Мальчик-тамагочи

– Ну, все! Хватит этой херни! – целая кипа бумаг взметается к высокому потолку студии, тут же разлетаясь вихрем по тесной комнате. Здесь немного народу – звукорежиссер, агент, а там, за стеклом, не пропускающим звуки ни снаружи, ни внутри, стоит растерянный миловидный парень. У него в руках гитара, которую, разумеется, он не выпускает из рук, несмотря даже на то, что та прекрасно держится на цветастом ремне, расшитым какими-то желтыми цветами. Парень разводит руками, улыбается и что-то говорит, но этого просто не слышно – комната, в которой он находится, обладает отличной звукоизоляцией. И парень выскакивает в единственную дверь, когда мужчина, что запустил кипу бумаг к потолку, выходит из своей комнаты. – Эй, постой, в чем проблема? – растерянно спрашивает юноша, глядя на молодого мужчину с жесткими черными кудрями и смешной жидкой бороденкой. А тот лишь метнул на него испепеляющий взгляд. – С меня хватит, Юлиан! Это переходит все границы! Я ухожу! – только и произносит мужчина, прежде чем кинуться вдоль коридора, перед этим еще пихнув массивным плечом музыканта. Тот все стоит в непонятках, снова разводит руками. А что не так? Хотя, может, дело в том, что этим утром мужчина достал Лютика из уже холодной ванны, едва пробравшись через погром в гостиной дорогущего номера отеля.       Вообще-то, этому отелю не привыкать – там постоянно останавливались знаменитости: экспрессивные актеры, взбалмошные музыканты, режиссеры, сценаристы. Музыканты и актеры часто закатывали прямо в своих номерах дикие вечеринки, после которых, казалось бы, только ремонт делать. Отель даже стал заранее брать предоплату на случай, если очередному деятелю искусств захочется разбить дорогую вазу, поджечь шторы, или выбросить плазменный телевизор в окно.       Прошлой ночью, пожалуй, Джаскер превзошел самого себя – раньше его пределом были разбросанные по номеру вещи, или залитый водой пол в ванной. Но в этот раз его ломало. Юноша успел разодрать пару каталогов и меню, ламинированное, между прочим; снова затопил ванную, да еще и сыграл в гостиной в футбол тем самым мячом, который ему подарила какая-то фанатка после последнего концерта. Все бы ничего, но плазменный телевизор разбит и покошен, кашпо с каким-то цветком, очень похожим на крошечную пальму, на боку, и земля по дорогому ковру вперемешку с осколками какой-то старой дорогущей вазы. А уже ближе к сегодняшнему вечеру – три пропущенных встречи и совсем не идущая запись очередной песни, обреченной на успех. – Ну, конечно! Иди! Троих уже нашел, и еще одного найду! – бросил Лютик вдогонку своему уже бывшему агенту, который ничем не ответил, лишь нырнул в дверь, ведущую на лестницу. Это был уже третий, кто не выдержал вечно болтающего, взбалмошного идиота Юлиана с его странными выдумками и импровизаций на тему какой-нибудь неудачи агента. Наверное, это было глупо. Можно сказать, что музыкант очень активно кусал руки, что его кормят, когда доводил своих агентов одного за другим. – Допрыгаешься ты, чувачок, – наконец из той же комнаты вышел и звукорежиссер, что еще держался на своей работе у Лютика только потому, что его дело – руководить делом над очередным треком, а не общаться с гребанным бардом, как себя сам называл Юлиан. – Ой, все такие умные, такие нервные! – Джаскер вздыхает и машет рукой на звуковика. Да много он вообще понимает во всем этом!       Юноша поправил ремень гитары и вальяжным шагом направился к ресепшену студии, где обычно находил своих агентов – у миловидной девушки с усталым видом, что сидела за высокой стойкой, всегда была пара номеров очередного агента. – Привет, красавица, – едва увидев все то же уставшее лицо, Юлиан расплылся в своей улыбке из разряда «ты не сможешь сопротивляться моему обаянию» и подмигнул, тут же локтем вальяжно опираясь на многострадальную стойку, но «красавица» лишь тяжело вздохнула и закатила глаза. Пожалуй, Джаскер успел достать и ее – то без спроса прихватит ручку, то листок бумаги, то выхватит телефонную трубку, чтобы позвонить по своим делам, а то снова подкатит, хотя, честно говоря, к этой девице еще не удавалось подкатить. Та была неприступна и Лютик уже даже начинал подумывать, что она явно не по мальчикам. – Мистер Джаскер, у меня нет времени, – вновь опуская взгляд на ворох бумажек на своем столе, холодно произнесла девушка. Юлиан тихо фыркнул себе под нос, глядя на нее и делая все же окончательный вывод для себя – она лесбиянка. Никто еще не мог так долго сопротивляться его очарованию! Да у него фанаток больше, чем к ней клиентов приходит за год!       