Say I'd catch you if you fall And if they laugh, then fuck 'em all And then I got you off your knees Put you right back on your feet Just so you can take advantage of me
Как рано просыпается Нью-Йорк по утрам? Разумнее спросить — спит ли вообще Большое яблоко? Даже здесь, далеко от центра, кипящего страстями и деятельностью, множество людей давно плюнули на общепринятое разделение суматошного дня и сладкой, убаюкивающей ночи: тротуары заполнены спешащими по своим неотложным делам людьми двадцать четыре часа в сутки; шорох шин по асфальту давно превратился в белый шум для жителей города, а жёлтые баржи такси в полноводном потоке трафика — как незаменимый челнок в механизме — доставят из пункта А в пункт Б в любое время и в любом направлении, только успевай платить по счётчику. Тэхён перешагнул порог и, поёжившись, сделал несколько шагов в сторону. Бодрящий утренний воздух хлестанул разморенное, ленивое тело внезапно и без предупреждения. Он сощурился, недовольно глядя на падающие под углом лучи новорожденного солнца, похлопал ладонями по карманам, достал помятую пачку и вытряхнул последнюю сигарету. Пока искал по тем же самым карманам зажигалку, с удивлением подметил, что не курил больше пяти часов, при том, что спал не больше двух. Никотиновым дефицитом кольнуло только сейчас. Ну, ничего страшного. Сейчас он вызовет такси для себя, а по дороге в гостиницу заскочит в круглосуточный магазин. Линоу — та ещё милашка — около трёх утра прислал адрес их семейного пристанища сообщением. Ким со вкусом затянулся, медленно выдохнул струйки дыма носом и, немного успокоенный намеченным планом, зашагал к маленькому скверу, насильно втиснутому между кирпичных блоков спальных многоэтажек. Отыскав подходящую скамейку, он удобно устроился, закидывая ногу на ногу. Ракурс был идеальным: от входа в подъезд его наблюдательный пункт надёжно скрывал грубо обкромсанный кустарник, но лично для него панорама развертывалась наиподробнейшая. Вот, словно акулий плавник в толще океанской воды, разрезая волны, а не серый асфальт, у тротуара затормозил старенький форд. Тэхён чуть напряг зрение, считывая нужный номер — 7А43в. Что ж, его джентельменский экивок сыграл как по нотам. Интересно, по каким нотам теперь будет играть Чон Чонгук?.. И дело даже не в заказанной машине, или лекарствах, или мерзком осадке на душе после всего. Дело в другом — в запоздалом осознании, что нормальных, положительно-созидающих чувств и эмоций он испытывать больше не сможет. Тэхён тоскливым взглядом проводил улетающий в урну окурок и скрестил руки на груди, пристально уставившись на жёлтый Форд. Ждать долго не пришлось — через несколько минут на улицу вышел Чонгук: вяло переставляющий свои прокачанные ноги, серый, хмурый, как кладбищенский ворон (чёрные волосы и одежда только усиливали производимое впечатление). О своём нормальном состоянии он очевидно соврал и выглядел более чем нездорово. Брюнет добрался до пассажирской двери и вцепился в неё, словно утопающий в спасательный круг; серое лицо дёрнулось несколько раз, пока он усаживался на заднее сиденье. Как только дверца за ним захлопнулась, машина, несмотря на почтенный возраст, живенько рванула с места и скрылась в извилистом лабиринте спального района. Тэхён пожалел, что сигарет не осталось. Косо глянув на время на дисплее телефона, он раздражённо сунул мобильный в карман брюк, резко встал на ноги и побрёл в сторону более оживлённой улицы. Он поймает машину там. Сидеть на месте и терпеливо ждать не давало свербевшее нечто, раздражавшее безмерно. Оно никуда не делось, пока он шагал через сквер. Оно заставляло елозить на пассажирском заднем диване — после того, как он далеко не с первого раза поймал такси. У портье пришлось два раза переспрашивать дорогу к номеру, потому что с одного раза мозг отказывался воспринимать информацию. И даже после этого в помощь ему дали беллбоя, чтобы плохо соображающий постоялец люкса не потерялся в гостиничных коридорах, лифтах и на лестницах. Облегчённо выдохнув перед нужной дверью, Ким выгреб оставшуюся наличность из карманов и ссыпал в протянутые руки парня. Бровь под форменной фуражкой, выгнувшись, искренне удивилась горе мелочи, в которой и пары долларов бы не наскреблось, но парнишка, адекватно расценив злобный взгляд и тяжёлое сопение гостя, решил не искать правды и быстро ретировался. Тихо прикрыв за собой дверь, Ким раздражённо сбросил ботинки и прошаркал босыми ступнями по пушистому ковру гостиной многокомнатного номера. — Как ты это делаешь? Тэхён вздрогнул от корней волос до самых кончиков, оглушённый внезапным голосом Джексона в ватной тишине комнаты. — Что именно? — Находишь себе приключения там, где они не водятся в принципе, — пояснил китаец, выныривая из-за шторы, скрывающей балконные стеклянные створки. В одной руке он сжимал сотовый телефон, а в другой — чашку кофе. Джексон выглядел вполне свежим и довольным жизнью, будто выспаться успел. Хотя априори успеть не мог. Ванг был долбаным жаворонком, воскрешающимся аки феникс в рассветных лучах, сколько бы часов или минут ему ни выпало на сон прошлой ночью. — Они сами меня находят, — усмехнулся Тэхён. — Выглядишь уставшим, — прицокнул Джексон, усаживаясь в кресло. — Мне нужны душ и кофе, тогда стану таким же сияющим как ты. Китаец кивнул на одну из дверей: — Твоя комната. Ванная прилагается, естественно. Вернёшься — кофе закажу. Ким благодарно кивнул и уже почти скрылся за дверью личной спальни, когда на пороге его догнал ленивый голос Ванга: — Половинка твоя — здоровья ей крепкого — разбудила меня настойчивыми звонками рано утром. — Тэхён замер, сжав пальцами ручку двери. — Звонила она Линоу, но его так просто не разбудишь. А меня — влёгкую, поэтому я Лиаму пальцы вырву, как домой вернёмся, чтобы нечем было по экрану звонилки его елозить. Я тебя предупредил, если что. — Извини, — скрипнув зубами, выдавил красноволосый. — Мне не звонил. — Не верит, следит, проверяет, — пожал плечам Джексон. — Уязвляет, да? Нахрена это, Ким? Мне не лениво прикрыть тебя и успокоить твою истеричную жёнушку, но хотелось бы знать — ради чего? Ты ж не любишь его. — А ты любишь Ли? — с вызовом огрызнулся Тэхён, оборачиваясь. — Да, — светло улыбнулся Ванг, отпивая глоток из своей чашки. — Всё ещё? — Представь себе, — дёрнул бровями брюнет, прищуриваясь. — И никогда не изменял? — А зачем? Мне хорошо в моей семье, спокойно, уютно, надёжно. Не тянет никуда, знаешь? Зачем мне искусственные стекляшки, когда у меня есть бриллиант? Я даже в мыслях рисковать не стану. — Извини, можно я пойду в душ? — тоскливо протянул Ким. — Да, конечно, сколько угодно. Не усни там, — рассмеялся Ванг, махнул рукой, благословляя на водные процедуры, и уткнулся в свежую газету, не забывая потягивать кофе. Тэхён скользнул в комнату, прикрывая за собой створку, мягко отпустил рычаг ручки, прислонился к полотну двери, длинно выдохнул и медленно сполз на пол, вытягивая ноги. Усталость накатила внезапно, будто резервные энергетические схроны организм потратил на пикировку с Джексом. Ким зажмурился и для верности закрыл глаза ладонями, сильно прижимая. Тело лениво растаскивало по густому ворсу ковра, в голове зрело и укоренялось одно лишь желание — растянуться на полу во весь рост, отключиться и пролежать так до прихода горничной. Или Линоу. Джексон вряд ли будет ломиться с вопросами — не те характер и степень заинтересованности. Китайцу были чужды вайбы материнской любви и заботы Ли, чтобы окружать друга навязчивой гиперопекой. Невскрытая пачка сигарет оттопыривала карман брюк, врезаясь острым картонным углом в бедро. Купить - купил, а курить уже не хотелось. Он уже и позабыл, когда такое вообще случалось в последний раз. В душ тоже не хотелось, скорее , это была удобная причина скрыться от утренней беседы с китайцем. На выяснение отношений, копание в нутре и поиск ответов на душещипательные вопросы у него уже выработалась стойкая аллергическая реакция, вплоть до анафилактического шока и отёка Квинке. И дело было вовсе не в Вангах — они очень редко вмешивались, за что он был им искренне благодарен. Тэхён растёр ладонями лицо, стиснул зубы и достал телефон из кармана. Ни одного пропущенного или сообщения. Это, правда, абсолютно ничего не значило. В случае с Лиамом ситуация менялась стихийно — внезапно и неотвратимо. Только раньше эта его эмоциональная лабильность не вызывала у Кима состояния тоскливой апатии. Возможно, со