Кривое зеркало судьбы. Часть 2

      Гермиона сонно открыла глаза, осматриваясь вокруг. Она все так же лежала в своей кровати. В комнате было темно, и, судя по всему, была глубокая ночь. Что ее удивило, так это то, что Малфой все еще сидел в кресле. Переодевшись в домашние штаны и футболку, он читал какую-то книгу, подперев голову рукой. Светлые пряди падали ему на глаза, но, видимо, он уже даже не пытался их смахнуть. Даже в темноте Гермиона могла рассмотреть метку на его предплечье. Казалось, она чернее любой тьмы. Змея, вытекавшая из черепа, извивалась и закручивалась кольцами. Рисунок был изуродован тремя ровными полосками шрамов, но чернота проходила даже поверх них. — Драко? — М? — парень опустил книгу, смотря на нее затуманенным взглядом. — Что ты здесь делаешь? Уже ночь. Почему не идешь спать? — девушка приподнялась на локтях, садясь в кровати. — Потому что в прошлую ночь у тебя был жар, и ты бредила. Я, как и обещал, слежу за тобой, — полушепотом ответил он, снова углубляясь в чтение. — Драко, тебе нужно поспать, — покачала головой Грейнджер. — Иди. Со мной все будет в порядке. — Гермиона, что мне нужно тебе сказать, чтобы ты поняла, что пока ты не будешь твердо стоять на ногах, я из этой комнаты не уйду? — усмехнулся блондин, а его серые глаза весело блеснули. — Спи. — Ты неисправим! — фыркнула гриффиндорка, закатывая глаза.       Она не могла это объяснить, но было ужасно неловко от того, что Малфой не спит из-за нее. Он не намерен был уходить отсюда, и девушка прекрасно понимала, что изменить она это не сможет. В чем они были похожи, так это в целеустремленности. Оба были упертыми и не принимали отказов, всегда получая то, что хотят. Гермиона прекрасно понимала, что, вероятно, позже, она сильно пожалеет о принятом решении, но сейчас она просто не могла смотреть на то, как этот упертый слизеринец, сидит у ее кровати, не смыкая глаз. — Ладно, ложись у меня, — Грейнджер зажмурилась, боясь увидеть его реакцию. — Что, прости? У тебя жар? — полюбопытствовал Драко, откладывая книгу. — Я не могу смотреть на то, как ты не спишь. Просто ложись спать, но, если будешь распускать руки!.. — ее карие глаза предупреждающе блеснули в темноте. — Обязательно буду! — заверил ее блондин, вставая с кресла и разминая спину. Раздался громкий хруст его позвонков, из-за чего Гермиона даже вздрогнула. — Мерлин, я буду спать на кровати! — мечтательно протянул он. — Ложись уже! — рассмеялась девушка, закрывая лицо руками. — Я тебя ненавижу, — пробормотала она, смотря на парня, который, как кот, растянулся рядом. — Почему ты не хочешь уйти к себе? Я уже нормально себя чувствую, правда. — С каких пор тебя не устраивает моя компания в кровати? — усмехнулся Малфой, нагло ухмыляясь. — Нет, ты уже вконец обнаглел! — обреченно сказала Гермиона, поворачиваясь к нему спиной. — Спокойной ночи.       Парень ничего не ответил. Она уже начала проваливаться в сон, когда тяжелая рука обняла ее за талию, притягивая к крепкой груди. Гермиона попыталась вывернуться или хотя бы отстраниться, но все попытки были тщетны. Ей пришлось просто смириться с этим.       Когда девушка перестала сопротивляться, Малфой усмехнулся и чуть ослабил хватку, зарываясь носом в ее мягкие волосы. Ему было плевать, что бы сказали. Сейчас ему было хорошо и спокойно, как не было давно, и, он был уверен, Гермионе тоже. Не просто так, тихо посапывая, она невольно положила ладошку на его руку. Уже проваливаясь в сон, парень почувствовал, как гриффиндорка повернулась во сне и уткнулась носом ему в грудь, как делала это всегда. Стало тепло и уютно, а последние мысли ускользнули куда-то в темноту.

