Весенние голоса

      Был удивительный весенний день. Такой редкий для Англии в своей теплоте, такой редкий для всего мира в своем спокойствии. Сегодня словно все было иным, податливым, легким и мечтательным. И Кроули с Азирафаэлем, оба, независимо друг от друга, чувствовали свои истинные силы необычайно отчетливо.       Только демон, который был значительно старше ангела, понимал, в чем дело. И в очередной раз решил попытать счастья и, если и не добиться своего, то хотя бы просто провести приятный вечер. И правда, уговаривать Азирафаэля долго не пришлось. Он с готовностью ответил согласием на приглашение Кроули съездить на давно обещанный пикник. Ведь и правда, тот был прав, сказав, что в Ритце они были уже тысячу раз и числятся в списках постоянных клиентов, а на природу так и не выехали ни разу.       Уже через полчаса быстрых сборов с попеременными щелчками пальцев разных рук, демон услужливо и галантно открыл перед ангелом дверцу Бентли. Еще через столь же короткий промежуток времени, который, однако, показался Азирафаэлю вечностью, наполненной адовым ужасом, они, наконец, прибыли в заранее выбранное одним старым Змием место.       Кроули нравилось проводить так время с ангелом. Да, тот отказывался большую часть времени вслух озвучивать факт их общения, но это же ничего не меняло. Они оставались друзьями. Друзьями…       Как раз, когда демон расстилал на первой весенней траве любимый тартановый плед Азирафаэля, который тот притащил самостоятельно, он задумался и погрузился в далекие воспоминания. Еще тогда, на стене Эдема, Кроули счел странноватого ангела вполне пригодным для дружбы. Он показался ему таким живым и настоящим, каким не мог быть никто другой. Да, может, его и считали немного «неправильным», но какая разница для демона? После того дождя они спустились так же, на мягкую траву, уселись и долго беседовали. Кроули чуть усмехнулся, вспомнив, что тогда впервые прикусил себе язык и узнал, как, собственно, он сам кусается. Сразу после неосторожно слетевшей с губ фразы: — Жаль, что я не знал тебя еще в Раю…       Азирафаэль тогда так на него покосился, словно и правда увидел неприятного ползучего гада. В его взгляде читалось: «Такой как ты и не должен был быть в Раю». Маленький, наивный еще ангел. Кроули простил ему эту оплошность и мысленно поругал себя. Как простил и сейчас неаккуратно открытое вино с наполовину утопленной в нем пробкой. И легко исправил ситуацию взмахом руки. — Садись, двигайся ближе. — Он отвлекся от давних воспоминаний и наполнил бокалы. Все же ангел очаровательно, небесно, черт побери, красив. И так улыбается, что Кроули даже подумалось, что сегодня что-то может получиться.       Уже после пары бокалов, распитых почти в полном молчании, под любимый виноград Азирафаэля, они расслабились, принялись болтать, вспоминать и рассказывать истории, про которые еще не знали, случившиеся с каждым из них в те годы, когда они не встречались. Демон даже рассказал, что снилось ему, когда он проспал целый век.       А поскольку оба они из одной породы бессмертных существ, воспринимающих время крайне относительно, то оба же и не заметили, как пролетело время до вечера. Они были сыты, пьяны и чувствовали тихое, приятное тепло в сердце, которое бывает только рядом с самыми близкими.       Когда последний луч заката угас за горизонтом, а небо постепенно почернело, обнажив созвездия, Кроули и Азирафаэль уже почти полтора часа сидели молча, опираясь друг на друга плечом. Демон лениво разглядывал знакомые очертания рядом, грелся от теплого тела, как истинная змея и наслаждался, даже забыв на какое-то время о своих планах. Он снова погрузился в воспоминания, думая о том, как умолчал о самом важном факте, который заставил его полюбить земной сон.       