Юноша в праздном настроении оглядывает довольно просторное помещение приемной, откуда, помимо коридора и двери на лестницу, вели еще две – одна в уборную, а вторая к руководителю студии. Здесь на полу было жесткое ковровое покрытие цвета «мокрый асфальт», крошечный «лесбийский уголок», коим Лютик теперь окрестил ресепшн, и несколько мягких диванчиков, чтобы посетители, приходившие к мистеру Гривзу, руководителю этой студии, могли ждать в комфорте. У диванчиков – стеклянные журнальные столики странной формы, будто кто-то просто плюнул на пол жидким стеклом и потом приделал к нему ветку дерева, сделанную из металла. Странные столики, но стоили, наверняка, просто космических денег.       И ничто бы не заставило Джаскера задерживаться здесь больше, раз все, с кем можно было поболтать, на сегодня от него отвернулись и послали куда подальше. Однако, сегодня приемная была не пуста – на дальнем диванчике у панорамного окна сидел мужчина, да с таким видом, будто только что убил не меньше сотни людей. Суровый на вид, брови нахмурены, двухдневная темная щетина, но при всем этом – длинные волосы довольно аккуратно собраны, а черный костюм точно сшит на заказ – покупные из дешевых магазинов так идеально по фигуре не сидят, да и ткань хороша, видно даже издалека. – Привет! – не раздумывая ни минуты, хотя, вообще-то, стоило бы, Лютик тут же подошел ближе и уселся на диванчик прямо напротив мужчины. И только теперь его мрачный взгляд опустился на юношу. Да так опустился, что тот почти физически ощутил его чугунную тяжесть. Правда, больше обратил внимание на необычный цвет – янтарно-желтые, даже без крапинок всяких! Но точно не линзы, уж линзы бы Джаскер точно отличил. – У вас вид, будто вы только что на войне потеряли всю семью и идете мстить убийце, – не самый лучший предлог для разговора, но Юлиан так задумался о необычном цвете чужих глаз, что ничего другого не придумал. И в этот момент в глазах незнакомца так явственно прочиталось желание хорошенько врезать прямо по смазливому лицу наглеца, что юноша даже как-то нервно улыбнулся. – Я не ищу компании, – мрачно отозвался мужчина, переводя взгляд куда-то в сторону окна. Здесь еще не хватало типичного такого тяжелого вздоха, какой люди делали всегда, когда Лютик с кем-то пытался заговорить. И вздох этот обозначал, обычно, что-то в духе «как же ты меня достал», даже если музыкант разговаривал с кем-то не больше минуты. – О, хорошо, и это правильно! – тут же находится Джаскер, разводя руками. Пожалуй, именно этот момент стал роковым. Мужчине бы промолчать, проигнорировать болтливого молодого человека, но всего одна фраза, и вот внутри темноволосой головы уже целая вереница мыслей и того, что можно было бы сказать. – Тут все подряд высказывались о том, каково со мной работать. Они уверены, что я просто невозможен. Сегодня вот проспал три встречи и новый трек никак не идет. Вот вы, выскажите свое мнение! – он сидит, полный энтузиазма, казалось, готов начать прыгать вокруг незнакомца, а тот все еще выглядит так, будто едва сдерживает руки при себе. Хотя сидит мужчина почти расслабленно – откинулся на спинку диванчика, ладони покоятся на коленях. Только по взгляду видно – еще минута, и точно вмажет болтуну. – Дисциплина, – и все же он отвечает. Коротко, емко, но совершенно непонятно для человека, привыкшего сыпать словами, будто конфетти во все стороны, буквально фонтанировать ими, даже не слишком задумываясь, а нравится ли его болтовня окружающим. А она не нравилась. – Чего дисциплина? – тут же отозвался юноша, склонив голову чуть вбок. Он не привык, чтобы люди говорили так лаконично, мало и неохотно. Честно говоря, Юлиан вообще впервые разговаривал с кем-то настолько необщительным. – Тебе необходима дисциплина. И ежовые рукавицы, – вновь все так же сдержано отвечает мужчина, совершенно не меняясь в лице. Он сидел, будто каменное изваяние, и просто сверлил взглядом юношу напротив себя, а тот смотрел в ответ в ожидании. Лютик, совершенно очевидно, сидел и ждал продолжения фразы, целую лекцию о том, почему это все люди просто берут и бросают его, но незнакомец молчал. – Странное заключение, с чего ты… – сбоку послышался звук открывающейся двери – мистер Гривз всегда закрывал дверь на замок, когда к нему кто-то приходил на прием. Такая у него была привычка. В основном после того, как несколько раз к нему врывался взбалмошный Юлиан с криками о том, что кто-то хочет его придушить. После этого дверь всегда была закрыта, потому что мистер Гривз совершенно не выносил вмешательств в его работу. – О, я понял! Белые волосы, сидит в стороне со своей нездоровой любовью к страшной дисциплине, – лицо музыканта тут же изменилось, когда до него вдруг дошло, с кем он разговаривает. Но, не успел он перечислить и половины эпитетов, как мужчина уже поднялся, поправил свой дорогой костюм и направился к открывшейся двери. Оттуда как раз выходила какая-то девушка, не слишком довольная, потому что, видимо, ей отказали в сотрудничестве. Что ж, мир таков, что лишь действительно талантливые люди, или хотя бы достаточно перспективные, получают место под лучами покровительства этой студии. – Я знаю кто ты, – завороженным голосом проговорил шатен, хотя его, конечно же, никто не слушал. – Геральт Уитчер, прославленный