- Звук был оттуда, я точно что-то слышал! – выкрикнул Луис, спрятав за поясом ставший ненужным пистолет и перелез через обломки строительных лесов, а вслед за ним это же сделали Сабу с Мигелем, вместе с остальными подоспевшие к отелю. Их появление, ровно как и атака Куи с фланга, поставили точку в перестрелке с Мадарагуми, но теперь нужно было отыскать Легоси.
Первым, что увидели Луис и двое львов – неподвижного Мелона, лежащего на штабеле арматуры с вздыбившейся на груди рубашкой. Фрик навернулся прямиком на арматуру. Туда ему и дорога, без сожалений подумал Мигель. Лишь затем, услышав тихое сдавленное покашливание, Луис увидел лежащего впереди Легоси…
- Нет… – от одного лишь вида еле живого друга его чуть не подкосило, по спине пробежал не холодок, а настоящий мороз. – ЛЕГОСИ!!!
Луис со всех ног бросился к неподвижному волку, припав на колени уже рядом с ним. Он чувствовал, как его начинает трясти. На морде Легоси не было целого места, почти вся шерсть перепачкана бурой, почти чёрной кровью, струйка которой стекала с края его губ. Вся толстовка была пропитана кровью, выступавшей из раны на груди.
- Эй! Посмотри на меня! – положив ладонь на плечо друга, Луис слегка потряс его, у самого же дрожал голос. – Эй, Легоси! Посмотри на меня! Открой глаза, слышишь?!
- Твою ж налево мать… – замер подбежавший к ним Мигель. – Что у вас тут случилось?!
- Ему грудь чем-то прошили. – бегло осмотрев раны, смог понять Сабу. Присев на колени напротив Луиса, старший лев приложил ухо к груди Легоси. – Пульс слышу, но он еле дышит. И постоянно что-то шепчет. «Хару». Чьё-то имя?
- Д-да… – выдохнул Луис, повернувшись затем снова к другу. – Ну же, открой глаза… Я отведу тебя к Хару, но ты должен открыть глаза и остаться с нами, чтобы увидеть её. Открывай глаза и не отключайся, псина-извращенец…
Но Легоси лишь слегка повернул голову на другой бок, ничего не ответив.
- Он так загнётся, ему надо помочь! – с досады от собственного бессилия хлопнув себя по коленке, бросил Сабу. – Мигель, бери его за ноги, в машину потащим, а там к медикам его повезём!
- Помогите ему… – пока львы поднимали его друга, Луис всё ещё пытался совладать с подступающей паникой. Последний раз что-то подобное он чувствовал лишь перед тем, как пожертвовать своей ногой. Как и тогда, он спасал Легоси, своего друга… От подобных мыслей виски словно сдавливало тисками, наружу запросились слёзы.
Когда Сабу с Мигелем подняли Легоси и уже начали переносить мимо завала и обломков лесов, волк внезапно очнулся и открыл глаза. Взгляд был туманным, грудь дёрганно вздымалась от неровного дыхания. Но он был жив.
- Да! – вот теперь Луис, подбежавший к нему, и впрямь был готов снова дать волю слезам. – Молодец, пугающая ты наша псинка, молодец!
Самым сложным было пронести Легоси вдоль отеля, где всё было завалено старыми стройматериалами, где тут и там попадался различный мусор, на пути к стоявшей на площадке машине препятствий уже не было. Заметив всполошившихся товарищей, Агата с Доупом тут же подбежали к ним и оторопели от того, что случилось с отважным волком.
Была лишь небольшая проблема – всем в машину было не влезть, а медлить было нельзя, поэтому Сабу с Мигелем согласились остаться. Запрыгнув на заднее сиденье, Луис осторожно положил голову Легоси себе на колени, выкрикнув занявшему водительское место Доупу: «Гони-гони!». Взревев двигателем, машина после небольшой пробуксовки на месте круто развернулась и с нарастающей скоростью выехала за пределы территории отеля.
В этот момент ко львам подошли Куи с Саном, зажавшим рану ладонью. Они всё видели со стороны, поэтому тревожно-апатичное состояние Мигеля и Сабу их ничуть не удивило.
- И что теперь? – нерешительно промолвила крольчиха.
