***
Позже, уже вернувшись домой, Санеми обнаружил уведомление о новом письме, пришедшем ему на учебный имейл. Откуда и зачем это загадочное письмо — было совершенно непонятно: все, что требовалось, он уже сдал. Поэтому он решил, что это либо спам, либо что-нибудь об очередном студенческом мероприятии. Закусив губу, Санеми открыл его. Ренгоку Кеджуро >Важное «Прив! Ну так вот, ты мне ни позвонил, ни написал, и это, по-моему, офигеть как грубо с твоей стороны. Особенно учитывая, что та богомерзкая гадость, которую ты заказал, была буквально ВДВОЕ дороже моего кофе! Учти, тебя спасает только твоя симпатичность. Мне пришлось самому копаться в университетской базе данных, чтобы найти твой электронный адрес, а это далось мне ужасно трудно, потому что я даже имени твоего не знал. А теперь вот знаю! Было бы куда проще, если бы ты мне посодействовал. Но ничего, я люблю, когда мне бросают вызов. О, и еще я тут понял: у кофе есть кое-что общее с митозом, только митоз разделяет клетки, а предпочтениях в кофе — людей!» Санеми перечитал эту писанину по меньшей мере три раза, а затем захлопнул крышку ноутбука. Удивительно, как карма всегда настигает там, откуда ее не ждешь.***
Вместо того, чтобы тухнуть на биологии, Санеми расслаблялся в любимой кофейне. Возможность пересечься вновь с Ренгоку он старательно избегал. Начало уже порядком надоедать, что ни одно другое заведение в пределах досягаемости не может предложить ему именно такой кофе, который ему хочется, а даже если и может, то вкус у него все равно не тот совсем. Но прошла уже неделя, и, разумеется, Кеджуро успел про него забыть. Разумеется, Санеми был здесь в безопасности. Глупо было вообще искать другое место, все равно ведь в итоге вернулся сюда: слишком мучительной была жажда, и слишком вкусный тут кофе. Он благополучно сделал заказ, забрал свой напиток и выбрал местечко у окна. Горизонт пока был чист. Хорошо бы, если бы до конца пары Кеджуро так и не материализовался чудом у Санеми перед носом. Если бы. — Санеми! — грянул чужой голос, и Санеми аж подавился. — Сколько лет, сколько зим! Ты письмо мое получил? Понравилась та шутка в конце? — Никакого блядова письма я не получал. Кеджуро плюхнулся на кресло напротив Санеми и разместил свою сумку на столике, открыто игнорируя явное негодование собеседника. — Очень жаль, мне ради него пришлось попотеть! — Ренгоку надул губы, изображая огорчение, а потом снова расплылся в широкой улыбке. Его волосы, что золотистым орнаментом лежали по бокам лица, сегодня были еще пушистее, чем в прошлый раз; при правильном освещении, Санеми, быть может, назвал бы его даже привлекательным. — Я искренне надеялся тебя здесь не встретить, — признался он. — О, да ладно тебе, не будь таким, — проскулил Кеджуро. — Я же знаю, ты с нетерпением ждал нашей встречи! Где ты пропадал? Санеми съежился на кресле. — Занят был. — Не биологией, это уж точно! — С биологией у меня все заебись, раз уж на то пошло. Санеми проебывает биологию вовсе не потому, что он ее ненавидит или она ему неинтересна. Он попросту не видит надобности ее посещать. Зачем? Сидеть и слушать, как препод все талдычит про то, что Санеми и так знает уже наизусть? — К тому же, зачем мне идти куда-то, точно зная, что там будешь ты? — проворчал он. — Потому что я тебе нравлюсь! — ответил Ренгоку тенором нараспев, и у Санеми, неожиданно совсем, кровь прилила к лицу. — Нихуя подобного. — Не ври, уши-то покраснели! Он непроизвольно потянулся прикрыть уши руками, и Кеджуро, запрокинув голову, в голос заржал. — Блять, да я тебя даже не знаю! — Но хотел бы узнать, — наглая ухмылка Ренгоку вдвое помножила раздражение Санеми. В словах Кеджуро была доля правды, но он ни