С любовью, Чарли
— У нас есть мантия-невидимка, — напомнил Гарри, заметив мрачные взгляды Лаванды и Рона. — Она раздуется к утру. — Мантия? С чего бы? — Рука. Тут Гарри и Гермиона синхронно посмотрели на рану Рона. Та кровоточила в белый платок, и Поттер был готов поклясться, что видел помимо алого что-то зеленое. — Тебе нужно противоядие, а это бессонная ночь и лишь надежда, что мои навыки так же хороши, как я думаю, — заметила Лаванда. Она была лучшей из гриффиндорцев на зельях, ошибаясь лишь из-за слишком громких восклицаний Снейпа, но всё ещё была первокурсницей. — Лучше пойти к мадам Помфри, родители говорили, что она никого не выдает. — Нас трое. — Двое, — поправила Лаванда. — Я и Невилл наказаны за ту драку на матче, и поверь мне, после десятка котлов я не смогу себя-то донести до кровати, не то, что детеныша дракона. — С Норбертом сложно идти — он неуправляемый и большой, запросто если не сожжет мантию, но скинет на пол, — покачал головой уже Рон. Гарри по его глазам видел, как он просчитывает ходы, словно играет в шахматы. — Плюс непослушный, а в любой переноске будет ещё сложнее скрыться под мантией. — И что вы предлагаете? — Хагрид его понесёт, — хмыкнула Гермиона, будто разгадав взгляд Рона. — А кто-то из нас рядом, под мантией, иначе драконологи никогда его не дождутся. Главное — замаскировать переноску под что-то совершенно естественное и подгадать время. — Фред и Джордж могут знать расписание дежурств, — заметил Рон. — Отлично! — воскликнул довольный Гарри. — Так и поступим. Лаванда, можно твою сову? На дело отправились Гарри и Гермиона. Они несколько раз уговаривали захлёбывающегося слезами лесника продолжить путь, ворчливого Норберта успокоиться, а запаздывающих драконологов спасти их от этой длинной ночи. Только чудом они дошли до места встречи. Гарри, скинув мантию-невидимку на землю, вдохнул свежий ночной воздух, наблюдая на пропадающие в редких облаках звезды. Хагрид ворковал с запертым Норбертом, прощаясь. Гермиона отошла ко входу, всё оглядываясь с опаской на длинную лестницу. — Мне показалось, что Малфой говорил, — пояснила она, поежившись. — Не хотелось бы, чтобы нас застали тут. Десять минут спустя из темноты спланировали четыре метлы. Друзья Чарли оказались веселыми людьми и к транспортировке Норберта отнеслись, как к забавному приключению. Тем более что они уже все продумали и захватили с собой специально изготовленное для этого случая крепление. Когда еще минут через десять метлы поднялись в воздух, между ними висел большой деревянный ящик. — Будьте осторожны! — крикнул Хагрид, и где-то над Запретным лесом беспокойно встрепенулась стая птиц. — Мы пойдём в гостиную, — выдохнул Гарри. — Спокойной ночи, Хагрид. С Норбертом всё будет хорошо. Они быстро спустились с лестнице, тихо смеясь — успех настолько окрылил и воодушевил их после необычайно тяжелой недели, что они оба были готовы броситься в пляс, и только поздний час сдерживал их. Как только они спустились к подножью лестницы из мрака вынырнуло лицо Филча. — Так-так-так, — прошептал он. Возле его ноги тут же скользнула миссис Норрис. — Кажется, у нас серьезные проблемы. Гарри только в этот момент понял, что мантия-невидимка осталась на крыше.***
Однообразные деньки в «Норе» бросали вызов неуёмной энергии Люциуса. Он имитировал «стихийные» выбросы по поводу и без: волшебством пытался помыть посуду или загнать в курятник непослушного пятнистого петуха, или перекрашивал волосы Артура в чёрный, или сам себе сводил веснушки, а после слушал отповедь Молли, что зельями избавляла его от зелёных пятен на носу. До его детских забав было далеко — не настолько хорошо Люциус владел беспалочковой магией, а для действительно детских выбросов ему не хватало той наивности, веры и силы переживаний. Шалости быстро наскучили. Ни Артур, ни Молли на это не реагировали, даже когда солонка каждое утро витала над овсянкой, а Перчик обзавелась змеиным хвостом. Только порадовались, что чары и трансфигурация не будут представлять