В первый раз он заснул в Дании, по собственной глупости, промерзнув до самой сути на соленом холодном ветру во фьордах. Ему стоило тогда зайти в теплый дом с очагом, как он упал на постель и не поднимался с нее несколько суток, чем здорово перепугал смертных соседей. Тогда же он в первый раз увидел сон. Он испугался, когда перед его взором предстал в золотом сиянии ангел Азирафаэль, облаченный в свои самые первые одежды. Кроули не мог пошевелиться, думал, что связан, что ангел послан за ним для осуществления Кары Небесной, но на удивление он просто присел на постель рядом, погладил демона по волосам и, склонившись, невесомо поцеловал в губы. Демон тогда пытался ему ответить, но так и не смог, лишь после пробуждения осознав, что-то был бесплотный образ из фантазии. Сон. — Кроули, что это такое? — голос Азирафаэля вернул его в реальность. Тот указывал пальцем куда-то в небо. По этому направлению обнаружилось небольшое скопление ярких звезд. Кроули сосредоточил на нем слегка мутный взгляд. — Это «Возничий». Забавная штука вышла. — Он рассмеялся, отпивая еще вина. — Я думал, ты все созвездия знаешь. — Знал. Забыл половину. Я не обновлял знаний по астрономии с 1792 года. — Ну ты даешь. Вон, смотри…- Демон нетвердо ткнул пальцем куда-то в направлении этого возничего. — Ничего не напоминает? — Откровенно говоря…- Азирафаэль не нашел слов и просто помахал рукой. — А должно. Возглавляющая звезда. Два желтых гиганта. Звезда Капелла. Кроули повернулся к ангелу и едва не столкнулся с ним носами. — Я думал, тебе она напомнит мои глаза. А еще… Демон увлекся. Все, что касалось звезд, до сих пор вдохновляло его, подстегивало, увлекало как мальчишку. Он тыкал пальцем в ночное небо снова и снова, словно желая, наконец, осовременить знания Азирафаэля о созвездиях, рассказывая ему гораздо больше, чем мог предоставить любой научный трактат.       К сожалению, усилия его были почти бесплодны. Потому что ангела уже не интересовали созвездия, Вселенная, размеры космоса и что угодно еще, кроме самого демона. И…того, кем он был. Потому что от всех этих рассказов ангел вспомнил. Смутно, нечетко, словно далекий бред, но он был уверен, что не нафантазировал.       Он вспомнил высокую фигуру, туго обмотанную белым куском ткани с золотым кантом, что выдали им всем, на манер еще не придуманной тоги. Вспомнил длинные рыжие волосы до талии, и как сам себе он казался крохотным под взмахами исполинских белых крыльев. Он подкрался неслышно, из чистого, врожденного любопытства, чтобы посмотреть, как творится нечто новое. В момент яркой вспышки Азирафаэля отбросило, и он вспомнил, что это было очень больно. Вспомнил, что из-за произведенного им шума, та фигура резко обернулась, испугав его до трясущихся поджилок. Из глаз творившего лился такой сильный свет, что Азирафаэль закрылся крыльями, а в следующую секунду уже уносил ноги куда подальше от громовых раскатов голоса, кричавшего что-то среднее между «мои глаза» и «убирайся отсюда». — Ты меня вообще слушаешь?! — тот же голос.       Не громовой. Просто возмущенный. Те же волосы. Только теперь совсем короткие. Та же узкая одежда, только теперь современная и совершенно черная. Но он — тот же, в сущности, почти без изменений.       Кроули даже не понял, почему Азирафаэль вдруг уставился на него удивленнее, чем в их первую встречу. И почему, после тяжелого, пораженного молчания, вдруг порывисто бросился ему на шею и приник поцелуем к его губам, примешивая к бешеному удовольствию счастливого демона каплю своих слез. Кроули решил, что подумает об этом как-нибудь потом, а пока просто спишет все на свое обаяние, магию весеннего пикника и созидательную силу своих желаний.