в коем случае не собирался это признавать. — А не слишком ли ты самонадеянный, как думаешь? — Не слишком, — парень подался чуть вперед, облокотился на столик и подпер обеими руками подбородок. — Напомни-ка мне, недоумок, какая муха тебя укусила за мной увязаться? — Я пару раз видел тебя на парах, и ты показался таким одиноким, что я захотел стать тебе другом. Твой образ мачо меня не пугает, поведение тоже. Досадно. Санеми желал бы все-таки пугать: дышится свободнее, когда люди его за километр обходят и не суют любопытные носы не в свое дело. — У тебя глаза грустные, — сообщил Кеджуро. Даже не дав Санеми переварить эти его слова, он продолжил: — Я хотел с тобой подружиться, а потом, в один день, когда ты стоял совсем рядом, я увидел тебя и подумал типа: «ебануться, какой он красивый», и еще сильнее захотел с тобой сблизиться. Только уже в другом смысле. Санеми фыркнул. Лучше бы этого разговора не случалось. Кеджуро, вообще, неплохо было бы заиметь хоть каплю стеснения и прекратить высказывать абсолютно все, что в голову приходит. — Я смотрю, бестактности тебе не занимать. Ренгоку расхохотался. У Санеми внутри начинало кипеть и бурлить. — Я вокруг да около не хожу! — тот, в полуухмылке, пальцем указал на себя. — И планирую продолжать в том же духе, так что давай прямо. Уткнутый в свой стакан, сладким напитком охлаждая злость, Санеми вопросительно приподнял бровь. Кеджуро придвинулся ближе и значительно сократил расстояние между ними. — Ты мне нравишься, Санеми. Можно мне куда-нибудь тебя сводить? Вселенная кругом замирает. Звуки сливаются в невнятный гул, и Санеми не верит своим ушам. «Куда-нибудь сводить»? «Нравишься»?! Это недоразумение ходячее вообще осознает, что они знакомы от силы пару дней? — Я... Что? — Я приглашаю тебя на свидание, — повторил Кеджуро и лучезарно заулыбался, отчего кожа вокруг его глаз заморщинилась. — Свидание? Да ну нахер, — пролепетал Санеми в полной растерянности. Сам того не осознавая, он все же понадеялся, что Кеджуро настоит на своем предложении. Но вместо этого Кеджуро ответил: — Ладненько. Жаль, что в реальной жизни "отмены действия" не существует. — Ладненько? И все? — Ага! — Я… ладненько? Очень долго они просто сидели и пялились друг на друга: Санеми в недоумении, Кеджуро — в блаженном неведении. Его, казалось, нисколько не задел отказ Санеми. Он словно этого и ожидал. Санеми же отнюдь не представлял, что ему оставалось делать. Не было смысла врать: есть все-таки в Ренгоку некое очарование; если забыть о существовании его пламенной гривы, в целом вид его почти совсем не режет глаза. — В общем, пока! — сказал Ренгоку и, наконец поднявшись с места, закинул свою сумку на плечо. Санеми охватила пульсирующе-растущая, как после удара, тревога — его словно молнией прошибло. — Подожди! Кеджуро обернулся со злоехидной ухмылкой, точно наживка перед пастью голодной акулы. Санеми вдруг ощутил себя угодившим в ловушку. — Ммм? — промурлыкал Кеджуро и склонился над столом. Заполучать Санемино внимание ему удавалось блестяще. — Это че, какой-то трюк из реверсивной психологии? — Нет! Я просто знаю, когда не время лезть на рожон. А что? Уже передумал насчет моего предложения? — он стал откровенно дразниться. Санеми возненавидел себя за то, что позволил Кеджуро лисою прокрасться в свою черепную коробку и теперь так тупо велся на его хитрости. Он прикусил изнутри щеку и задумался над тем, что сказать, стараясь полагаться большей частью на логику. — Но только одно свидание, понял? Ренгоку весь засиял. В этот самый момент шаткая уверенность Санеми в том, что «улыбка до ушей» — выражение образное, улетучилась окончательно. — Но ты платишь. — Как скажешь, — победоносно отозвался