трудностей. Люциус хмыкнул. Вспомнил старшие курсы, зубодробильные формулы МакГи, пятнадцатидюймовые сочинение для старины Флитвика и засомневался, что переживёт это вновь. Но что Молли замечала, так это откровенно хулиганские выходки. Люциус успел отстоять в углу час за ночные полёты на метле (Артурова «черепашка», почуяв, что Люциус направляется вовсе не к Лавгудам, здорово оттолкнула его обратно к дому, и до самого утра он настойчиво пытался преодолеть барьер), вручную вымыть полы во всей «Норе» за попытку сварить зелье и сгоревшие брови (ему всё не давала покоя мысль об удалении веснушек), а за то, что Артур посадил его за руль Форда и они доехали до Оттери-Сент-Кэчпоул, Люциус выслушал длинную отповедь и насладился картиной убегающего от супруги Уизли. Но и это всё не спасало от скуки. — Джиневра Уизли! Люциус усмехнулся. Желания братьям, как говорится, «жгли карман», и он написал им с просьбами. Где и как близнецы достали жизнеописание Николаса Фламеля, навозную бомбу и вредноскоп — Люциус не знал. Мальчишкам отозвали разрешение на посещение Хогсмида на целый год, но это явно не было для них помехой. Вуд порадовал учебниками на первый курс, которые и разглядывала Молли. — Мам, я в карты мальчишек обыграла, вот Оливер Вуд мне и прислал учебники. Визгу было! Конечно Люциус понимал, отчего у Молли такая реакция, но не мог удержаться от того, чтобы хоть так мелко кольнуть. Семеро детей на одну зарплату — это всегда испытание, а уж ещё двое взрослых и приходившие на чай друзья и старушки и вовсе не оставляли надежд на приличную мантию и новые учебные пособия. Люциус же на себе экономить не привык. — Иди в свою комнату, Джиневра Уизли! Приберись и подумай над своим поведением. Люциус едва сдержал победную улыбку. День обещал пройти крайне увлекательно за уютным чтением без назойливых домочадцев. Но комната не была пустой. Танцуя вальс, пролетели мимо Люциуса покрывало с пододеяльником, шутливо раскланивались наволочки и оставленные дома платья, хлопала незатейливому представлению заколдованная Артуром штора, а посреди всего этого дирижировал маленький человечек, ушами напоминавший летучую мышь. Вот и Упырь. Домовой эльф, почуяв, обернулся. У него были большие зеленые глаза, похожие на теннисный мяч, и нос-карандаш, а одет он был в застиранную серую наволочку. Люциус уже видел этого домовика. В широкой улыбке растянулись губы ещё до того, как он успел осознать эту мысль. — Стой, — вскинул руку Люциус. Домовик, к его удивлению, замер, заинтересованно глянув на него. — Ты же… тебя зовут Добби? — Юная мисс знает Добби, — пропищал тот. Выглядел он удивленным. — Добби не представлялся юной мисс. Так вот, кто продал домового эльфа почти за бесценок! Яркой картиной промелькнуло уже свершившееся будущее — Люциус в июне завёл нового слугу, в помощь бестолковому Бадди, которому всё сложнее было выполнять свою работу. Возраст даже для эльфов — существенное препятствие. — Почему тебя зовут Упырём? — Госпожа так называла Добби, мисс. Добби плохой домовой эльф. Гадкий, мерзкий Добби. Последнюю фразу он взвыл на одной ноте и принялся биться о прикроватную тумбу. Люциус опешил. Драко рассказывал ему о концертах эльфа, но при старшем хозяине тот пытался сдерживать себя, чтобы не получить одежду. За год, правда, совершенно обезумел. — А госпожа твоя?.. — Госпожа Седрелла, юная мисс. — Сколько же тебе лет? Люциус прикусил губу. Спросить он хотел совершенно не это, но горячность Уизли была сильнее него. — Добби всего шестьдесят, юная мисс. Добби молодой эльф. Молодой и глупый. — Можно… звать тебя, Добби? Поговорить? Его огромные глаза тут же наполнились слезами, которые он тут же вытер краем наволочки. — Ах, мисс, Добби не ведал вашей доброты. Добби придёт, если его позвать. Добби понравилась юная мисс. И с громким треском он исчез.***