стороны Тэхён и выглядел стабильно-индифферентно, но выглядеть и реально ощущать — вещи разные, порой мало связанные между собой. Тэхён поймал себя на крамольной уверенности: если сейчас завибрирует от входящего мобильный, он швырнёт его о стену и ни секунды не пожалеет. Ему хотелось тишины — плотной, тяжёлой, давящей. Нет, совсем не для размышлений, анализа или ещё какой-то подобной чепухи. Просто чтобы на время «не быть». Не быть, не казаться, не существовать ни для кого. Такое состояние он знал очень хорошо, скучал по нему, но старался держаться на приличном расстоянии — слишком высока была вероятность ухнуть в одиночество и не выбраться обратно к звукам, цветам, людям. Поэтому лишь изредка дразнил себя мыслью о долгосрочном отпуске в какой-нибудь глуши: чтобы ни намёка на знакомый язык или пейзаж, никаких средств связи. Он бы и сбежал, только жалко было бросать ресторан, скроенный и сработанный по крупицам собственными руками. Мог ли он предположить когда-нибудь, что точно будет знать, из какой ткани лучше выбирать салфетки и скатерти, или из какой стали покупать приборы, или что начнёт разбираться в сезонных блюдах и географических винах из собственного погреба? Нет, не мог, но теперь знал, умел, разбирался, шерстил бухгалтерию, подбирал персонал, с благодарностью дарил гостям свою музыку и очень дорожил всем этим. Он долго учился и налаживал бизнес под себя и своё виденье, и с каждым годом любое вмешательство со стороны казалось всё более чужеродным и враждебным. Даже от Лиама, хотя он не так уж и часто совал нос во внутреннюю кухню ресторана, в прямом и переносном смысле этой фразы. Тэхён не выродился в неблагодарную мразь, но и никогда не имел свойства переоценивать чужую помощь и поддержку. А ещё он прекрасно научился разделять работу и личную жизнь. У него в прошлом был прекрасный учитель, которому стоило бы сказать за это спасибо, заодно отправить к нему на мастер-класс Лиама, да вот беда — блондин клинически не переносил Чон Чонгука. Тэхён мрачно усмехнулся и нехотя поднялся на ноги. Ладно, освежиться правда не помешает. Смыть лень, сонливость, въевшийся в кожу дым от сигар и забившееся в нос тонкое эхо аромата грейпфрута. Особенно последнее. Сбросив мятую одежду у входа, Ким встал под ледяные струи. Дух выбило из лёгких моментально, зато глаза широко распахнулись и бестолковые размышления смыло на раз. Он ещё долго мучил сенсорную панель, меняя температуру воды и не давая себе шанса расслабиться. Красные пряди налипли на скулы и струились кровавыми ручьями по лицу, а Тэхён, уперевшись руками в кафель на стене, просто стоял, опустив голову, и медитировал, отправляя с уносящейся по трубам водой жужжащие мысли. Обычно, после подобным образом проведённой ночи, он рвался в душ как сумасшедший, с намерением стереть мочалкой кожу, а за ней и мясо до костей, чтобы избавиться от чужого запаха, дыхания, воспоминаний о прикосновениях. Всегда после разового секса ему было невыносимо терпеть на себе даже намёк на чужое присутствие. Всегда. Но почему-то не сегодня. Кажется, он даже успел немного подремать стоя. Очнувшись, выключил воду, просушил полотенцем волосы, завернулся в невозможно уютный банный халат и вышел из ванной комнаты. Брошенную одежду перешагивать не пришлось — кто-то заботливо её утащил в неведомом направлении. Огромная королевская кровать гипнотически манила упасть в её обволакивающий плен и потонуть в воздушных объятьях простыней и подушек. Из гостиной, как будто бы, был слышен терпкий аромат свежего кофе, но адекватно оценив все «за» и три часа сна, Ким упал на прохладное постельное бельё и тут же выключился из реальности.***
«…По-прежнему люблю тебя… никогда не прекращал… прости меня…»… сильные пальцы сжимают плечи, сметённое дыхание обжигает кожу; тело такое родное и желанное, словно пластилин — формуй, что душе угодно; сиплый голос срывается в хрип на выдохе… «…хочу тебя… люблю тебя…» Тэхён резко распахнул глаза, вскидываясь на подушках. Ему сны уже давно не снились: просто закрывал глаза, проваливался в темноту, а потом открывал их утром, отдохнувший. Он потянулся всем телом, прислушиваясь к ощущениям. Организм, если бы мог, довольно урчал, наполненный до краёв энергией и позитивным тонусом. А сон… забудется через несколько часов, не страшно. Ким скосил взгляд на мобильник, преданно дожидающийся на прикроватной тумбе — индикатор призывно моргал красным. Тэхён засветил дисплей и, скорчив мученическую мину, оставил гаджет лежать там же. Десяток пропущенных звонков обещали длинный монолог от Лиама в диапазоне ультразвука. Столь приятная процедура вполне могла подождать до обеда. За закрытой дверью в гостиную мелодично рассмеялись голосом Линоу. Если душа их маленькой компании на ногах, значит, солнце уже перешагнуло зенит. Следом за смехом чирикнул стационарный телефон. Лёгкие шаги просеменили по ковру и доброжелательный тенор Ли вежливо ответил на звонок: — Да-да? Кто к нам?.. Ааа… Конечно-конечно, пусть поднимается. Мы ждём. Ким зачесал пятернёй красные пряди со лба на макушку и застыл, раздумывая — стоит ли явить своё божественное «Я» миру или малодушно переждать в спальне визит незваного гостя. Пока мысли меланхолично ползали по черепной коробке, решая сложную дилемму, некто уже добрался до двери номера и бодро колотил в неё стенобитным орудием. Судя по дробным шагам, открывать вновь побежал Ли, а Тэхён тихо радовался, что Вселенная решила всё за него, и можно никуда не торопиться. — Иду-иду, — щебетал Ванг, — отчего такой нетерпеливый? День… добрый?.. Тихое невнятное бормотание было ему приветствием. Тэхён сощурился и неосознанно потянулся ухом к двери. Кого ещё принесло? — Телефон, бумажник и озеро моих потраченных нервов на том столе, — укоризненно протянул Линоу. Голос его звучал уже совсем рядом с дверью. — Почему не предупредил? Ты, конечно, мальчик уже большой… — Всё нормально, — сипло отозвался посетитель голосом Чон Чонгука, а Тэхён, дёрнувшись, замер, таращась в закрытую створку. — Я перебрал вчера. Хорошо, что запомнил, где вас искать утром. — Милый мой, ты какой-то серо-зелёный. Не заболел? — Нет, всё нормально, — скрипнул Чонгук. — Простите за беспокойство. — Я не беспокоился, — радостно парировал Джексон откуда-то издалека. — Я даже радовался, что оба моих невесёлых друга нашли себе развлечение на пятую точку. Прикинь, Тэхён тоже где-то на ночь устроился. Только утром заявился. Как говорится: приведи козла в огород. — Ммм, — промычал Чон, — Я, честно говоря, всего на минуту. Забрать свои вещи и передать кое-что… Тэхён сощурился и еле слышно зашипел, сжимая простыню в кулаках. Твою мать. Он и предположить не мог, что Чонгук настолько исполнительный идиот. Ким надеялся на небольшую отсрочку хотя бы в пару дней… Но нет, заявился этим же утром… Может, хоть догадался бросить ключ в конверт, заклеить и… — Что это? Ключ? А для кого?.. — Передай Тэхёну. … вот же… Ким закатил глаза и рухнул на спину, утопая в подушках. Господи, за что ты сделал его таким?.. — Тэхёну? — растерянно переспросил Ли. Ким же прекрасно представил, как у блондина сначала расширяются глаза от понимания, а потом сужаются вместе с наклоном головы и вытянутыми ниткой губами. Мамочка будет недовольна. — Гуки, вы же не?.. Глупо же было надеяться на то, что Чон хотя бы промолчит? Может же он оставить личное при себе и просто не ответить на вопрос? Этакая загадочная загадочность, на которую Тэхён буквально начал молиться — громко про себя. — Да. Чёрт бы побрал его грёбаную честность! Лучше бы соврал! Лучше бы вообще не приходил! Ким нырнул головой под подушку и тихо взвыл от досады. Господи, да кто так делает-то?! — Мне надо бежать, — неловко оправдался Чонгук, отступая к выходу. — Я позвоню. Простите ещё раз… Дверь со стуком захлопнулась, и в гостиной на минуту воцарилась тишина. — Тэхёни, ты уже проснулся? — обманчиво мягко позвал Линоу, а секундой спустя дверь с грохотом распахнулась. Ким приоткрыл один глаз. На пороге пылал праведным гневом Ли, а за его плечом лучезарно скалился Джексон. — А ну поднимайся! — Ну, маам! — простонал Тэхён, зарываясь поглубже. Линоу церемониться не стал: на карающих крыльях возмездия подлетел к кровати, раскидал подушки и за ворот халата вздёрнул красноволосого вверх, вынуждая сесть. Блондин нависал над ним всем своим тонким телом, завёрнутым в очередное шедевральное кимоно, которые он возил с собой повсюду. Джексон устроился