Маленькое сокровище

Последнее, о чем размышляла Бильбо, проваливаясь куда-то в недры Одинокой горы, было то, что гномихи опять будут искать удачливую на приключения полурослика и проклинать её, на чем свет стоит. А ещё Бэггинс подумала, что она не зря всегда носит с собой меч и заветное, греющее душу кольцо, прелесть. Ведь где-то здесь может быть дракон, чахнущий над гномьим златом и каким-то загадочным Аркенстоном. Встав на ноги и отряхнув свой пиджак, Бэггинс решила осмотреться. Глаза медленно привыкали к темноте, но даже так Бильбо видела очертания большого зала и колонн у стен, что были живописно украшены резьбой искусных гномьих мастеров. Хоббит начала аккуратно красться, огрубевшими босыми пятками ступая по холодной горной породе. Пройдя тёмный зал, Бэггинс вышла к лестницам, чьи ступеньки были подсвечены темно-зеленым пламенем. «Хозяев нет, а свет горит», — насторожилась хоббит, выбирая путь наугад, как могло показаться, но на самом деле одна из лестниц подсвечивалась чуть ярче. Ступеньки уходили вниз, петляя из угла в угол и кружа. Взломщица почувствовала усталость ещё в начале спуска, но отступать не собиралась, насупившись, тихо кряхтя и продвигаясь дальше. Наконец, в конце пути забрезжил свет. Привыкнув к темноте, Бильбо беспомощно щурилась от ослепляющего сияния, исходящего из широкой щели. Нерешительно вздохнув, хоббит все же прошла через неё, входя в ярко освещенное помещение и отнимая ладонь от глаз. Зал так сиял вовсе не от множества свечей, нет. Комната была такой светлой из-за яркого блеска золота, которым было наполнено помещение сверху донизу. Застыв в удивлении, Бэггинс приоткрыла рот и разглядывала с любопытством монеты, кубки и короны, боясь к ним притронуться. Всем известно: драконы падки на золото, а значит где-то здесь таится мёртвый или живой источник бед старых знакомых гномов. Внимательный глаз вора рассматривал сокровищницу и на предмет опасности, но обнаружить присутствие дракона или обглоданных костей неудачников-мародеров не удалось. «Надеюсь, что этот дракон все-таки покинул это место или мертв. Надо же ему было как-то за эти долгие года чем-то питаться, даже во сне голод сумеет заявить о себе», — разумно рассудила Бэггинс и схватилась за свой живот, услышав его чуть слышное урчание. Бильбо осторожно зашагала вниз по ступеням лестницы в центр, задевая ненарочно монеты, которые звенели, падая со ступеней. «Так, что они говорили про Аркенстон? Я должна его найти? Попробуем», — вздохнула Бэггинс, внимательно разглядывая каждый драгоценный камень. Но ни один не был похож на тот самый, особенный. И это очень разочаровывало, Дубощит будет рвать и метать, узнав, что её камень, к которому она со странным рвением стремится, не был найден. «Хотя все ведь не так уж плохо, дракона же нет», — вздохнула с улыбкой полурослик, доставая драгоценный камень, попавшийся ей на пути, и замечая, что под ним была чья-то чешуя. «Накаркала», — с тревогой подумала Взломщик, осознавая, что она сейчас стоит на спине грозного монстра Эребора. Хоббит поспешно слезла с холма, с которого золото скатилось, как поток воды, обнажая золотисто-красную твердую кожу. Полурослик напряженно сглотнула, раздумывая над путями отступления. Дракон громко задышал, показав трепещущие ноздри, а хоббит прошмыгнула за колонну, подальше от монстра, и надела на палец свой гарант безопасности. Чудовище открыло свои глаза и, привстав, отряхнулось от золота, как большой пес. Хотя дракон был не просто большой, он был огроменный, в сотни, в тысячу раз больше Бэггинс. И это пугало до чертиков. Огнедышащий змей прошёлся по кругу, а потом заговорил стальным женским голосом: — Как же странно видеть в этих краях чужака! Где же ты, загадочный гость? Я чую тебя. Смауг говорила с холодной вежливостью, но от ее голоса так и исходила опасность. Бэггинс была готова грохнуться в обморок от той махины, что прошлась мимо её. Какого черта ей не сказали, что это дракониха? Бильбо притаилась, стараясь не дышать, но нога так не вовремя соскользнула на гладких и чрезвычайно шумных монетах. Дракониха усмехнулась, подобравшись к месту, где пряталась полурослик, и тем же ровным тоном произнесла: — Не бойся, выйди из тени. Ты, кажется, принёс что-то золотое. Прелесть? Смауг прошла прямо перед носом Бильбо, выглядывая в поисках своего посетителя. «Чёрт тебе, а не кольцо!» — мысленно ругнулась хоббит и, как только та отошла, убрала с руки кольцо, выходя из-за колонны и представляясь. Полурослик наивно верила, что с драконами можно договориться. — Извините, госпожа Смауг, Ваше превосходительство, я не хотела Вас тревожить. Я попала сюда совершенно случайно. Дракониха мгновенно взметнулась в сторону Бэггинс, приближаясь к ней и оценивающе разглядывая. Бильбо попыталась увеличить сокращающееся между ними расстояние, но передвижение по неровным кучам-дюнам, сложенных из монет, было затруднено, и, столкнувшись со стеной, она просто подскользнулась и сползла вниз, где попала под крыло огромной драконихи, которая её внимательно рассматривала. — Ты