Люциусу снился кошмар. Весьма правдоподобный, удручающий сон-воспоминание о недолгом пребывании в Азкабане. Потусторонний холод, отчаяние, серость и медленное, словно пытка, ожидание конца. И когда кто-то коснулся, живой, теплый, он с криком проснулся. — Ох, Джинни, милая, всё хорошо? Люциус ошарашенно смотрел на Артура, ртом глотая весенний воздух. Недавно прошёл дождь, а может и первая гроза, и влажность была запредельной. — Да. Просто сон. — Прости, ещё и я напугал. Давай-ка сходим, выпьем молока с мёдом, и я покажу тебе кое-что? Люциус насторожился, но кивнул. Артур обычно не заходил к детям, оставлял щепотку личного пространства, и нарушение ставшей привычной обыденности выбивало Люциуса из колеи. Убедившись, что переодевшийся в мантию Люциус в порядке и чашка опустела, Артур в нетерпении повёл его на улицу. Высокая трава вся намокла, с крыши ещё стекала капель прошедшего дождя, а от не отогревшейся земли тянуло холодом, от которого начинал зарождаться предрассветный туман. А между огородом и курятником сиял голубой Форд Англия. — Залезай на переднее, милая. — А это безопасно? — не подумав, выпалил Люциус. Артур уже занял место водителя, оттянул небольшой рычажок, и салон автомобиля на долю секунды увеличился, вмещая в себя три длинные скамьи, но тут же вернулся обратно. — Да, конечно, — несколько скованно улыбнулся Артур, — только нужно доработать расширение пространства — барахлит. Люциус впервые в жизни помолился Мерлину и Моргане, забираясь в творение Уизли. Артур, кивнув, повернул ключ, и Форд мягко заурчал, будто сытая мантикора. — Так, теперь у нас зеркала, безопасность, свет, сцепление и тормоз, ручник, передача, на себя, вперёд, теперь… — Чарли говорил, что учился у магглов, а ты? Люциус понимал, что лучше было бы дать Артуру спокойно всё вспомнить, ради своей же безопасности, но предчувствие беды сковало его. — Наши добрые соседи меня научили всему, — с излишним восторгом воскликнул Артур, продолжая регулировать рычажки и кнопочки. — За сущий пустяк с моей стороны, представляешь? — Что за пустяк? Артур весь замялся, покраснев, и гораздо тише произнес: — За Перчик. Выкуплю её позже, милая, не переживай. Люциус отвернулся к окну, скрывая улыбку. Артура ждёт хороший скандал по утру. — Да поможет нам Мерлин. Форд медленно тронулся, постепенно набирая скорость, и, когда Нора стала казаться не больше мизинца, оторвался от земли в облака. Люциус выдохнул. Это неприятное чувство, будто внутренности остались на земле, а сам он улетел, раздражало его ещё в Румынском заповеднике. — Магглы нас увидят, — заметил Люциус, когда пришёл в себя и выглянул на поле; из-под черной земли только выглянули зеленые ростки. Простецы уже начали свою работу. — Это штраф, да? — Да, милая, — хмыкнул Артур, даже не повернув в его сторону голову. — Только они нас не видят. Ногтем он постучал по серебристому рычажку. — Это прибор невидимости, а вот это, — он постучал по странному компасу без стрелки, — индикатор, чтобы не переживать, точно ли всё работает. Полёт прошёл удачно. Артур поймал волну маггловского радио, и Люциус даже насладился приятным женским голосом, тихо напевая себе под нос про птиц, парящих в вышине, солнце, обдувающий бриз, новый день и новую жизнь. — And I'm feeling good, — тянул он шепотом, наблюдая, как Артур накидывает на Форд серую ткань и закрывает гараж. Под ссору супругов, закончившуюся примирительным поцелуем в щеку, Люциус позавтракал и уже собирался было пойти вздремнуть, как через камин в гостиную вывалилось тело. Темное, грязное, в пыльной мантии с подпаленным краем и грязным седым комком волос. Тело постанывало, ворочаясь на светлом ковре, но вставать явно не собиралось. От запаха перегара Люциус чихнул. — Глен, друг, что с тобой? — воскликнул Артур, бросившись к гостю. Люциус не признал главу Портального управления отдела магического транспорта даже после того, как тот поднял голову и осушил поданный Молли стакан воды. Выглядел он подобно бродяге. Красивая борода стала напоминать воронье гнездо, а мутные, покрасневшие глаза, в которых стояли слёзы, ни капли не напоминали жесткий взор непреклонного Глена Бэзила. — Он меня выжил, Артур. Я проиграл