Сабу лишь угрюмо выдохнул в свою бандану:
- Да что угодно. Лишь бы пацан выкарабкался…
Заметив рану альпаки, Сабу подозвал его к себе жестом, сказал снять олимпийку, а сам снял свой «намордник», использовав его для перевязки плеча Сана. Получилось не Бог-весть-как, но рана теперь не кровила. После этой нехитрой операции, все четверо побрели прочь от злополучного отела. Торопиться им теперь всё равно было некуда.
В машине же Луис дрожащими от страха за друга руками достал телефон, судорожно набирая в поисковой строке адреса ближайших больниц, то и дело сбиваясь, когда Доуп совершал крутые повороты. Стояла уже середина ночи, поэтому о проблеме с дорожным траффиком можно было не беспокоиться.
- Доуп! Центральная больница для крупных псовых, знаешь такую? – найдя нужную точку на карте, спросил Луис, продиктовав после этого её адрес.
- Слыхивал, сейчас-то быстро доедем. – уверил его лев.
Состояние Легоси медленно, но верно становилось менее стабильным. Луис пытался зажать его рану рукой, но от этого волку становилось только хуже, он начинал мотать головой и скулить так, что у всех в машине сжималось сердце. Волк закрывал, а потом снова приоткрывал глаза, из его уст еле слышно доносилось: «Хару…».
- Парень. – запустив к заднему сиденью руку и дёрнув Легоси за запястье, обернулся сидящий впереди Агата. – Кого бы ты ни звал, не смей тут дуба давать! Нам ещё весь чёрный рынок новостями про Мелона на уши ставить, так что не вздумай сейчас подыхать, псина, мы тебя из-под земли достанем!
- Босс… – Доуп посмотрел в зеркало заднего вида, чтобы мельком взглянуть на кашлянувшего кровью Легоси. – Если не секрет, скажите, о ком он сейчас говорит?..
Всё, что сейчас волновало Луиса, это состояние его друга. Всё остальное стало казаться мелочным и несущественным, поэтому оленя не волновало, какова будет реакция.
- Та, которую он любит. И она белая крольчиха. – он натянуто усмехнулся, но это был тот смешок, когда вроде смеешься, а на душе так погано, что хоть в петлю.
- Погодите… – едва не пропустив нужный поворот, выдохнул Доуп, словно вспоминая какое-то откровение. Глаза видавшего виды льва округлились до размера крупной монетки, ладони крепче вжались в руль. – Это та белая девчушка с фестиваля, о которой рассказывал Дольф?
- Да… Он ворвался в башню, где тогда было логово Шишигуми, а я шёл за ним следом. Так я и попал к вам…
- Ёбанный насос…
Агата, внимательно выслушавший теперь уже действующего босса, был более сдержанным, он лишь присвистнул от удивления. Хотя тут же молодой лев, поймал себя на мысли, что ночь уже и так была полна откровений и неожиданностей. За несколько часов произошло достаточно, чтобы сейчас чему-то удивляться. Даже заявлению, что волк испытывает к крольчихе тёплые чувства. «Теперь тебе точно не следует дохнуть. – про себя подумал Доуп. – Очень хочу послушать, чего ещё я о тебе не знаю. Точно исключительный псовый».
Как бы быстро ни ехала машина, оставшийся путь до больницы казался вечностью. Луис решил набрать номер медучреждения, чтобы его друга как можно быстрее приняли реаниматологи. Наконец, впереди замаячило здание с заветной вывеской «Центральная больница для крупных псовых». Почти не сбавляя хода, Доуп завернул на ведущую к ней дорогу, не обращая внимания на предписание «Только для служебного транспорта», и затормозил уже у самых дверей.
Вытащив Легоси из машины, Доуп с Агатой перенесли его к дверям, где их уже ждали два тапира-санитара, приказавшие переложить волка на реанимационную кровать. Легоси не приходил в себя, поэтому его немедленно повезли в отделение реанимации. По пути к ним присоединился дежурный врач-кунхаунд* и медсестра-овечка, тут же узнавшая раненного волка.
- Это же Легоси-кун!.. – причитала медсестра, в прошлый раз травмы волка были не настолько пугающими. – Откуда у него эти травмы?
- Какой-то невменяемый избил его и чуть не убил. – решив, что лучше говорить правду лишь наполовину, ответил Луис. Кунхаунд попросил катить реанимационную кровать помедленнее, чтобы медицинскими ножницами разрезать футболку пострадавшего.
- У него обширная травма груди. Лёгкое пробито, теперь у этого парня открытый пневмоторакс и кровотечение. – распахнув футболку, констатировал врач, сняв с шеи стетоскоп. – Пульс нитевидный. Срочно вызывайте старшего хирурга, нужно как можно быстрее устранить повреждение!