весьма вкусно пахнешь, глупое существо. Кто ты? Я не видела тебе подобных раньше. Но я думаю, ты прекрасно подойдёшь мне на завтрак, — отметила Смауг, облизываясь, и полурослик заметила, что, вопреки мифам, язык у нее обычный, а не раздвоенный. Бильбо заметалась под её крылом, пытаясь вырваться и не выказывать страх при драконихе. — Я думаю, Вы меня неправильно поняли, госпожа. Я Бильбо Бэггинс, простой хоббит, без способностей, случайно забралась внутрь горы, так как искала кров на пару дней, чтобы потом отправиться в путь, — уверенно врет полурослик, как врала великанам-людоедам, и учтиво кланяется, но когда Смауг пригвождает когтем к земле её смятый плащ, хоббит трусливо пищит. Дракониха, кажется, улыбается, и Бильбо задаётся вопросом: «Могут ли вообще такие существа улыбаться?» — Что ж, Бильбо, ты выбрала не самое безопасное место для отдыха. Тебе легче было заплатить, но остаться в Эсгароте. Отсюда обычно не уходят живыми, — Смауг клацнула челюстями, и Бэггинс промямлила, что она все же испытает удачу и попятилась назад. Дракониха перегородила ей путь взмахом крыла, упавшего в груду сокровищ. — Не торопись, ты же знаешь, уходить, не завершив беседу, очень невежливо. А мне кажется, что твой народ очень обходителен. Не то, что остальной сброд. По крайнем мере, мне так кажется, судя по тебе, поэтому не стоит меня разочаровывать, — голос огненного змея так и сочился сарказмом. Бильбо покорно кивнула, и Смауг убрала преграду перед хоббитом, создавая некую иллюзию свободы. Бэггинс кратко поблагодарила, и между ними застыла тишина, напряжённая, как натянутая до предела струна лютни. Дракониха прервала ее первой: — Что ж, раз ты попала в мои покои, то побудь пока моим гостем. За эти наполненные сном и забытьем года я уже достаточно забыла, каково это, разговаривать с другим существом. Мне потеха, а тебе — пища и кров. Что думаешь? Как будто очевидный ответ был неясен. Скажешь «нет» — изжарит или сожрёт целиком, скажешь «да» — поживешь хоть чуть-чуть, может быть, останешься целехонькой к приходу гномов. Так что Бильбо согласно закивала, и на морде дракона вновь засияла улыбка. *** В народе говорят, что на новом месте всегда снится жених. Так почему же хоббиту приснились женские руки с чёрными когтями, что невесомо перебирали её кудри и так бережно касались её тела? Бильбо распахивает глаза от хлопанья огромных крыльев. Протерев их, полурослик поднимает голову вверх, наблюдая за драконихой. Огнедышащий змей кружила над ней, маневрируя в воздухе и словно показывая, на что та способна. Её повороты, крутые пике, изворотливые движения хвостом и переливы золотисто-красной чешуи на свету действительно выглядели красиво и завораживающе. Бэггинс невольно залюбовалась этим, пока рядом с ней не упала освежеванная тушка косули и холстяной мешок. Звук падения отразился громким эхом в зале, и хоббит вздрогнула. — Это тебе, — громогласно произнесла дракониха, приземляясь поодаль и укладываясь клубком на груду золота. Под пристальным взглядом хищника было не по себе, так что Бильбо неуверенно потянула к себе мешок, развязывая его. Внутри оказались ягоды, фрукты и некоторые коренья. — Спасибо, госпожа Смауг, —коротко поблагодарила Бэггинс за еду, принимаясь спешно поедать содержимое мешка, и дракониха ей слегка кивнула. — Но мяса слишком много для меня, и сырое я не ем. Вот если бы здесь можно было развести огонь… — Огонь, говоришь? — хмыкнула Смауг, — А ну-ка отойди и как можно дальше. Едва только хоббит отошла на пару шагов от туши, как на косулю обрушился огненный столб изо рта драконихи. Бэггинс рефлекторно отшатнулась, наблюдая, как подрумянивается золотистой корочкой поджаренное мясо и как равномерно распределяется огонь по тушке. «В один прекрасный день и меня так могут поджарить», — пронеслась мысль в голове у Взломщицы, и она от нее испугалась. Огонь прекратился, когда мясо выглядело достаточно готовым. — Можешь есть, — дракониха пригласила её трапезничать, кивнув на поджаренную косулю. Бильбо кивнула, придвигаясь к тушке косули. Но только вот полурослик не учла, что золото нагрелось под действием пламени. Бэггинс закричала от боли, отползая от горячего золота и чувствуя, как отдаёт пульсирующей болью на ступнях и ладонях. По щекам скользнули слезинки, и Бильбо поджала губы, пытаясь не крикнуть снова. От болевого шока полурослик не заметила, как к ней подобралась дракониха. — Глупый хоббит… — высокомерно произнесла Смауг, а в следующий момент произошло то, чего Бэггинс не ожидала: огнедышащий змей облизала её пятки и ладони. Но так как её язык был по размеру с маленького хоббита, то полурослик полностью оказалась вымоченной в слюне. — Что ты… — Бильбо не договорила, наблюдая, как боль уходит, а покраснение исчезает с кожи. — Твоя слюна лечебная? Что ты ещё можешь? — То, что тебе и не снилось, — хмыкает дракониха, и её распирает от самодовольства, стоит уловить восхищенный взгляд хоббита. *** Смауг сидит на высокой скале, заплетая чёрные кудрявые волосы в густую косу. Быть очеловеченной очень непривычно, но