на краю кровати, сложив ноги по-турецки и разве что попкорн не захватил, предвкушая занятное представление. Его вполне можно было понять — злобно подумал Тэхён — видимо даже идеальной жизнью с розовыми слониками на завтрак/обед/ужин рано или поздно пресыщаешься. — Это что за прихрамывающий агнец к нам только что заходил? — срываясь на шёпот, просвистел Линоу, сверля Кима взглядом. — У меня даже сомнений нет в том, кто его всю ночь в жертву своему сатанинскому культу приносил! Тэхён! Ты вообще нормальный?! — Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему! — заржал в голос Джексон. — Любимый, — суровый взгляд через плечо, — умолкни. Ванг помахал перед собой руками, капитулируя, прыснул в ладонь и свесил голову, прячась за чёлкой. Его марафон глумления только набирал обороты. — Что я должен сказать? — пожал плечами Ким, отползая к изголовью — а вдруг прилетит откуда не ждали? — и скрещивая руки на груди. — Я обязан отчитаться, что ли? — Да, чёрт возьми! — вспыхнул по новой блондин, всплёскивая руками. — Я бы слова не сказал, если бы ты нашёл какого-нибудь черноглазого брюнета и утащил бы к себе в берлогу, как ты делаешь это обычно! — Тэхён нехорошо прищурился, исподлобья смотря на Ли. — Что?! Я не прав?! Или ты думаешь, что мы слепые и глухие? Тха! ТэТэ, ты даже к нам таких таскал! И это было абсолютно твоё личное дело, ровно до сегодняшней ночи! Ким Тэхён! Чонгуки? Серьёзно? — Что тебя смущает? — дёрнул бровью Ким. — Он недостаточно брюнет или недостаточно черноглаз? — Прекрати паясничать! Это зачем было? Отомстить решил? Сегодня выглядел он отвратно, браво! — Пить надо меньше, — буркнул Тэхён. — Не только ему! — не сдавался блондин. — Вам обоим пора бы уже научиться держать себя в руках и вовремя останавливаться! — А не вы ли его мне компанией навязали? Не ваш хитрый план? — В компанию! А не в постель! Тэхён, ты до сих пор пубертат в себе не переборол?! Не было никакого плана! Ты думаешь, я сплю и вижу, как бы вас свести похитрее?! — А что особенного-то? — встрял Джексон на вдохе Линоу. — Секс с бывшими уже считается уголовно-наказуемым преступлением? С кем не бывает? — Что-что, родной? Я не ослышался? — Я просто спросил, — ухмыльнулся китаец, подмигивая Киму. — Ну, выпили лишнего, слово за слово… — Шли по тёмному переулку, споткнулись и переспали? — ядовито подсказал Ли. — Наверное, — не стал спорить брюнет. — Секс-то был хорош? — Хорош, — вернул ему ухмылку Тэхён. — Да вы оба не в себе! — поражённо выдохнул Линоу. — Ты, — палец со сверкающим перстнем ткнулся в сторону мрачного Кима, — я думал, что тебе уже нечем меня удивить, но куда там! Сам не знаешь, что делаешь! А ты, — сердитый взгляд в сторону мужа, — поподробнее, пожалуйста, насчёт бывших. — Ну заюшка моя, — расплёскивая во все стороны всё возможное очарование, проворковал Джексон, — это же я о статистике. Не ругайся так. Бывшие есть у всех, а потому, по теории вероятности… в какой-нибудь параллельной реальности… — Ты вынуждаешь меня истребить всех. — Их много было… — с сомнением протянул Джексон, прикусывая губу. — Начну с понедельника, — уверенно пообещал Линоу. Эффектно взмахнул широким рукавом своего расписного халата, поджал губы и, вздёрнув нос, степенно прошёл к выходу в гостиную. — Я закажу кофе с виски. Или виски с кофе. Если смелости хватит — присоединяйтесь, бессовестные. Ворчащее видение покинуло спальню, предусмотрительно оставив дверь открытой. Обернувшись на супруга и убедившись, что тот занят исключительно разговором с администратором ресепшен, Джексон хитро глянул на Тэхёна и безмолвно выдал артикуляционную тираду, подкрепляя сие действо поднятым большим пальцем правой руки. Ким только покачал головой и сполз с кровати. Совесть в залоге в ломбарде, и её отсутствие кофейной церемонии никак не помешает.***
Спустя несколько дней праздного ничегонеделанья, за которые Тэхён судорожно пытался отоспаться на полжизни вперёд, во время совместного завтрака Джексон выложил на стол три билета до Майами и велел собираться. Каникулы кончились. Линоу, не успевший за это время закруглить свой маниакальный чёс по галереям и выставкам, поджал пухлые губы и демонстративно откинулся на стуле, даже не делая вид, что собирается торопиться. — Мне нужно вернуться до вечера, — предупредил китаец. — Угум, одно мгновение и побегу, теряя тапки, — пробубнил блондин, утыкаясь в свою чашку. — Сладкий мой, хватит уже дуться! — взмолился Ванг. — У меня контракт горит на десятки миллионов! В конечном итоге, ты можешь остаться здесь или же прилететь сюда в любое другое время, — брюнет хитро сощурился и, кивнув на Тэхёна, подмигнул. — Заодно возьмёшь с собой ТэТэ, развлечётесь от души… — Тебе ведь не надоест меня стебать, да? — поморщился Ким, раздражённо цокая. — Ни-ког-да, — счастливо улыбнувшись, заверил Джексон и танцующей походкой удалился в спальню. Линоу проводил мужа тёмным взглядом и переключил внимание на Тэхёна. Пока думал, чем бы колким его задеть, придирчиво рассматривал красноволосого с ног до головы. Тэхён спокойно допивал свой несладкий американо и старался улыбаться как можно мягче и невиннее. Такой трюк с Ли обычно работал безотказно — он таял и прощал всё на свете. Последние три дня, правда, схема сбоила: блондин воспринял ту ситуацию, почему то, как личное оскорбление и на контакт не шёл. Линоу по природе своей был не обидчив, вредничал редко и больше для проформы, чтобы близкие не слишком расслаблялись. Потому его затяжное ворчание начинало здорово напрягать. — Покраситься тебе надо, — наконец недовольно заключил Ли. — На ворону облезлую похож стал. — Как скажешь, — мысленно выдохнув, кивнул Тэхён. — Где ты видел красных ворон? — Розовых, — поправил Ли и фыркнул. — Летает тут одна, творит беспредел и раздражает меня. И что он только в тебе теперь нашёл? Характер — не дай Бог никому. — Я тебя очень люблю, — честно признался Ким, порывисто обнимая блондина. — Иди уже, — проворчал тот, но всё же отталкивать не стал и устроил ладони на широкой спине. — Кури или что ты там обычно после завтрака делаешь. Тэхён напоследок прижался крепче и отпустил друга отходить от его медвежьих объятий. Собирать ему было нечего, а с шевелюрой он разберётся уже дома. Оставалось только соблюдать режим хлипкого перемирия и меньше попадаться на глаза Линоу. Ким, закрывая дверь в свою спальню, гаденько ухмыльнулся — Джексону перспектива спрятаться не светит, и уж ему-то перепадёт на орехи по самые звёзды. Когда мама не в духе — разбегаемся по углам и стараемся дышать через уши. За дверями уже слышались первые нотки любимой скандальной симфонии, и Тэхён, абсолютно довольный жизнью, вытянул из кармана мятую пачку, прикурил, глубоко затянулся и медленно опустился в кресло у окна. Чем бы себя занять на ближайшие четыре часа до вылета?.. Он не скучал по дому, но и не расстраивался, что им приходится так скоро покидать Большое яблоко. Он уже давно спокойно плыл по течению, не отягощая себя лишними переживаниями. Поначалу было трудно волевыми усилиями давить в себе эмоциональность, а потом оказалось, что так хорошо, комфортно. Многое ли он потерял? Возможно. Но тут стоял вопрос иначе — он приобрёл для себя то, что было необходимо, а значит, сопутствующие мелкие жертвы значения не имели. Ни любви, ни радости, ни боли, ни печали — ровный фон флегматичного спокойствия, который он нежно оберегал. Сбоев практически не случалось. Один раз — не считается. Тэхён раздосадовано зашипел, обжигаясь воспоминанием и догоревшей до фильтра сигаретой. Раздавив окурок в пепельнице, он решительно встал и широким шагом направился к двери. Было одно маленькое дельце, которое стоило решить в оставшееся время. Ким сунул ключ и наличность в задний карман и быстро пересёк гостиную, чтобы не попасть под дружеский огонь темпераментных разборок «итальянского» семейства. Молчаливый — а что, такое бывает?! — таксист-индус, виртуозно минуя пробки, домчал до нужного спального района и остановился у одной из десятков одинаковых высоток. Получив на чай больше, чем мог бы рассчитывать, благодарно кивнул и выключил счётчик, обещая дождаться умалишённого богатея. Ким бегом пробежался по ступеням на свой этаж, изрядно запыхавшись. Ключ свободно провернулся в замке, невзрачная дверь, оглушительно скрипнув, гостеприимно растворилась, впуская в маленький, плохо освещённый коридор. Тэхён шагнул внутрь, прикрывая за собой створку и прислоняясь к ней спиной, чтобы