***

      Драко сидел в гостиной на своем любимом подоконнике и курил. Грейнджер еще не проснулась, а он был полностью погружен в свои мысли. Проснувшись утром, парень не сразу понял, где находится, но, увидев спящую Гермиону у себя на груди, невольно улыбнулся краем губ. Она была такой хрупкой и беззащитной, что хотелось прижать ее к себе и защитить от всего на свете. Каштановые волосы разметались по подушке, а губы чуть приоткрыты.       Малфой сидел на подоконнике и думал, что ему делать дальше, когда в открытое почти нараспашку окно влетел филин. Парень узнал бы его из тысячи. Стоило слизеринцу забрать письмо, как птица сразу улетела. Затушив сигарету, Драко торопливо открыл конверт: «Мистер Малфой, как близкому другу моей дочери, я спешу сообщить вам, что в скором времени, а точнее завтра, будет объявлено о помолвке. Теодор Нотт высказал ярое желание стереть все темное прошлое своей семьи, объединившись с родом Паркинсонов. Он даже согласился взять двойную фамилию. Теперь два великих рода будут объединены. Мистер Паркинсон»       Драко широко улыбнулся, перечитывая письмо снова и снова. Прекрасно! Просто чудесно! Это письмо пришло несказанно вовремя! Все складывалось просто идеально! Он уже хотел посмотреть на лицо Паркинсон, когда ей придет «оповещение» от отца… — Что такого хорошего может быть в письме? — послышался голос откуда-то справа.       Парень резко повернул голову и увидел Гермиону. Опираясь рукой о стену, она стояла на последней ступеньке лестницы. Заспанная, в пижаме, с волосами собранными в небрежный пучок, она походила на маленького ребенка. Усмехнувшись, Драко снова закурил, убирая письмо в карман домашних брюк. — Новости от одного друга. Пэнси Паркинсон теперь помолвлена, — усмехнулся он, а его серые глаза весело заблестели. — Паркинсон? — Гермиона забралась на подоконник, садясь напротив. — И кто же несчастный? — О, он еще и доброволец! — рассмеялся Малфой. — Теодор Нотт решил стереть все темное прошлое своей семьи. Я, конечно, все понимаю, но, как по мне, такие муки, как Пэнси… — Мне его искренне жаль, — прыснула гриффиндорка. — Ты давно встал? — Нет. Как себя чувствуешь? — Драко с подозрением посмотрел на девушку. — Ой, давай только без этого! — закатила глаза Гермиона. — Все со мной в порядке! — Ладно, — парень соскочил с подоконника, затушив сигарету. — Встань. — Зачем? — устало протянула Грейнджер. — Просто встань, — потребовал блондин. — Ладно, — девушка лениво слезла на пол. — Что дальше? — Ты сейчас держишься за подоконник, у тебя уставший вид, и, готов поспорить, — он коснулся ее лба тыльной стороной ладони, — легкая температура. — Это не мешает мне чувствовать себя нормально! — фыркнула Гермиона, скидывая его руку. — Слушай, что мне нужно сделать, чтобы ты от меня наконец отстал? Мне очень приятно, что ты обо мне заботился последние двое суток, правда, но сейчас я в порядке! — Я отстану, когда ты правда будешь в порядке, а я не буду переживать за твою жизнь, — осмотрев ее с головы до ног, ответил Малфой. — Я, вроде, уже говорил, что мне далеко не наплевать на твою жизнь? — осведомился он. — Ты весь день проведешь в кровати, — командным голосом заявил блондин. — Точка. — Драко, чего ты хочешь? — устало спросила девушка, смотря ему в лицо. — Что мне тебе сказать? — Что я хочу, чтобы ты мне сказала? — слизеринец сделал шаг, нависая над ней, как скала. Безумная идея пришла ему в голову. Момент выдался просто отличный. Казалось, сегодня вообще чудеснейшее утро. Раз она спросила… — Я хочу, чтобы ты признала, что я тебе не безразличен, хочу, чтобы ты сказала мне в лицо, что ты ко мне чувствуешь, — блондин наклонился к самому ее лицу, заглядывая в глаза. — Я хочу, Гермиона, чтобы ты признала, что между нами не только ненависть длиной в несколько лет, но и кое-что намного сильнее.       