зато позволяет пробраться через узкую расщелину к озеру, куда не пройдёт драконье обличье. А полюбоваться здесь есть чем: кристально чистые подземные озера разные по глубине, но у каждого из них видно дно. Вода светится голубым свечением, и причиной тому кристаллы, что ярко светили со свода пещеры. Подобная панорама может захватить дух у любого, кто сюда попадёт, но драконихе интересен вовсе не пейзаж, а маленький хоббит у кромки озера, что старательно застирывает свою одежду от драконьей слюны. Щепетильная в вопросе чистоты, Бэггинс чертыхалась каждый раз, когда дракониха облизывала её, и бегала на озера отмываться. Вот и сейчас полурослик тихо оттирала красный пиджачок, оставаясь в лёгкой сорочке. Поодаль на камнях лежали чистые и влажные юбка и рубашка. — Вроде все. Надеюсь, что такое не повторится, — проговорила самой себе Бильбо, прекрасно зная, что дракониха не перестанет так делать. Удивительно, что полурослик не особо сопротивлялась, когда огромный шершавый язык огнедышащего змея проходился по крошечному тельцу хоббита. Может, сильно боится? Смауг раздражённо фыркнула. Страх — это, конечно, хорошо, но, привыкнув к полурослику, дракониха рассчитывала на, хотя бы, уважение от нее. Тем более, огнедышащий змей не выказывала никаких желаний поглотить и сжечь полурослика, наоборот, кормила, поила, заводила непринужденные разговоры и оборудовала ей постель, так как хоббит было неудобно спать на груде золота. И, на самом деле, Смауг перестала думать о Бэггинс, как о живой мишени, скорее начала к ней относится, как к одному из артефактов её сокровищницы. Придя к такому выводу, огнедышащий змей так сильно удивилась, что из человеческих ноздрей повалил тёплый пар. Из долгих дум дракониху вывел всплеск воды, и женщина опустила взгляд вниз, обнаруживая обнажённую Бильбо, что решила искупаться. Смауг невольно залюбовалась изгибами её фигуры. Для такого маленького тела у Бэггинс были пышные грудь и бедра. Хоббит вынырнула и расслабилась, распластавшись звездой на поверхности воды, и взору драконихи предстали покрасневшие половые губы. Смауг так и хотелось потянуться к ним, раздвинуть их и проникнуть внутрь. Огнедышащий змей снова ощутила желание облизать хоббита, начиная с кудрявой макушки и заканчивая стопами в лёгком пушке шерсти. С этим что-то надо было делать. *** — Знаешь, я уже привыкаю к твоим холмам из золота и драгоценностей, Смауг Золотой, — признается Бильбо, перебирая сокровища в руках, и драконихе очень льстит, что к ней обращаются с прозвищем первого дракона. — На моей родине, далеко отсюда, я любила бегать по полям и ходить в цветочных венках, а сейчас хожу по твоим золотым полям и ношусь тут с твоими сокровищами. Мне идёт? Хоббит в изящной тиаре на голове разворачивается к огнедышащему змею, собираясь покрасоваться, но вместо драконихи полурослик обнаруживает высокую женщину, прислонившуяся к стене и скрестившую руки. Она была, несомненно, красива, с черной густой косой, перекинутой через плечо, и красно-золотыми участками кожи на теле, будто кусочки потали* прикрепили к ее коже. А ещё она была обнажена, и Бильбо густо краснеет, стараясь не смотреть на упругую грудь и замечая за спиной у незнакомки тонкий красный хвост. — Очень, — отвечает женщина голосом Смауг, только сейчас эхо от него не раздается по углам всей комнаты. — Госпожа Смауг? Разве драконы умеют превращаться в людей? — пораженно выдыхает Бэггинс, глядя в узкие желтые глаза напротив и подмечая, что у них такой же вертикальный зрачок, как и в драконьем обличии. — Я же говорила: тебе и не снилось, — усмехается женщина, грациозно шагая к изумленному полурослику. — Все ещё боишься меня, маленький хоббит? — Нет, что ты, госпожа, — дракониха как никогда выглядит уязвимой в этом обличии, и гномихи не преминули бы воспользоваться данной возможностью, чтобы прирезать страшного монстра, только вот кожа женщины на ощупь, как металл, не пробить и не сломать, а изо рта торчат белоснежные клыки в напоминание, кто такая на деле эта красавица. Хоббит, не раздумывая, кладет свою кисть в протянутую горячую ладонь, позволяет прижаться ближе к голому телу так, что можно ощутить, что красно-золотистые участки кожи — это чешуя. Из-за разницы в росте Бильбо утыкается ей в живот, и женщина хмыкает, усаживаясь рядом. — Какая же ты все-таки крошечная, — смеётся Смауг, потянув хоббита за вихры к себе и утянув полурослика во внезапный поцелуй. Бильбо оторопело смотрит на дракониху зеленоватыми глазами, пока верткий язык изучает теплую полость рта и играется с языком Бэггинс. Это очень приятно и будоражит, поэтому хоббит начинает отвечать, поддаваясь своим ощущениям. — Это вместо вылизываний, чтобы тебе не пришлось стирать одежду, — строго поясняет Смауг после парочки таких долгих поцелуев, и Бильбо согласно кивает, все ещё ошарашенная страстью огнедышащего змея. Неужели так драконы выражают свою симпатию? *** Они целуются перед отлетом драконихи на охоту и перед сном, когда женщина обвивает ее тело кольцом рук, и Бильбо чувствует себя, будто она