Второй шанс

Рассказ Наташи был куда более понятным, но долгим, чем у Ванды. Опустив описание своих ощущений от погружения в чужое сознание, она сообщила, что оказалась… на улице. - Ванда объяснила – сознание живёт образами, вот и Рамлоу находится, как бы, в одном из них. Все ощущается как настоящее – дуновение ветра, тепло солнца, земля под ногами, но это только привычные нам образы. Так вот, я стояла возле дома – забор, крыльцо и дверь. Ванда подсказала мне, что это – он, Рамлоу. Там, внутри. А эта дверь – символический «вход» в его сознание. Поэтому я подошла к забору, но калитки не было. Не заперта, а именно не было – сплошное сооружение без входа. В жизни я бы просто перепрыгнула, но здесь это было невозможно… Не знаю, как объяснить, – все равно, что пытаться перепрыгнуть через трёхметровую стену, хотя визуально забор был всего мне по пояс. Без разрешения Рамлоу войти внутрь невозможно – и он знал, что я пришла к нему. Как только я подошла к забору, дверь дома открылась, и он сам вышел на крыльцо. Спустился с него и сделал шаг навстречу, но подходить не стал. Наташа замолчала, глядя в пространство. - Он сказал, что знает, что он в коме. Что его тело в коме. Она посмотрела сначала на Фьюри, потом на Стива. - Он прекрасно понимает, что происходит. Он осознавал и медицинские процедуры, и попытки медикаментозного прекращения комы, но… просто не захотел возвращаться. Он не приходит в себя, потому что не хочет этого. Последние слова она произнесла отрывисто и как-то зло. Но сразу же успокоилась и продолжила: - Я попыталась объяснить, что нужно возвращаться, но он не стал меня слушать – просто предложил уйти. Когда я отказалась – он вытащил откуда-то пистолет. Мне показалось – прямо из воздуха. Впрочем, это ведь его сознание. Он повторил, чтобы я убиралась, но я продолжала стоять, - и тогда он выстрелил. Прямо в сердце. Она передернула плечами. - На секунду мне показалось, что это все, смерть, – но потом Ванда меня успокоила, и мы вернулись. Так что… Она снова замолчала. - Так что вот. Я не понимаю, что все это значит, но если Рамлоу так хорошо понимает ситуацию – значит, риски он тоже осознает. И меня он больше слушать не будет. В помещении повисла пауза. Каждый думал о своём – Стив, например, о том, что кое-кто обнаглел до последней меры. Допустим, от Рамлоу была польза в плане уничтожения Озарения и Гидры, и в плане реабилитации Баки – тоже. Но закрыться в собственном сознании, как в «домике», и капризничать, отказываясь выходить – это попахивало детским садом. Рамлоу и так получил гораздо больше, чем заслужил, - оправдание, восстановление на службе и даже посильную медицинскую помощь в ожоговом центре имени доктора Чо. Но теперь вот это. - Так, - прервал Стив молчание. – Теперь туда пойду я. Фьюри и Наташа уставились на него – Фьюри оценивающе, Наташа удивлённо. - Ты думаешь, у тебя получится? – скептически спросила она. - Может быть и нет, - честно ответил Стив. – Но я, хотя бы, посмотрю этому оборзевшему в его наглую рожу. Он, что, думает, мы с ним тут будем носиться и уговаривать вернуться назад? Не хочет приходить в себя – отлично, пусть валяется в медблоке дальше. Капельница у него есть, койка – тоже, что ещё ему нужно? - Стив… - почти осуждающе протянула Наташа. - Что Стив? – он хмуро посмотрел на неё. – Моя бы воля – он бы уже был в Рафте. Он предатель, сколько бы он тут ни усирался доказывать обратное. - Он помог Барнсу, - заметил Фьюри. - Он помог исправить то, в чем сам же участвовал, - парировал Стив. – Я с