агент, что возвел на вершину множество талантов! – Юлиан! – со стороны двери послышался грозный голос мистера Гривза, весьма крупного высокого мужчины с круглым пузом, в годах, со смешной лысиной и гусарскими усами. Он был больше похож на какого-нибудь строгого учителя, особенно со своей любовью к сочетанию вязаных безрукавок в клеточку и белых рубашек с бабочками, чем на руководителя крупнейшей в городе звукозаписывающей студии. Однако, он был суров нравом и вполне мог приструнить нерадивого «барда». – Какого черта ты торчишь здесь и мотаешь нервы моим клиентам, вместо того, чтобы работать? – прогремел он в свои усы, глядя на худощавого парнишку в своей неизменной безразмерной майке со странным принтом на груди. Тот, правда, на крики даже не смутился и уже было хотел ответить в шутливой форме, пока смотрел, как широкая спина беловолосого уже скрывается в спасительном от его общества кабинете. – Он только что довел очередного своего агента и тот ушел, – подала свой занудный голос девушка из «лесбийского угла», даже не отвлекаясь от кипы бумажек. Нет, она же певцу просто могилу роет! Лопатой, почти такой же большой, какой он роет свою могилу сам. – Опять?! Немыслимо! – мужчина неодобрительно качает головой и еще что-то ворчит, тут же захлопывая дверь и щелкая замком. Щелчок этот в наступившей тишине прозвучал, будто раскат грома, и Джаскер тяжело вздохнул, любовно поглаживая кончиками пальцев очертания своей ненаглядной бас-гитары. Удивительно, что она до сих пор не обклеена сотней наклеек и все еще в том же идеальном состоянии, будто ее только что принесли из магазина. Разве что пара царапин на гладком черном корпусе остались после нападений на Юлиана, что вечно нарывался на неприятности. Даже на собственных концертах. – Прости за этот цирк, – сетовал Гривз, проходя к своему большому массивному столу из темного дерева. Такие столы и представляешь, когда слышишь о больших важных шишках. – Этот парень почти такой же большой талант, какой кретин, – мужчина усаживается в свое большое мягкое кресло, с высокой спинкой и изогнутыми подлокотниками, белым платочком вытирает смешную лысину и переводит взгляд на своего гостя, что выглядел в кресле напротив так же, как выглядел в приемной на диванчике – каменное изваяние, совершенно лишенное эмоций. И это изваяние не ответило на извинение ничем, даже взглядом, или чем еще. Он просто продолжал сидеть и смотреть, отлично зная, что человек, к которому он пришел, понимает цель визита. – Ты ищешь работу, верно? Твой последний проект был весьма успешен и до сих пор процветает, поэтому я бы с радостью без вопросов вручил тебе кого-нибудь – уверен, ты бы сделал из очередного заморыша звезду, но сейчас… У меня есть только этот идиот Юлиан. Который только что потерял очередного хорошего агента, – Гривз тяжело вздыхает и качает головой. Он не считал Лютика плохим, или бесталанным – таланта как раз тому хватало, однако его характер, поведение и просто невозможная бестактность могли довести даже мертвого до белого каления. – Ему не по карману мои услуги, – коротко и уверенно отвечает Геральт. Его услуги и в правду были дороги, но цена всегда оправдана – даже самого неказистого и глупого, он превращал в настоящую звезду, чьи треки оказывались на первых строчках всех крупных чартов, звучали буквально из каждого утюга. А уж сколько наград получали его подопечные. – Вот как раз его карман может позволить себе тебя, но вот, – мужчина нахмурил свои кустистые брови и качнул головой. – Характер у него совершенно дрянной, болтает вечно и на каждом своем шагу влипает во всякие неприятные истории. Вон, на прошлой неделе ему едва не свернул шею охранник в клубе, а за пару дней до этого какой-то безумец пробрался в отель под видом портье и хотел зарезать этого идиота за то, что, мол, тот его девушку увел. С Юлианом проблем не оберешься, клянусь тебе! – Меня интересует только плата за мою работу, – все так же мрачно и даже немного отстраненно произносит Уитчер, складывая руки на груди и чуть хмуря черные брови. В уровне своего терпения он всегда был уверен – никому еще не удавалось вывести его до того, чтобы он отказался от своей работы. Хотя, впрочем, уже после короткого разговора в приемной закрадывались предположения, что Лютик сможет. – Коли так, я могу отдать тебе Юлиана. Может, хоть ты сумеешь вправить ему мозги, – Гривз с сомнением поморщился, глядя на своего гостя. Нет, в его способностях мужчина не сомневался ни одного мгновения, тот был человеком серьезным, с серьезной репутацией, но насколько он окажется терпелив в компании Джаскера – вопрос хороший. – Отойди от двери Юлиан, – все так же увлеченная своими делами, строго произнесла девушка на ресепшне, пока Лютик стоял у самой двери в кабинет мистера Гривза, прижавшись к ней ухом в попытке что-нибудь услышать, но, увы, в студии звукозаписи практически все комнаты были звукоизолированны, чтобы не мешать никому работать. Тут даже в туалетах не было слышно происходящего в коридорах и в других помещениях студии.       