супруга драконихи. Смауг же считает иначе: она её новое сокровище, самое ценное, даже ценнее Аркенстона, который жаждет заполучить Торина Дубощит. — Знала бы гномий узбад*, что есть на свете та, которая намного лучше этого сияющего камушка, — определенно бы гналась за тобой, — делает комплимент дракониха, впервые показывая местонахождение Аркенстона и смущая хоббита. Бэггинс знает, что это, увы, не так. Вот уж сколько времени она здесь, а от гномих ни слуху, ни духу. Хотя, может, они подумали, что Взломщица сбежала… Ситуацию можно было бы исправить, выкрав Аркенстон и сбежав от драконихи, но Бильбо так поступить не могла: ни когда Смауг доверилась ей, ни когда сама Бэггинс испытывает чувства в ответ. Именно поэтому полурослик весь день ходит по некогда гномьей обители в поисках самого лучшего праздничного платья и бутылки сивухи. И ведь находит, не зря в команде слывет искусным вором. — У вашего народца сегодня какой-то праздник? —шутит дракониха, уменьшаясь в воздухе в размерах и превращаясь в человека. — Просто хотела сделать приятное, — Бэггинс ухмыляется, салютуя наполненным до краев кухолем, и терпеливо ждет, пока Смауг сядет. Но женщина не садится напротив, как ожидалось, а подходит вплотную к полурослику, усаживаясь на стол. — Ты и так делаешь приятное, маленькое сокровище, — низко рычит дракониха, распарывая шнуровку корсета удлинившимся за секунду ногтем. Бильбо ахает от неожиданности. — Платье красивое, но только вырез хотелось бы побольше, — пояснила Смауг с лукавой улыбкой, пожав плечами и подцепив виноградину пальцем. Ещё поддень чуть-чуть шнуровку, и грудь высвободится из плена ткани. Бильбо старается не дёргаться сильно, чтобы это не произошло раньше времени, но драконихе захотелось испить сивухи и чокнуться кухолями. От сильного толчка ткань соскальзывает, обнажая часть груди. При тусклом свете свечей и отражающего его золота сосок и ореол вокруг него кажутся темными, и драконихе с каждой секундой хочется все сильнее припасть губами к ним, но Бэггинс как назло поправляет платье. — Выпьем за наше благополучие, — предлагает Смауг, и полурослик согласно кивает, опустошая кухоль до дна. Видимо, сивуха настолько долго настаивалась, что крепость её только усилилась. Недогадливый полурослик и не подумала о том, чтобы разбавить напиток, и выпила его в чистом виде и полностью, что, в конечном итоге, привело к появлению яркого румянца на щеках и развязного языка. Дракониха это, конечно, заметила, ей алкоголь был нипочем, он быстро сгорал в её горячей крови, но наблюдать за захмелевшим хоббитом было любознательно. Дракониха пресекла все её попытки испить ещё, сегодня она была настроена раскрепостить её маленькое сокровище, а не напоить до чертей и усыпить. Полурослик была в сознании, хоть и помутненным хмелем, стойко держалась на ногах, но бойко шутила и звонко смеялась. А ещё поправляла съезжающее с груди платье, каждый раз, когда ткань соскальзывала вниз. — О, Смауг Могущественный, — обратилась Бильбо с уважением во взгляде, — Может, ты прояснишь мне один момент? — Какой же, мой раскрасневшийся хоббит? — заинтересованно спросила дракониха, и сердце её таяло оттого, как величественно к ней обращается Бильбо. При упоминании румянца Бэггинс прикладывает ладонь к горящей щеке и, кажется, краснеет ещё пуще прежнего, что Смауг находит чрезвычайно милым. — Почему драконы похищают только девственниц? — выдаёт свой вопрос хоббит, нервно прикусывая нижнюю губу. Всё же не каждый дракон согласится отвечать на такой вопрос. Но женщина только ухмыляется, губы её расплываются в оскале, обнажая острые клыки. Очень интригующий вопрос от невинного хоббита. Смауг кладет ей ладонь на колено, мягко поглаживая его, и вкрадчиво, тихим голосом, почти губы в губы, словно опасный секрет, произносит: — Они лучше на вкус. Хоббит тихо ойкает, красноречие куда-то исчезает, а хмель словно оставляет Бэггинс самостоятельно разбираться со сложившейся ситуацией. Дракониха подбирается ближе к ней, дышит в шею, и легче не становится от слова совсем. — Уверена, ты тоже очень вкусная, — шепчет Смауг, приникая губами к её шее и присасываясь к коже. Потом это аукнется вишневой отметкой на шее, но полурослика волнует сейчас другое. Это звучит опасно, так почему же внизу живота у Бэггинс разливается тепло? Смауг принюхивается, ощущая терпкий запах, исходящий от хоббита. Бильбо потекла и сама ещё этого не подозревает. Что ж, дракониха ей в этом поможет. — Не бойся, всего лишь хочу сделать тебе приятно, — женщина проходится в успокоительном жесте по мягким кудрявым волосам, и хоббит робко улыбается. Такая улыбка стоит всех стараний драконихи, хотя шальная мысль твердит, что гипноз не помешал бы. Смауг отвергает этот вариант, потому что хочет, чтобы Бэггинс сама ей отдалась. Властная рука приспускает ткань платья, обнажая груди, и дракониха ласкает их руками и губами, стараясь не поцарапать нежную кожу клыками. Над головой Смауг слышатся негромкие девичьи стоны. — Тебе приятно, когда я делаю так? — уточняет женщина, кружа длинным