ним нянчиться не буду, либо он приходит в себя сам, либо - я сказал что. Он развернулся и пошёл искать Ванду. Второй заход пришлось отложить до завтра – Ванда слишком устала повторять такие трюки. Стив был спокоен, собран и готов ко встрече к Рамлоу. Честно говоря, он не ставил перед собой задачи вынудить того очнуться – он хотел высказать ему своё негодование и прочесть лекцию об эгоизме. Стив даже не надеялся, что это поможет, зато тогда можно было бы сказать, что Рамлоу сам в полном ответе за происходящее. Ванда сразу предупредила Стива, что принять участие в событиях не сможет – Рамлоу не желал видеть её «у себя». Она должна была только «проводить» Стива, отслеживать его состояние и помочь вернуться назад – так что встреча должна была состояться тет-а-тет. Вот только все сразу пошло как-то не по плану. Стив сразу опознал и забор без калитки, и крыльцо, и дверь. Ради интереса, он огляделся вокруг. Но остальной пейзаж, типовой на периферии зрения, ускользал от прямого взгляда, возвращая Стива к забору и двери позади него. Входа действительно не было – забор был абсолютно цельный. Пока Стив рассматривал производное сознания, дверь дома открылась, и по ступенькам сбежал Рамлоу. Стив поднял глаза – и так и остался стоять полусогнувшись, забыв то, что хотел сказать. Рамлоу замер напротив него и… улыбнулся. Его лицо снова было в порядке – ни следа ожогов. Зато на нем была совершенно непривычная взгляду улыбка – именно улыбка, а не гримаса, демонстрирующая зубы, и не ухмылка краем рта. И улыбался Рамлоу именно ему – Стиву. Такого выражения лица – мягкого, открытого – он не видел у Рамлоу ни разу. А тот смотрел на него с выражением какой-то неожиданной радости и удовольствия от встречи. - Кхм, Рамлоу… - неловко прервал молчание Стив – и понял, что что-то безвозвратно испортил. Улыбка медленно, как пена по стеклу, сползла с лица командира СТРАЙКа. Ему на смену появилось прежнее, куда более знакомое, но в контрасте и куда более неприятное, выражение. Теперь Рамлоу смотрел на Стива, недобро прищурившись и скрестив руки на груди. Ни следа радости и вообще хоть каких-то позитивных чувств. - Кэп, - холодно бросил Рамлоу позывной на свой обычный манер. - Я… э-э-э… - Стив вдруг понял, что растерялся. Эта неожиданная смена настроений внезапно выбила его из колеи праведного негодования. - Нет, - коротко и резко перебил его Рамлоу. – Я знаю, зачем ты пришел, мой ответ – нет. Я не собираюсь возвращаться. - Но тогда… - Я знаю, что будет тогда. Повторяю: мой ответ – нет. Оба замолчали. Весь разговор уложился в два предложения, больше говорить было нечего. - Почему? – наконец задал Стив тот вопрос, который стоило задать. Рамлоу несколько секунд оценивающе его рассматривал, будто прикидывая что-то. - Ты все равно не поймёшь, Роджерс, даже если скажу. - А ты попробуй, - наугад кинул Стив. - В игры со мной играть собрался? – спросил Рамлоу, ощутимо подбираясь. Будь он животным – его шерсть сейчас стояла бы дыбом. – Вали отсюда, Роджерс, или тоже получишь пулю промеж глаз. - Она ничем мне не навредит. - Если б я хотел тебе навредить… Он внезапно оборвал сам себя. - В самом начале встречи ты был настроен куда более дружелюбно, - заметил Стив. Странное и непривычное выражение лица Рамлоу все ещё стояло у него перед глазами, неприятно поражая непривычной гаммой эмоций. - Считай, что я обознался, - бросил Рамлоу, развернувшись спиной. – И скажи своей ведьме, чтобы прекратила водить сюда туристов – поищите себе другое место для паломничеств. В