В этот момент как раз замок на двери щелкнул, и юноша едва успел отскочить, прежде чем дверь открылась и оттуда показались Гривз и Уитчер. Оба мрачные, серьезные. Только руководитель еще и смотрел на музыканта с укором. Мужчина поднял руку и пригрозил Джаскеру пальцем, снова хмуря кустистые брови. – Последний шанс тебе даю, держи свой чертов язык за зубами, – проговорил он строго, глядя на то, как меняется в лице Юлиан, когда до него доходит, что у него только что появился новый агент. А ведь и часа не прошло с тех пор, как уволился предыдущий. – Я лично сверну тебе шею, если ты и здесь облажаешься, имей ввиду, – прошипел Гривз, глядя на то, как Юлиан едва ли не в припрыжку уходит следом за Геральтом – тот на нового подопечного даже не взглянул, сразу смекнув – тут работы непочатый край, а лишний раз провоцировать парнишку на то, чтобы у него был повод вновь поболтать не стоит. – Так ты теперь мой агент? – семеня обутыми в подранные модные кеды ногами по лестнице вниз, стараясь угнаться за Уитчером, у которого один шаг, как пять его, тут же завелся Лютик. Однако, ответа он снова не услышал, будто его здесь и не существовало вовсе. Однако… Остановил ли игнор болтливого «барда»? Ха-ха, конечно же нет. Однако, его внимание тут же перехватил смартфон, который Джаскер ловко выхватил из кармана слишком уж узких джинсов с огромными дырами на коленках, как только они вошли в пустой лифт. Буквально в несколько секунд юноша разблокировал экран и открыл приложение одной из любимых социальных сетей – старый добрый инстаграм. И что же он решил сделать? Разумеется, записать сториз. – Всем привет! Невероятно, но сегодня я поехал в студию, чтобы записать хотя бы часть нового трека, о котором уже рассказывал вам, – направив фронтальную камеру на себя так, чтобы Геральта не было видно, начал свой рассказ Юлиан. – Запись совсем не шла, и старина Чоп рассвирепел и сказал, что больше так не может, но! – в этот момент уголки губ музыканта поползли вверх, растягивая губы в едва сдерживаемой улыбке. Ему просто не терпелось рассказать целому миллиону подписчиков о том, что у него появился новый агент. И не абы кто, а, весьма горячий на вид, тот самый Геральт Уитчер. – В приемной у Гривза я наткнулся на одного парня, мы немного поболтали, а потом он ушел в кабинет. Не знаю, они там посидели минут пятнадцать, а когда он вышел, оказалось, что теперь у меня новый агент! – лифт, наконец, остановился, оповестив о прибытии на нужный этаж тихим звонком и тут же приветливо открыл свои двери, в которые странная парочка неторопливо вышла. Юлиан старался держаться к своему новоявленному агенту поближе, чтобы суметь вовремя направить камеру на него, ведь его речь как раз подходила к кульминационному моменту. – Не поверите, кем оказался тот парень! Это же, черт побери, – телефон, наконец-то поворачивается: теперь в кадре была лишь половина лица Джаскера, лицо и плечи Геральта. – Тот самый Геральт Уитчер! Знаме…! – Лютик не успевает договорить, лишь отпускает палец с кнопки записи, когда мужчина вдруг разворачивается и молниеносным движением заряжает крепким кулаком прямо юноше под дых. Да так, что он тут же сгибается пополам и оседает на пол. – Еще раз так сделаешь, я сломаю тебе руку, – лишь спокойно произнес мужчина, продолжив свой путь, как ни в чем ни бывало. Будто это не он только что ударил звезду с мировым именем под дых, заставив задохнуться от боли и нехватки воздуха.       Едва дыша, его новоявленный подопечный кое-как поднялся на ноги. Внутри все горело, а после такого удара наверняка останется огромный синяк. Впрочем, это уже не впервой. Лютик постоянно где-то получал синяки – иногда сам нарывался на драку, или просто на избиение от парней тех девчонок, к которым сам же лез, а иногда просто так, по пьяни. Геральт привычно оглядывает парковку, подмечая, что слишком уж тут тихо… – Очень интересный подход, – еще покашливая, проговорил Юлиан, уже нагоняя агента и по пути поправляя на плече ремень гитары, что лишь чудом не треснулась об пол, когда он сам согнулся пополам. – Я таких раньше не встречал. Обычно, люди выбирали вариант с криками, или попытками объяснить что-то длинными лекциями. – С таким идиотом лекции бесполезны, – только и отзывается в своей привычной мрачной манере мужчина, морщась. По нему было видно, что уже за эти пять минут его успел достать Джаскер, болтающий без умолку. И Уитчер уже подумывал, честно говоря, возить его с собой с кляпом во рту. Не особенно, конечно, все это правильно, но если тот и дальше будет так много болтать, до следующего дня рождения точно не доживет. Несмотря на довольно явное раздражение собеседника, Юлиан продолжал болтать, рассуждая о действенности побоев и выбранной тактике поведения Геральта. Однако, в какой-то момент он вдруг замолкает. В любой другой момент Уитчер