Один месяц, четыре няньки и немножко любви

Когда Геральт стоит рядом с Йожем, который с волнением и нежностью сжимает руки Паветты, а сама девушка влюблённо смотрит в ответ, то он понимает, что Калантэ была не права. Они любят. Это видно. И, кажется, это понимает и сама Калантэ. Ее глаза мягко блестят той самой материнской любовью и гордостью, пока она сидит на скамье со стороны невесты. Она все поняла. Когда новобрачные, наконец, целуются, зал взрывается аплодисментами и улюлюканиями. Невеста улыбается сквозь поцелуй, а жених бережно держит ее в своих объятиях. Геральт думает, что запомнит этот момент и этот день надолго. После этого, на банкете, все веселятся, поздравляют с еще более удвоенным пьяным энтузиазмом жениха и невесту. Трисс стоит недалеко от Паветты, любуясь парой. Лютик как всегда поет свои песни на своей лютне. Йеннифер о чем-то чисто по-женски беседует с Калантэ. Геральт хочет ссать. Однако его планам не суждено сбыться. Танцующая Паветта резко останавливается и сгибается пополам, и ее рвет. Музыка резко прекращается. Кто-то охает. Калантэ тут же оказывается рядом с ней. Можно было бы все списать на плохого качества еду, но Йеннифер сама заправляла подготовкой к свадьбе. А она мастер практически во всем. Значит, не в еде дело. — Зараза, — говорит Геральт, осознавая, и все же идет поссать в туалет. *** С того дня проходит полтора более или менее спокойных года, в течение которых Геральт бросает работу телохранителя Калантэ, потому что его заставила сама же Калантэ, предложив взамен другую, Трисс переходит на последний курс в колледже, Лютик играет в симфоническом оркестре при местной филармонии, а сеть салонов красоты Йеннифер растет и процветает. Как, впрочем, и сама Йеннифер. Ничего необычного. Пока в один прекрасный день он не открывает дверь жутко довольной Калантэ, за спиной которой маячит телохранитель. Она держит на руках белобрысого пупса, которая не прекращает улыбаться и играться с цацками бабули. Геральт в недоумении. Обычно она звонит ему, когда ей что-то надо или женщина просто хочет поболтать, чтобы отвлечься от ее работы в офисе. К слову, Калантэ заправляет одной из крупных компаний в их стране, являясь боссом. Ее дочь, Паветта, работает в ее же компании и не собирается становиться наследницей компании еще довольно долгое время. Калантэ еще как минимум лет двадцать на посту сидеть будет. Что не удивительно, на самом деле. Эта женщина способна на многое. А муж Паветты работает в другой компании. Менее, конечно, крупной, но такой же влиятельной. И, следовательно, компании Калантэ и Эмгыра сотрудничают. Потому что иначе Калантэ убьет Эмгыра. Все просто. Так вот. Учитывая, что Калантэ глава компании, иногда ей приходится сложно, и поэтому она временами звонит Геральту, тихо доводя его до белого каления. Геральт терпит. Из уважения и лёгкой привязанности. Потому что работал он у нее телохранителем долгое время, и видел, как взрослела ее дочь. Хорошие были времена… Но для него становится, однако, приятным открытием, что она стоит тут. С Цири. Геральт тихо вздыхает. И все же, что они тут делают? — Вижу, ты стараешься понять, для чего мы тут, — улыбка у Калантэ хитрая и Геральт невольно напрягает булки, чувствуя какую-то засаду. — Так вот, через два часа у меня рейс на Мальдивы. Я взяла отпуск. И нет, Паветта с Эмгыром в командировке. Поэтому с сегодняшнего дня ты сидишь с Цири. Калантэ проворно всучивает пупса в руки опешившего Геральта. Пупс довольно угукает и затихает. Геральт кашляет и с лёгкой злостью спрашивает: — Но почему я? — Потому что я тебе доверяю. Геральт, только захотевший разразиться ругательствами, затыкается и вздыхает. Понимает. — И на сколько? — только и спрашивает он, когда Калантэ начинает уходить к лифту. — На месяц. И да, Цири на тебе. Вся. Полностью. На этот месяц ты ее телохранитель. И если хоть волосок упадёт с моей девочки… Попрощайся со своими яйцами, Ведьмак. И скрывается за дверьми лифта. — Пиздец… Маленькая