языком по соскам, и Бильбо выдыхает скулящее «да». Терпкий запах густеет сильнее, и дракониха едва сдерживает порыв тотчас пробраться под юбку и посмотреть, какая хоббит мокренькая между ножек. Бэггинс сводит ноги, пытаясь унять нарастающую дрожь и разобраться с нахлынувшими ощущениями. Дракониха с интересом смотрит на реакцию её тела и в утешающем жесте кладет ладонь на колено. Только вот на хоббита это действует иначе, распаляя сильнее. — Это что-то из твоих драконьих штучек? — неуверенно спрашивает Бильбо. Смауг хрипло хохочет, и её голос действует не хуже афродизиака. Полурослик ежится. — Нет, мой недогадливый хоббит. Это все твоё тело. Оно желает меня, — терпеливо поясняет дракониха, сдерживая свои порывы повалить Бэггинс на кучу золота и отодрать так, что громкие стоны были слышны на весь Эребор. Смауг уже давно определилась с планами на свое маленькое сокровище. — Госпожа Королева под Горой, обещай, что… — лепечет спешно Бильбо, но договорить все же не успевает, потому что дракониха утаскивает её к себе на колени. — Как ты меня назвала? — выдыхает в шею Смауг, и по тонкой коже струится тёплый пар. — Королева под Горой, госпожа, — повторяется хоббит, и дракониха расплывается в улыбке. — Обещай, что будешь со мной нежна. — Клянусь, Бильбо Бэггинс, — зачем-то полностью произносит её имя Смауг, впиваясь губами в медовые губы полурослика. Обнажённая Бильбо елозит на груде золота, широко раздвинув ноги. Её соски призывно торчат, так и просят, чтобы их потрогали ещё раз и ещё, а шея горит в алых отметках от засосов и укусов. Бэггинс раскрывает пальцем бутон половых губ, открывая вид на истекающий смазкой вход. Сама хоббит внутрь не проникнет, она терпеливо ждет Смауг. Картина происходящего выглядит настолько манящей, что дракониха едва сдерживается, чтобы не накинуться на возбужденного хоббита. Но аккуратность прежде всего, поэтому Смауг тщательно промазывает пальцы маслом и уменьшает ногти до размера человеческих, чтобы не поцарапать. Без боли не получается, но хоббит не кричит, стоически выносит все, прикусив губу и умоляюще глядя на Смауг. Бильбо знает, что вслед за болью придёт удовольствие, даже сейчас чувство наполненности приносит легкое наслаждение. — Первая ночь отныне и навсегда за мной, — твердо, будто ритуал, произнесла женщина, клацнув зубами, — Теперь ты, и тело, и разум твой полностью мои. Ты будешь помнить каждый момент этой ночи, как бы судьба не разлучила нас. — Я не хочу покидать тебя, — захныкала Бильбо в горячке, цепляясь руками к горячему телу драконихи. — Я не отпущу тебя, моё маленькое сокровище, —утробно рычит Смауг. Капли крови стекают по ягодицам вниз на золото, и дракониха ловит одну из них пальцем. На вкус сладкая, как и вся полурослик с ног до головы. Пальцы начинают медленно двигаться внутри, выбивая дух из Бильбо вперемешку со стонами. Бэггинс выгибается, подставляет шею и грудь под поцелуи, двигает бедрами в такт движениям и восхитительно округляет рот, когда стонет. Пшеничного цвета кудри почти сливаются на фоне драгоценностей, но зоркий драконий глаз все равно замечает их, перебирая руками. — Не сжимайся так сильно, — советует Смауг, хотя ей безумно нравится, какая узкая хоббит. Хлюпающие звуки становятся все громче, перекрывают тонкие стоны хоббита, и её «ещё» тонет в этом созвучии. Женщина и без этого знает, что Бильбо готова на большее, поэтому вталкивает фаланги до упора и увеличивает темп. Хоббит жмется к талии драконихи, царапаясь об красно-золотистые участки чешуи, вцепляется коротенькими ноготками в спину женщины, но на коже не остается ни следа от страсти полурослика: ни глубоких лунок от ногтей, ни покраснений, ни ссадин. Чего не скажешь о Бильбо, вот уж ее Смауг щедро разукрасила пестрыми мазками-отметинами, не оставляя живого места. Дракониха заламывает ее руки над головой, полностью подчиняя себе и втрахивая маленькое тельце в гору золота так, что под ними рассыпаются сокровища. Монеты и украшения неприятно впиваются гранями в спину Бэггинс, но Бильбо не жалуется, чистое наслаждение затмевает все неудобства. Так же считает и Смауг, что сгибается дугой из-за разницы в росте, чтобы поцеловать пухлые губы хоббита, но полурослик уворачивается, затеяв неизвестную игру. Дракониха всегда получает свое, пусть и не всегда тем образом, которым хотела, и наглый полурослик не будет исключением. Бильбо лучезарно улыбается в ответ на ее злую гримасу, съезжая чуть ниже и потянувшись, насколько это возможно в ее положении, к ее груди. Раздосадованно пыхтит, когда не получается подцепить раскрытыми губами золоченный сосок, и взглядом просит нагнуться к ней. Смауг выгибает бровь, не ожидав подобного, но снисходительно наклоняется, наблюдая, как кончик языка скользит по горошине соска, нарочно сбиваясь с траектории и оставляя влажную дорожку на груди. Хитрые зеленоватые глаза взломщика покрыты поволокой похоти так, что вкупе с ее действиями падет даже дракон. Что Смауг и делает, почти забывшись и едва не упав на хрупкого хоббита, остановившись в миллиметре от ее