да, и что с того, — она пожала плечами, не задумываясь хватая первую попавшуюся коробку и занося внутрь. — Мне стало скучно. — Разве ты не говорила, что будешь весь день занята? — продолжил Шинсо, не возражая и начиная рассовывать вещи по своим ящикам. — Я так сказала, чтобы все остальные оставили меня в покое. Шинсо замешкался. Джиро начала обустраиваться задолго до него. Он же добрые несколько часов просто стоял и смотрел вдаль, слушая запись последнего радиошоу Мидории. Он видел, как она пыталась протащить через дверь множество коробок и инструментов, чтобы разместить их в своей комнате на другой стороне общежития. Должно быть, она пыталась занять себя. Поэтому она и была сейчас здесь. — Что слушал? — спросила она, аккуратно перемещая гнездо Сирены, чтобы сесть рядом с ноутбуком Шинсо, открытым у него на столе. — Арсенал, — ответил Шинсо. Он не знал, сколько этих разговоров он сможет сейчас вынести. Но Джиро, очевидно, нуждалась в них. — …у меня нет копии. — Хочешь, я тебе перешлю? Она ответила не сразу. — …Давай, — сказала она, затаскивая внутрь последнюю коробку. — Тогда позже, — Шинсо кивнул, вешая занавески. — Спасибо. Она какое-то время просто сидела на его кровати и наблюдала за тем, как он заканчивает с занавесками; убирает оставшуюся одежду; небрежно расставляет на полках небольшую коллекцию книг и запихивает сплющенные картонки под свою кровать. Только когда он повесил на стену часы, он понял, что они почти полчаса провели в полной тишине. Он обернулся и увидел, как она держит самую последнюю коробку, оставшуюся нераспакованной. Она была небольшой, простой старой коробкой из-под обуви. Крышка была снята. Джиро прижала ее к себе и сильно дрожала с опущенной головой. Она плакала. Шинсо вздрогнул. — Не залей слезами мои фотографии, — огрызнулся он. — Ты испортишь их своими жалкими человеческими эмоциями. Она рассмеялась, а затем стала плакать еще сильнее. — Я-Я всего лишь человек… За этой фразой явно скрывалось нечто большее, чем мог понять Шинсо, потому что после нее слезы ручьем потекли по ее щекам. Она даже не делала макияж в этот день — иначе, Шинсо знал, он был бы повсюду. Он забрал коробку из ее трясущихся рук. Шинсо специально завел для этих фотографий пробковую доску. У Мидории был тот же набор от Аозоры, но Шинсо распечатал еще больше в течение прошедшей недели. Воспоминания со всего года, начиная от групповых снимков и заканчивая моментами со Спортивного Фестиваля или радиостанции. Есть даже парочка из летнего лагеря, до того, как все покатилось по наклонной. — Тебе… дать салфетку? — спросил Шинсо, когда наконец-то закончил прикалывать фотографии. Он достал неиспользованную пачку и протянул ей. Она кивнула и приняла их, пытаясь утереть слезы, но безуспешно. — Я… я не умею говорить о чувствах, — признал Шинсо. Он слишком привык к тому, что его разговоры оставались безответными. — Даже если их испытываю я сам. Я просто… Я никогда… Слушай, Мидория вроде как был моим первым другом? И меня бы здесь не было — на факультете героев — если бы не он. Он шантажировал директора, чтобы меня перевели. Джиро снова рассмеялась — значит, он был на верном пути. — Я не шучу, он буквально шантажировал его, — Шинсо тоже засмеялся. — И Незу был впечатлен. — Н-Ну разумеется. — Да! Мидории можно доверить подобную выходку. Т-Так или иначе… знаешь, до Камино я сказал, что Мидория уязвим. И, ну, так и есть, но он силен в другом. — Он срывается. Шинсо моргнул. Как ни странно, в этом был смысл. — Да… он просто… доходит до точки. И давление