следующую секунду Стив уже снова чувствовал реальное кресло под собой и реальные стены медблока. А рядом на кушетке – реального Рамлоу со спокойным, но холодным лицом, изрезанным не до конца сошедшими ожогами. - Стив, что случилось? – Баки подкрался так незаметно, что Стив даже вздрогнул. Ушами он его наверняка слышал, но тихие шаги Баки не представляли опасности, поэтому сознание Стива на них не среагировало. Сознание… Стив вздохнул и провёл рукой по лицу. - Рамлоу, - ответил он коротко – и сразу пожалел об этом. Лицо Баки стало непроницаемым. За пределами ЩИТа Стив старался вообще не упоминать при Баки его бывшего хэндлера – ни по имени, никак. Стив был рад, что услуги Рамлоу им больше не нужны – Баки уже избавился от необходимости чувствовать поводок в чьих-то руках. До полевой работы Баки пока не допускали, он участвовал только в планировании некоторых операций и подготовке личного состава. Стив очень просил минимизировать их с Рамлоу встречи – и Фьюри пошёл навстречу. Или сделал вид, что пошёл. Вряд ли они так уж ни разу не пересекались на территории ЩИТа, но сам Стив никогда этого не видел. А Баки после переезда к нему ни разу не заговаривал с ним о Рамлоу. - И что с ним? – спросил Баки ненатурально спокойным голосом. - Бак, да не важно… - Расскажи. Последняя просьба прозвучала так настойчиво, что Стив вздохнул, но не решился отказывать. В конце концов, Рамлоу больше не имел над ними власти – даже психиатры подтвердили, что установка «хэндлер – подопечный» больше не работает. И Стив рассказал все – про взрыв, кому, Ванду и их с Рамлоу встречу у забора. Дослушав, Баки перевел взгляд со Стива на стену и глубоко о чем-то задумался. - Бак… - осторожно позвал его Стив. - Я хочу пойти туда, - все с тем же отсутствующим выражением лица сказал Баки. - Куда? – не понял Стив. - К нему, - Баки перевёл взгляд со стены обратно на Стива. – К Рамлоу. Скажи Ванде. - Слушай, мне кажется… - начал Стив, но Баки его перебил: - Я хочу, Стиви. Пожалуйста… Стив несколько секунд смотрел другу в глаза. В общем, он не имел ничего против этой затеи в целом – он только беспокоился о Баки. На взгляд Стива, игры с сознанием – это было не то, во что ему стоило бы лезть. Но Баки просил его об этом и смотрел в глаза так пронзительно, что у Стива не хватило силы воли ему отказать. Да и как он мог, это ведь не зависело от него напрямую. - Ты уверен? – вздохнул он. - Да, - коротко ответил Баки, прикрыл глаза и уткнулся Стиву носом в шею. Стив вздрогнул, но потом обнял его. Когда Баки начал приходить в себя после Гидры и уже более или менее осознавал себя, он вдруг начал проявлять по отношению к Стиву неожиданные чувства и действия. Они всегда были близки – ближе, чем могут быть просто друзья, почти как братья, но это не объясняло нового поведения Баки. Ничего не говоря и не поясняя, он вдруг завёл привычку подходить с объятиями. Делая что-то, он вдруг останавливался, подходил к Стиву и обнимал его, замирая на пару минут. Причём, не имело значения, чем в этот момент был занят сам Стив – сидел, лежал, мыл посуду… Однажды Баки подошёл к нему, когда Стив ковырялся в своём мотоцикле, - сел рядом на землю, обхватил поперек груди и сидел так, неудобно скрючившись рядом. Несколько раз он приходил даже в кабинет ЩИТа, бросая работу, но никогда – при посторонних. Стив воспринимал это как последствия тактильного голода, о котором ему рассказывал психолог, и не противился. Впрочем, противиться и не хотелось – в такие моменты Стив чувствовал нежность и немножко грусти. И