дом кверху дном

— Домовой, домовой, пойдём со мной, — пробормотал мужчина в усы, помахал веником, потоптался пару минут у порога и, закинув последний рюкзак на плечо, потянулся к дверной ручке. — Ну ладно, ладно, — Эрик спрыгнул с подоконника — всю мебель бывший хозяин уже увёз, — ты всё делаешь неправильно, но так и быть, — вздохнул он, цепляясь пальцами за пряжку на рюкзаке, — так и быть, пойдём. Не оставаться же здесь. Разумеется, Сергей — усатый мужчина с рюкзаком — не мог его услышать или увидеть, но разве этот факт мешал какому-либо домовому вести беседы? Главное ведь, высказать мысль, а будет она услышана или нет — дело десятое. В другой раз Эрик, конечно, не повёлся бы на всякие неправильные ритуалы, а на глупую шутку с веником вообще мог бы смертельно обидеться и игнорировать хозяина пару дней, но сейчас выпендриваться было нежелательно. Мужчина съезжал, а потому выпусти Эрик его за двери, они бы никогда больше не увиделись. Ну, не увидел бы его только Эрик, а Сергей просто никогда бы не услышал грохот на кухне, или не почувствовал, как кто-то щекочет ему пятки или дёргает за усы. В последний раз Эрик был на улице, когда дом только отстроили. Его привезла из поселка молодая семья, переселившаяся в город. И без всяких дурацких веников! Хотя за окном была ещё только середина двадцатого века и суеверия должны были цвести и пахнуть. Потом жильцы сменялись один за другим, уходили, приходили, рождались, умирали, переезжали, но никто Эрика с собой не звал. Некоторые его просто не замечали, некоторые что-то знали, чувствовали или догадывались, но почему-то даже им не приходило в голову позвать домового с собой. Эрик даже думал, что так и проведёт остаток жизни в этих стенах, но тут выдался шанс переехать и, даже если он и был недоволен приглашением, отказываться от него не хотел. Город изменился. Не то чтобы Эрик не видел эти изменения из окна старой пятиэтажки, или даже по телевизору, но то было другое — кусок картинки, которая была или слишком далеко, или казалась слишком нереальной. Не выпуская из рук пряжку даже в машине — чтобы не потеряться, он смотрел во все глаза на высокие дома, невиданные машины и яркие, мигающие вывески. Увидь кто его в этот момент, поднял бы на смех — прижавшись к стеклу и приоткрыв рот, Эрик явно выглядел потешно. Но, к счастью — или к сожалению, домовых видеть могли единицы, обладающие особым даром, или же сородичи, которые по улицам, в силу очевидных причин, не гуляли. Когда машина, наконец, остановилась и Серёжа открыл дверь, чтобы взять рюкзак и веник — интересно, как он представлял домового сидящим на венике? — Эрик выскользнул следом, высоко задирая голову и открывая рот ещё шире. Здание казалось огромным, будто до самого неба, и красивым, не под стать тем, которые были видны из окна их бывшего дома. А потом они вошли в какую-то маленькую будку, каких Эрик отродясь не видел. Пока он взволнованно озирался, Серёжа нажал на светящуюся кнопку с цифрой 15 и будка еле слышно загудела, а цифры на табло начали сменять друг друга. — Лифт, — догадался Эрик, вспоминая, что видел подобные по телевизору. — Значит, 15 этаж. А не мог ты ещё выше забраться, Серёжа? Мужчина, конечно, не ответил, перекинул веник из руки в руку, почесал нос, подтянул сползающие штаны. Эрик покачал головой, собираясь отпустить очередную колкость, но лифт остановился, коротким звонком оповещая, что они прибыли. Двери разъехались, и домовой с замиранием сердца приготовился вступить в свой новый дом. Пока Серёжа проворачивал ключ в замке, Эрик нетерпеливо переминался с ноги на ногу и, стоило двери открыться, прошмыгнул внутрь. — Здрасте, вам тут не рады, идите нахуй, — послышался незнакомый голос со стоящего спинкой к двери дивана — наверняка это был какой-то очередной друг Сережи. Эрик фыркнул — так себе встреча, будет не очень приятно, если он останется тут жить. Хотя, Эрик и не таких выживал со своей территории. Одним больше — одним меньше. — Домовой, заходи, вот