все апелляции, меня понизили до младшего сотрудника, я едва добился того, чтобы у меня осталась хоть какая-то работа. — Что же МакМилланы? — Он и их потопил, Молли, — Бэзил зажмурился. — Все предприятия на грани банкротства — у него же все документации на импорт и экспорт, он им ещё и лицензию на продажу заморозил. Мэйди уехала в Америку, Эймей мы с женой направим туда же, ей поступать в этом году, и сами уедем. — А как же Грейс? Она же только на шестом курсе, верно? — Решила, что не будет продолжать обучение. Нам… нам это не по карману, и она уже нашла работу. СОВ у неё отличные, сам знаешь. Но я не за этим пришёл. — Мы поможем, — весомо произнёс Артур, а Люциус закатил глаза. Стоит мальчишкам вернуться с Хогвартса, как все накопленные средства исчезнут, будто не было, но Артура это явно не волновало. — Только скажи. — Одно одолжение, Артур. Сделай всё, чтобы потопить его. Бэзил вынул из-за пазухи свернутый пергамент, протянув Уизли. — Здесь всё, что я смог найти. Все мы. Я надеюсь на тебя, Артур. Люциус замер. Вот почему возобновились рейды, вот почему за ним начали следить, вот почему провалились аферы со смещением Дамблдора и нескольких чиновников, и вот тот момент, когда он начал терять своё влияние. Глен Бэзил. Жалкий червяк, который уничтожил Люциуса Малфоя. Он хотел было что-то сказать, вроде «Но это же неправильно!» или что-то в этом духе, но смолчал. В прошлый раз Бэзил оставался в Англии, на иной должности, но не настолько униженный, а значит здешний мистер Малфой разошелся, нарушая собственные границы дозволенного.***
— И ты ничего об этом не написал! Только вчера Молли забрала мальчишек с поезда, переместив по одному камином в «Нору», и уже сегодня Перси отправился на летнюю подработку, близнецы с энтузиазмом испытывали новое зелье на садовых гномах, а Рон увёл Люциуса к старой яблоне. С Пасхи он не писал ни словечка о происходящем в Хогвартсе. Рассказал о том, как Невилл сломал нос Драко, Рон скрутил Гойла, а Лаванда так заколдовала Крэбба, что её оставили на отработках до самых летних каникул в паре с Лонгботтомом, пока старина Снейп судил квиддичный матч. О том, как подслушали угрозы Северуса в сторону заики Квиррелла. О Норберте. — Дракон? — страшно удивился Люциус. — И его видел Др… Малфой? — Да, даже наябедничал об этом деканам, а Филч поймал их уже после того, как Норберту — это оказалась девочка, представляешь! — отправили в заповедник. И все трое провели ночь в Запретном лесу. — Что? — Я не знал, как лучше написать, — Рон взлохматил волосы на затылке, неловко улыбаясь, — Гарри и Гермиону поймал завхоз Филч, а Малфоя схватила за ухо МакГонагалл. Отняла пятьдесят баллов с каждого, а после прислала записку: «Отработка в одиннадцать вечера в холле, вас будет ждать Филч». — Надеюсь, они не пришли на неё? — без особой надежды уточнил Люциус. — Ты чего? Это же МакГонагалл, превратит тебя ещё в жука навозного да родителям ужасную характеристику отправит. Гарри рассказывал, что Малфой ужасно боялся, но всё равно шёл, потому что Хагрид его убедил. — Это как же? — Сказал ему: «Если думаешь, что отец будет рад видеть тебя дома, то иди в замок и собирай вещи. А хочешь остаться, так делом отработай нарушение». Люциус недоверчиво хмыкнул. Недалекий полувеликан одурачил Драко как ребёнка, понятно, почему тот не написал отцу ни словечка. — И что они должны были делать? Запретный Лес, ночь, первокурсники и Хагрид. Звучало как начало очень плохенького анекдота. — Искали раненого единорога. Люциус тут же вспомнил, как Артур сетовал на беспокойное поведение единорогов — их волос нужен был ему для палочки Рона, а купить по полной стоимости у торговцев он, понятное дело, не мог. — Гарри сказал, они с Малфоем видели человека, который пил их кровь. — Единорога? — вскочив, воскликнул Люциус. Он даже не раздосадовался проявившемуся рыжему темпераменту. — Кто этот смертник? — Наш профессор по Защите, Квиррелл, но я до этого ещё дойду, — кивнул Рон. — Он попытался напасть на Гарри, Малфоя