обнимал в ответ, если Баки не ухитрялся подобраться к нему сзади или сбоку так, что до него было просто не дотянуться. Точно так же Стив относился и к непонятным ему взглядам, когда Баки просто сидел и смотрел на него. Не в пространство между ними и не в стену – а именно на Стива, и глаза у него при этом делались какие-то прозрачные. Единственное, что доставляло определённый дискомфорт – внезапные явления Баки посреди ночи. Иногда Стив находил его в своей постели уже утром, а иногда просыпался сразу от того, что Баки выпутывал его из кокона одеял, а потом заматывал обратно, уже вместе с собой. Для людей, воспитанных без проявлений нежности даже между родителями и детьми, это было непривычно. В Бруклине их времени было не принято таскать детей на руках, нянчить и обнимать, взрослые тоже держали дистанцию – даже члены одной семьи. Иначе просто было не принято. Поэтому теперь Стив с некоторым удивлённым удовольствием наблюдал на улице, как родители, гуляющие с детьми, обнимают и целуют их. Как взрослые - и женщины, и мужчины – заключают друг друга в объятия прямо посреди улицы, многословно прощаются или встречаются и всячески прикасаются друг к другу в знак симпатии. В его детстве это сочли бы не совсем приличным, а то и вредным - Стив сам слышал, как пожилые женщины наставительно сообщали его матери, что нельзя нянчить детей слишком сильно. Это, якобы, делает из девочек капризуль и эгоисток, а из мальчиков – слюнтяев и маменькиных сынков. Сам Стив считал это глупостью и, все же, поведение Баки его удивляло, а временами ещё и смущало. Например, по утрам, когда тёплый и лохматый со сна Баки, потягивался в кровати и прижимался к Стиву, тычась лицом ему в шею, ухо или куда придётся. Стиву было приятно, но, вместе с тем, как-то двусмысленно. Они, конечно, и раньше спали в одной постели, но это было в далёком детстве и никогда – вот так близко и, страшно сказать, интимно… Стив даже начал ложиться спать в пижаме вместо простых трусов, но это ничем не помогло – Баки просто запускал руки под пижаму и наполовину стаскивал её как ему было удобно. Про это Стив не рассказывал даже психологам – он знал, что обычно означает такое поведение в современном мире, и был уверен, что они его не поймут. В конце концов, в мире существовали куда более страшные вещи, чем сопение Баки над ухом и его рука внезапно и ласково обхватывающая поперек живота. Баки бросил на лежащего Рамлоу только короткий взгляд, сел в кресло и выжидательное посмотрел на Ванду. Её уговаривать не пришлось – она только посмотрела изучающе на Баки и кивнула в знак согласия. В этот раз ждать пришлось куда дольше – Баки и Ванда открыли глаза только минут через сорок. Точнее, открыл их только Баки, - и сразу вскочил подхватить начавшую падать ведьму. Беннер констатировал переутомление и выгнал всех и из палаты и вообще из медблока. - Ну? – нетерпеливо спросил Стив, выходя в коридор. Баки молчал, машинально сжимая и разжимая металлическую кисть. - Барнс, - поторопил его уже Фьюри. - У меня есть план, - ответил Баки. – Но сначала нам надо поговорить со Стивом. Наедине. Фьюри задумчиво оглядел их обоих, но спорить не стал и пошел к себе. - План? Бак? – удивился Стив. Он рассчитывал услышать что-то совсем другое. - Пошли, мелкий, разговор будет долгий. Баки потянул Стива за руку в сторону кабинета. - Сначала я тебе расскажу, что видел, - сказал Баки, закрывая за ними дверь на замок. – А после – что я думаю обо всем этом. - Валяй, - согласился Стив, уже чуя неладное. Чуйка не