бы вздохнул с облегчением, но ведь не мог же этот смазливый идиот просто взять и заткнуться. Мужчина тут же обернулся, ища взглядом музыканта, который шел прямо за ним, буквально в нескольких шагах, но широкий проход между рядами машин вдруг опустел – не было даже тени. – Юлиан, – тут же позвал агент, но ответом ему стала тишина. И это было как минимум подозрительно, ведь вот же, секунду назад Джаскер болтал, явно не собираясь затыкаться, а вот уже затих и исчез, будто его тут и не было. Геральт уже было повернулся, занося ногу для следующего шага, но тут вдруг перед ним возникает человек. Низенький, будто это ребенок какой, в простенькой застиранной футболке и джинсах, только лица не было видно – незнакомец нацепил на голову резиновую маску с козлиной мордой. Он стоял и пялился на мужчину, а в руках у него была бейсбольная бита. Деревянная, потертая – явно использовалась не по назначению слишком много раз, на ее кончике виднелось темное пятно, точно чья-то кровь, которая отмываться с деревянной поверхности, с которой давно стерлось лакированное покрытие, не захотела. – Ты еще что за черт? – поморщился Геральт. Однако, человек перед ним отвечать не спешил – он замахнулся, явно собираясь ударить мужчину своим грозным оружием в живот, или по бедру, но тот, удивительно быстро для человека, одетого в дорогой костюм, перехватил биту и тут же вырвал ее из чужих рук, и обрушил новый точный удар прямо в чужой живот. «Козлик» тут же ухнул и завалился на пол. Бита с оглушительным стуком упала, и Уитчер уже собирался хватануть незнакомца за грудки, чтобы хорошенько встряхнуть – как бы его ни раздражал Юлиан, а вернуть его надо, а то все шишки за пропажу такой грандиозной занозы в заднице попадут на Уитчера. Сядет еще за этого идиота.       Однако, стоило только агенту наклониться, протягивая руку к «козлику», как на него самого обрушился удар битой. Прямо по затылку. И перед тем, как завалиться, протаранив холодный бетон собственным лбом, Геральт успел только пометить для себя, что этот козломордый очевидно здесь был не один. Ну еще бы. Один бы он Юлиана не утащил. Даже при условии, что бард худющий и вряд ли держал в руках что-то тяжелее гитары. Пробуждение оказалось неприятным, болезненным. В глаза бил ослепительный свет автомобильных фар, все тело затекло и ныло, а голова трещала. Мужчина поморщился и дернул рукой, намереваясь прикрыть глаза от слепящего света, но с удивлением для себя понял, что связан. А за спиной чувствуется, как что-то трепыхается. Вот и Лютик нашелся. Что ж, один плюс в ситуации нашелся. Уже хорошо. – В этом куплете мы должны сбежать, – из-за спины мужчины раздается удивительно спокойный голос музыканта. Тот даже наклонил голову чуть назад, чтобы его не слишком громкий, о чудо, голос услышал проверяющий веревку на прочность агент. – В этом куплете нас прикончат, – рыкнул в ответ Уитчер, в очередной раз дернув плечом, но теперь так, чтобы веревка хорошенько впилась музыканту где-нибудь. Может, от боли тот, наконец, заткнется? Уж в такой-то ситуации такой смазливый пацан точно должен сидеть и жевать собственные сопли. Но больно уж он был спокоен. – И кто же? – не без любопытства отвечает юноша. В этот самый момент сама вселенная решила ответить ему на этот вопрос – из потока света фар появилась темная фигура в мешковато-драной одежде. Правда, вопреки всем ожиданиям, первый удар – прямо ногой в челюсть, достался Геральту. Лютик поморщился, вжимая голову в плечи. Для него уже стало очевидным происходящее, неприятно было только сидеть на холодном полу и чувствовать, как дергается чужое тело от новых ударов. – Твои хейтеры, – после очередного удара, когда из носа уже потекла кровь, прорычал Уитчер, которого все это начало порядком бесить. Он проработал на этого идиота всего пять минут, а уже оказался похищен и побит какими-то кретинами. Отличное начало для сотрудничества, ничего не скажешь! Со стороны машины, что светила на них фарами, послышался жалобный «трень» родных струн, и вот тут как раз занервничал Джаскер. – Эй-эй! Они забрали мою гитару! – тут же заволновался юноша, подаваясь вслед за отходящим человеком, что еще секунду назад пинал связанного Геральта куда придется. – Верните! Скорее, Геральт! Ты же… Телохранитель, или что-то вроде того! – Лютик требовательно дернулся, будто от этого что-то изменится, и мужчина тут же освободится, да спасет их. – Да заткнись ты! – снова раздается рык, а следом за ним и еще один. Незнакомец продолжает пинать ни в чем не повинного агента. То ли они ненавидят всех, кто оказывается рядом с Лютиком, а то ли тот козломордый получил травму, шлепнувшись на пол после крепкого удара. – Слушай, я в молчании вообще ничего не понимаю, хотя бы пока на меня не смотрят, – затараторил Лютик, которого все же начала пугать ситуация. Как же. Его драгоценная гитара в опасности! Как такое может не начать пугать. – Лютик! Заткни пасть! – подал голос