лица. Бильбо пользуется ситуацией, зарываясь лицом в пышные груди и лаская их языком и тонкими ладошками, что вырвались из плена, стоило драконихе потерять самообладание. Это кажется невероятным: ласка, подаренная дракону. Существу, которое сжигает все на своем пути и разрывает плоть в одну секунду. И даже один маленький хоббит пострадал, но, будучи немилосердно покусанным и до предела растраханным, несмотря на данное в начале драконом обещание, в ее глазах нет ни капли ненависти или обиды. Бильбо дрожит, но не от страха, ее слова тому подтверждение: — Если ты так и продолжишь медлить, я сойду с ума. Я на пределе, госпожа. — Чего ты хочешь, мой маленький хоббит? — Смауг как нарочно издевается, гладит свободной рукой по бокам, щекоча. Полурослик мечется по золотому настилу из сокровищ, звеня монетами, и протяжно хнычет, пытаясь насаживаться на пальцы сама: — Хочу быстрее, насколько это вообще возмо… Драконихе не надо повторять по нескольку раз, она ускоряется на последнем слове, не давая возможности договорить и с каждым резким толчком заставляя захлебываться стонами. Кончая, Бильбо тонко кричит, как полевой мышонок, прежде чем расслабленно откидывается на золотой холм. Смауг облизывает испачканную ладонь, прикрывая глаза и наслаждаясь сладким вкусом хоббита. Рука сама тянется к промежности, поглаживая и наращивая темп с каждой секундой. Юркая ладошка тоже тянется приласкать, но дракониха ее отклоняет: — Ложись и раскройся для меня, — приказывает с тихим рыканием Смауг, и Бильбо слушается, раздвигает широко ноги, слегка приподнимает таз, подложив побольше золота под спину для удобства, и раскрывает пальцами растраханный вход. Смауг встает над ней, нависая грозной тенью и любуясь открывшимся видом. Прозрачная струя изливается на промежность и лобок Бильбо, забрызгивая каплями, отчего хоббит удивленно вздыхает. У драконихи подгибаются колени, и она валится рядом с низким рыком, подминая к себе Бэггинс. Смауг засыпает от нежных поцелуев неуемного полурослика и под звуки биения ее сердца. Дракониха хочет сообщить что-то важное своему маленькому сокровищу, но дрема берет свое, и все мысли уносятся прочь из головы. *** — Завтра День Дурина, — твердо говорит дракониха, ставя перед фактом полурослика. Хоббит, до этого испытывающий блаженство от крепкой руки в волосах, вздрагивает, распахивая глаза. Монисто на ее голом теле оглушительно зазвенели в тишине залы. Время в сокровищнице течет иначе, чем за его пределами, и Бильбо совсем потерялась в его ходе, окунувшись в омут плотских наслаждений. И, если бы не нечаянно брошенная фраза драконихи, Бэггинс бы окончательно позабыла обо всем. — Завтра гномское отродье вновь придет сюда пытать свое счастье, — брезгливо фыркнула дракониха, и из ноздрей у не снова повалил пар. — Но найдет здесь лишь свою смерть. Хоббит пискнула, едва не крикнув «нет!». Дракон это поняла по-своему: — Не беспокойся, я хочу тебя оградить от них. Видишь ли, до появления тебя у меня было лишь одно слабое место, здесь, на левом предплечье, — дракониха показывает на свою руку, демонстрируя маленький участок кожи, который выглядел слишком неподходящим для такой стальной кожи драконихи. Полурослик осторожно касается его, удивляясь, насколько он мягкий на ощупь. — О нём никто не знает, кроме тебя теперь, — шепчет Смауг ей в ухо, мягко прикусывая мочку, — Но с недавних пор у меня появилась еще одна слабость. — И какая же? — краснеет Бильбо, прекрасно понимая, что она подразумевает ее. — Маленький смелый хоббит, что решил переночевать у дракона и остался, — хрипло смеется Смауг, заключая полурослика в объятья, но резко замолкает и стремительно хмурится, стоит ей продолжить говорить: — Я хочу, чтобы ты ушла отсюда. Скоро здесь начнется война, и разожгу ее не я. — О чем ты говоришь? — обеспокоенно спрашивает Бильбо. — К горе идут эльфийские войска и армия орков. Люди тоже будут здесь, — произносит Смауг, глядя расфокусированным взглядом. — Трандуил, Азог…– вздыхает хоббит и осекается, замечая, как проницательный драконий взор смотрит на нее. — Знаешь их? — удивляется дракониха. — О них только глухой не слышал, — выкручивается полурослик, прикусив язык. — А как же ты? — волнуется Бэггинс. — За меня не беспокойся, –отрезала Смауг, уверенная в своей непобедимости. — Я давно ждала их прихода, а пришла ты, маленькое сокровище. Буквально свалилась мне на голову. — На спину, если быть точнее, — неловко улыбнулась полурослик, получив снисходительную улыбку в ответ. — Может, сбежим вместе? — Нельзя, — зашипела Смауг, — Я не трус. Я отстою свое. Хоббит поникла от ее слов. «Что она, что Дубощит, обе чахнут над своим золотом», — раздражительно проговорила про себя Бильбо, сжимая руки в кулаки, что не ушло от взгляда драконихи. — Я не один такой дракон. По крайней мере, раньше нас было несколько, — начинает издалека Смауг, и при всей любви к рассказам Бильбо считает, что это не очень подходящий момент, но женщина продолжает. — Я была еще молодой, но мой рост уже превышал пять футов, даже самцы были меньше меня, — хвалится дракониха, — у меня была, как вы называете на человеческом языке, наставница, у нас она звалась kinbok.