и Клыка, пока Хагрид и Гермиона проверяли другую тропу, но профессора отогнали кентавры. Гарри с ними пообщался — такой странный народец, всё сводили к звёздам и яркому Марсу. — Яркий Марс — к скорой битве. — Может быть. Они ещё между собой спорили, помогать ли людям, вмешиваться ли. Гарри ничего не понял, а Гермионы рядом и не было, они с Хагридом пытались спасти единорога, но Флоренц, один из кентавров, напрямую сказал Гарри, что в школе Философский камень. Люциус насмешливо хмыкнул. — Да, Лаванда тоже не верила, а вместе с ней и Гермиона. Мы обсуждали как раз после их возвращения из леса. Мы тогда думали, что это Снейп — он как раз хромал, как после удара по ноге. — Я сомневаюсь, что Снейп захотел бы возрождения Темного Лорда, — заметил Люциус. Мысли о предательстве старого друга слишком давно его преследовали, тем паче, что в его глазах он видел свой собственный страх перед тем, что возродилось на Турнире. — И что Фламель так просто отдал Камень. — Ты говоришь прямо как Лаванда, — улыбнулся Рон, — но на самом деле вы обе правы, это был Квиррелл. Но мы до последнего… — Дети, идите все обедать! — прервал их возглас Молли. Люциус изогнул бровь. — Мы же только завтракали, — заметил он и, поймав смеющийся взгляд Рона, нахмурился. — Чего ты? — Ты когда лицо кривишь — точь-в-точь Снейп, только нос не такой огромный и волосы чистые. И гласные тянешь, как Малфой. — Всю жизнь так делаю, отстань. Рон неожиданно ущипнул его за руку и побежал в сторону Норы. — Эй! Люциус бросился за ним. Семейство уже расположилось за столом: Артур вертел в руках желтую игрушку утку, Молли магией сервировала тарелки, близнецы перемигивались, жестами объясняясь между собой, Перси кормил своего Гермеса — тот принёс вместе с почтой письмо от старосты Рейвенкло, Рон, ухмыляясь, пытался перевести дыхание, а напротив привычного места Люциуса восседали гости. Две пожилые дамы и джентльмен в пурпурной мантии, на которую Фред особенно заглядывался. — Добрый день, — кивнул Люциус, посчитав неправильным светские реверансы и книксены в мальчишечьем джинсовом комбинезоне, который стал милее и роднее любой юбки и мантии. — И приятного аппетита. — Хоть кого-то вы обучили манерам. Люциус хмыкнул, заняв место. Седрелла Уизли. Ей было семьдесят шесть, но эта статная женщина с идеально прямой осанкой, худощавым атлетическим телосложением и собранными в тугую косу серебристо-черными волосами выглядела едва ли на шестьдесят. Всё портили глаза. Слегка косые, с опасным блеском и родовой надменностью. — Мерлин, как вас много, и это далеко не все Уизли, — покачала головой Мюриэль Пруэтт, отчего её седые кудряшки забавно качнулись. Она нацепила на нос пенсне, чуть ниже горбинки, и принялась тщательно рассматривать Люциуса. — Мой тебе совет, деточка, держи братцев в узде, а сама плоди людей с иной фамилией. На фигурке скажется, конечно, но на ней всё скажется. — Тётушка! — всплеснула руками недовольная Молли. — Милочка, мне сто два года, я могу называть вещи своими именами, верно, Игнатиус? Молчавший до того мужчина лишь тяжело выдохнул. — Пирог с почками, прекрасно! — попытался перевести тему Артур, схватившись за нож. — Давайте-ка я разрежу. — Растерял всю магию, стало быть? — наблюдая за его тщетными попытками, надменно произнесла Седрелла. — Нет ничего зазорного в том, чтобы разрезать самому пирог, — заметил Артур. — Непозволительно волшебнику жить как последний маггл. — У нас разные понятия о том, что дозволено, а что нет, — в голосе Артура впервые послышалась твердость. — Попробуй пирог, мама, Молли чудесно готовит. — Это всё приготовила ты, дорогуша? Вы до сих пор не освоились с несносным Упырём? Молли вся покраснела. — Ему нужна твердая рука, — кивнула себе Седрелла, — Каллидора, помнится, и вовсе избавилась от своей эльфийки, Хоки, продав Хепзибе Смит. — Дурная история, — добавила живо Мюриэль; подобные истории она явно обожала. Игнатиус вновь тяжело вздохнул, прикрыв глаза. — Домовичка отравила хозяйку и была осуждена, как