Девушка замерла, испуганно смотря ему в глаза. Только что Малфой сказал все то, что она много раз обдумывала, но отказывалась принимать. Он будто прочитал ее мысли, как открытую книгу, а потом сказал в лицо. А хуже всего было то, что Драко не отходил, продолжая пристально смотреть на нее в ожидании ответа. Нельзя было ни отойти, ни сбежать. Было только два варианта, что делать дальше: или она признает правду, честно ответит на его слова, или снова откажет, скажет свое коронное «нет», но это будет раз и навсегда. Грейнджер видела, как он медленно теряет терпение и самообладание, как серые глаза по чуть-чуть темнеют, а голубые крапинки становятся почти белыми. И тогда она приняла решение. Единственное из всех возможных: — У меня были планы на жизнь, Драко, но их уничтожила война, — девушка гордо подняла голову, не отводя взгляд. — Тогда я начала строить свою жизнь и себя заново, но потом все снова полетело в пекло. В мою жизнь ворвался ты. Непредсказуемый, необоснованный, совершенно нелогичный. Я была уверена, что это просто игра, временное развлечение для нас обоих, — в глазах парня промелькнула злость, но он молчал, продолжая слушать. — Я ненавидела тебя до глубины души, но ты был единственным человеком, который не заострял внимание на смерти моих родителей или чем-то еще. Ты, слизеринец, враг номер один, Малфой, чтоб, тебя, — она усмехнулась, запрокидывая голову. — Ты растоптал все стереотипы, уничтожая все мои установки, и я даже не знаю, рада ли этому! — Гермиона закрыла глаза, стараясь успокоиться, но получалось… вообще не получалось. — Да, Драко, я готова сказать тебе в лицо, что ты мне не безразличен. Да, я уже не могу без наших перепалок и колкостей, и, да, я знаю, что между нами есть что-то намного сильнее, чем ненависть. И, нет, это не любовь. Это что-то, чему даже нет названия. Доволен?! — Определенно.       Малфой усмехнулся, а потом наклонился вперед и поцеловал ее. Просто так, без каких-либо объяснений. Он слишком долго ждал, чтобы спрашивать разрешения или думать, правильно ли это. Та ломка, длиною в месяцы, наконец-то закончилась. Он снова мог обнять ее, притянуть к себе и никуда не отпускать. Она снова была его, только его, кто бы что ни говорил. И это было самое лучшее чувство из всех.       Гермиона дернулась от неожиданности, но даже не попыталась сопротивляться. Это было бессмысленно и глупо. Ей давно пора было признать, что она скучала по нему, не по Малфою, с которым она устраивала стычки каждый день, а по Драко, который танцевал с ней на Хэллоуин, который забирал из ее рук книгу, когда она засыпала на диване, который фыркал на все ее колкости, а потом обнимал и целовал, не заботясь о чужом мнении. Стало вдруг совершенно плевать на то, что он врал ей, что устроил весь этот цирк с Паркинсон, что молчал так долго, ничего не говоря. Просто все равно. — Ты определенно проведешь весь день в кровати, — усмехнулся блондин, чуть отстраняясь.       Девушка беззвучно рассмеялась, а потом снова притянула его к себе. Пусть все катится в пекло, но она скучала по этой его самоуверенности и нахальству.