подвела. - Я видел его. Конечно, видел, - Баки медленно мерил шагами кабинет Стива из угла в угол. - А чего вы так долго говорили? - Мы не говорили, - внезапно улыбнулся Баки. – Мы стреляли по мишеням. - Что вы делали? – от удивления Стив даже присел на диван. - Стреляли по мишеням, - повторил Баки недоуменно. – Брок любит винтовки, хотя не снайпер. Охота на дичь ему не нравится, а стрелять а-ля тир он любит. Ты не знал? - Откуда бы? Мы с ним не дружили, - сухо ответил Стив. Баки перестал ходить и задумчиво посмотрел на Стива. - Знаешь, почему он не хочет приходить в себя? – тихо спросил он. - Потому что упёртый баран, почуявший слабину руководства? – наугад сказал Стив. Баки снова улыбнулся, на этот раз грустно, подошёл к Стиву и сел прямо на пол перед ним, скрестив ноги по-турецки. И продолжил тихим голосом, глядя Стиву в глаза снизу вверх: - Сначала мы стреляли по мишеням, я не старался, но все равно сбил больше. Брок был доволен, хлопнул меня по плечу… Мы поговорили ни о чем – о новом вооружении ЩИТа, о СТРАЙКе… Обо мне, о моих делах. Он спросил, как я себя теперь чувствую, как мне живётся самому по себе. А потом, когда я уже хотел спросить его, в чем дело, - я увидел человека, вышедшего на задний двор из дома. Это был ты, Стиви. Это ты вышел из его дома на его задний двор и велел нам идти есть. На последней фразе брови Стива поползли вверх. - Меня? В каком смысле, меня? - В том самом. Мы пошли в дом и сели за стол – там была еда. Ты расставил тарелки и сказал садиться за стол. - Что за чушь, Бак? Это был не я, я был тут! - Конечно, не ты. Но это был ты, понимаешь? Ты! - Бак, что за..? - А ты ещё не понял, Стив? - Чего? Они молча сидели глядя друг на друга. - Брок не хочет приходить в себя потому, что здесь у него ничего нет. Ничего из того, что он хочет. Только работа, позорное пятно на имени – и больше ничего. - Это его собственная вина, и уж ты-то это отлично знаешь! - Нет, Стив, нет. Я ведь говорил тебе, что ты понимаешь все неправильно. Я тоже понимал не все – точнее, был слишком занят пониманием себя, чтобы обращать внимание на что-то еще… Там, во сне, в коме или где он сейчас находится, у него есть все. У него есть дом, тир на заднем дворе, работа тоже. А ещё у него есть мы. - Бак, я не понимаю. - Да, не понимаешь… Ты ведь его ненавидишь, да? Брока. - Нет, я просто его презираю. - Это ещё хуже… Ненависть – сильная эмоция, она означает, что что-то горит внутри. Но презрение – совсем другое. Брок живой, понимаешь? У него тоже есть душа, чувства, мечты – и сейчас все это полностью реализовано. Он живёт в мире, где тело в порядке, ничего не болит и… и, наверное, рядом с ним люди, которые ему нужны. - Нужны? Люди? Какие люди? Что за ерунда, я понять не могу, Бак? Стив попробовал встать, но Баки не дал ему это сделать, усадив обратно. - Я же сказал – мы. Ты его презираешь, я его игнорирую. Потому что ты обижен на него за Озарение и Гидру, а я стал больше заниматься собой, и он перестал быть мне нужен. - Я не обижен на него! Я считаю его изворотливым ублюдком, очень круто устроившимся в жизни за чужой счёт. - Из-за того, что он работал на Гидру? - Да! - А какой выбор у него был, Стив? Я помню то время, не целиком и больше операции, а не разговоры, но помню. У Брока не спрашивали – его просто поставили перед фактом. Это ты мог взять и круто наебать и Фьюри, и остальных с Озарением. Да и со мной тоже. Снова взял и прогнул всех под себя. Не все так могут, не все люди такие, как ты. - Ты что, его оправдываешь? – ползти ещё