ладошка смачно шлепается на его губы. И что ему с этим делать? Пиздец. *** Каким-то образом все прознают о том, что в холостяцкой квартире Геральта появляется новый мелкий житель, и буквально через полчаса он открывает дверь Трисс, Йен и Лютику. Они трое смотрят во все глаза на хмурого Геральта, в волосах которого с тихим детским причитанием копошится Цири. Не иначе блох найти хочет, с иронией думает он. Первым не выдерживает Лютик. Начиная заразительно смеяться, он проходит внутрь квартиры, потеснив нагло Геральта, а следом, тихо посмеиваясь, заходят девушки. Йен привычно оставляет след от красной помады у него на щеке, а Трисс бледно-розовый на виске, и они проходят на кухню. Геральт слегка смягчается. Пупс довольно что-то журчит. И только потом он видит, что у всех троих в руках пакеты, через которые просвечиваются детские принадлежности. Геральту хочется взвыть, но он сдерживается, поудобнее перехватывает Цири и идет следом за ними. Тут, на кухне, Лютик привычно начинает раскладывать еду по полкам в холодильнике, потому что хмурый и нелюдимый Геральт временами забывает купить себе пожрать, а Йен с Трисс, о чем-то щебеча, нарезают овощи для будущей общей еды. Для Геральта это стало настолько привычным, что он без слов усаживается на стул, наблюдая за всеми ними, пока пупс мягко хлопает геральтовы мышцы. Тут резко на стол Йен ставит маленькую банку с детским питанием. Цири вздрагивает и случайно пальцами щипает его за сосок. Терпение, думает он, только терпение. — Ее этим кормить? — с сомнением смотрит на баночку Геральт. Йен молча пожимает плечами. Геральт тоже не знает. Трисс молчит. Тут Лютик просто кладет сосиску на стол перед Цири. Пупс радостно охает и грабастает проворными пальцами еду, вгрызаясь в сосиску. Тишина. Лишь чавканье слышно. — Откуда ты?.. — выдыхает Трисс. — В подростковом возрасте работал нянькой. Коротко и лаконично. Цири все еще радостно кушает, машет ногами и всячески одобряет мягкие колени Геральта. *** Геральт отстраняет пупса на вытянутых руках, смотрит в ее необычного цвета глаза и слегка морщится. Пупс растягивает губы в улыбке. — Чудо, ну просто чудо, — заворковал у него за плечом Лютик, с какой-то нежностью глядя на Цири. Геральт тихо фыркнул и с легким сомнением перевёл взгляд обратно на нее. Ясное дело, пока чудо он не видит. Видит комок маленького человека, просящего жрать, срать и спать. Сейчас на очереди, он думает, спать. Буквально минут пятнадцать назад Лютик приготовил суп, а специально для Цири немного размолол овощи в нем. Цири радостно курлыкала, пока кушала, то и дело повторяя «Лютя». Судя по всему, благодарила Лютика за то, что он оказался опытнее троих идиотов, зная, что надо делать с ребёнком. Следовательно — если учитывать познания Геральта в области детей — сейчас Цири должна поспать. Однако с рук Геральта уходить она, кажется, не собирается. Ей комфортно. Вот и сейчас, Геральт, вытянув ее на руках прямо горизонтально, чтобы осмотреть это мелкое безобразное подобие человека, не понимает, почему она смотрит на него, будто на восьмое чудо света. Он медленно, все также держа ее на вытянутых руках, поворачивается к стоящим Йен, Трисс и Лютику. Выражение лица Геральта хмурое и немного злое. Без слов понятно, что если сейчас в срочном порядке не забрать у него из рук пупса, то произойдёт армагеддон. Лютик выступает добровольцем, как самое опытное лицо среди всех. Бережно, как-то привычно, берет Цири на руки с совершенно спокойным выражением на лице — только глаза умильно сверкают — и смотрит на нее. Она на него. Лицо пупса медленно скуксивается. Лютик проворно всучивает перед ее носом пальцы, на одном из которых торчит красивое колечко. А Цири, как истинный ребёнок, не может устоять перед цацкой и не испробовать ее своими пальчиками. Про Геральта пупс тотчас же забывает. Все стоят в молчании и некоторое время смотрят на умиротворяющую картину, чувствуя, как миновала буря, и страстно и мысленно благодаря Лютика. Сам же спаситель