Кеджуро. — Теперь давай свой номер. Я потом тебе напишу, а то сейчас правда бежать пора! Парень с неохотой продиктовал ему номер и пронаблюдал за тем, как Ренгоку напечатал его под именем «красавчик из кофейни», отчего у него приятно скрутило в животе. После этого Кеджуро, покинув заведение, неизящно и без капли грации, точно олень, впервые вставший на ноги, помчался по улице. Такими темпами он навряд ли куда-то вообще добежит. Никогда в жизни Санеми еще не встречал никого чудачнее, чем Ренгоку. Отделаться бы от него поскорее, изжить бы из головы все до единой мысли, — но с самого их знакомства Санеми только о Кеджуро и думает. Он решает, что, пожалуй, остается только ждать и смотреть, к чему это приведет.***
Новое сообщение Неизвестный номер: Знаешь что, у меня белки денатурируют Новое сообщение Неизвестный номер: Потому что ты пиздец какой горячий***
В назначенный день Санеми проснулся преисполненным волнения. За все время он так и не разгадал, каким таким волшебством Кеджуро владеет, раз сумел заставить его добровольно согласиться на свидание. Ренгоку рассказал ему про рынок неподалеку от универа, где на выходных в основном одни студенты: за продажу всяких самоделок или просто подмогу можно срубить лишние пару сотен. Не то чтобы идея отправиться именно туда казалась Санеми заманчивой, — хотя он был и не против, — но Кеджуро был ею очень воодушевлен, так что на этом и сошлись. Они встретились ближе к обеду, когда улица еще обнимала стылым ветром, но солнце обещало согреть воздух за день. Санеми нашел Кеджуро сидящим, скрестив ноги, на парковой скамеечке в квартале от рынка; на нем была гигантская дутая куртка и бейсбольная кепка, ознаменованная нашивкой с пламенным рисунком. В целом вид у него был дурацкий — ничего нового. Поглядев на него, Санеми не ощутил прежней неприязни — напротив, проникся какой-то даже нежностью. Это его забесило. — Санеми! — заорал Кеджуро, вскочил и сгреб его в охапку. — Эй, какого хуя? — парень отшатнулся. — Отвянь, придурочный! — он зарыпался, выбираясь из цепких Ренгочьих рук. Самого Ренгоку чуть менее чем неприветливая реакция Санеми, похоже, ни капли не обидела — из него, как и прежде, сочилось жизнелюбие. — Ну что, ты готов идти? — удостоверился он. — Само собой. Давай уже покончим с этим. Они виляли по лабиринтам из толп людей и болтали о всяком. Точнее, в основном щебетал Кеджуро, очень походивший на крайне восторженного экскурсовода. Как ни странно, Санеми был ни разу не против. Спустя пару часов их прогулки Кеджуро уже нервировал его гораздо меньше и привлекал гораздо больше. У них, оказывается, полно общего. Еще у Кеджуро свой собственный, уникальный стиль пунктуации: каждое его предложение оканчивается улыбкой. Он никогда не перебивает и слушает внимательно, ловя каждый произносимый Санеми слог. Ренгоку выглядит поистине заинтересованным во всем, что он говорит — это непривычно, зато очень успокаивает. Санеми понял: все это мучительно долгое время, одиноким отшельником в маленькой лодке плывя по бескрайнему океану жизни и чуждаясь людей, словно бугристых рифов, он упускал нечто настолько нужное и приятное зря. Кеджуро накупил Санеми целую горсть разных леденцов, а Санеми купил Кеджуро брелок с цыпленком. Они сжевали одну на двоих сахарную вату, пока петляли и любовались красочным антуражем рынка, пестрящего мешаниной самодельных знаков и табличек. Они шли слишком близко друг к другу; Ренгоку неоднократно касался руки Санеми своею, и у Санеми сердце всякий раз пропускало удар. Он не был уверен, задевал ли Кеджуро его намеренно или по случайности. — Я выше тебя, — заявил Санеми, будто бы это было наиважнейшей информацией за всю историю