твой новый дом, — пробормотал Серёжа, которого, видимо, бабка не научила более-менее нормальному тексту. — Какой ещё домовой, блять? — возмутился парень с дивана, поднимаясь. Серёжа ему почему-то не ответил. Парень — лохматый блондин — окинул комнату недовольным взглядом и фыркнул, заметив веник. Эрик решил, что слишком много внимания уделил незнакомцу, хотя лучше было бы осмотреть новую квартиру. Пока он изучал кухню, парень встал, обошел Серёжу, пнул ногой притуленный к стене веник, роняя его, и став прямо перед мужчиной, повторил вопрос. — Какой нахуй домовой? — Нормальный домовой, — отозвался вместо Серёжи Эрик, уже заметивший на полке любимое печенье, отчего настроение моментально улучшилось. Парень резко развернулся и посмотрел прямо на то место, где стоял Эрик. Их глаза встретились. — Ты меня слышишь, — заметил парень, подходя уже к Эрику. — И вижу, — согласился Эрик. — Как и ты меня. — Это ты? Домовой? — А кто спрашивает? — у Эрика, конечно, был самый логичный вариант, но хотелось знать наверняка. — Ну и не отвечай, хуй с тобой, — фыркнул парень. — Если ты медиум, то ты зря пришёл, я отсюда не уйду. А если домовой — тем более, иди нахуй, тут занято. — Домовой, значит, — хихикнул Эрик — пересекаться с собратом ему раньше не приходилось, потому он даже не понял, радоваться этой встрече или огорчаться. — Домовой, — согласился блондин. — А теперь ноги в руки и быстрым шагом. — Куда? — не понял Эрик. — Нахуй, куда ещё. — Ещё чего, — Эрик отвернулся, продолжая рассматривать комнату и даже трогать незнакомые предметы. — Руки убери, — толкнул его второй домовой. — Моё это всё, не лапай. — Было твоё, стало моим, — расплывшись в наглой улыбке, Эрик охватил пятерней первое, что попалось под руку — какую-то статуэтку, за что моментально получил больнючий тычок в бок. Не привыкший к физической боли, Эрик охнул, разжимая пальцы. Статуэтка грохнулась на пол, разлетаясь на несколько больших обломков. Домовые замерли. — Да что такое, — привлечённый звуком Серёжа подошёл к месту происшествия, молча оценивая урон. — Домовой, не шали, пожалуйста. Я понимаю, что на новом месте непривычно, но не надо ничего ломать. — Он тебя видит? — спросил удивлённый блондин. — Нет. — Знает про тебя? Чувствует? Почему он не испугался? — вопросы посыпались один за другим. — Спроси у него, — Эрик не захотел раскрывать все карты, опасаясь, что это выйдет ему боком. — Пиздец ты умный, — закатил глаза блондин. — Как тебя звать, Кузя? — Эрик, — домовой надулся — не нравилось ему, что среди людей была привычка домовых таким глупым именем называть. — А тебя, Нафаня? — отплатил он той же монетой. — Максим я. Не называй меня Нафаней, я на него не похож. — Ну не знаю, как по мне, одно лицо, — хихикнул Эрик, уворачиваясь от очередного тычка. — Ты чего такой вредный, Максим? — Тебя забыл спросить. Максим демонстративно отвернулся, вглядываясь в Серёжу, который раскладывал вещи. Подошёл к нему, помахал рукой под носом — безрезультатно, конечно же, сделал громкое «Бу» и, вновь оставшись без реакции, ткнул пальцем в плечо. Ни-че-го. — В чем фишка, малой? — Максим повернулся к Эрику, сверля его злобным взглядом. — В том, что ты домовой второго сорта. Можешь собирать вещи и валить отсюда на все четыре стороны. — Нет. — Да. — Нет. Максим толкнул Эрика в плечо. Тот пошатнулся, но на ногах устоял, даже пихнул его в ответ, и тут же получил ответный удар кулаком в живот. Шумно выдохнув, Эрик накинулся на Максима, повисая на нем и пытаясь то ли укусить, то ли повыдергивать раздражающе светлые волосы. На ногах они долго не устояли — Максим впечатался в комод, едва не роняя его. Пытаясь скинуть с себя Эрика, он оттолкнулся, на этот раз ударяя того спиной об стену. Эрик ахнул, но руки не разжал, ещё и впился зубами в плечо. — Ай, — завопил Максим, царапая пальцами одной руки бок Эрика, а другой — дергая его за пышные кучерявые волосы. Они оторвались от стены, продолжая свой причудливый танец по комнате, цепляясь