отдышаться. В квартире висела глухая тишина. Воздух спёртый, застоявшийся. Но дьявольский флёр грейпфрута будто нарочно пробивался сквозь пыль и настойчивое желание Кима его не чувствовать. Он дёрнул носом и вдохнул глубже. Глупо притворяться, что ничего не было, ведь по факту сделал то, чего хотел. С усилием оттолкнулся от опоры и прошёл в единственную комнату. Чёртов педант. Постельное бельё было снято и аккуратно сложено на краю. Чёртов гордец! Пакет с лекарствами чужеродно покоился на тумбе в изголовье кровати. Ким усмехнулся. Что ж, характер Чонгук проявлять умел. Не всегда к месту, не всегда в тему, но умел, этого не отнимешь. К слову, Чон за несколько дней так больше и не появился: не приехал ни разу и Вангам не звонил, ни одному из них. Снова характер? Или обида? Или раны зализывает до сих пор — душевные и физические, хотя Тэхён, как мог, был осторожен. Или не был? Сдерживаться с Чонгуком было невероятно трудно. Тэхён опустился на край кровати, задумчиво покусывая губу, неосознанно провёл ладонью по давно остывшему матрасу. Чонгук… даже одна мысль о нём заставляла клокотать внутри всё, что он считал давно мёртвым и истлевшим: злость, жестокость, животный инстинкт терзать и рвать добычу, алчная жажда крови и похоть. Всё это демоническое изобилие чувств вскипало моментально и неконтролируемо, стоило Чону только приблизиться. Тэхён чувствовал себя страшно вымотанным каждый раз, словно сгорал рядом с ним, а потом вновь мучительно возрождался. Головой понимал, что так нельзя, но отказать себе не мог… Встряхнув головой и растерев ладонями лицо, Ким подхватил сложенное бельё, лекарства и сбросил всё это у входа. Достал из шкафа новый комплект, заправил кровать, окинул напоследок комнату оценивающим взглядом и вышел. Ворох тряпок и пакет отправились в мусорные баки у подъезда. Молчаливый таксист послушно ждал на том же месте. Тэхён упал на заднее сиденье, чувствуя себя столетним стариком, которого заставили пробежать марафон — сердечный приступ на первой минуте. Назвав по памяти указанный в билетах аэропорт, он откинулся на спинку и закрыл глаза. Ему надо подумать, хорошо подумать.***
Трёхчасовой с лишним перелёт без алкодопинга пережить было нелегко, но кислая рожа Джексона немного скрасила кошмар болтания железного гроба высоко в небе, куда даже птицы не поднимаются. На фоне блаженно-умиротворённого Линоу его муж смотрелся особенно хорошо — последствия супружеского утюжения читались на нервно дёргающемся глазу, опущенных уголках губ, унылом мычании вместо ядовитых подколов и общем меланхолично-убитом настроении. Мягкая посадка стала дополнительным бонусом, как и полупустой терминал, что было неслыханной роскошью в это время года и суток. Тэхёна, прошедшего положенный контроль, догнал болезненный тычок в бок от шагающего за спиной китайца: — Ой, кто это нас дожидается такой красивый? Тэхён скользнул глазами по небольшой группе встречающих и недовольно поморщился. Среди людей с табличками и счастливыми улыбками, стоял огромный букет алых роз, за которым с трудом угадывалась хрупкая фигура Лиама. — Звенящая пошлость и банальщина. Всё как ты любишь, правда? — свистящий шёпот Джексона на ухо ознаменовал возрождение дьявольской твари, которую так удачно утром изгнал Ли. — Может, это для тебя? — огрызнулся Ким, незаметно вернув Вангу увесистый тычок. Брюнет только рассмеялся и подтолкнул друга вперёд. Лиам широко улыбался, балансируя кустами роз, перетянутыми стальным канатом. — Я это в руках не понесу, — предупредил Ким, подходя ближе. — Здравствуй, любимый! — чирикнул Лиам, впихивая цветы в руки китайца и обхватывая шею Тэхёна руками. — Я ужасно скучал! Ну как я мог приехать тебя встречать без букета?! Немыслимо! Как долетели? Как погуляли в Нью-Йорке? — Нормально, — ровно выговорил Ким. — Превосходно! — перекрывая тихий баритон друга, заорал Джексон. — Столько новых впечатлений! А какая смена обстановки! То, что было необходимо, да, ТэТэ? Тэхён с трудом сдержал злобное шипение и желание свернуть скалящемуся миллионеру его недомыленную мужем шею. Лиам непонимающе улыбался и наивно моргал, переводя вопросительный взгляд с Вангов на своего любовника. Один прокол, и тут экстренно развернётся кровавая сцена с выяснением отношений и расправой. — Шутит он, — вступился за брюнета Ли, — как обычно, неудачно. Не обращай внимания. — Я ничего не понял, — беспомощно развёл руками Лиам, но тут же переключился на Тэхёна, не торопясь размыкать объятия. — Прости меня, ТэТэ, за то, что давлю на тебя. Но ты же знаешь, я желаю для тебя только самого лучшего. Я хочу, чтобы ты был счастлив, ведь я очень тебя люблю. Простишь? Распахнутые голубые глаза вкупе с наивным взглядом и нежной улыбкой не оставляли шансов, кроме как на положительный ответ. Ким кивнул и принял короткий поцелуй. Лиам, весьма довольный собой, тут же отстранился — ведь его мужчина миловаться на публике тоже очень не любил, — погладил ладонью гладкую щёку и сделал шаг назад, любуясь растерянно-настороженным выражением лица Кима. Тэхён не стал ничего говорить, плотно сомкнув губы. Слово «сдерживаться» надо набить себе на лбу и чаще смотреться в зеркало. — Это ещё не все сюрпризы, — хитро подмигнул блондин. Он нырнул в свой брендовый чемоданчик и вытянул два цветастых флаера, взмахнув ими перед носом Тэхёна. — Я купил нам с тобой путёвки в настоящий отпуск! Две недели на Багамах! Великолепный остров на двоих и лучшие закаты в мире! Можно лететь уже сегодня. Согласен? — Конечно, — желчно усмехнулся Тэхён, — ведь я обожаю перелёты. — Меньше часа, и мы в раю, — пискнул от радости Лиам, снова душа Тэхёна объятиями. — А ресторан?.. — Твоя Джил со всем разберётся, а иначе зачем мы её держим? — капризно протянул блондин. Тэхёна резануло по ушам это пренебрежительное «зачем МЫ её держим», но он же решил сдерживаться — просто промолчать, просто… — Заскочим домой за багажом и обратно в аэропорт! Вы нас подбросите? Линоу изобразил на лице неописуемый восторг, активно закивал и, подхватив Лиама под руку, потащил к выходу. Джексон и Тэхён зашагали следом, едва поспевая за целеустремлёнными блондинами. — Ты напиваешься в хлам и трахаешься с бывшим, а после этого тебя встречают с распростёртыми объятиями, поцелуями, извинениями и романтической поездкой, — тихо перечислял на ухо красноволосому китаец, удерживая того от побега за локоть. — Как ты это делаешь? Ничего внутри не ёкает? — Ёкает, но тебя не касается. Завидуешь? Завидуй молча. — Я не завидую! — вскинулся китаец, округляя тёмные глаза. — Я восхищаюсь! Знаю теперь у кого похуизма занять, если понадобится. — Обращайся — отсыплю с горкой. — А, ещё пафосным букетом тебя одарили! Ты давай, забирай свой веник, я не нанимался тяжести таскать. Мне характера Ли хватает за глаза. Джексон вручил тяжёлую связку Киму, приобнял того за плечи и, довольно насвистывая, шагал рядом, больше не комментируя ситуацию. Тэхён тихо и с облегчением выдохнул — китаец явно силы копил на будущее, поэтому радоваться короткой передышке особенно сильно не стоило. Впереди две недели романтического отпуска на острове с человеком, который сейчас готов жизнь положить, чтобы сделать его счастливым. Разве этого мало? Этого более чем достаточно для того, чтобы выбросить из головы воспоминания о Чон Чонгуке. Слишком много впечатлений от простого секса, а, Тэхёни? Такое не стоит повторять, даже если от одной мысли об этом начинает тянуть низ живота. Но тут нет криминала — Чонгук отменный любовник, всегда таким был. Он в великолепной форме, он отзывчив и податлив, его стоны сведут с ума кого угодно. Ещё бы выключить из уравнения его молящие глаза и жадные, но страшно нежные губы, тогда бы никаких противопоказаний для продолжения не возникло. Это всего лишь секс, банальная физиология. А когда можно выбрать между обычным сексом и отличным — выбор становится очевидным. Как избавиться от искушения? Правильно, поддаться ему. Правда, вряд ли такой вариант понравится Лиаму. Поэтому подальше от искушений, как можно дальше. Сейчас на Багамы, а там, глядишь, и некогда будет успешному банкиру кататься из Нью-Йорка на побережье Флориды. Должен же он когда-то работать, заколачивая свои миллионы?***