перекладывает Цири так, чтобы качать ее на руках. Но он не укачивает ее, а садится с ней на руках в таком положении на диван. И вот тогда начинает покачивать пупса на руках. Пупс завороженно смотрит на Лютика, но сон сильнее, поэтому засыпает Цири довольно быстро. Все это время Геральт, Йен и Трисс тихо стоят в проходе, с умиротворением наблюдая за ними. Йен привычно опирается о Геральта, положив голову на его плечо, пока Трисс, сложив ладони на другом его плече, опирается на них подбородком. Геральт же просто смотрит на Лютика. И ему давно не было так хорошо. *** Уложить Цири на кровать Геральта — за неимением детской кроватки — просится Трисс. Она довольно трет руки и мягко забирает спящую к себе, прижав аккуратно к груди, разворачивается и уходит в спальню. Только и качаются ее рыжие волосы. Возвращается она радостная, тихо шагая, чтобы дай бог не разбудить пупса. Останавливается, смотрит на них и с придыханием спрашивает: — Наконец жрать?.. Никто ничего не имеет против. Где-то на середине трапезы глаза Геральта — да и не только его — начинают медленно закрываться. Но  Геральт, в отличие от Цири, сильнее сна, поэтому доедает одним из первых, кладет тарелку в посудомойку и уходит спать. Но резко замирает, потому что вспоминает, что в его спальне сейчас тихо сопит мелкое безобразие. Недовольство легким раздражением почесывает его в груди. — Я могу ее переложить, — неожиданно рядом оказывается Лютик, без слов понимая проблему Геральта. Улыбается слабо и прямо смотрит в глаза. Геральт тоже смотрит в ответ, слегка зависает. Краем сознания отмечает красивые ресницы Лютика. — Не нужно, — качает головой в ответ, а мысленно его передергивает только от одной мысли, что пупс может резко проснуться и заорать. Нет. Пусть лучше спит там, где спит. Лютик жмет плечами, мол, ну, как хочешь, и предлагает: — Тогда спать с ней лечь могу я. И почему-то даже после этих слов Геральт чувствует какое-то внутреннее недовольство. Сама мысль о том, что лежать с Цири на его кровати будет кто-то другой, вызывает в нем волну негодования. — Лягу я. Отрезает в своём репертуаре Геральт. Лютик лишь снова вздыхает и кивает, разворачиваясь и уходя в гостиную, чтобы прилечь на диван. Геральт смотрит ему в спину и чувствует себя очень странно. И все же он укладывается рядом с пупсом, которая безмятежно сопит и вообще, кажется, чувствует себя просто прекрасно. Геральт иронично фыркает и старается лечь как можно более аккуратно и тихо, аргументируя это тем, что просто не хочет слышать раздражающие оры Цири. И уже уплывая в сон, он понимает, что нагло врет самому себе. *** Каким-то образом все трое незаметно оседают у Геральта, квартира медленно заполняется чужими вещами буквально за пару дней, но особенно она, конечно, загрязняется детскими причиндалами. Геральт старается не терять терпения, да и к тому же он стал постепенно привыкать к этому бедламу в его ранее холостяцкой квартире. Цири постоянно ошивается на руках Геральта, покидая крепкие бицепсы только когда хозяину оных нужно по личным делам. Также они все уяснили, что крепко пупс спит только в кровати Геральта. В общем, Геральт был выбран в избранные легкой рукой Цири. Геральт старается привыкнуть, честно. А потом кто-то звонит ему — точнее им, идиот, — в звонок. Геральт напрягается и передаёт пупса в руки Трисс. Цири хочет уже заплакать, но Трисс проворно перед ее лицом машет цацкой в своей косичке. И буря миновала. А за дверью стоит немолодая, но видно, что в расцвете своих сил женщина, которая смотрит на Геральта и ровно говорит: — Я няня Цири. Гробовое молчание. Пиздец. *** Утро. Няню зовут миссис Джеймс, ее наняла Калантэ. А на вопрос «почему не пришли сразу?» она спокойно ответила, что мисс Калантэ сказала пару дней подождать, и только потом навестить Геральта. Но, оказывается, что в квартире были не только он и Цири, но еще и Йен, Трисс и Лютик. Терпение, шепчет разум, только терпение. Пока Трисс держит на руках спокойную Цири, которая со