незнакомец и, о чудо, это оказалась женщина. Что забавно, Джаскер всегда был уверен – уж дамы, ни одна на этом белом свете, никогда не решат причинить ему вреда, потому что пока что он нравился всем, кого встречал на своем пути… Ну, если не считать той мрачной девицы из «лесбийского угла» возле кабинета мистера Гривза. – А вот и вторая за сегодня дама, которой я не нравлюсь… Странная лесбийская тенденция, – фыркает себе под нос Юлиан, морщась. Он слишком привык к тому, чтобы нравиться всем и получать всякую, которую захочет. А тут вот… Нет. – Ты что, хочешь умереть? – наконец, обратив внимание на музыканта, с явным раздражением в голосе произнесла та самая девица. Кажется, эти ребята были не так уж тупы, во всяком случае, по мнению Геральта – те точно знали, что Лютику не понравится, если на него не обращать внимания в любой ситуации, поэтому его игнорировали. И только теперь, когда совсем достал, обратили. Интересная тактика. Агент даже решил взять ее себе на вооружение. А что, вдруг сработает? – А что, есть варианты? – пытаясь вернуть внимание на себя, понимая, что еще немного, и музыканту точно свернут его не слишком мощную шею, вновь подает голос Геральт. – Эй, только не трогайте гитару! – под звуки вновь тронутых струн родного инструмента Юлиан едва ли не взвизгивает, тут же задыхаясь собственным вскриком, получив удар ногой прямо по грудине. Это выбило, конечно, из легких воздух. Но куда этой девице в мягких кроссовках тягаться с крепким кулаком Уитчера! – Оставь его! Он всего лишь музыкант, – Уитчер сам своим ушам не верил, сидит и защищает этого идиота. Но ведь это его работа. Хотя так хотелось сплавить придурка на милость похитителей. – Он не имеет права называться музыкантом! – девица снова возвращает внимание Геральту и, кажется, он об этом даже жалеет – с первой же своей гневной фразой она обрушает на него удар кулаком, прямо по лицу. И удар у нее действительно неплох, однако, для видавшего виды агента это скорее, как красная тряпка для быка, чем настоящие побои – поэтому он лишь скалится, рычит, снося удар за ударом. – Он позорит это звание! – голос незнакомки даже, кажется, дрожит, так эмоции хлещут через край, но она ударяет снова и снова, совершенно не боясь возмездия, ведь Геральт связан, а она тут точно не одна. Кто-то же тренькает на ныне покойной гитаре. – От его пения уши вянут и айкью всякого услышавшего тут же ниже плинтуса падает! – оттуда же, из-за стены ослепительного света, раздается треск и жалобный вой струн. Бедный инструмент пострадал фатально, разбившись щепками обо что-то явно твердое и крепкое. И в этот же момент последний удар – коленом прямо в лицо обрушился на Геральта. Тот свесил голову, пытаясь отдышаться и унять разбушевавшийся внутри гнев. Спокойно. Сейчас ему нужно быть спокойным, чтобы решить все дипломатически, потому что силой точно не выйдет. Не когда он связан по рукам и ногам, еще и балласт за спиной, который после пары ударов уже рассыплется. – А вы прячете лица, избиваете связанного человека и боитесь посмотреть ему в глаза! – тут уж кричит и Лютик, он даже грозно хмурится, будто совсем не испуган, а пальцами не цепляется за пальцы агента в попытках найти поддержки хотя бы в прикосновении к тому. Юноше дико страшно, его всего едва ли не трясет, но он старается держаться. За это ему стоит отдать должное – идиот, но не трус. Или это просто типичные «слабоумие и отвага»? – Как тебе мое лицо, а? – девушка и в правду показала лицо, но только Уитчеру, присев перед ним на корточки и схватив пальцами за подбородок. Она скалится, уверенная в том, что мужчина достаточно ослаб от ее побоев. Но Геральт он… Геральт повидал многое, и многое пережил, поэтому женские удары ему все равно что слону дробина и, когда девица оказывается слишком близко – он буквально бодает ее лбом в переносицу. Удар для нее сильный, а потому незнакомка оседает на пол, тут же хватаясь за нос, из которого хлынула кровь. 1-1, не меньше. – А-ха-ха-ха! Что, съела, засранка?! – злорадно смеется музыкант, заставляя Уитчера закатить глаза. Нарывается ведь парнишка, а шишки все прилетают ему. Ну что за дебил, честное слово, сам бы пришиб, если бы тот не был способен отвалить достаточное количество деньжат за обратное.       