Время пролетело как муторный пресный сон. Ким честно ожидал внутреннего взрыва эмоций от окружающих красот и прелестей своего любовника, надеясь, что новые впечатления с лихвой перекроют недавно испытанные. Не случилось. Белый песок, пальмы, бирюзовый океан, палящее солнце — всё это он видел не единожды. Порхающий на крыльях любви и обожания Лиам, стремящийся угодить любой, даже самой абсурдной или возмутительной мелочью — несомненно приятно, но тоже не ново. Джексон, будь он рядом, уже язвительно ухмылялся бы и ездил по мозгам: — Тебя с рук кормят, спинку кремом мажут, веером обмахивают, в рот заглядывают и слюни по тебе пускают, по ночам отрабатывают по лучшим туристическим маршрутам Амстердама, а ты всё с недовольной рожей? А не зажрался ли ты, ТэТэ? Тэхён всё чаще мысленно вёл подобные диалоги с самим собой и Джексом, которого всегда представлял, как скалящегося беса с левого плеча. Бес всё чаще был прав. Сладости прекрасны в своём баловстве, но, если потреблять их неуёмно и ежедневно, быстро приедаются. Лиам засыпал его сладостями по самую макушку, периодически меняя тактику, превращаясь во взвинченную стерву-истеричку. Переходы в поведении имели эффект контрастного душа: никогда не готов, когда накрывает; всегда вздрагиваешь, жмуришься, трясёшься. Если бы он хоть раз обсудил свои непростые отношения с Ли, непременно бы услышал безапелляционное: «беги от него, нервная система восстанавливается медленно — жизни может не хватить». Поэтому никогда не обсуждал. Мы обязаны принимать близких такими, какие они есть на самом деле: со всеми достоинствами и недостатками. А выбрав того или иного человека, не жаловаться и не ныть, обесценивая свой выбор и вкус. Непоследовательно как-то, а Ким порядок любил. Никто ведь не обещал абсолютного и безоблачного счастья! Такое только на страницах красивых детских книжек расписывают и в фильмах разыгрывают, Тэхён в такое больше не верил. Хорошо, а кто сказал, что жизнь должна пестреть яркими оттенками? Пестрота утомляет зрение и психику, гораздо комфортнее жить в пастельно-приглушённой гамме, спокойной и не раздражающей. Человек может ко всему привыкнуть, и он привыкнет, уже почти привык. Уже научился улыбаться одними губами, когда требовалось изобразить веселье; смеяться, когда не хочется; глубокомысленно молчать и стучать пальцами по клавишам, когда хочется выть от тоски и бесконечного внутреннего одиночества. Но это всё не страшно, это пройдёт, забудется со временем. И он будет терпеливо ждать, когда это время наступит. Неверный подход? Надо жить иначе? Возможно. Вот только чужое мнение насчёт своей жизни его абсолютно не волновало. Возвращаясь обратно в Майами, он искренне радовался — соскучился по работе и роялю. Лиам наивно записывал прекрасное расположение духа Кима на свой счёт, а Тэхён не собирался его разубеждать. Неделю душевного спокойствия он рассчитывал длить как можно дольше. Заскочив для приличия в квартиру, переодевшись и клюнув в губы недовольного блондина, подхватил портфель с документами и маленьким торнадо улетел в ресторан. Обеденное время радовало заполненным гостями залом и общей расслабленной атмосферой. Быстро прошмыгнув через зал в офис, он практически упал в распахнутые объятия улыбающейся Джил. — Как же мы без тебя скучали! — взвизгнула девушка, сжимая Тэхёна до хруста костей. — Думали, что совсем забросишь! — Куда же я без вас, — улыбнулся тот, обнимая пышную девушку в ответ и покачивая в руках. — Какие новости? — Проблем нет: поставки по часам, гостей много, возвратов нет, бронируют регулярно… скука, — хмыкнула Джил, выкарабкиваясь на волю и одёргивая строгий пиджак. — Так может, я здесь и не нужен, коли всё так замечательно, — усмехнувшись, покосился на неё Тэхён, выкладывая бумаги из портфеля. — Не переигрывай с драмой, — предупредила Джил, упирая кулаки в кругленькие бока. — Налоговая не дремлет, а лучше тебя отчёты никто не составляет. А ещё нам бы уже начать размышлять над новым меню… И, возможно, стоит сделать в подсобных помещениях косметику на стенах… И ещё нам бы не помешала пара новых холодильников… — Джил! — взмолился Ким, отмахиваясь. — Нельзя прямо так, с наскока! — Ты же с отдыха вернулся?! — И что? С порога решила меня закопать? А я ведь молод ещё… жизнь впереди… сколько в ней может быть прекрасного… — Ты прав, — хитро улыбнулась девушка. — Прекрасное и правда в ней случается. Пока ты там на пляжах для богатых кости грел, у нас завёлся постоянный клиент. Обаятельный мужчина и большой поклонник твоего таланта. Странно, конечно, что я его раньше не замечала… хотя я слежу за завсегдатаями… — В чём интрига? — просматривая документы, незаинтересованно отозвался Ким. Джил любила потрепаться по делу, а особенно мимо дел, а Тэхён любил её послушать, не отвлекаясь от работы. — Ооо, это целая романтическая история! — воодушевилась управляющая, подсаживаясь к столу босса. — У меня обе смены не переставая об этом судачат. — Джил! — Да ладно тебе, — расхохоталась та, — расскажу, конечно. Этот мистер приходит каждый день, чек у него внушительный, всегда оставляет приличные чаевые — официанты дерутся за него. Пару раз он приносил с собой какие-то сборники ветхие и оставил их для тебя. Сказал, что пианисту нашему понравятся. Он для этих сборников своих целый шкаф заказал, велел рядом с инструментом твоим поставить… — Не понял. Что? — опешил Ким, наконец отвлекаясь от рабочей документации. — Кто велел? — Ну, клиент постоянный наш новый… — С каких пор персоналом моего ресторана управляет «новый клиент»? — не веря своим ушам, процедил Ким, поднимаясь на ноги. — Ну… Просто… — растерянно забормотала Джил, догоняя в коридоре широко шагающего в зал хозяина. — Шкаф красивый, и по стилю подошёл, и смотрится классно, будто именно его и не хватало. Мы туда ноты твои все сложили… Тэхён вылетел в зал, ястребом озираясь по сторонам. Рядом с роялем действительно обнаружился мебельный диверсант. Правда, шкафом его назвать было трудно: это был искусно сработанный комод, составляющий идеальную пару инструменту. В одной стилистике и цветовой гамме. Джил оказалась права — будто его здесь и не хватало раньше. Девушка, изрядно запыхавшись, остановилась рядом, сканируя реакцию мужчины. Она уверенно шагнула ближе и по очереди выдвинула прямоугольные ящики за посеребрённые ручки. — В нижний я убрала твои распечатки. В средний — то, что приносит этот гость. А в верхнем… Тэхён жестом остановил её бормотание и опустился на корточки перед выдвинутым ящиком. На обитом тканью дне лежали несколько антикварных нотных сборников: Бетховен, Шуберт, Чайковский… Ударная классика на пожелтевших страницах… И не важно, что многие произведения он знал уже наизусть. Обывателю трудно понять тонкое удовольствие, когда скользишь взглядом по потёртым страницам, вдыхаешь запах застарелой бумаги, видишь даты тиража, далёкие от двадцать первого века… словно касаешься кончиками пальцев истории… Раньше Тэхён только со стороны смотрел на историческую нотную литературу, предпочитая хрупким страницам современные распечатки. Работать проще с новой макулатурой, но вот для себя… когда-нибудь… он непременно хотел собрать коллекцию из антикварных нот. Это «когда-нибудь» всё никак не наступало — дела, заботы, руки не доходили. А у кого-то дошли. — А в верхнем, — не унималась Джил, отвлекая внимание мужчины от пожелтевших от времени альбомов, — это прям лично для тебя. Её тон неуловимо изменился, и Тэхён даже голову вскинул. Девушка странно улыбалась, глаза сверкали, как две крупные маслины, на щеках появились умилительные ямочки. — Он тебе послания присылает, — понизив тон, проворковала управляющая. — Каждый день оставляет запечатанную карточку в ящике. Ты прости меня, но я из любопытства одну вскрыла… — градус вины в её голосе упал в глубокий минус. — Я же волновалась! Мало ли там что… — Что? — ухмыльнулся Ким. — Споры сибирской язвы? — А вдруг?! — не выкупив подкола, закивала Джил. — Или ещё что? А потом — ты без пяти минут семейный человек, а тут ходят всякие, романтикой сорят… — Так что там в карточке? — Ни черта не понятно, — широко улыбнулась девушка. — Иероглифы. А я эти каракули не разбираю. Ким насторожился, выпрямляясь на ногах. — Иероглифы, говоришь? — Ну да. Он от руки пишет, прямо тут. — Он азиатской внешности? — мрачнея, продолжал уточнять Тэхён, снедаемый гадким предчувствием. — Ну да, — удивилась глупому вопросу Джил. — Красивый мужик, лощёный. При деньгах, это понятно… О, знаешь, что? — Что? — Он с девочкой маленькой пару раз был! — на этой фразе Тэхёну откровенно поплохело, и потолок начал медленно опускаться на его глупую голову. Всё сошлось в цепи у