становится слишком сильным, и он просто… ох, это сложно объяснить. — Он… отбрасывает в сторону свою застенчивость и делает все, что в его силах, — закончила Джиро. Теперь ее слезы стали утихать. Вполне вероятно, что они просто иссякли. — Именно, — Шинсо кивнул. — Может… может, он уже дошел до этой точки. На лице Джиро появилась легкая улыбка. — Так ты теперь оптимист, а? Шинсо пожал плечами. — Я много думал об этом. Думаю, в словах Урараки был какой-то смысл. Когда надежды не осталось — заставь себя надеяться на лучшее. Потому что тогда ты испытаешь боль лишь единожды. Она лишь снова кивнула. И между ними опять повисла тишина, они бессмысленно смотрели перед собой — на Сирену, неподвижно сидящую в своем гнезде, под пробковой доской с воспоминаниями. Шинсо проглотил комок в горле. Через какое-то время он поднялся. — Пошли. Посмотрим, чем заняты остальные, — предложил он. — Ага, хорошо… извини, что ворвалась к тебе, — хмуро сказала она, разглаживая складки, которые оставила на его свежем постельном белье. — Да, стоит извинений. — И… что своровала твои салфетки. — Вернешь мне за них деньги, — ухмыльнулся Шинсо, придерживая для нее дверь. — Неа, я без гроша, — сказала она — легкая улыбка вернулась. — Хорошо — будешь должна свою душу. — О нет, я уже продала ее дьяволу. — Что ж, похоже, мне предстоит судебная тяжба. — С дьяволом? — она подняла бровь, нажав на кнопку лифта. — Я выиграю. — Ну да, конечно. — Сомневаешься в моем даре убеждения? — Против… Шинсо вздохнул, глядя на теперь подконтрольную ему Джиро, в то время как лифт начал опускаться. — Видишь, ты попала прямо под его действие. Он снял свой контроль, и она игриво ударила его по плечу. — И не поспоришь. Двери лифта открылись, и они вдвоем вошли в гостиную общежития, где обнаружилась большая часть класса А, разговаривающая между собой и жующая что-то похожее на карри. — О, вот вы где, — улыбнулась Яойрозу, поднося им по тарелке с едой. — Мы ждали, когда вы спуститесь, чтобы начать ужинать, но становилось уже немного поздно. Надеюсь, вы не возражаете. — Да ерунда — спасибо, — Джиро шмыгнула и еще раз потёрла глаза, прежде чем принять тарелку. В улыбке Яойрозу мелькнуло сожаление, когда она заметила печаль своей подруги. Она протянула Шинсо оставшуюся тарелку и сказала: — Как закончите, не хотели бы вы немного успокаивающего травяного чая? Я всегда считала, что лаванда помогает очистить разум… — Спасибо, — повторила Джиро. — Было бы неплохо. Яойрозу кивнула, шире растягивая улыбку, и вернулась на свое место рядом с Ураракой, чтобы закончить свою еду. Шинсо не особо хотелось общаться с остальными — без Мидории он чувствовал себя как-то неуместно здесь, на факультете героев. Так что, немного постояв в центре комнаты, он, в конце концов, приметил место рядом с Тодороки, который сидел один, так далеко от остальных, насколько возможно. Джиро последовала за ним, и Тодороки не возражал, когда они вдвоем сели рядом с ним. Они ели в тишине. Этот карри был куда вкуснее той гадости, которую они намешали в летнем лагере, но Шинсо почти не обращал внимание на вкус. Но теплота блюда была приятной. — Хей, а все уже закончили со своими комнатами? — крикнула Мина, когда Шинсо закончил есть. — Мне еще нужно немного поработать, — тихо признал Тодороки. Если подумать, то большую часть дня из комнаты Тодороки действительно исходил ужасный шум. Шинсо пришлось сделать музыку громче, чтобы перекрыть его. — Значит, только Тодороки? — уточнила Мина, обводя всех взглядом, но никто больше не возражал — Отлично! Как насчет того, чтобы чуть позже оценить дизайнерские навыки друг друга? — Воздержусь, — вздохнул Шинсо. Это было похоже на нарушение личных границ. — Да, я тоже, — кивнула Джиро. — Ох, да ладно вам, — вздохнула Мина, — будет весело! — Я не против! — улыбнулась Урарака. — Йей! — воскликнула Мина, вскакивая с дивана, на котором сидела. — Видите? Урарака не сидит и не киснет! Они прожигающе уставились на нее. Да как она могла… Секунду спустя ее улыбка сползла. — Ой, простите, я не… — От вашего нытья нет никакого толка, — фыркнул Бакуго. Он, с руками в карманах, шел к лифтам от того места, где они должны были мыть посуду. — Это все равно ничего не изменит. Шинсо отодвинул стул, поднялся, и, со скрещёнными руками, встал у Бакуго на пути. — Проваливай, — прошипел Бакуго, скалясь как дикое животное. — Назови хоть одну причину, по которой я не должен ломать тебе нос, — прорычал Шинсо. — Хей, Шинсо, какого черта?! — с другой стороны комнаты крикнул электрически заряженный Каминари. — Мы будем учиться вместе следующие два с половиной года, так что я хочу с самого начала ясно до тебя донести, — начал Шинсо, не двигаясь ни на сантиметр, — ты мне не нравишься, как и все твои убеждения. — Эм, ребят… — попыталась вмешаться Урарака. — ...Никогда не нравился, и никогда не будешь, — Шинсо зло на него смотрел. Бакуго прищурился, метнув в ответ пронзительный взгляд. — Эй, что на тебя нашло?! — крикнул Киришима, убирая в сторону недомытую тарелку и осторожно направляясь к ним, готовый в нужный момент вмешаться. — И сколько времени у Деку ушло, чтобы решиться наговорить тебе всякого дерьма обо мне? — спросил Бакуго, засовывая руки в карманы. — Около недели, — признал Шинсо. — Это произошло вскоре после того, как он понял, что не является беспричудным неудачником, которым ты всю жизнь его клеймил. И не смей называть его этой кличкой. — Я не понимаю — кто такой Деку? — нахмурилась Мина. — Вы ведь о Мидории, так? — предположил Киришима. — Ребят, то, что случилось — ужасно, но мы не должны спорить… — Ты бросил его, — прорычал Шинсо. Бакуго вздрогнул. — Он сказал мне… — И ты послушал! — воскликнул он. — И теперь его нет. — Пожалуйста, давайте не будем винить в этом друг друга, — взмолилась Урарака. — От этого только хуже. Шинсо сжал руки в кулаки. — Нет, ты не понимаешь. Никто из вас и понятия не имеет о том, что в-все это твоя вина! — Не вымещай все на мне! — прокричал Бакуго, — тебя не было там, когда злодеи пытались расщепить его чертово лицо! — Зато ты был! И не сделал ничего, чтобы остановить их! Бакуго замешкался, Шинсо знал, что он был прав. — И точно так же, ты не сделал ничего, чтобы на корню пресечь немоту Мидории! — Шинсо закричал, обвиняюще указывая на него трясущимся пальцем. — К психическим проблемам этого ублюдка я не имею никакого отношения! — Бакуго зарычал, чуть ближе подступая к Шинсо. Шинсо сверху вниз посмотрел на него — да, он был выше, и был очень этим доволен. Киришима к тому моменту решил, что этого достаточно. Он положил руку Бакуго на плечо, пытаясь убедить его отступить. — Пожалуйста, ребят, — сказал он. — Это только первая ночь, давайте не начинать все с ссор. — Уже поздно, — со злостью сказал Шинсо, снова сложив руки на груди. — Я понимаю, что между тобой и Мидорией было куда больше, чем ты когда-либо упоминал, Бакуго, — продолжил Киришима. — Но, может, сейчас не лучшее время, чтобы углубляться в подробности. — Нет, а почему бы тебе не рассказать нам, Каччан? Бакуго рванулся вперед, удерживаемый лишь крепкой хваткой