волшебник. Азкабан быстро выпил её. — А кузену Арктурусу достался фамильный Кричер, старейший из домовиков; своего первого домового он в гневе проклял. И сыну своему, Ориону, его передал, нового даже не заводил. Вот Вальбурга знала, как держать эльфов в узде, у неё была целая коллекция с их засохшими головами вдоль коридора. Только Чарис и повезло с её домовичкой, пускай она её излишне баловала. Возможно, мне стоит самой проклясть этого упыря, чтобы помнил, кому и зачем он служит? Люциус скрыл улыбку и принялся за еду. Он купил Добби как сорокалетнего, только появившегося и не привязанного к семейству домовика, а тот вышел из дома Блэков. Понятно теперь было, отчего он питал слабость к Нарциссе, а после к Сириусу и Гарри Поттеру. Приятные потомки темного семейства. И стало понятно, почему ни Драко, ни Люциуса он за настоящих хозяев не считал — Блэки продавали эльфов-шпионов, верно служащих лишь им. — В нашем доме не приветствуется насилие, — заметил Артур, — Твой домовой эльф не привязан ни к кому, и ты отлично это знаешь, мама, и ни я, ни моя семья не будем продолжать эту пугающую традицию. — Зато будете жить как магглы, — отчетливо скривилась Седрелла, — или нищие грязнокровки. — Мама! — Нет уж, сын, я скажу, — она прищурилась, сжав челюсть и поджав губы. — Если не думаешь о себе и жене, так подумай о детях. Чего они добьются в жизни в таких условиях? Одежда с плеча старшего брата, отец целыми днями на малооплачиваемой позорящей волшебника работе, мать не отходит от плиты, пока в личной спальне ленится домовик, эти ваши ужасные куры… — Маггловский автомобиль, — неосознанно поддакнул Люциус, на секунду залюбовавшись гневом и растерянностью Седреллы. Артур вздохнул в унисон с Игнатиусом. — Билл в банке работает, Чарли в заповеднике с драконами. И мы все не безнадежны. — Автомобиль? Люциус хмыкнул. — Вы знаете, зачем мы пришли, — прервал разговор Игнатиус. — Лукреция… Всё закончится ещё до холодов. Не должны Пруэтты исчезнуть так, Молли. Я просто не смогу забыть её, а больше никого и не осталось. — Так уж и никого, — фыркнула Мюриэль. — Дорогая, вам сто два года. — Кузина Ария родила в пятьдесят три, дрянь такая, и я намереваюсь подвинуть её с пьедестала. Мальчишки все как один скривились. — Вы знаете, дядя, что наши мальчики не пойдут на это — для того, чтобы продолжить иной Род, нужно отказаться от своих корней, своих родителей и своего имени, таков закон, — Молли поджала губы, буквально вцепившись в чашку. — Мы не пойдём на это. — Но Пруэтты… — Вам не стоило отворачиваться тогда от моих братьев, дядя. Быть может, они были бы живы. Люциус заинтересованно глянул на Молли, но подробности они явно не собирались озвучивать. Он бы на месте Артура уже давно бы прогнал любопытных детишек по комнатам, но Артур явно испытывал изощрённое удовольствие от публичных разбирательств, прикрываясь честностью и открытостью. — Вы не желаете использовать домовика, вы не желаете продолжать древний Род, вы не мыслите жизнь без магглов, — краснея, процедила сквозь зубы Седрелла. — Не таким я тебя воспитывала, Артур. — Я рад быть тем, кем я стал. — Тогда я изымаю у тебя Упыря. И закрою дорогу в отчий дом, — она медленно встала, едва сдерживая гнев. — Не могла и представить, что рожу Предателя Крови. — Ты за него даже вышла замуж, мама. Этого Седрелла уже не вытерпела, выхватив палочку. Заклятья — три друг за другом без малейшей паузы — едва не попали в дернувшегося Артура, поглощенные щитом. — Не защищай мерзкого предателя! Игнатиус, вздохнув, поднялся из-за стола. На лице его отразилась необыкновенная мука. — Не нападай в доме на хозяина, — напомнил он тихо. Люциус только осознал, что в его руках не было палочки — он создал щит исключительно своим мастерством, — идёмте. Большего нам не стоит ждать. Сестра. — Даже пирог не доела, — возмутилась Мюриэль, довольно улыбаясь. Люциус был уверен, что вскоре об этом истории очень многие узнают, начиная с её соседей и знакомых и заканчивая коллегами Артура в Министерстве.