* Её звали Хедвиг. Это была очень мудрая дракониха. Она состояла в верховном совете и управляла нашим кланом. — У драконов есть свой язык? — Бэггинс подумалось, что весь её рассказ похож на стародавнюю сказку, но, даже если это так, дракониха умеет разжигать интерес к своим историям. — Конечно, Mal Ask.* И по древности он может потягаться с энтами. Полурослик не поняла, что значат слова, произнесенные в её адрес, но, судя по искрам в глазах драконихи, это было либо что-то нежное, либо неприличное. Немного пораздумывав над тем, как сформулировать мысль, Смауг продолжила: — Однажды, после охоты, она призналась, что никогда, до моего появления, не видела более сильных, чем я, самок в кланах драконов. Я хотела было ей возразить про то, что она сама могущественнее всех и возглавляет даже клан, но Хедвиг прервала меня. Kinbok прикрыла глаза, задержав дыхание и готовясь изречь свое видение. Многие из мудрейших драконов могут видеть будущее. Она предрекла мне следующее: «Свое пристанище ты найдёшь у обособленной вершины, пересмешник приведёт тебя туда. Он же даст весть, когда гость примчится к тебе. Не прогони его, обогрей, и гость даст тебе то, что сделает тебя богаче всех.» — Звучит так знакомо… Обособленная вершина… Это Одинокая Гора! — просияла от догадки Бильбо. — Верно, мой смышленный хоббит. А знаешь, кто гость? — Смауг нежно погладила полурослика по щеке. — Я? Но как же птица? И у меня нет ничего ценного… — растерянно ответила Бэггинс. Про кольцо она уже и забыла, оно так и осталось в кармашке пиджачка. Прелесть не манила так хоббита в последнее время, как бесовские драконьи глаза. — Дрозд прилетел за три дня до твоего прихода, разбудив меня своим щебетом и прикрикивая: «Шир, Шир!» Все ещё сомневаешься, что ты не героиня моего предназначения? — дракониха выгибает бровь. — Но что я могу тебе дать? — изумленно спросила Бильбо, еще не понимая, как судьба так резко совершила с ней такой поворот. Смауг положила ладонь полурослику на живот, невесомо поглаживая мягкую кожу. — Дракон богат в том случае, если у него много золота и если его род будет продолжен. Как видишь, золота у меня в достатке, но нет наследников, — пояснила дракониха. — Но как это вообще возможно? — Бильбо никогда не интересовалась анатомией драконов и находилась в полном замешательстве. — Видишь ли, драконы обоеполые, у нас есть как женские, так и мужские половые органы. Я, честно говоря, не жалую данную форму, предпочитая женское амплуа, но для размножения это необходимо, — Смауг аккуратно расцеловала каждый палец удивлённого хоббита. — То есть ты хочешь, чтобы я понесла от тебя? — спросила Бильбо, краснея от произнесенной фразы. — Этого требует предназначение. Этого прошу я. Даже если мне остался последний день жить на свете… — незыблемо произнесла дракониха, и Бэггинс не нашла ничего лучшего, кроме как заткнуть её губы поцелуем. — Не смей так говорить! — слезы полились по щекам хоббита, и Смауг растерялась, впервые видя расстроенной свое маленькое сокровище. Женщина приобняла её за плечи, прижимая к своей груди и успокаивая. Когда всхлипы стихли, Бильбо подняла свои заплаканные глаза, тихо произнося: — Если это действительно последний раз, когда мы видимся, то я хочу получить частицу тебя. Покрой меня, — серьёзно произнесла полурослик. Смауг кивнула: — Мне принять мужское обличие или только изменить орган? — Второе, я хочу смотреть на тебя, — командует хоббит, и дракониха удивляется сама себе: с каких пор она потакает Бильбо вместо того, чтобы просто отыметь её. Но женщина послушно выполняет её просьбу. В мгновение ока между ног, вместо привычного глазу женского лона, возникает увесистый член, что шлепается на груду золота. Бэггинс ойкает.  — Не бойся, ласкай меня руками, губами и языком, я помогу сделать его твердым, — подмигивает дракониха, и Бильбо совсем не по себе, но она уверенно обхватывает член, медленно двигаясь по стволу. Маленькие пальчики не могут обхватить его в кольцо, но полурослик компенсирует это своими движениями, которые убыстряются с каждой секундой. Над головой полурослика раздаются стоны, и Бильбо поднимает голову, любуясь распаленной драконихой. Взор так и застывает на пышной груди с призывно торчащими сосками, и полурослику кажется, что это какой-то странный мокрый сон. — Всё правильно. Теперь оближи и возьми в рот, — направляет Смауг, и Бильбо, слишком соблазнительно на взгляд драконихи, приоткрывает рот, показывая ловкий язычок. Ещё пару часов назад хоббит тщательно вылизывала им половые губы женщины, а сейчас смазывала слюной чувствительную головку члена, сдвинув крайнюю плоть. Пройдясь по всей длине, Бэггинс почувствовала языком выступающие под кожей и пульсирующие вены. Получив удовлетворенный взгляд и кивок в ответ, хоббит вбирает головку в рот и пытается вместить в себя больше. Как бы Смауг ни хотела толкнуться на всю длину в узкое горло, она знает, что полурослик не готова к