В этот момент из-за стены света появляются новые фигуры – одна, такой же худой и весьма стильный юноша, светловолосый, кажется. Он опускается на корточки рядом с девушкой, что пытается отплеваться от собственной крови, а с другой стороны подходит тот же коротышка в козьей маске. – Филавандрель – лидер нашей группы, -- тут же объясняется рогатый, подхватывая девушку под руку и протягивая ей мятый платок, чтобы та могла утереть кровь с лица. – Не лидер. Я солист, и то, только потому, что одному противостоять этой чуме попсы просто невозможно, – отзывается светловолосый, больше занятый помощью пострадавшей даме. Та уже выглядела явно хуже, чем побитые пленники. Кажется, одним четким ударом Геральт сломал ей нос. Что ж, поделом гадине! – Никто тебя со сцены не выгоня... – Лютик пытается возразить, устало закатывая глаза. Он часто получал подобные претензии, мол, из-за него нормальным музыкантам просто не пробиться наверх – все равно все больше тащатся по попсовым песенкам о любви и приключениях. – А кто сможет удержаться на пьедестале, когда из каждого утюга горланит очередная песенка смазливого пацана?! – стоит отдать этому Филавандрелю должное, он держался почти спокойно, хотя речь явно зашла о больной теме. Он лишь прожигал Юлиана взглядом и хмурил светлые тонкие брови. Не ему было говорить о смазливости, конечно, но кто Геральт такой, чтобы напоминать об этом. – Слушай, мы не собирались причинять много вреда этим двоим, – голос рогатого снова глухо звучит из под маски, а Геральт все поражается – и не жарко ему там, под этой козьей маской? – Что значат жизни двух попсовых идиотов по сравнению со столькими сломанными карьерами честных музыкантов? – дамочка рычит и сплевывает кровью в сторону связанных пленников, а после вытирает остатки алых капель с губ. Просто интересно, что же эти ребята собирались сделать с похищенными, если не хотели убивать? Просто избить и пригрозить? Очень глупо, учитывая, что у Лютика сотни тысяч фанатов и его уход бы повлек за собой едва ли не гражданскую войну, начатую плачущими школьницами. – Одного, – поправляет Геральт и шмыгает многозначительно носом. – Я что, похож на того, кто будет со сцены стоять и голосить идиотские песенки о любви? – все присутствующие замолкли, явно представляя себе, как этот громила в костюме поет своим басом слезливую песню о разбитом юном сердечке. Вот так хохма была бы. – Этого хоть отпустите, пока он тут не окоченел, – мужчина кивает в сторону своего подопечного, которому в этом странном месте в одной майке явно было не слишком то тепло, о чем говорила дрожь. – Чтобы он тут же копам позвонил и нас за решетку упекли? – светловолосый тут же поднимается и разводит руками. Кажется, эти идиоты сами себя завели в тупик. Или просто не договорились между собой, потому что один говорит, что они не собирались причинять много вреда пленникам, вторая хочет убить, а третий просто отказывается отпускать. Странно все это. – А что ты планировал? Думал, похитишь смазливого мальчишку, изобьешь до полусмерти. Для чего? В назидание другим таким? – Геральт щурится, глядя серьезно на собеседника. Он мог их понять – поп-музыка захватила все чарты, все динамики. Если прислушаться, то поймешь – сейчас большая часть людей слушает эти ерундовые песенки, они звучат отовсюду – в торговых центрах, в магазинах, из радио и чужих колонок. – Он даже не помнит, – с презрением в голосе произносит Филавандрель, морщась. Глядя на него, Уитчер видел неприкрытую ненависть. Однако, мужик точно не был похож на того, кто будет ненавидеть смазливого пацана только за то, что его песенки звучат ото всюду. – Ты помнишь, как началась твоя карьера, а, Юлиан? Как ты поступил, чтобы получить контракт и выбиться наверх, – блондин складывает руки на груди, топочет носком ботинка по бетонному полу и смотрит за плечо Геральту, прямо в затылок Джаскеру. А тот как раз как-то подозрительно притих. – Что бы там этот идиот ни наделал, ты себе чести не прибавишь, зашибив его, – решив не лезть в чужие драмы, мужчина тяжело вздыхает и поднимает взгляд на их похитителя. Он смотрит спокойно, но решительно, однако, человек перед ним явно не собирался сдаваться так быстро. – А что бы ты сделал, а? Наши встречи с Гривзом были назначены на один день, на одно время. Мы ждали в приемной, это была бы решающая встреча, – Филавандрель присел на корточки, довольно близко к Уитчеру, но в этот раз мужчина не стал наносить очередного удара. Человек перед ним был куда умнее и куда меньше подвержен собственным эмоциям, возможно, с ним удастся договориться. Дипломатия агенту пока что давалась неплохо, и сейчас он возлагал на нее очень большие надежду. – Тот, кто получит контракт – окажется на вершине мира. Я должен был идти первым и точно бы договорился, у этого идиота не было бы даже шанса, – серые глаза напротив чуть щурятся, губы поджимаются. Геральт был готов поклясться – если бы его тут не было, Юлиану бы уже свернули шею. – Это же шоу-бизнес, здесь все идут по головам, – мужчина жмет плечом безразлично. Ему и самому приходилось делать не самые хорошие вещи, чтобы оказаться на той позиции, на которой он сейчас был. Даже сейчас, в ходе работы со звездами, он для них периодически делал даже нечто, выходящее за рамки законов. Не просто же так некоторые произносили его имя с ужасом. – Этот… Этот мальчишка притворился хорошеньким, сказал, что я выгляжу усталым и мне не помешал бы кофе. Даже подсказал, что ниже этажом стоит кофейный автомат и дал мне денег. Только забыл упомянуть, что автомат сломан, – блондин склоняет голову на бок, будто пытаясь заглянуть в лицо