Вселенной. — Ага, миллиметров на восемь, если не меньше. — И все равно выше, — повторил он. — Это у тебя хобби такое — делать из всего соревнование? — Это не соревнование. Просто факт. Кеджуро закатил глаза. В итоге они приволоклись в ту-самую-кофейню, уже как бы по привычке, и заняли тот же столик, за которым сидели до этого. Это, можно сказать, начало становиться их обычаем. Солнце потихоньку делало свое дело, но воздух пока дышал ощутимой прохладой. Кеджуро взял им обоим горячего шоколада. — Дай-ка свою руку, — внезапно попросил он. — Чего? Кеджуро перегнулся через небольшой обеденный столик и, оторвав обе ладони от теплой чашки, ухватился ими за Санемино запястье. — Погадать мне хочешь или что? — тот нервно хохотнул. — Ну разумеется, — с сарказмом ответил Кеджуро. — Так, что тут у нас... вот это, — он легонько приложил подушечку своего пальца к линии, что начинается под указательным пальцем, огибает большой и идет к запястью, — это твоя линия жизни. Смотри, она у тебя не гладкая. Видишь, какая рваная? Это значит, что у тебя эмоциональные трудности. — Че? — А это, — Кеджуро мягко провел по горизонтальной полосе, пересекающей ладонь прямо через ее середину, — линия ума. Кривая, а значит, ты эгоцентричный. — Не смешно, — в груди у Санеми засвербело беспокойство, и кровь волной прилила к вискам. Парень не мог распознать, шутили над ним или нет, но все, что говорил Кеджуро, будоражило что-то глубоко внутри него. Он словно оголил перед ним душу, стал эмоционально уязвим. — И наконец, самая важная, — Кеджуро обвел линию, которая проложила свой путь от среднего пальца до самого низа ладони. — Это линия твоего сердца, и она говорит мне... она говорит, что однажды ты будешь покорен одним обаятельным незнакомцем, который угостит тебя кофе! Санеми рефлекторно, будто обжегшись раскаленной плитой, дернул ладонью в попытке высвободить ее из хватки Кеджуро, но тот оказался крепче. Он залился смехом. — Ты, блять, не ясновидящий. Отпусти меня, сукин кот! — Санеми едва мог слышать самого себя: его перебивало собственное сердце, что остервенело барабанило по ребрам. — Лады, лады! Я вообще не за этим твою руку взял, подожди! Кеджуро ослабил хватку и теперь просто держал Санеми за руку. Он приподнял ее повыше над столом и приложил к его ладони свою. Санеми вдруг почувствовал острый дефицит кислорода в легких. — Руки сравниваешь? Бля, ты серьезно? — он цокнул, с большим трудом справляясь с рвением зарядить ему салфетницей по башке. Кеджуро был чересчур увлечен процессом; он сосредоточенно уставился и не сводил глаз с Санеми, а между ними — полметра расстояния и две обнятые друг с другом растопыренными пальцами ладошки. — Всего-то пополняю свою копилку фактов о тебе, — утвердил Кеджуро, принявшись с любопытством постукивать подушечками своих пальцев по Санеминым. Руки у него были — согретые чашкой горячего шоколада — теплые, а кожа приятная, за исключением одного кусочка на безымянном пальце, заклеенного шероховатым пластырем с Дашей Путешественницей. Их пальцы по длине оказались практически равными. — Твои малость длиннее, — он вынес свой вердикт и состроил лыбу. Ни Кеджуро, ни Санеми потом не разлепили рук.***
Новое сообщение Кофечел: Знаешь что, зови меня Гуанин Новое сообщение Кофечел: А ты будешь Цитозином и из нас получится идеальная пара***