за разные поверхности и не обращая внимание на Серёжу, который испуганно следил за тем, как его мебель сотрясается и скрипит. Максим оказался сильнее — или он просто лучше знал квартиру. Спина, бока и даже ноги ныли от ударов, но Эрик решил биться до конца. Он царапал и кусал все участки тела соперника, до которых мог дотянуться, пока его бедра не встретились с подлокотником дивана. Не устояв на ногах, он повалился назад, успевая попрощаться с жизнью и утягивая Максима за собой. Было больно. Диван оказался не таким мягким, как хотелось бы, а тяжёлая туша сверху больно давила на хрупкое тело Эрика. Он оказался в плену, не имея возможности пошевелить рукой или ногой. — Ты проиграл, — злорадно усмехнулся Максим, — ты уходишь. Уходить не хотелось ни капельки, да и Эрик не имел ни малейшего представления, как может домовой покинуть дом по собственному желанию. Разве такое возможно? Но рисковать не хотелось — ушлый Максим наверняка знал способ. И Эрик сделал единственное, что мог: оторвав затылок от дивана, поцеловал Максима в приоткрытый рот, кусая за губу. Нескольких секунд, на которые Максим впал в ступор, хватило, чтобы поднапрячься и сбросить его на пол, вскакивая с дивана с победным криком. — Это низко, — обиделся Максим, поднялся на ноги и, обтерев губы рукавом, ушёл в другую комнату. Эрик остался ликовать. Максим оказался несговорчивым и упрямым. После первой потасовки он пару дней игнорировал Эрика и досаждал Сереже всеми возможными способами: то соль в кофе насыплет, то в суп — сахар, а то и сигареты в раковину уронит или в кроссовки воду нальет. Эрик пытался его остановить, защитить Серёжу, которого знал не первый год и считал хорошим человеком, но Макс не сдавался. Нет, конечно, и Эрик порой пакостил, но одно дело пощекотать или лизнуть, а другое — переводить продукты или препятствовать нормальному существованию. На третий день Эрик не выдержал и пнул Максима, который шёл с тюбиком зубной пасты к шкафу с одеждой с очевидно не добрыми намерениями. Пнул, слегка не рассчитав силы, отчего Максим влетел головой в створку, оставляя на зеркале отпечаток вечно недовольного лица. Максим не был бы собой, если бы оставил унизительный пендель без ответа, ввязываясь во вторую за три дня драку. На этот раз Эрику не пришлось прибегать к запрещённым приемам — их потасовку прекратил провернувшийся в замочной скважине ключ. Эрик окинул взглядом масштабы бедствия, понимая, что за несколько секунд ничего исправить не сможет. Только закинул ногой валявшийся на полу тюбик под кровать. Максим, к слову, ничего исправлять и не собирался, наоборот, уселся удобнее, чтобы наблюдать реакцию хозяина квартиры. А реакция было что надо. Серёжа присвистнул и застыл на пороге спальни, которая походила на поле боя — смятая постель, сдвинутые с места тумбочки, покренившаяся картина на стене, приоткрытая дверца шкафа, съехавший ковер. И отпечаток лица на зеркале. Глаза мужчины медленно округлились, когда он его заметил, но, надо отдать ему должное, не испугался, а подошёл ближе, чтобы рассмотреть. Только Эрик оказался проворнее — перескочив через кровать, он быстро проехался рукавом по опечатку, почти не оставив от него следа. Серёжа пробормотал что-то под нос, что именно — Эрик точно не расслышал, только то, что там из цензурных слов были только квартира и мать, — и, пятясь, покинул спальню. — Слышь, ты, — окликнул Эрика Максим, впервые за несколько дней, — как тебя, Кузя недоделанный, — Эрик бросил на него злой взгляд, — а ведь если твой мужик съедет, он и тебя заберёт, чай веник ещё не выкинул. — Не съедем мы никуда, не мечтай, — огрызнулся Эрик — ещё не хватало, чтобы Серёжу выгоняли из квартиры, в которую он вложил все имеющиеся средства. Да и куда он мог съехать? Никаких вариантов у него больше не было. — Это мы ещё увидим, — засиял Максим, видимо придумав очередную пакость, и куда-то убежал, оставляя Эрика одного. Последующие дни превратились для Эрика в персональный ад — днём, пока