Киришимы. — НАЗОВИ МЕНЯ ТАК ЕЩЕ ХОТЬ РАЗ, И Я КЛЯНУСЬ, Я… — Что?! Взорвешь мне лицо?! Сбросишь меня с крыши, или мне стоит поберечь твои силы и сигануть самому?! — кричал на него в ответ Шинсо. Бакуго дрогнул. — Да! Я знаю обо всем — не то чтобы он много рассказывал, потому что он не мог! Но самому понять было нетрудно! — рявкнул он. — Что вы выросли вместе, что он был твоим мальчиком для битья только потому, что не мог сопротивляться! Я знаю, что все ваши одноклассники из средней школы присоединились к тебе в этой небольшой игре; что он замолчал в надежде, что его оставят в покое! Но становилось только хуже и хуже, и внезапно, он не смог говорить вообще! Шинсо смутно подметил, что Киришима немного отшатнулся от Бакуго, что остальной класс распахнутыми глазами наблюдал за ними, что на лице Урараки промелькнуло внезапное осознание чего-то и что Джиро уткнулась лицом в ладони, явно всхлипывая, в то время как Яойрозу упала в кресло рядом, чтобы успокоить ее. — Ты виноват в том, что он не знал о причуде! — продолжал бушевать Шинсо. — Ты виноват в том, что он вообще онемел! Он не стал пытаться сдерживать слезы, защипавшие глаза. Его голос хрипел, горло засаднило от крика, но ему уже было плевать. — В том, что он думал, что он ничего не достигнет, потому что он никчемный, бесполезный Деку, каким ты его выставлял! Ты, а никто иной, сказал ему пойти и совершить самоубийство! Их поглотила тишина. Никто не произнес ни слова. Все посмотрели на Бакуго, когда Шинсо обрушил на него его прошлое. Шинсо тихо усмехнулся. — Он сказал, что, сделай он это, все геройские планы ушли бы у тебя из-под ног. Именно поэтому он и не сделал. — Да пошел ты, — зарычал Бакуго, все его тело дрожало от эмоций. Шинсо не понимал, из-за каких конкретно. — Ну нет, мне нравится над тобой измываться, (*) — с тем же ядом ответил Шинсо. — Полагаю, единственная причина, по которой я до сих пор тебе не врезал, только в том, что не было возможности. И я не рассказывал ни о чем из этого учителям, потому что Мидория думал, что из тебя выйдет великий герой, и он бы рассердился, если бы я это перечеркнул, пока его нет. Так что я бы посоветовал поостеречься. Он развернулся на пятках и зашагал в сторону лестницы — он бы не вынес стояния в лифте в ожидании, пока он закроется. — Эй, стой… Шинсо остановился и обернулся на Бакуго. — Деку… — он запнулся, произнеся это имя, — во время Спортивного Фестиваля — тогда он впервые за многие годы заговорил со мной. Но он сказал… что меня всю жизнь называли героем, в то время как тебя называли злодеем. Шинсо нахмурился, что он пытается этим сказать? — И он сказал, что все должно было быть наоборот. Он моргнул. Мидория действительно сказал такое? Бакуго схватился за верх своей черной футболки и сжал ее в кулаке. — И когда я был у злодеев, я мог думать только об этом… Неужели он… неужели он плакал? — О том, что он мог быть прав! — его голос сорвался. — Он был прав! И что мне теперь делать?! Его нет — и Всемогущего нет, он ушел в отставку, потерял свою силу — и все это из-за меня, да?! Шинсо было нечего сказать — как и всем. — Так вот, ПОШЕЛ ТЫ! — Бакуго закричал. — Потому что я НИЧЕГО НЕ МОГУ С ЭТИМ СДЕЛАТЬ! Я не могу изменить то, что случилось! И ты тоже не можешь! Никто не может. Шинсо еще секунду колебался, и потом развернулся обратно к лестницам. Он поднимался с опущенной головой, одну руку держа на перилах, а вторую — на подвеске из пера у своей груди. Хоть ему и было мерзко признавать это, но Бакуго был прав. Сейчас он не мог ничего