Они оба пришли на вечеринку, которую закатил кто-то — ни один из них даже не знал, кто именно — из универа. Это была типичная такая, ничем не примечательная общажная тусовка, неоправданно шумная и тесная. Санеми попросту наслаждался бесплатным бухлом и возможностью желтофиолью слоняться в толпе незнакомых лиц. Он покачивался в такт гвалту из чужой болтовни вперемешку с фоновой музыкой, всецело заглушающему белый шум его мыслей. Совсем скоро он вышел на задний дворик, неизменно держа стакан с выпивкой в руке. Как только дверь за Санеми закрылась, отрезав его от какофонии голосов и ритмов, он, оставшись стоять наедине с вечерней тишиной, вдруг почувствовал себя одиноким. Он скучал по своему пылкому другу. — Что такой красавчик делает здесь совсем один? — как по щелчку пальцев, зазвучал знакомый голос. — Не фанат кучи народу, — откликнулся Санеми и, прилипнув губами к стакану, спрятал за ним улыбку. — Как тебе тут? Веселишься? — А, да ничего особенного. Я полвечера тебя разыскивал. — Да ладно? — щеки его запылали, и он понадеялся, что это останется незаметным для Ренгоку. — Я тебя увидел еще когда ты только пришел, но у меня тогда была напряженная партия в пив-понг. Не мог отвлечься, — пояснил Кеджуро, направляясь прямиком к Санеми, чтобы встать рядышком. — Бля, ну, надеюсь, ты победил, — пробубнил парень. — У меня были все шансы! Пока какой-то еблан не вскочил на стол и разломил его пополам! Они рассмеялись. Песня их заливистого двухголосого хохота Санеми понравилась — жаль, она не могла длиться вечно. — У тебя все хорошо? — в привычном задорном голосе прозвенела нотка меланхолии. — Да, все класс. А что? Кеджуро хмыкнул и завел руки за спину. — Я просто иногда за тебя переживаю. — Не надо, — Санеми попробовал его заверить, — ты не обязан. — А я и не против быть обязанным. Затем Кеджуро его целует: мягко очень, слишком осторожно и любовно. Его движения обжигают нежностью, и Санеми думает, что лучше бы Кеджуро был с ним резким, грубым, владел бы им целиком. Он не заслуживает его теплоты и бесконечной ласки. Он не понимает, как и что заставило буквальное воплощение самого солнца решить, что он, Санеми, его достоин. Как вампиры прячутся в потемках, со злобою шипя на колюще-режущие лучи дневного света, так и Санеми сперва избегал Ренгоку, огородился от него, затворил себя и задвинул засов — и ни за что не открывал; у Кеджуро же были на Санеми неотложные планы. Теперь, жадный на его касания, Санеми готов положить себя на алтарь, только бы быть поцелованным солнцем. Он скользнул рукой к затылку Кеджуро, вплел пальцы в гущу его волос и чуть оттянул. Тот отозвался сдавленным стоном — это опьяняло Санеми едва ли не сильнее вина. Было слаще его обожаемого кофе. — Мы с тобой сейчас реально обжимаемся на вечеринке? Банальщина. — О боже всемогущий, рот свой замолчи, — Кеджуро охнул, — ты все портишь. — И познакомились мы в кофейне. Ну просто ебанные короли клише, — продолжил Санеми. — Ты что ли подростковых сериалов пересмотрел? — Разве я не прав? — Ты меня дальше целовать собираешься или нет? Он не ответил — просто прижался к его губам. Небрежные поцелуи становились все более жадными, парни распалялись все сильнее. Санемины руки незаметно перекочевали к Кеджуро на бедра, а Ренгочьи блуждали у Санеми в светлых, цвета слоновой кости, волосах. Кеджуро иногда прикусывал его нижнюю губу, с каждым разом все бесстыднее и пылче. Вечеринка была давно уже позабыта — они были где-то далеко, вне всего, в их собственном мирке на двоих. — Санеми, — Кеджуро хрипло выдохнул его имя в перерывах между безгрешными поцелуями. — Мм? — Давай уйдем отсюда.***
Новое сообщение Ренгоч: Знаешь что, детка, ты случайно не ауксин? Новое сообщение Ренгоч: Тогда почему ты активируешь увеличение моего ствола***