такому исходу событий. Поэтому нежно касается её прядей волос, слегка тянет, направляя голову так, что член смещается и оттягивает одну из щёк. Бэггинс невольно сглатывает, чувствуя на языке солоноватый вкус. — Не царапай зубами, — предупреждает дракониха, когда Бильбо с непривычки напрягает челюсть. Смауг толкается в обе щеки по очереди, наслаждаясь отзывчивостью хоббита и ловким языком, что не перестаёт ласкать даже во влажной тесноте рта. Когда головка оказывается в глотке, Бэггинс смаргивает подступившиеся слезы и кашляет. Дракониха не двигается, лишь перебирает кудряшки пшеничного цвета между пальцами. Член настолько возбужден, что пара таких толчков поглубже, и до кульминации недалеко. Поэтому Смауг отстраняет её голову, выпуская тем самым орган из плена её жаркого рта, и проводит сочащейся предэякулянтом красной головкой по губам полурослика несколько раз. — Иди ко мне, — хрипло шепчет дракониха. Скользкие от масла пальцы Смауг неторопливо растягивают полурослика, усевшегося к ней на колени. Хоббит почти готова принять в себя, но дракониха пару раз разводит фаланги как ножницы, срывая с губ смущённого хоббита стоны. Член стоит колом от такого зрелища и дрожит в нетерпении. Дракониха проводит по нему, размазывая масло вместе с предэякулятом по всей длине. Бильбо завороженно смотрит на её действия, невольно облизываясь. — Хочу насадиться сама, — просит Бэггинс, нависая над членом. Смауг не возражает. Полурослик устраивается поудобнее, разводя ноги и трется головкой об промежность, дразня. Дракониха рычит сквозь зубы на её шалость, сигнализируя, что медлить не стоит. Бильбо опускает бедра, удерживая член. Он проскальзывает сразу наполовину, и Бэггинс охает от неожиданности и непривычного чувства. Немного больно из-за неправильного угла вхождения, но хоббит елозит, приноравливаясь и находя удобное для неё положение. Смауг восхищается тем, как двигается её маленькое сокровище, наращивая темп. Драконихе хочется кричать от того, как хорошо и узко внутри полурослика, и она действительно срывается на крики, вцепляясь ладонями в её ягодицы и почти не контролируя себя. Чёрные когти удлиняются, царапая нежную кожу, на которой вдобавок ожидаются синяки. Острые зубы вгрызаются в открытую и беззащитную шею до крови, но дракониха спешно зализывает рану, оставляя лишь почти зажившую пометку от укуса. Хоббит принимает в себя полностью, усмиряя свой темп и решив перевести дыхание. На этот раз замедленный темп сводит с ума Смауг, и она перехватывает инициативу, двигая бёдрами и размашисто вбиваясь в тело хоббита. Стоны, рычание, хлюпанье, звон монисто на теле Бильбо смешиваются в одно, и Смауг близка к разрядке, когда тёплая ладошка полурослика начинает мять её грудь. — Сбавь обороты, я хочу, чтобы мы этим насладились, — просит Бэггинс, шепча драконихе в губы. Смауг пытается захватить их своими губами, но Бильбо не дается сразу, вновь затевая опасную и излюбленную ею игру. У драконихи свой козырь, она тянет её за монисто, вылизывая чувствительную шею, прекрасно зная, как та отреагирует на это. Небольшие толчки бёдрами доводят полурослика до исступления, и та попадает в ловушку губ драконихи, которая крадёт её поцелуй. Они кончают почти одновременно: Бильбо от незатейливой ласки, а Смауг от того, как сильно сжимается хоббит. Бэггинс чувствует, как в неё изливается дракониха горячими струями семени, и это слишком много для одного маленького хоббита, так что густая белая жидкость стекает по члену на золото. Смауг держит хоббита в объятьях, не позволяя выпутаться и слезть с колен. Обмякший член все ещё внутри полурослика, и дракониха ждёт, пока хоббит её попросит вынуть. — Мы очень грязные, — учтиво ворчит Бильбо спустя некоторое время, и Смауг выпускает её, глядя, как Бэггинс удаляется в сторону озера и заглядываясь на полузасохшие белые разводы между ног полурослика. Дракониха возвращает себе полностью женское обличье, следуя за её негласным приглашением. Бильбо просыпается от топота ног и перешептываний знакомых голосов. Хоббит лениво открывает глаз и видит размытым пятном темно-синий камзол темноволосой гномихи. Драконихи поблизости не обнаруживается. — Торина? —слабо восклицает полурослик. Гномихи подобрались ближе, вздыхая. — Господи, как ее дракон потрепал. А мы, оболдуи, думали, что она убежала… — горестно произнесла Двалин, рассматривая укусы и царапины на теле полурослика. Бэггинс слабо улыбается, переворачиваясь на спину и вспоминая, что это следы их вчерашней страсти. — Смауг… — шепчет одними губами Бильбо, но едва ли её кто слышит. Все внимание забирает на себя ослепительно блестящий камень в сумке хоббита. Торина выхватывает его из сумки, будто это её собственность. — Госпожа Взломщица нашла Аркенстон! — громогласно произнесла Дубощит, и вслед за ней радостно закричали гномихи. От их воплей полурослик окончательно раскрыла глаза, взглянув на гномью королеву. Взор, полный алчности, был устремлен на камень, что был в ее руках. Бильбо вдруг вспомнились слова драконихи: вот из-за кого развяжется война.