В отделение реанимации Луиса с Доупом и Агатой не пустили, и это лишь добавило оленю поводов для беспокойства. Ведь теперь начиналось самое тягостное и гнетущее – ожидание и догадки.
Доупа осознание того, что сейчас он ни на что уже не повлияет, гложило не меньше остальных, и лучшее, что он смог сделать – проводить Луиса до ближайшей уборной, смыть кровь с ладоней.
- Босс, вам лучше вернуться домой. – предложил лев, глядя, что Луис от нервов едва не побледнел. Доуп никогда не видел его таким, но мог понять. Даже участие в перестрелках между бандами не могло подготовить к чему-то подобному, как страх за жизнь лучшего друга.
- Нет. Я хочу узнать, что скажут врачи. – воспротивился Луис, плеснув себе ледяной воды в лицо.
- Босс, вы сгорите от такого напряжения. Позвольте мне отвезти вас домой. Обещаю, я и Агата будем здесь. Мы сразу же сообщим вам, если что-то изменится. – тяжёлая ладонь коснулась плеча Луиса. Взглянув льву в глаза, олень почувствовал, что страх немного отступил, словно подействовали слова Доупа. Ему стоило довериться, он был частью Шишигуми, а им Луис всё-таки был многим обязан.
- Хорошо. Спасибо, Доуп…
Путь из больницы до дома Луис почти не помнил, словно впал в какой-то стазис или транс. Помнил лишь, что попросил льва высадить его не у самого дома, чтобы их не увидел Огума или кто-то охраны. Пробравшись в свою комнату, Луис рухнул в кровать, заснув, вопреки эмоциональному шуму в голове, почти мгновенно.
Следующий день проходил словно в какой-то прострации. Луису удалось встать рано, он не стал пропускать занятия в университете, но все лекции и задания он записывал словно на автомате, как робот – лишь бы заглушить вернувшееся после пробуждения напряжение и страх услышать от Доупа худшую новость, но последнее на дню занятие закончилось, а никаких новостей не было. Плохих в том числе, а это привносило хоть какое-то успокоение.
Забежав домой, чтобы оставить сумку с учебниками и ноутбуком, Луис сразу же собрался в больницу. На автобусной остановке оленя как током дёрнуло, когда в памяти всплыло то, как ночью Легоси звал в бреду Хару. Вздрогнув от пробежавшего по спине холодка, Луис достал из кармана свой телефон, начав листать список номеров. С досадой вспомнив, что свой старый телефон он опрометчиво выкинул, Луису пришлось дозваниваться Джуно и выпрашивать, как ему связаться с Хару. К его удивлению, Джуно продиктовала ему нужный номер, затем допытываясь, зачем оный понадобился.
Позвонив уже Хару, Луис не стал скрывать плачевного положения дел – да и о чём ещё можно было подумать, когда тебя просят встретиться у больницы, специализирующейся на лечении псовых.
Приехав к больнице, Луис не стал спешить внутрь, хотя пришлось не меньше часа исходить вдоль улицы, пока к дверям не подошла Хару. Вид у крольчихи был, мягко говоря, встревоженный. Казалось, что даже её белоснежная шёрстка стала бледной.
- Как он? – дрожащим голоском задала тревожащий их обоих вопрос Хару.
- Пока не знаю. – приобняв, чтобы хоть как-то её успокоить, выдохнул Луис. – Пойдём, вдруг доктор что-то прояснит.
Узнав на регистрации, что Легоси ещё не перевели ни в одну из палат для пациентов, Хару поспешила вслед за Луисом в тот коридор, в котором он ночью последний раз видел Легоси.
Вместо Агаты на скамье для посетителей и ожидающих сидела Куи, подобравшая под себя ноги, а вот Доупа Луис не сразу узнал – вместо костюма с галстуком лев переоделся в светло-голубую рубашку, рукава которой были закатаны по локоть, безрукавный жилет в красную и зелёную клетку поверх неё, завершив «перевоплощение» тёмно-коричневыми брюками.
- Решил сменить имидж? – попытался подколоть Луис, но улыбка вышла откровенно неубедительной.