Мюллера, а Джил своими подробностями продолжала забивать гвозди в крышку гроба его спокойной жизни. — Такой ангел очаровательный, красавица. Тоже твоя поклонница. Так на нашем языке болтает бодро! Вот она тоже тебе записки писала. Мы умилялись. Эй, Тэ, слушаешь меня? Тэхён уже не слушал, дрожащими от закипающей злости пальцами забираясь в верхний ящик. Белые картонные карточки, склеенные маленькими печатями, ворохом разлетелись от резкого движения. На обёртке стояли только цифры — даты. Ким просмотрел все — выходило, что его «поклонник» ошивается здесь уже больше двух недель. Великолепно. — И что, этот гость сейчас в зале? — сдерживая себя от того, чтобы не начать вертеть головой, как флюгером в поисках «гостя», тихо пробормотал Тэхён, склоняясь к уху хохотушки Джил. — Нет, рано. Он обычно приходит на ужин. Столик забронирован на месяц вперёд. Так что, — поигрывая нарисованными бровями, проурчала девушка, — подкатывает он к тебе, да? Нам пора бить тревогу и звонить Лиаму? — Не надо никого бить и никому звонить, — раздражённо бросил Ким, выгребая карточки из ящика и с силой его задвигая обратно. — Я разберусь. Иди работай. — Да как скажешь, — хмыкнула управляющая, уязвлённо фыркнула и, гордо вздёрнув нос, удалилась. Она ещё припомнит Тэхёну его скрытность. Хитрый какой — даже не намекнул на содержание! А они всем коллективом гадали, ставки делали… Ким проводил её пристальным взглядом, шикнул на парочку невзначай замешкавшихся рядом официантов, уселся на табурет перед роялем, разложил на закрытой крышке записки и принялся поочерёдно вскрывать картонные квадраты, с каждым новым желая всё более мучительной смерти Чон Чонгуку.***
Он терпел ровно неделю, пока нервы, которые ковались в течение шести лет из лучшей в мире стали, не сдали. Ходил мрачнее тучи, играл исключительно отшибленных модернистов, распугивая гостей, молчал ещё больше обычного — практически рот не открывал. И при всём при этом наблюдал такую картину: ежедневно после восьми вечера приходил Чон-чтоб-он-сдох-Чонгук; усаживался за свой — любовно забронированный благодаря услужливости Джил, между прочим — столик, имеющий стратегически потрясающий обзор на весь зал и сцену, но сам по себе приютившийся в уголочке и мало привлекающий к себе внимание; делал заказ с обязательным аперитивом и дижестивом; со вкусом ужинал; оставлял неприличные чаевые; вишня на торте — передавал через официанта очередную карточку, которую тот или та, будто выдрессированные собачки в цирке, тащили в верхний ящик подаренного комода. Не в руки адресату, хотя тот сидел рядом и убивал сотрудников взглядом. Нет, они жмурились, сжимали кулачки и челюсти, исполняли поручение и растворялись на кухне, боясь, видимо, праведного гнева. Джил, спасибо ей за преданность, так ничего и не сказала Лиаму, пару раз заезжавшему их навестить. Он бы и внимание ни на что не обратил, если бы буквально не споткнулся о новый предмет меблировки. — А это чья затея? — потирая ушибленную коленку, проскрипел блондин. — Анонимное меценатство, — уклончиво ответила Джил. — Кто-то из гостей впечатлился талантом нашего Тэхёна и подарил этот… шкаф для нот? — развела руками Джил. Она понятия не имела, как ещё можно назвать эту тумбочку; дорогую, красивую, но тумбочку же! — Там и сборники нотные есть. Лиам заглянул в ящик и презрительно скривился: — Это что за нафталин? Они хотя бы денег стоят? — Денег стоят акции и драгметаллы, а это история, интересная сама по себе, в отрыве от долларовых измерений, — ровно заметил Тэхён, наблюдающий за ними со стороны. — Ну, не знаю, — фыркнул блондин. — Если тебе нравится — ради Бога, собирай полуразложившуюся бумагу сколько угодно. Меня не впечатлило. Ты и так со своей деревяшкой времени проводишь больше, чем со мной. С чего я должен ещё и это поощрять? Глупость и только. Джил, что у нас по прибыли? Вот и поговорили. Джил за спиной Лиама картинно закатила глаза и беззвучно цокнула, а потом быстро засеменила следом за блондином в офис — отчитываться. Тэхён собрал весь адресованный ему картон, педантично сложил всё в уже внушительную стопку, скрепил большим канцелярским зажимом и, вооружённый им, словно связкой гранат с выдернутыми чеками, дожидался очередного посещения их нового завсегдатая. Встроенные в Чона швейцарские часы не подвели и на этот раз: большая стрелка часов уверенно перешагнула цифру семь, а господин почти американский банкир перешагнул порог ресторана. Киму об этом сообщила хитро ухмыляющаяся управляющая. Брови её дёргались на невысоком лбу, как маленькие гусеницы от электрических разрядов. Та ещё шалунья-интриганка: — Заказ гостю уже начали приносить. Ким коротко кивнул, схватил со стола своё рукодельное орудие, которым собирался надавать Чону по наглой роже, и вышел в зал, прямиком направляясь к известному столику. — Какого хрена вообще происходит? — с места в карьер начал Тэхён, опускаясь на стул напротив брюнета и швыряя перед ним сшитую зажимом стопку карточек. — Добрый вечер, Тэхёни, — лучисто улыбнулся Чон и отложил вилку и нож, изящно промокнул губы салфеткой. — Я наслаждаюсь безупречно приготовленным мясом. Мои овации повару. — Передам, — сквозь зубы процедил Ким и кивнул на карточки. — Это что? — Это? — Чонгук наивно заморгал и с интересом уставился на принесённую стопку, разглядывая белые прямоугольники. — Заканчивай комедию ломать, Чон, — нетерпеливо и злобно прошипел Тэхён. — Ты написал каждую из них. Ладно, несколько штук написала Дея. Что за бред? — А что там за бред? — лицо брюнета непонимающе вытянулось. — Издеваешься? — сощурился красноволосый, подаваясь вперёд. — Цитаты из классики? Шутки? Воспоминания? Комплименты? Ты нормальный? Выражение лица Чонгука в секунду изменилось: на губах расползлась лукавая усмешка, в глазах сверкнула чертовщинка. Он сел на стуле ровно и сложил руки на груди, прямо смотря на Тэхёна. Ни намёка на смущение. — А, значит ты прочёл всё, — тонко заметил он, дёргая бровью. — Мы с Деей очень старались. Особенно она — пишет ещё не очень уверенно. — В какую игру ты решил сыграть, Чон? Ещё и ребёнка втягиваешь? Это просто смешно. — Ты посмеялся? — серьёзно уточнил Чонгук. — Нет, — хмыкнул Ким, теряясь. С Чоном происходило что-то ненормальное, а он никак не мог понять, как реагировать на этот фарс. — Плохо, — цокнул брюнет. — Смех развивает лёгкие, высвобождает переизбыток энергии, избавляет от стресса. К тому же гормон радости вырабатывается… — Чонгук, — оборвал его Тэхён, наклоняясь вперёд и понижая тон голоса, — скажи честно — я, когда тебя трахал, нечаянно членом мозг задел? Может, тебе к врачу обратиться? — Нет, со мной всё в порядке, — как ни в чём не бывало отрапортовал брюнет, широко и простодушно улыбаясь. — Спасибо за заботу, всё нормально. Ты, кстати, отлично выглядишь: отдохнувший, свежий, немного загорел — тебе очень идёт. Тэхён ошарашенно уставился на Чонгука, источающего благодушие и довольство, сыплющего комплиментами как из рога изобилия. После той ночи Ким настраивался на несколько иной характер их будущего общения — нейтрально-отсутствующий, чтобы встречаться изредка — раз в сто лет, и то случайно. А тут… — Ты флиртовать со мной пытаешься? — с трудом выдавил Тэхён, сам не веря, что произносит подобное вслух. — Да, — просто кивнул тот. — Тем более всё, что я писал раньше и говорил сейчас — чистая правда. Ты невозможно красивый, ТэТэ. — Я даже не буду спрашивать, какого рожна ты тут уже почти месяц ошиваешься, а не покоряешь финансовый Олимп Нью-Йорка. Я знать не хочу, где тебя контузило, что в твою больную голову пришла идея вытворять подобное. Понятия не имею, чего ты пытаешься добиться. Прошу только — сгинь с глаз моих. Забудь о том, что я существую, ладно? — Не могу, — расстроенно развёл руками Чонгук и даже губы надул, как обиженный ребёнок. — А ты знаешь, что заведение может отказать в обслуживании любому гостю, даже без объяснения причин? Ага? — Может, — согласился Чонгук, кивнув. — Но ни одно приличное заведение на такое не пойдёт, рискуя репутацией. Ага? По-доброму, но ведь передразнил! Тэхёна начинало трясти от раздражения и злости. Клоун хренов! — Знаешь что, Чонгук?.. — Будешь латте? Неожиданная смена темы Кима поставила в ступор. Он вопрос не сразу осознал. — Что?.. У нас не подают… — Я знаю, — с готовностью кивнул Чон и, словно фокусник, выставил на стол стаканчик из Старбакса. — Поэтому принёс его с собой. Карамельный. — Я не пью больше