всей своей детской страстью жует ее рыжие волосы, Геральт упрямо смотрит на немолодую няню, которая в ответ с прищуром смотрит на него. Искры летают. Напряжение накаляется. Цири все еще жует волосы. Трисс молчит. Тишина. Тишина, которую прерывает готовящий на кухне что-то Лютик: — Мы сами справимся, миссис Джеймс! Не переживайте! Все будет хорошо! Трисс молча и активно кивает. Геральт угрюмо дышит. Няня, просканировав его взглядом, вздыхает и говорит: — А с оплатой что? Мисс Калантэ думает, что я сейчас помогаю Геральту с Цири. Но вы выгоняете меня отсюда! — Не выгоняем, миссис Джеймс, — мягко говорит Трисс. — Просто… Мы справимся. Не переживайте. Няня скептически выгибает бровь: — Втроем? — Вчетвером, — лениво отвечает выглянувшая из гостиной Йен, на голове которой изящно — даже, блять, сейчас! — было обмотано полотенце. В итоге, няня все же соглашается, но с условием, что приходить и навещать их она может в любой момент. Это устраивает всех. Особенно Геральта, который хочет жрать. Когда Лютик уже все приготовит, черт подери. И он сам себе не объяснит, почему почувствовал такое облегчение, когда за няней хлопнула дверь. Однако Геральт видит взгляд каждого — понимающий, теплый — даже взгляд Цири будто бы говорит сам за себя — такой, который заставляет признаться самому себе. Геральт просто привык. *** Геральт злится. Совсем немного. Где-то в  гостиной слышен топот маленьких ног, воркование Лютика и — о боже! — Йен, которые, кажется, полностью и бесповоротно очарованы пупсом. Трисс сейчас на подработке в одном из салонов Йен. Не так давно Йеннифер предложила ей работу массажистом за довольно щедрую оплату, и Трисс отказываться не стала. Поэтому девушка сейчас счастлива как никогда. А Геральт зол. Наверняка утренний инцидент уже все забыли. А вот Геральт забыть никак не может. Почему-то при мысли о том, что у него могут забрать Цири — и что, что он преувеличивает — в душе поднимался гнев, смешанный с растерянностью, и эти два коктейля он не мог сдерживать. Хорошо, что рядом с ним были ребята, или иначе все могло закончиться намного хуже. Сжимая руки в кулаки, он старается успокоиться. И только звонкий смех за стеной помогает ему не сломать что-нибудь. Он наливает себе воды в стакан, делает пару глотков и глубоко вздыхает, чтобы тут же вернуться к своим обратно. Лютик внимательно смотрит на Геральта, улыбается успокаивающе ему уголками губ, Йен закатывает глаза, бурчит себе под нос что-то, похоже на «идиота кусок», а Цири, замечая его, всплескивает руками и восклицает: — Гера! — смешно коверкая буквы. Геральт тепло усмехается, стакан ставит на полку и садится на корточки, ловя пупса в свои объятия. Пупс довольна. Пупс снова ищет блох в волосах Геральта. Геральт доволен. *** К вечеру возвращается слегка усталая Трисс, которую в объятия заключает Йеннифер, спрашивая про ее день. Трисс что-то ей бормочет, пока Цири, подойдя к ним обеим, дергает Йен за край ее домашнего дорогого — о, это видно сразу же — платья. Йеннифер на автомате уже, даже не глядя на пупса, берет ее на руки, прижимая к своему боку. Трисс щекочет Цири и широко улыбается в ответ на детский смех. Геральт опирается плечом о косяк и мягко улыбается. Лютик стоит рядом и Геральт может чувствовать исходящий от него жар. Рука как-то ненавязчиво, но будто так и надо, ложится на талию Лютика, притягивая чуть ближе. Лютик совсем не возражает. *** После того дня Геральт не раз ловит себя на том, что долго и прямо разглядывает Лютика. Взгляд забирается в любой уголок одежды того, жарко проходится по коже и задумчиво замирает на ягодицах. Особенно на них. Ну, или на чужой груди. Как-то раньше Геральта чаще всего привлекали полные груди, а сейчас в штанах становится тесно только при взгляде на плоскую грудь и выделяющиеся из-под футболки — или майки, особой разницы нет — соски. Геральт старается сдерживать свои порывы и не прикасаться слишком уж откровенно к Лютику — все же в его доме есть еще и девушки, а одна так