- Утром решил переодеться. – блёкло ответил лев, кивнув в сторону Куи. – Она тогда же сюда явилась, подменила, так сказать, Агату. А я всё-таки решил добежать до ближайшего сэконд-хэнда, чтоб перестать отсвечивать перед всеми, как грёбанный Слендер. – затем его взгляд упал на Хару, от чего та непроизвольно покрепче сжала штанину Луиса. – А ты, наверное, Хару? Не волнуйся, я не обижу. Я, как и ты, жду новостей про Легоси.
- Вы… вы его знаете?
- Да. Храбреший парень, скажу тебе. Он…
Договорить льву не удалось, поскольку из дверей вышел утомлённый многочасовой операцией доктор и всё та же овечка-медсестра, жестом «Постойте» угомонившая готовую накинуться с расспросами компанию. Наконец, на краткий и слегка грубоватый вопрос «Как он?», доктор ответил:
- Жив. Просто чудо, поверьте…
Доуп облегчённо выдохнул, качнув головой. Луис мысленно благодарил небеса, что друг теперь был вне опасности.
- Редко на нашей практике были столь крепкие пациенты. – добавила медсестра. – Потерял много крови, но всё равно жив. И давление выровнялось.
- Я… Могу ли я увидеть его?.. – смахнув рукавом подступившую к глазу слезу, забеспокоилась вышедшая вперёд Хару.
- Легоси-куна только перевели в палату, он ещё слишком слаб. Я бы не рекомендовал. – отрицательно покачал головой доктор, хотя в его голосе и чувствовалась толика понимания.
Тогда вмешался Луис:
- Доктор, пожалуйста, заклинаю, впустите хотя бы её. Ненадолго, хоть пять минут. Дайте ей увидеть его…
Доктор и медсестра обменялись взглядами, видимо, не первый раз имея дело с мольбами посетителей. Первой сдалась овечка, под скупое одобрение доктора согласившаяся проводить их до палаты.
Перед входом Хару на несколько секунд замерла, словно собиралась с силами шагнуть за невидимый барьер. Стерильность палаты нагоняла странное и пугающее чувство, будто крольчиха угодила в чистилище. Но куда тяжелее было увидеть его…
Зрелище было жутким и странным одновременно. С одной стороны – всю грудь волка скрывал плотный слой бинтов и повязок, было перевязано и правое предплечье, синяки под глазами, дыхательная маска, а стоявшую тишину нарушало лишь пиликанье кардиомонитора, по которому бегала голубоватая линия кардиограммы, каждый излом которой означал удар волчьего сердца.
А с другой… На лице Легоси читалось какое-то умиротворение и спокойствие. Словно он не был без сознания, а всего лишь крепко спит…
- Смелее. – голос медсестры вернул Хару в реальность, и она медленно подошла к кровати. Дотянувшись ладошкой до руки Легоси, она осторожно сжала один из его пальцев. «Легоси… – шептала крольчиха, слегка поглаживая его. – Я здесь. С тобой…».
Луис стал расхаживать взад-вперёд по коридору. Спокойствие, казалось, сохраняла лишь Куи. Только взгляд не был таким каменным и отстранённым, как прежде. Доуп, к удивлению первого, приоткрыл дверь, высматривая происходящее в палате.
- Что ты делаешь? – захотел одёрнуть его Луис. – Ты на себя не похож, сядь уже.
- Да погодите…
- Ты хоть что-нибудь там видишь?
Повисло тревожное молчание. Луис хотел повторить своё требование отойти, как вдруг Доуп в полголоса заговорил:
- Он улыбается! Во сне улыбается…
***
Ближе к краю воды, куда доставали накатывающие, отступающие и вновь накатывающие волны, песок был плотным от пропитавшей его влаги, тёмным, лишь местами белёсым от пены. Чёрная, как полированное вулканическое стекло, морская гладь сливалась с чернильной темнотой небосвода. Луны на небе не было, поэтому грань практически стёрлась. Лишь мириады источавших холодный беловатый свет звёзд были немыми наблюдателями за одинокой фигурой на берегу.
Сидевший у самого края, до которого доставали волны, серый волк одной рукой придерживал за рукоять старенький «Томпсон», вторую руку положив на колено, а вот его голова была опущена.
Легоси не знал, что ему делать. Не знал, стоит ли просыпаться, идти к свету. Его состояние – ещё одно доказательство того, какой он идиот. Казалось, что тот, кто придумал изречение «Благими намерениями выстлана дорога в ад», был чертовски прав. Легоси и раньше в попытке что-то решить или исправить только всё усложнял, но теперь казалось, что это всё приняло форму максимума.