Серёжи не было дома, он только и делал, что бегал по квартире, исправляя то, что испортил Максим, а вечером, когда мужчина возвращался домой, начиналась настоящая пытка. Поймать падающую чашку? Легко. Подставить ладошки под струю воды, которая должна угодить ровно за воротник? Нормально. Сесть на пульт, чтобы Максим не пытался переключить каналы? Обычное дело. Бодрствовать всю ночь, оберегая сон Сережи от гадкого домового? Сложно, но выполнимо. Хотя, кто говорил, что домовым не нужен нормальный, восьмичасовой сон? К сожалению, уберечь Серёжу получалось не всегда. Макс отлично ориентировался в квартире и придумывал всё новые способы досадить Серёже, при этом оставаясь незамеченным Эриком. К концу недели у Серёжи начал дёргаться глаз. Эрик переживал не меньше, при каждом удобном случае пиная Максима, потому как попытки поговорить успехом не увенчались. Но Максим не прекращал свои, порой, опасные шалости, скорее наоборот — придумывал всё новые и новые способы. Серёжа уже даже не дёргался от громких звуков, лишь вздыхал обречённо и грустно спрашивал, за что это ему? Продержавшись с горем пополам ещё неделю, в один из вечеров мужчина явился домой не один. Нечто, в мешковатой потертой одежде, робко топталось на пороге, даже не поднимая глаз. — Что за бабку-дачницу твой Серёжа привёл? — заговорил Максим с издевкой в голосе. — Ну и вкус у него. Эрик отмахнулся. Неприятное предчувствие копошилось где-то в желудке, не позволяя отвлекаться на такие мелочи, как гадкий Максим. Бабка скинула мышиного цвета пальто и прошла в комнату, оказываясь вовсе не бабкой, а юной девушкой, хоть и не во вкусе Серёжи — это Эрик мог сказать наверняка, так как повидал тех, что во вкусе, немало. Серёжа с гостьей был предельно вежлив, но, почему-то нервничал, суетился. Ровно в тот момент, когда девушка, наконец, оторвала взгляд от пола, Эрик понял, почему — она безошибочно уставилась прямо ему в глаза и довольно улыбнулась. Потом перевела взгляд на Максима и удивлённо приподняла бровь. — Чего там? — нетерпеливо спросил Серёжа. — Всё плохо? — У вас их двое, наверное, потому и беснуются. — Ого, — удивился мужчина. — И ничего нельзя сделать? — Надо одного выгнать. Или забрать. Я, могу, конечно, увести с собой одного, но за дополнительную плату. Серёжа задумался, почесал затылок, вдумчиво посмотрел на то место, куда смотрела девушка. — Наверное, здесь уже был один, когда я въехал. А как ты поймёшь, которого забирать? Мой раньше вёл себя прилично, лучше бы его мне оставить. — У них на лбу не написано, кто откуда, — пожала плечами девушка. — Кто пойдёт со мной, того и заберу. — Ну вот и пойдёшь с бабкой, — пихнул Максим Эрика локтем. — Пробил твой час. — Не пойду, я Серёжу тебе не оставлю, он хороший, заботливый, а ты вредный, сведешь его в могилу. — Я могу быть хорошим, — обиделся Максим. — Когда тебя здесь не будет. Эрик уходить не собирался, но всерьёз опасался, что его уведут насильно, поэтому вновь направил все внимание на Серёжу и девушку-медиума. — А ты можешь с ними как-то поговорить? Как они вообще выглядят? И хочу ли я это знать? — задумчиво спросил Серёжа. — Могу, но я не знаю, захотят ли они со мной общаться. Обычно они мне не отвечают. А выглядят, — она засмеялась, — они очень похожи на людей, ничего мерзкого, если вы об этом. Брюнет и блондин. Если хотите, я вам их нарисую. — Нет, я с ней точно не пойду, она мне не нравится, — скривился Максим. — У тебя не будет выбора, — огрызнулся Эрик, хотя все ещё не был уверен, сможет ли он остаться. — Ну нарисуй, — согласился Серёжа. — Он что, по картинке будет выбирать, кого из нас оставить? Вот урод, — обиделся Макс. — Эй, мадам с карандашом, — он решительно направился к девушке, — нарисуйте ему рога и копыта и можете забирать себе. Девушка хитро улыбнулась и быстро заводила карандашом по бумаге, поглядывая то на Максима, то на Эрика. — Вот, — протянула она рисунок Серёже. — Этот миленький, — улыбнулся тот. — А второй так себе, злобный. Эрик