Кеджуро первоначально произвел на Санеми впечатление хаотичного — и бесящего своей этой хаотичностью — придурка. Находиться с ним рядом было по ощущениям соизмеримо с ворошением осиного гнезда: и то, и другое совершенно точно приведет к катастрофе. И Кеджуро — и правда — просто катастрофа на ножках: буквально все в нем сумасшедше и противоречиво. Даже одевается он, похоже, вслепую, всякий элемент одежды выбирая по считалочке. Футболки не по фигуре и свободно болтаются, штаны подвернуты, чтобы о них не споткнуться, носки каждый раз новые и всегда разноцветные, а его волосы, судя по всему, вообще не подчиняются силе гравитации. Как и сам Кеджуро не поддается покою. Только теперь Санеми находит умиротворение в его сплошном беспорядке. Он ловит возможности побыть с ним рядом, созерцать новые проявления его фантастической эксцентричности, наблюдать и, как картину на выставке, изучать его. Собирать по крупицам и хранить бережно, потому что любая частичка его — раритет, реликвия, уникальная и исключительная. Таких возможностей у него много — даже больше, чем он мог ожидать. Кеджуро от Санеми без ума. Он взял его под свое крыло и принялся окружать заботой и помощью, даже когда тот об этом не просит. Иногда его опеки слишком уж много, и Санеми думает, что это просто его врожденная потребность — быть кому-то нужным и желанным. Кеджуро определяет для себя особую роль в жизни каждого человека и твердо намерен обязательно ее отыграть. Наверное, он все-таки нужен Санеми; быть может, они суждены друг другу, предназначены быть созависимыми. Ренгоку любит, когда от него зависят, а если еще и славословят — тает как воск над огнем. Стоит только Санеми запеть ему дифирамбы, и Кеджуро в его руках совсем мякнет, готовый на все, что он захочет. Кеджуро непрестанно ведет беседы с собой, и из его голоса слагается саундтрек к его автобиографическому фильму. Он всегда громкий — в стенах спальни не иначе как оглушительно. Заткнуть его Санеми оказалось не по силам, хотя его не то чтобы удручает поражение в этом — очередном — соревновании. Наоборот, интереснее исследовать: прощупывать и внимать его мыслям вслух, и достигать у него на теле таких мест, где добываются сладчайшие стоны. Кеджуро чистым полотном стелется по белым простыням, а Санеми творит над ним искусство, живописуя глубоким лиловым и бургунди, мазками выводя размашисто кеттлевку по его шее. Он был на все сто уверен, что первое их свидание станет последним же, а затем этот пламенный демон сгинет прочь из его жизни. А получилось все вовсе не так. Кеджуро, даже со своим вопиющими странностями, сумел нахлыстом выудить желанную добычу: плавный заброс ритмичным махом точно под ребра, умелая проводка, терпеливое вываживание — и сердце Санеми отправляется прямиком в Ренгочьи руки. Санеми просто конкретно лоханулся.***
Новое сообщение Кеджуро: Знаешь что, вот если бы я был эндоплазматическим ретикулумом Новое сообщение Кеджуро: Ты бы хотел, чтобы я был мягким или грубым?***
Санеми распластался на кровати, без футболки и в полудреме, тщетно возвращаясь через пляшущие буквы к одной и той же строчке статьи, нужной для будущего реферата. Светало, и рассветное солнце заглядывало в окна и наполняло комнату горячим сиянием. Он уже хотел написать Кеджуро и попросить разъяснить часть текста, которую он все никак не мог осмыслить, когда в дверь постучали. — Эй, солнце, это я! Открывай! Санеми, ухмыльнувшись самому себе, колбаской скатился с кровати, приземлился на ноги и потопал к двери. Как только он повернул ручку, Кеджуро концентрированным шквалом энергии влетел в помещение, ворвался бурной волной и разлил себя по полу и стенам, наводнив комнату до краев. — Прив, — Санеми потер глаза. — Прив! — Кеджуро вернулся, чтобы поприветствовать его поцелуем в лоб. Сделав шаг назад, он самым звеняще-пошлым образом из всех возможных стал пялиться на Санемину голую грудь. — Ты не замерз? — посмеялся он. — Все нормальные футболки в стирке. — Ну, может, оно и к лучшему, — Кеджуро