выше брови Стива уже не могли. - Да, - просто сказал Баки. – Я понимаю его резоны. Он сделал лучший выбор в тех условиях – в своих интересах. А кто бы сделал иначе? Даже ты бы сделал так же – чтобы потом сделать финт ушами, конечно – но все равно сделал бы именно так. Может быть, он бы и мог соскочить где-то посередине, но… там уже был я. Из-за меня он остался. - Баки, ты что? – Стив всмотрелся в лицо собеседника с опасением. – Ты понимаешь, что ты говоришь? О человеке, который тебя мучил! - Он меня не мучил. Пожалуй, единственный из всех. Я же говорю, Стив: ты-не-по-ни-ма-ешь. Последние слова он произнёс по слогам, облокачиваясь на колени друга. - Я уже пытался тебе объяснить, но это сложно, я понимаю. Он меня держал, Стив, - не давал безвозвратно уйти в Зимнего Солдата, берег остатки моего «я», прикрывал мои выкрутасы и проявления личности от остальных. Пропускал все возможные процедуры, какие мог. И, наоборот, делал то, что было не предусмотрено или прямо запрещено. Поэтому он был мне так нужен после – он был тем якорем, что держал на месте, чтобы меня не смыло потоком воспоминаний и чувств. Меня тогда держали двое – он и ты. Он – стабильностью и ясностью ощущений, ты – воспоминаниями о том, кем я был когда-то. Я был не прав, что забыл о нем, теперь я это вижу. А ты… ты несправедлив к нему, Стив. Ну, правда. Я не буду говорить, что он хороший человек – я не знаю, так ли это, но у него хватает качеств, за которые его можно уважать и… любить? Он, кстати, похож на тебя куда больше, чем ты думаешь. - Бак, ты меня пугаешь. Правда. Стив ожидал услышать от Баки что угодно – но точно не это. Не речь в защиту Рамлоу и, тем более, не сравнение с собой. - Стив, я был в сознании Брока. Ванду он не пустил вообще, Наташу пустил до калитки, но подстрелил, тебя просто выгнал, меня впустил в дом – где я нашёл его, себя и тебя. Как ты думаешь, что это значит? - И что же это значит, доктор Фрейд, просвети, – устало сказал Стив. - Мы ему нужны. Он хочет видеть нас рядом, - подвёл простую мысль Баки. Стив откинулся на спинку дивана. - Ты понимаешь, как это звучит? Оправданному перебежчику – условно оправданному – нужен его бывший «питомец» и презирающий его Капитан Америка. Что это за дикие фантазии? Зачем? - Ну, просто ты – это ты, люди идут за тобой, Стив. Проникаются тобой, верят тебе, боготворят тебя – такой уж ты, - ласково ответил Баки и улыбнулся. – Почему Брок должен был стать исключением? - Почему ты все время зовёшь его по имени? - Потому что он мне дорог, - просто ответил Баки. – Он сберёг меня, и я хочу того же для него. - Если Рамлоу тебе дорог, то как же тогда я? - А тебя я люблю, Стиви. Баки потёрся щекой о колено Стива, прошуршав щетиной. - Баки… - Что, мелкий? Ты что, не знал? - Знал, конечно – я тоже тебя люблю, с детства. Ты мой самый лучший, да и единственный, друг, почти что брат и… - Нет, Стив, не то. Баки переполз с пола на диван и привычно ткнулся лицом Стиву в ухо, обдавая горячим дыханием его шею. - Давай уже назовём вещи своими именами, а? Я, во всяком случае, назову свои – в этом веке уже можно. Я тебя люблю, Стив, всегда любил – и как друга, и как брата, и как… тебя. Он прижался мягкими губами к нижней части скулы Стива, и того аж дёрнуло от неожиданности. - Теперь понимаешь? Люблю. Всегда любил. Сказал бы «как мужчина женщину или наоборот», но это звучит как-то по-идиотски. Но, может, так тебе понятнее? - Баки… Стив отстранил его от себя, глядя расширенными от неожиданности услышанного глазами. - Ба-а-а-аки… - Да, Стиви, да. А