латте, — медленно и старательно выговорил Ким, чернея грозовой тучей. — А раньше любил, — мягко улыбнулся Чон. — Вот просто любопытно: откуда ты знал, что я подойду к тебе сегодня, и припер сюда свой кофе из ебучей дали? Старбакса нет в радиусе десяти километров, — сощурился красноволосый, скрещивая руки на груди и склоняя голову к плечу. — Не знал, — усмехнулся Гук, наклонился вперёд и заговорщицки прошептал, — за месяц я почти разорился на латте с карамелью. Он вкусный, помнишь? — Не помню. Катись к дьяволу, придурок, — от души пожелал Ким и резко поднялся; стул с грохотом отъехал по паркету, привлекая внимание гостей. Он вихрем пронёсся по залу, приземлился на скамейку у рояля и невидяще уставился в ноты. Стравинский… чёрте что… ублюдок… конченый… Сбоку на листы легла тень. Тэхён перевёл на её обладателя страшный взгляд. — Мистер Ким, Вам что-нибудь принести? — синея и зеленея, но с трепетной заботой уточнила маленькая девушка-официантка, ещё больше съёжившаяся, когда на неё обратили внимание. — Нет, — рыкнул тот, выдыхая пламя горлом. Да что такое, в конце концов-то? Она уже почти развернулась, чтобы сбежать, когда девушку окликнул Тэхён. — Видишь того напыщенного придурка в костюме за дальним столом? — девушка коротко кивнула. — У него на столе стоит стакан из Старбакса. Принеси. — Но… как же… — Это для меня, — процедил Ким. — Неси. А этому… никаких амюзбуш или комплементов от шефа. Перетопчется. Официантка всё ещё медлила, не зная шутит ли хозяин или говорит всерьёз. Всё-таки отобрать у гостя что-то… — Чего стоим, кого ждём? — проворчал Тэхён, с трудом разжимая побелевшие кулаки. — Слово волшебное нужно? Ну, бегом! Грёбаный карамельный латте.***
Вспоминая добрым словом Цицерона, Тэхён начал ежедневно повторять одно и то же заклинание: счастливая жизнь начинается со спокойствия ума. Но до спокойствия было, как до Пекина ползком на пузе. Он считал свою жизнь скучной, серой и размеренной? Сглазил. Теперь его ежедневно трепал нервный тик, когда на ужин заявлялся широко известный в узких кругах брюнет. Лицо хозяина заведения при его появлении стягивало маской безразличия, как по команде; слух садился процентов на девяносто, зрение теряло периферийный фокус. Ким садился за рояль, будто в танке баррикадировался. Отгораживался от зала нотами, утыкаясь в них носом, и только дёргался и шипел еле слышно разозлённой змеёй, когда подходил очередной официант со стаканчиком карамельного латте или новым сборником и непременной карточкой. Чон-хрен-с-горы-Чонгук измором хотел взять, наверное. Сколько бы раз он тайком ни поднимал взгляд и ни косился на Чона, тот никогда не смотрел в его сторону. Как за это время ни в один из вечеров не нагрянул Лиам, чтобы навестить бизнес или его самого, Тэхён понять не мог. Странное стечение обстоятельств. Хотя дело ведь было не в Лиаме, да и не в Чонгуке. Проблема была в самом Тэхёне и его неконтролируемом раздражении. Ему же плевать на Чона? Голова это хорошо понимала и несла эту веру и убеждённость в массы. А сердце заходилось тахикардией, в глазах темнело, зубы скрежетали от злости. Сам себя бесил, а сделать ничего не мог. Неожиданная передышка свалилась на голову в середине второй недели. Проклятый столик пустовал, а Ким никак не мог придумать достойную причину, чтобы узнать — будут ли сегодня косвенно пить его кровь или таки объявили амнистию. Тэхён откровенно измаялся, злясь на свой невроз. Окончательно психанув, захватил запасную пачку сигарет и ушёл на берег, подальше от людей. Относительная тишина, темнота, шум волн и ни души. Обходя домик для лодочного инвентаря, щурясь после яркого света и начиная по-настоящему звереть, Ким разглядел фигуру на песке. Не самая трудная задача даже в темноте — фигура была вся в белом. И он бы даже порадовался, если бы это оказался любитель кипенных оттенков с выбеленной шевелюрой и неустанными предложениями руки, сердца и правой почки. Но вместо светлого ореола на месте головы чернел провал. Будь он проклят. — Чон Чонгук, — траурно констатировал Ким, подходя ближе. — Привет, — негромко отозвался тот, смущённо улыбнувшись. Брюнет сидел прямо на расстеленном на песке белоснежном пиджаке. Светлые туфли стояли чуть в стороне, а Чонгук зарывался пальцами в нагретый за день песчаный сахар. Поздоровавшись, брюнет вновь отвернулся к океану, словно загипнотизированный круглым диском луны высоко над водой. — Тебе мало пляжей в Майами? Почему именно здесь? Следишь за мной? — устало простонал Тэхён, прикуривая сигарету. — Я бы мог соврать, что плохо ориентируюсь на местности и знаю только этот, но боюсь, что ты мне не поверишь. Поэтому врать не буду — хотел встретить тебя. — Разонравилась наша еда? — насмешливо хмыкнул Ким, глубоко затягиваясь и выпуская струю дыма. — Отчего же? — удивился брюнет. — Я ужинал на веранде. Вечер изумительный, не хотел терять ни минуты. — Мне не сказали… — пробормотал Тэхён быстрее, чем успел прикусить язык. — И кто за кем следит? — весело рассмеялся Чонгук. Красноволосый промолчал, дербаня пачку. Как знал ведь — не зря вторую взял, одной не обойдётся. Пенные волны, сменяя друг друга, накатывали на берег, утаскивая и вновь принося просоленный песок. Луна светила как прожектор, обдавая чёрную воду и пляж холодным сиянием. Чонгук будто впал в транс — молчал, даже дышал еле слышно и не двигался вовсе. Ким уже успел о нём забыть, окунувшись в свои мысли, когда тот внезапно спросил: — Что у тебя с руками? — А что с ними? — лениво переспросил Тэхён, не поворачивая головы. — Ты постоянно трёшь запястья, механическое, неосмысленное движение. Привычка или что-то беспокоит? — Какой ты внимательный, — язвительно похвалил Ким, не собираясь отвечать. — Я всегда таким был. Зачем ты носишь широкие браслеты? Голос Чона звучал замогильно: тихо, напряжённо и надломленно. — Твоя какая забота? — огрызнулся Тэхён. Чонгук поморщился и закусил губу, продолжая упрямо пялиться на его руки. Легко предположить, ЧТО он мог думать на этот счёт. Ким саркастично усмехнулся. — Думаешь, что вены из-за тебя резал? — Только не говори… — Успокойся. Я был дураком, но не до такой степени. — Ты никогда не был дураком. — Запястья болят, — закатив глаза, фыркнул Ким, по привычке покрутив браслеты. — Когда всерьёз взялся за фортепиано, перезанимался. Руки ставили очень давно. Перетрудил запястья. Приходится носить — кожа грубая, держит хорошо. Когда играю — снимаю, мешают. Всё просто. — Да… всё просто. Не хочешь пройтись? — Нет, — хмыкнул Тэхён, туша окурок. — Некогда, пойду работать. Счастливо оставаться. Он успел сделать несколько шагов по направлению к светящимся вдалеке огням ресторана, когда в спину прилетел насмешливый, глумливый вопрос: — Боишься оставаться со мной наедине? Бровь сама уползла к корням алых волос, возмущённая абсурдностью заявления. Он развернулся к брюнету лицом и нагло улыбнулся: — С чего вдруг? Чем ты меня напугать можешь? — Не я, — покачал головой Чонгук, поднимаясь с песка. Его заметно шатнуло в сторону, но на ногах удержался и обиженно пожаловался, — дижестив несколько крепковат у вас, знаешь ли. Ты не меня боишься, а себя. Тэхён предупреждающе прищурился, скрещивая руки на груди. — Боишься, что снова не сможешь удержаться на расстоянии. Боишься, что и в этот раз я не буду против. Боишься, что затянет. — Много на себя берёшь, — скептично цокнул Ким, всё же оставаясь на месте. А вот Чонгук медленно приближался. — Это был просто секс, ничего особенного. Или ты думаешь, что у меня в нём недостаток, и я брошусь на тебя, как на кусок свежего мяса? — Бросишься, — уверенно кивнул Чон, не отпуская тигриного взгляда. — Ты даже сейчас возбуждён, у тебя зрачки расширены и радужки почти не видно. — Бред какой-то. Я ухожу. — Ушёл бы давно, если бы хотел, — резонно заметил брюнет. Он уже стоял в шаге от Тэхёна, протянул руку и прижал раскрытую ладонь к его груди. — Чувствуешь, как сердце колотится? У меня так же. — Чон, руку убери. Запомни: если мне что-то нужно — я возьму сам. Ты мне не нужен. — Врёшь. Ким снисходительно фыркнул и попытался сбросить чужую руку. Чонгук сдаваться не спешил и словно прирос к песку, не двинувшись с места. Вот же оно! Повод выпустить бурлящую внутри ярость, избавиться от давящего груза, осадить зарвавшегося наглеца. Но не бить же всерьёз… Тэхён дёрнул уголком губ в подобии улыбки и потянул Гука на себя. Брюнет, не ожидавший такого поворота, подался следом. Два коротких