- Я не должна тебе так говорить, но… у меня небольшое ощущение де-жа-вю. – за спиной послышался такой родной, мягкий голос, потом несколько шагов, сопровождавшихся поскрипыванием песка под ними, и рядом с Легоси на песок присела Леано.
Даже не поворачиваясь, Легоси ощущал, что на её лице играет улыбка, почти такая же, как в их прошлую встречу, а повернувшись к ней, лишь убедился в этом. Сердце больно кольнула смесь из счастья, желания улыбнуться в ответ, и горького сожаления. Он знал, о чём говорила мама, и от этого становилось только хуже.
- Я устал от таких приключений. – не видя причин скрывать «наболевшее», произнес Легоси. – Думал, что такого психа, как Мелон, уже не исправить. Пятнадцать грамм, и всё. А по факту, попёр напролом, вернувшись к тому, при каких обстоятельствах мы видимся. Мой же план дал сбой.
Леано, слушавшая сына и ни разу не перебившая, лишь слегка качнула головой. Столь же чуткая и проницательная, сколь и прекрасная, она была в состоянии его понять.
- Жизнь сама по себе состоит из случайностей. А потому, к сожалению, или к счастью, всякий план редко срабатывает полностью. Так было со мной, теперь и с тобой.
Не зная, что ответить, Легоси медленно поднялся, равнодушно смотря вдаль. Ему хотелось провалиться сквозь землю, хотя в этом месте, в этом внетелесном состоянии это бы вряд ли удалось. И почему-то он продолжал сжимать в руке рукоять «Томпсона». Все выстрелы отгремели, но вот он остался, словно не давал забыть о кардинальном решении.
- Я всё равно не знаю, как ко мне отнесётся Хару. Мне вообще не хватает ясности в голове, мысли путаются. – произнёс Легоси, опустив ствол автомата. – Теперь я ещё и убийца. Я не любил оружие, а потом решил, что оно мне поможет. Не таким меня видела Хару… Не таким я должен был ей запомниться…
И снова Леано слушала, не перебивая. Словно знала, что у сына в душе, или когда стоит самой взять слово. Она понимала, что уже ни на что не повлияет, но была уверена, что какой бы сложной ни была ситуация, выход из неё есть. Тот, кто дольше всех вглядывается во тьму, первым увидит в ней проблеск света…
- Каждый пожинает то, что посеял, сынок. Насилие порождает насилие, за смерть платят смертью, и те, кто не испытывает сомнений и не знает раскаяния, так и останутся в этом порочном круге.
Встав и подойдя к любимому сыну, Леано коснулась его запястья. Для Легоси это было ни с чем не сравнимое ощущение, казавшееся воспоминанием, оставшимся там, шесть лет назад. И сейчас оно казалось таким реальным…
- Однако всмотрись в себя. – голос Леано не погрубел ни на йоту, в нём не сквозило разочарование или гнев, что Легоси определённо удивило. – Твои слова уже говорят, что ты не только признаёшь свои промахи, но и желаешь их исправить. Ты всегда делал выбор, будучи готовым понести ответственность за его последствия. Я тогда говорила, что ты можешь стать сильнее любого чистокровного волка. Возможно, в этом твоя сила, в решимости всё исправить. Без готовности к последствиям ты бы не держал в руках это оружие.
- Так ты не отвернёшься от меня, даже от перешедшего грань? – решился спросить Легоси, повернувшись к матери. Глядя ей в глаза, он ожидал принять любое её решение. А Леано отвела-таки взгляд на мгновение, глупо было отрицать, что сын действительно перешёл некую грань. Всегда была эта досадная двойственность и в разы более тягостная неоднозначность.
- Не скажу, что мне по душе такие методы, но и судить не стану. Ты честен перед собой и всеми. Тот, кто сражается из любви к своим близким, повергнет своих врагов***. Возможно, твоя избранница это поймёт.
Сомнения медленно, одно за другим, исчезали, как таяла морская пена у кромки воды. Легоси это понимал, осознавал, что в очередной раз ударился в крайность.
В голове крутился ещё один вопрос, но прежде, чем волк смог его задать, Леано отпустила его руку и в этот же момент Легоси почувствовал, что другую его руку, вернее, даже не её, а удерживаемый в ней автомат, что-то оттягивает.