теперь попробуй сказать, что ты меня любишь просто как брата – я обижусь и уйду. - Но… Те девушки… - А что оставалось? Они сами липли, что было делать? Прослыть женоненавистником, недотрогой или, ещё хуже, сам-знаешь-кем? - Но, мы же, получается… - Ничего не знаю, я не люблю мужчин – я люблю тебя, понял? И не дёргайся сейчас – я буду тебя целовать. Баки снова прижался губами к шее Стива, легко касаясь под ухом, уха, виска, щеки, пока не добрался до губ. - Это же твой первый поцелуй? Скажи, что да. Со мной-то точно первый. - Да, - улыбнулся ему в губы Стив, - пусть будет первый. Целовать кого-то с щетиной было непривычно. Впрочем, целовать вообще кого-то было тоже не очень обыденно – особенно Баки. Который, похоже, не забыл, как это делается, за прошедшие десятилетия. Целовались они долго – обстоятельно, неторопливо, нежно, почти не размыкая губ. Только Баки напоследок лизнул губы Стива и отстранился – теперь уже торопиться было некуда. - Но, всё-таки, возвращаясь к началу разговора. Брок. - Баки, не начинай, - Стив поморщился. – Только что все было так хорошо… - Я хочу, чтобы все стало ещё лучше. Я тебя знаю, Стив, - я знаю, что ты умный и, главное, справедливый человек. Упёртый как баран, конечно, но умеешь признавать свою неправоту. Вот послушай сейчас меня – Брок пришел к Фьюри с рассказом о Гидре, хотя мог бы затихариться и свалить под шумок. Он «слил» твои поиски и арест, ты же не думаешь, что СТРАЙК в полном составе мог так круто лажануться? Он вытащил меня, помог прийти в себя и обжиться. Он же не отказался, не свалил в закат – согласился и помогал. - Он за все это получил благодарность, и весьма крупную… - А ты думаешь, она так уж была ему нужна? С клиникой Чо – тут, да, найти второго такого спеца было бы проблематично. Но все остальное – ты думаешь, у него нет оффшоров? Нычек и арсенала по городу? Явок и лёжек? Есть, поверь мне, - я там был. Если б он хотел – давно бы исчез со всех радаров куда-нибудь в сторону невыдачи беглых. Хорошие наёмники везде нужны. - И он, ты думаешь, остался ради светлых идей? - Не-а, Брок ни разу не идейный – он остался ради нас. - Я не верю. В его - ладно, уговорил - скажем, симпатию к тебе я ещё могу поверить с натягом. Но я? Он меня ненавидит так же, как и я его. Я свалил Озарение, вызвал падение Трискелиона, в котором он пострадал. Потом добивался его заключения в Рафт и, что… отнял у него тебя? - И что же? Ты-то вот всегда был идейный – и шёл за своей идеей напролом. Это, знаешь, тоже вызывает уважение. С удивлением вместе. И желание приблизиться, внести вклад, стать как-то лучше – из-за тебя, для тебя. Я по себе знаю, хорошо помню – особенно во времена Ревущих, вот там ты развернулся на полную. Ты не можешь поверить, что кто-то вдохновился и захотел принести пользу? Да, Брок по характеру и правда та ещё зараза, - но принципы у него есть. Взять хотя бы помощь Наташе. - А про это ты откуда знаешь? - Я спросил, - пожал плечами Баки. – Я хотел знать, что произошло. - А я, вот, нет… - Самобичевание? Ни в чем меру видеть не хочешь… Ты пойми – Броку было плохо и больно, и морально, и физически – а тут такой шанс подвернулся. Если бы ты после Валькирии угодил не во льды, а в коматоз на таких же условиях – ты бы захотел все прекратить? Быть с мамой, мной, старым Бруклином – вместо войны и вот этого всего? - Н-нет… - Вот и я о чем. Баки положил голову Стиву на плечо, обняв обеими руками. Они помолчали. - Так что давай хотя бы попробуем. - Попробуем что, Баки? - Помочь.