на ватных ногах подошёл ближе, заглядывая через плечо. С листка бумаги на него смотрела его почти точная копия, а вот Максим, и правда, выглядел злым и коварным. — Ты заберёшь этого? — Серёжа ткнул пальцем в портрет Максима. — Как скажете, — мило улыбнулась медиум. — Это нечестно, — возмутился Эрик, — она сделала это специально. — Вот сука, — согласился Максим. — А куда ты его денешь? — спросил Серёжа. — Ну, у меня домовые надолго не задерживаются, — девушка отвела взгляд, будто ей было, что скрывать, — а дома всегда нужен помощник. Заберу себе. — Хм. Не нравится мне этот способ. А что, если этот мой? Он же меня не обижал? А есть способ мне самому как-то с ними пообщаться? — Если они захотят, они сами найдут способ, — девушка пожала плечами. — Ну что, забираю блондина? — она полезла в сумочку и достала оттуда пучок какой-то травы. — Блять, — Максим спрятался за спину Эрика. — Не позволяй этой ведьме меня забрать. Я больше не буду. — Точно? — переспросил Эрик, хотя даже не представлял, как можно помочь Максиму. — Точно, — вздохнул он. — Ты не такой плохой, каким кажешься. И Серёжа твой тоже. — Пойдём, — Эрик потащил Максима в спальню, к зеркалу. — Дыши на него, быстро, — приказал он, делая то же самое, а после, когда на запотевшем стекле вывел послание, громко хлопнул дверцей шкафа, чтобы привлечь внимание. Серёжа не заставил себя ждать, примчался и замер на пороге. — «Не отпускай нас», — прочитал он. — «Мы будем жить дружно». — Не стоит им доверять, — послышался недовольный голос девушки, — они вас обманут. — Может быть. Но пока я чувствую себя котом Леопольдом, я дам им шанс. Если что, я знаю, где тебя найти. — Как скажете, — фыркнула медиум. —Можете не провожать, найду дорогу. Через несколько секунд входная дверь хлопнула, а Серёжа прошёл в комнату и сел на кровать. — Ну что, давайте жить дружно, ребята, — он протянул руку ладонью вверх и, хоть Эрик знал, что он не может почувствовать, все равно вложил в неё ладонь. Максим, немного помешкав накрыл их руки своей. — А вы на бумаге писать не пробовали? Я куплю вам блокноты и карандаши. Эрик нарисовал на зеркале довольную рожицу. Максим покачал головой и надышав на стекло, вывел неровно: «Лучше купи виски». «И больше никаких девушек», — добавил Эрик. — Не наглейте, — нахмурился Серёжа. — Будете шалить, отдам вас Кристине. Максим показал язык и отвернулся. Одно было ясно — угроза подействовала. В том, что теперь Серёжа знал об их существовании наверняка, были свои плюсы и минусы. Он больше не пугался, когда в квартире что-то падало (случайно, конечно же) или что-то лежало не там, где он оставил, но зато теперь он точно знал, кого ругать, если домовые шалили чуть сильнее положенного или мяли аккуратно заправленную с утра постель. Вместо бумаги и карандашей он купил им доску для рисования, благодаря чему им удалось познакомиться и слегка пообщаться. В остальное время Максим и Эрик использовали её для посланий и пожеланий Серёже или просто рисовали каракули. — Ладно, в том, что нас теперь двое, есть плюсы, — как-то раз, по прошествии ещё пары недель, вздохнул Максим, окончательно признавая, что война не имела смысла. — Вместе веселее, и можно делать то, что нельзя одному. Эрик хихикнул. — Я имею в виду разговоры, игры какие-то, а не то, о чем ты подумал, — Максим фыркнул. — Я не думал ни о чем другом, Нафаня, — Эрик сделал невинное лицо, намеренно дразня Максима и убегая от него подальше. — Не называй меня так, — разозлился тот, срываясь с места, чтобы надавать тумаков, и настигая его у дверей спальни. — Я же просил, — схватив Эрика за ворот, он стукнул его об стену. — Не. Называй. Меня. Нафаней. Эрик опять хихикнул, вспоминая их первую потасовку. Потянулся вперёд и, не задумываясь, во второй раз поцеловал Максима. — Ты все затеял ради этого? — Максим ослабил хватку. — Тебе что-то не нравится? — Я этого не говорил. А вечером Серёжа опять ругался из-за смятой постели, но у домовых на этот раз были дела поважнее.