вообще сопля мелкая. Старается держать себя в руках и не залезать в штаны Лютика, даже когда они остаются вдвоем в какой-нибудь комнате. Геральту кажется, что Йен и Трисс все прекрасно понимают, но он им благодарен за тактичное молчание. А ещё проскакивает ненавязчивая мысль, что они обе тоже не просто дружат. Но впрочем это уже не его дело. Зато Цири в этом рассаднике радуги живётся просто прекрасно. Подергать волосы Геральта по утрам часов в пять, похлопать бок Лютика, лежащего рядом же (незаметно он перебрался в кровать к Геральту), потом потопать к Йен и Трисс, которые в сонном бреду тут же забирают ее в свои объятия, а уже следом идти по своим детским делам. Все всему рады. Только вот Геральту нестерпимо хочется сожрать всего Лютика. И в один прекрасный день Геральт не выдерживает. *** Йен и Трисс одевают пупса на недолгую прогулку, пока Лютик моется в душе, напевая какую-то попсу. Геральт смотрит на девушек, а девушки только друг на друга. Цири радостно сжимает пряди их волос. Идиллия, черт возьми. Геральт провожает его девочек — да, именно его — и закрывает за ними дверь. И именно в этот момент Лютик выходит из ванной как всегда в спортивных штанах и чертовой футболке, которая просвечивается. Ну, я пытался, думает Геральт, когда наконец прижимается к разгоряченному после душа телу своим. Вжимает Лютика в стену и впивается в его губы. Лютик, кажется, только этого и ждал, потому что с тихим довольным стоном приоткрывает губы под грубым напором геральтовых губ. В штанах обоих тут же становится тесно. Не касаться друг друга подобно боли, поэтому руки трогают везде, где только можно. Геральт нагло трахает рот Лютика своим, заставляет откинуть голову, прижимая большие пальцы к чужому подбородку, и чувствует, как Лютик активно трется пахом о его. Лютиковы руки пробираются под футболку Геральта, едва царапают мускулистое тело и пробираются выше к груди, сжимая. Геральт отстраняется лишь только для того, чтобы снять и с себя, и с Лютика ненужные сейчас футболки, прижаться кожа к коже, не сдерживая стоны. Внезапно Лютик меняет их местами. Он жадно целует крепкую шею, играется с чужими сосками, слыша в ответ хрипы, и медленно спускается губами вдоль его тела, оставляя следы от зубов. Стук коленей об пол в этой тишине, прерываемой тяжёлым дыханием и едва слышными стонами, чуть ли не гром среди ясного неба. Лютик смотрит своими невозможными глазами вверх, на Геральта, и спускает штаны вместе с трусами. Спустя пару секунд Геральт задушено стонет и крепко сжимает пальцами тёмные волосы Лютика, полностью наслаждаясь моментом и закатывая от приятных ощущений глаза. Хорошо, что никого дома, кроме них одних. Можно быть громкими и не стесняться. *** Когда Йен и Трисс возвращаются с прогулки вместе с Цири, которая, едва с нее снимают обувь и отпускают, бежит к своим любимым дядям, эти же любимые дяди мирно и тихо сидят на кухне за столом, попивая чай. Она тут же оказывается на руках Геральта, снова ищет блох в его волосах, а Лютик старается не краснеть и не думать о том, как немногим раннее сжимал эти волосы в порыве страсти. Йен демонстративно закатывает глаза, едва видит их, а Трисс тихо хихикает, наливая себе сок. — Надеюсь, вы хотя бы трахались не тут, — произносит недовольно Йен, получая мягкий тычок от Трисс и ее укоризненный взгляд. — Нет, ну, а что? Я не собираюсь есть тут, если они пихались друг в друга — господи, не дай бог — прямо на этом самом столе! Трисс едва слышно стонет. — Не переживай, это все происходило не тут, успокой свою хрупкую душу, — с лёгкой язвительностью отвечает Геральт, встречая недовольный взгляд фиалковых глаз своими желтоватыми. Теперь тихо стонет уже Лютик, пряча лицо в ладонях. Пару секунд молча стреляют друг в друга колкостями, а потом Йен фыркает и гордой походкой уходит, не забыв прихватить Трисс. Геральт спокойно делает глоток чая. Цири тихо и радостно пищит, тыча пальцем в красный след на его шее. Лютик все еще прикрывает ладонями свое лицо.