сделать. Все эти крики и вопли не имели никакого смысла. Не то чтобы он мог внезапно перестать чувствовать грусть. Но ему необязательно было тащить за собой всех остальных. Шинсо рухнул на кровать, снова уставившись на пробковую доску с фотографиями и Сирену, спящую в своем гнезде. Она опять выдергивала свои перья — они были повсюду. Он мысленно вернулся к их самому первому разговору вслух с Мидорией, который он отпечатал у себя в памяти. «Ты, должно быть, сумасшедший, если хочешь разговаривать с человеком, который сможет управлять тобой после этого» «Я-Я могу свыкнуться с сумасшествием», — сказал Мидория своим тихим, дрожащим голосом. «Хорошо», — засмеялся Шинсо, — «потому что дальше будет только хуже, я тебе обещаю» «Ловлю на слове» Шинсо снова заплакал. Но он просто закрыл глаза и улыбнулся. — Я обещаю, — сказал он в подушку. — Я обещаю… — Лучше бы тебе быть где-то там, Мидория. Потому что мы только начали. Он взглянул на часы у кровати — было еще недостаточно поздно, чтобы ложиться спать. Но затем он нахмурился и, после секунды раздумий, достал телефон из заднего кармана. Он не смог дотянуться до Мидории — ни в летнем лагере, ни в Камино. Он не мог дотянуться до него физически. Но, возможно, лишь только возможно, что Мидория все еще сможет услышать его. Шинсо нажал на контакт в своем телефоне и приложил его к уху. — Ало? — Эм, привет, это Шинсо… — Простите, кто? Шинсо вздохнул. — Рэйвен? — Ооооооу! Да, да, — я знала это. Я определенно знала это. — Знала, конечно. Прости, наверное, ты сильно сейчас занята. — Да нет, все хорошо. Ты… ты как, держишься? — М-м, да… я в порядке. — Хорошо, хорошо… Как тебе общежития? — Довольно… занятные, по меньшей мере. — Буду считать, что ты доволен. Так, чем я могу помочь тебе, Рэйвен? — Ну, я полагаю, что вам стало нечем заполнить некоторые сегменты по вторникам и четвергам? — Ха… да, можно и так сказать. — Эм, в общем, помнишь, ты как-то хотела встретиться с Овл? — Ну да…? — Что скажешь, если я притащу ее с собой в следующий вторник? Женщина на другом конце умолкла. В течение целой минуты Шинсо слышал только лихорадочное шуршание бумаги. — Уточни у своих учителей, и дело сделано! — внезапно воскликнула она. Шинсо ухмыльнулся. — Спасибо, Аозора. — Ты звони, если нужно будет поговорить с кем-нибудь, хорошо? Это ведь было моей работой. — Хорошо, буду иметь в виду. — Хочешь… еще поговорить? Шинсо замешкался. — О чем? — Да о чем угодно. Он бросил взгляд через свою комнату. — Что ты знаешь о сезоне линьки у канареек?
________________________________________
________________________________________
Примечания Автора: Время артов! (Внимание, с первых четырёх может триггерить по нарастающей XD) SunsetAnimations нарисовал(а) то, как может выглядеть рана Мидории. https://cdn.discordapp.com/attachments/609079673992904934/639222619769536543/sketch-1572471834910.png У littlemusic…meiyou та же идея, но с несколькими окровавленными перьями. https://cdn.discordapp.com/attachments/609079673992904934/639299132204515328/SPOILER_sketch1572491049856.png Thelovypop17 тоже сделала это, и это так хорошо и так больно https://cdn.discordapp.com/attachments/609079673992904934/639952238382415872/image0.jpg И тут я вдохновилась, и был Хэллоуин, так что это считается за Хэллоуинскую штуку https://cloud-nine-and-three-quarters.tumblr.com/image/188747049578 И наконец, 101 из Дискорда классно исполнил(а) Мидорию, потерявшего свою причуду! https://cdn.discordapp.com/attachments/608383940255809555/639875075767795713/1572628435497.png