шага, незаметная подсечка для того, кто и так неуверенно стоит на ногах — Чонгук, взмахнув руками, спиной вперёд полетел в воду. Тэхён, со злорадным удовольствием, наблюдал этот полёт, будто в замедленной съёмке. Фокус сошёлся на изумлённом лице, округлившихся чёрных глазах, раскрывшихся в немом крике губах. Дождь из брызг окатил и склеил тёмные, отросшие волосы. Чонгук ошарашенно выдохнул и получил добавки от стихии — в спину ударила накатившая на берег волна. Он поднял перед собой руки и протёр глаза, промаргиваясь. Тонкая ткань брюк и рубашки, естественно, промокла насквозь, облепляя крепкое тело. Крутые мышцы на плечах и предплечьях перекатывались под налипшим полупрозрачным материалом. Тэхён замер, забыв отвернуться и уйти. Мозги переклинило жёстко и бесповоротно — он просто не мог смотреть куда-то ещё, как не на эту полуобнажённую эротику, фыркающую и отплёвывающуюся от солёной воды и песка. Воздуха стало очень не хватать, пальцы напряжённо стиснулись в кулаки, чувствительно впиваясь ногтями в кожу на ладонях. Ким сжал челюсти, чтобы хотя бы не ляпнуть сейчас ничего и не доказать брюнету его правоту. Чонгук медленно поднял голову, нашёл лихорадочный янтарный взгляд своим и тоже замер на секунду. Всего долбаную секунду он смотрел снизу-вверх, из-под своей проклятой чёлки, огромными наивными глазами, словно обиженно спрашивая: «Зачем ты так со мной? Разве я заслужил?». Озвучь это Чон сейчас, и Тэхён не нашёлся бы с ответом. Он и так боролся с собой, чтобы не облизываться в открытую. Секунды схлынули вместе с убегающей волной, а взгляд Чонгука и его аура неуловимо изменились. Он медленно убрал волосы от лица, скользнул пальцами по отворотам и так излишне расстёгнутой рубашки, нырнул рукой в воду и провёл раскрытой ладонью по своему согнутому колену. Его тело двигалось, жило своей жизнью, но глаза остановились на лице Кима, отслеживая реакцию. И ведь он нашёл там то, чего так желал — блестящие, влажные губы растянулись в порочной улыбке. — Тебе нравится смотреть, — не спросил, а констатировал. Тэхён мучительно медленно сглотнул, надеясь, что кадык просто из мужской солидарности решил остаться на месте и не палить контору. Вряд ли, конечно. — Нет, — покачал головой Чон, — ты больше любишь слушать… Вот только не надо этого всего! Не хватало только в его размеренном бытии мокрого Чона, смотрящего на него снизу-вверх; скользящего пальцами по смуглой в лунном свете коже; стирающего солёные капли, сбегающие по напряжённой выгнутой шее за ворот рубашки… Тяжело дышащего через приоткрытые губы Чонгука… Смотрящего внимательно и в то же время томно, что волосы на загривке дыбом приподнимались. Если бы только волосы… — Я хочу тебя, ТэТэ… прямо сейчас… здесь… — тихо, мягко проговаривал Чонгук, не прекращая завораживающего танца пальцев по прозрачной ткани рубашки на груди. Она уже давно ничего не скрывала — две тёмных ареолы и выпуклые бусины сосков. Подушечки пальцев зудели — так хотелось потрогать. А Чон не иначе как мысли читал. — Хочешь прикоснуться?.. Чего ты хочешь?.. Может снять это?.. О, он хотел. Более того — нуждался в этом, позабыв где находится и с кем. Ноги предательски дрогнули, подталкивая вперёд. Брюнет победно ухмыльнулся. Его наглый язык неспешно выскользнул изо рта, медленно прошёлся по губам, замер в уголке. — А если так?.. Он подушечкой большого пальца, надавливая с усилием, провёл по нижней губе и втянул палец в рот. Сердце стукнуло в глотке и ухнуло прямиком в ад. Палец выскользнул наружу, прочертил линию по подбородку и шее, по груди, царапнул ногтем бугорок соска через рубашку. Судорожный выдох с еле слышным стоном. На этом мозги окончательно распрощались с реальностью и отбыли в неизвестном направлении. — Иди ко мне… возьми то, что хочешь… И он шёл, как завороженный. Замшевые туфли утонули в мокром песке, брюки намокли и прилипли к ногам, но кто бы сейчас обращал внимание на такие мелочи. Ведь его так зовут… так хотят… Тэхён, нависая над этим бесстыжим безумием с поплывшим взглядом (у самого, наверное, был точно такой же), наклонился, протягивая руку. Мысль была проста — вытянуть его на берег, а там как звёзды рассудят… там хотя бы остался пиджак, на котором можно… Но Чонгук думал иначе: воспользовавшись неустойчивостью позы, дёрнул Кима на себя, роняя в воду. Мгновение пенящегося водоворота и Тэхён уже судорожно вдыхает воздух, лёжа на спине. Шею тут же подхватила сильная рука, приподнимая над водой. Чонгук оказался сверху, осыпая каплями воды со свисающих прядей застывшее смуглое лицо. Он восторженно улыбался, лаская кончиками пальцев щёки и скулы Тэхёна. — Ты невероятный, Тэхёни… Боже, я с ума от тебя схожу… «Поцелуй» одним воздухом шепнул Ким. Чонгук застыл, будто сомневаясь, но всё же наклонился и коснулся раскрытых губ своими. Легко, почти невесомо… так непривычно… Их поцелуи раньше всегда были поединком за первенство. Но сейчас… Резануло по глазам, по сердцу, по лёгким. Тэхён вдохнул этот поцелуй как воздух, запуская пальцы в мокрые чёрные волосы на затылке Гука. А тот то ли всхлипнул, то ли простонал в ответ, прижимаясь ближе, крепче, теснее, проникая под кожу. Как же он давно так никого не хотел… — ТэТэ! Ты где? Звонкий крик раздался издалека как гром среди ясного неба. Они отскочили друг от друга, как магниты с одинаковой полярностью. Тэхён обнаружил себя уже на берегу, безумно таращившимся на такого же, бешено смотрящего на него, Чонгука. Губы брюнета дрожали, а глаза словно пульсировали опасностью космической бездны. Ким с трудом поднялся на ноги, сначала протянул руку всё ещё стоящему в воде Чонгуку, но тут же отдёрнул её, отступая по песку. Ну нахер, это слишком опасно и чревато последствиями. — О, наконец-то! А что ты тут… Пронзительный голосок Лиама разрезал ночной воздух на до и после, разбивая вдребезги магию момента. Ким заморгал, осознавая наконец происходящее. Он прямо-таки увидел себя глазами блондина: мокрый, в песке, растрёпанный, с алыми припухшими губами, с дикими глазами, тяжело дышащий… спасибо ещё, что темно и брюки чёрные… Вот только рядом, всего в паре метров, из воды выходил точно такой же Чонгук. Это фиаско… — Какого?.. — срываясь на пронзительный фальцет, воскликнул блондин. — Лиам… — с хрипом начал Тэхён, позорно закашливаясь. — Повздорили немного, — как ни в чём не бывало перебил Чон. Он мило улыбался, смотря на Лиама, пытаясь привести в порядок волосы. — А пыл только вода может охладить. Совместили приятное с полезным, так сказать. Ладно, приятно было поболтать, — хлопнув ладонью по плечу остолбеневшего Кима, Чонгук сунул мокрые ноги в туфли, подхватил свой пиджак с песка, закинул на плечо, кивнул второму истукану и, звонко насвистывая, зашагал прочь. Оба смогли отмереть, лишь когда белое пятно растворилось в ночном мраке. — Приятно было поболтать? — свистящим шёпотом перепросил Лиам. — Мы не болтали… это… — Ты мямлишь? — вытаращился блондин. — Я глазам своим не верю! Ты с ним здесь, да?.. — Не сходи с ума… — «боже, я с ума от тебя схожу…» пронеслось втОрой в ушах. — Тэхён! Не подходи ко мне! Объяснись! Твою мать, Ким Тэхён! Почему вы тут с ним вдвоём и мокрые?! Почему у этого ублюдка такая же татуировка, как у тебя?! — Ч… что? — Я видел! Я же не слепой! У него на рёбрах тот же рисунок, что и у тебя на запястье! — Это было давно… и неправда. — Да? — прищурился блондин, прожигая презрительным взглядом. — Почему он не свёл, если это было «давно и неправда»?! — Почему ты меня спрашиваешь? — огрызнулся Ким, потихоньку приходя в себя. — Ему этот вопрос задай. — Я тебе задам, — выплюнул Лиам. — Почему ты не свёл? Дорожишь воспоминаниями о прошлом?! — Нет, конечно… я хотел, но… — Но?! — Не могу. У меня сосуды с тонкими стенками и выступают сильно. Лазером жечь нельзя, врач запретил. — Врёшь, — задушенно прошептал Лиам, стискивая челюсти. — Всё врёшь, не верю ни единому слову. Слушай меня, Ким Тэхён! Я требую, чтобы ты её убрал! Как хочешь! Это моё условие. В конце концов, у меня есть на тебя права, и я имею право ставить условия! Ты почти мой муж! Завтра же сведи эту мерзость! — Нет, — скрежетнул зубами Ким, — ты оглох? Это опасно. — Вот как? — хмыкнул блондин, прищуриваясь. — Рискни ради меня. Сможешь, или кишка тонка? Не слабо рискнуть ради любимого? Или ты обычный балабол, а, Тэхёни? Начинай уже делать хоть что-то для нас, а не для себя любимого! На что ты готов ради меня?! Вопросы простые, а ответов Тэхён не знал.