Повернувшись в эту сторону, Легоси увидел Хару…
Та, которую он ожидал встретить меньше всего, вытягивала из его руки автомат. Поглощённый нахлынувшими чувствами, Легоси ослабил хватку, и крольчиха, удерживая на уровне плеч громаду автомата, который в длину был почти с её рост, медленно опустила его на песок, при этом смотря на дорогого её сердцу волка. «Не нужно. Оставь это» – словно говорил её взгляд.
Опустившись на колени, Легоси, как когда-то на Метеоритном фестивале, взял её за руку. Он всегда будет с ней, а она – с ним. В их жизни не было ничего дороже друг друга. Сейчас Легоси как никогда прежде понимал: обещание, данное в ту летнюю ночь, не будет нарушено. Иначе зачем ему быть…
- Не забывай главного, сынок. – сказала Леано, остановившись у Легоси за спиной и положив ладони ему на плечи. – Пока мы живём, мы надеемся, у нас всегда будет шанс всё исправить. У меня остались лишь сожаления и взгляд назад, на то, что к ним привело. Но у тебя есть нечто большее – твоя жизнь. У тебя всегда будет возможность всё изменить. И обрести своё счастье…
Слушая её слова, Легоси чувствовал, как хвост начал медленно мотылять по песку.
«Спасибо, мама… – благодарил он. – Ты и Хару… Вы вернули мне утраченную надежду. Помогаете не остаться во тьме. Я всегда буду благодарен вам за это».
Заключив Хару в объятия, он не чувствовал страха. Чувствовалось совсем другое.
Его жизнь не закончилась. Жизнь продолжалась.
***
С трудом разлепив глаза, Легоси сначала увидел лишь белую пелену и почувствовал острое желание зажмуриться. Лишь немного отвернув вбок голову, он понял, что это был лучик солнца – был ясный солнечный день и лучи дневного светила пробивались через зазоры между жалюзи, падая волку на глаза.
Прислушавшись, волк обнаружил, что под его боком кто-то тихонько сопит. Но прежде, чем он смог понять, кто это, первой проснулась задремавшая Хару, ощутив, что Легоси зашевелился и открыл глаза.
- Легоси! Слава Богу… – вздохнула зайка, приобняв Легоси за шею, насколько это было возможно в таком положении.
Легоси поморщился, тело слушалось плохо, силы полностью не восстановились. Но как же он сейчас был счастлив… Медленно подняв из-под больничного покрывала руку, улыбающийся волк положил её возлюбленной на спину, слегка прижав к себе.
- Хару… – просипел он. – Как же я рад, что ты здесь… Ты… ты плачешь?
- Это слёзы радости. Ты «спал» целую неделю. Как же я переволновалась…
От этих слов Легоси снова кольнуло столь неприятное чувство вины. Говорить было непросто, поэтому с уст срывались только всякие глупости:
- Прости меня, Хару… я причинил тебе столько боли…
- Глупый, глупый ты волк… – не совладав с приливом эмоций, зайка несколько раз всхлипнула. – Я так боялась, что ты не проснёшься… Дурак, зачем нужно было так рисковать?..
Легоси и сам не был уверен в ответе, а потому не нашёл, что ответить. Он был перед ней виноват, но та, которую он любил, была рядом. Даже после всего произошедшего.
- Хару? – зайка подняла глаза и посмотрела на Легоси сквозь подступившие слёзы. – Почему… почему ты такого дурака любишь?.. – но волк был вероломно перебит прикосновением маленькой белой лапки к губам.
- А с тобой никогда не было просто. Я начала догадываться об этом ещё после фестиваля, а поход на чёрный рынок лишь укрепил эту уверенность. Ты – часть моей жизни, значит, и все твои загоны и косяки… Тебе уже не надо ничего доказывать и обещать. Просто будь рядом…
В палате установилась гармония, нарушаемая лишь ритмичным пиканьем кардиомонитора. Быть может, она затронула мысли Легоси и Хару: волк попытался приобнять свою зайку и второй рукой, а Хару слегка приподнялась, взявшись уже за щёки Легоси – чтобы их губы соприкоснулись в поцелуе. Их первом поцелуе, нежном, слегка неловком, но таком прекрасном.
Они были друг у друга, теперь это уже ничего не изменит. Последнее испытание осталось позади.
Уже прервав поцелуй, Легоси заметил, как Хару улыбнулась и тихонько хихикнула.
- Что такое? – он улыбнулся вместе с ней.
- Хотя одно ты мне всё-таки пообещаешь.
- Что же?
- Чтобы впредь мы не целовались при таких обстоятельствах.