подмигнул ему и получил протяжный хмык в ответ. — В общем, я захватил с собой твое любимое чудовищное месиво из сахара и еще кучей всяких подсластителей! Санеми, охнув, принял стаканчик, протянутый парнем, и сделал солидный глоток. — Все еще не понимаю, как ты это терпишь. — Расходимся во вкусах же. Прямо как в митозе, да? — у Санеми на лице расцвела улыбка. — Так ты все-таки получил мое письмо! Падла ты! — Ты вот реально думал, что это сработает? Кеджуро стиснул Санеми руками и поволок в постель. Тот избавился от стакана, чтобы не пролить кофе, и затем плюхнулся на кровать спиной с истошным «уфф». Кеджуро отправился вслед за ним, оседлал его бедра и принялся лапать гладь его обнаженного тела, всего исполосованного шершавыми шрамами. Санеми застонал и возвел к нему руки, намереваясь потрогать, но Кеджуро уже успел задумать кое-что другое. Его руки были тут же безжалостно перехвачены, задраны и прикованы над головой. — Но попытаться стоило! А ты вонзил мне нож в спину! — Тогда еще даже часов пяти не прошло, как ты мне свой номер подсунул. А тебе уже, видите ли, терпеть надоело! — Да ты его разве оставил? — он спросил с явным упреком. Санеми уколола совесть. Хоть сентиментальность и была ему чужда, он давно уже сожалел о том, что выбросил тот злосчастный стаканчик. — Не оставил. — Тогда тебе повезло, что я оказался настойчивым! — Нетерпеливым, — поправил он Ренгоку. — Ну да! Я не хотел, чтобы ты достался кому-то другому! — Кеджуро подался вперед и навис своими губами над губами Санеми. — Потому что ты мой. Санеми рвано выдохнул и отлепил голову от подушки, собравшись приникнуть к Кеджуро губами — Кеджуро, хохоча, приподнялся, увернулся от поцелуя и облизнулся. — Блять, ну не дразни, — сквозь зубы процедил Санеми. — Поцелуй меня уже. — И кто из нас теперь нетерпеливый? — и Кеджуро все равно дразнил. Освободив одну руку, он пальцами мягко провел по его скуле вниз к подбородку, а взглядом прожигал его губы. Санеми мог бы воспользоваться ситуацией и, пока его сдерживала всего одна Ренгочья рука, запросто подложить его под себя, но не стал. Он выжидал и следил, как Кеджуро невесомо касался его лица и шеи. — Кеджуро, дорогой, — он прошептал, — поцелуй меня, прошу. И Кеджуро поцеловал, резко и жадно, больше с зубами, нежели с языком, но Санеми не возмущался. Только улыбнулся этому и притянул его к себе ближе. Они целовались час или дольше — так, что аж губы распухли и покраснели. Где-то в процессе Ренгоку лишился футболки, а потом и нескольких других элементов одежды. Теперь они просто лежали, переплетенные и запутанные друг в друге, и о кофе с рефератом давно уже никто не помнил. Солнце, догорая, медленно тонуло в горизонте, а тлеющий свет его потихоньку рассеивался и расплывался в зареве. — Слушай, Санеми? — заговорил Кеджуро, смахивая непослушную прядь волос с лица парня. — Да, Кеджуро? — отозвался вяло Санеми. — Хочешь быть моим парнем? Санеми почти что засмеялся, но сдержался. Вопрос был задан от балды и, в общем-то, ответа не требовал — Санеми это понимал. У Ренгоку просто такая манера: все, что происходит вокруг него и внутри обязательно озвучивать, как бы утверждать вслух. Слышать не просто свои мысли, а произнесенные слова. Поначалу это выводило Санеми из себя, но сейчас он только рад заслушиваться им днями и ночами, заслушиваться тем, как он, начиная говорить, вспыхивает подлинным энтузиазмом даже к самым обыденным вещам. Вопрос ответа не требовал: он был стопроцентно очевиден. — Да, — сказал Санеми и чмокнул Кеджуро в лоб. — Пиздец как хочу.***
Новое сообщение ♥️: Знаешь что, я тут слышал, у тебя завалялся лишний генетический материал Новое сообщение ♥️: Как насчет конъюгации?