притихшему Джаскеру, но Уитчер склонил голову следом за ним, не давая смотреть куда-то еще, кроме его собственного лица. Ему, конечно, все эти истории о том, кто из певчих засранцев большая крыса совершенно не были интересны, но сейчас, увы, от его умения слушать зависели аж две жизни. – Ты оказался слишком доверчив для реального мира, а он – проныра. И поэтому его нужно убивать? – Геральт приподнял вопросительно бровь, не сводя взгляда с серых глаз напротив. Филавандрель скривился и зашипел, будто вампир, которому в лицо плеснули святой водой, а после резко поднялся на ноги. – Этот крысеныш заявил, что я передумал и ушел, когда его спросили, где я! – едва держа себя в руках, отозвался мужчина, делая несколько шагов в сторону, а после обратно. – И остался единственным претендентом! – Я понимаю, – Геральт медленно кивает с тем самым пониманием во взгляде и жмет плечом. – Я бывал в такой ситуации, тоже оказался в грязной яме. Но это не значит, что, раз упал, надо теперь сидеть в ней и плеваться ядом во всех вокруг, кто не жалеет тебя, говоря, какой гадина этот мелкий проныра. – Не так уж и легко выбраться из этой навозной кучи, знаешь ли. Особенно если вокруг столько желающих это сделать, – нервы светловолосого были на пределе, одним движением он выхватил из-за пояса джинсов какой-то старенький потертый пистолет, явно то ли украденный у какого-нибудь старого вояки, либо купленный на и-бэй за пару баксов. – На мое место тоже много желающих. Но я научился не доверять всяким пронырам и идти по головам так же, как это делают другие, – Геральт, однако, даже не дернулся. Он уже столько раз был под прицелом, что очередной такой его совершенно не пугал. Даже если целился человек с нервами, натянутыми как канат. – Полегчает тебе от моего убийства – валяй. Только не забывай, что, убив меня, станешь ничуть не лучше, чем вот такие проныры, как Лютик.       Юлиан, что весь сжался, притихнув за спиной своего агента, дрожал от страха. Разговор двигался к своему завершению. И, судя по всему, завершение это не сулило ничего хорошего ни ему самому, ни Геральту. Где-то за спиной послышались шаги – Филавандрель, которого Джаскер уже успел вспомнить и даже пожалеть о содеянном, обошел их, оказавшись сбоку, в свете фар, и наставил пистолет на Уитчера, буквально упираясь дулом в его беловолосый висок.

Вот и все, подумалось Лютику. Уйдет в самом рассвете своей карьеры!

      Удивительно, какие только невероятные повороты готовит, порой, судьба. Еще, кажется, около получаса назад Лютик дрожал на полу в каком-то ангаре, его слепил свет фар, а веревки давили почти до боли. Вот еще недавно он был уверен – конец. И вот они уже идут с Геральтом по какой-то богом забытой дороге, вокруг – ни души, они тут одни, потрепанные, грязные, побитые, но, черт подери – живые! – Должен признать, это было великолепно! – черт его поймет, откуда в Лютике столько сил, чтобы даже после таких событий продолжать болтать, особенно когда впереди еще добрых часа два пути хотя бы до черты города, который сейчас лишь издалека светил своими огнями в ночи. – Ты им все шаблоны порвал со своей готовностью умереть. Они и не подозревали, что кто-то может ставить свою жизнь выше моей! – музыкант все болтает и болтает, размахивает красиво руками, но, что удивительно, даже не ноет о том, что устал, у него что-то болит, или что его гитару разломали всякие там неумехи. Он просто болтал даже без намека на хоть какой-то упадок духа. Поразительное умение. Ну, пожалуй, хотя бы за это можно его уважать. Но только совсем немного и незаметно.       Геральт оборачивается на музыканта через плечо, и тот затыкается, легко выдерживая на себе тяжелый взгляд желтых глаз. Да настолько легко, будто с самого рождения на него только так и смотрели. Мужчина тяжело вздыхает и снова отворачивается, глядя на тянущуюся в бесконечность асфальтированную дорогу. – Ну, а что в итоге? Мы живы и свободны! Правда, мои фанатки уже наверняка штурмуют отель, – парнишка поморщил носом, явно не восторженный такой перспективой. Несмотря даже на всю свою любовь к собственным фанатам. – Когда мы уходили, было еще светло. А сейчас уже… Ну, не меньше полуночи. Последняя сториз была не очень-то позитивной. Так что после такой долгой тишины… Кто знает, что они все подумают! – Филавандрель подарил тебе свою гитару, – напомнил Уитчер, даже не оборачиваясь. А Лютик вот подтянул родной ремешок, который стащил со старой гитары и прикрепил к новой, и взглянул на новый инструмент. Не такая новая модель, немного более потертая и не брендовая, но вот звук выдавала куда чище и лучше. – Да, она горячая штучка, – почти любовно поглаживая гриф гитары и улыбаясь так, будто в его руках какая-нибудь красотка, усмехнулся юноша. – Нет, ну, я даже уважаю Филавандреля. Он столько пережил и даже не подсел на наркотики. А сколько таких историй, когда музыкант, не добившись успеха, падает на дно, а потом и еще ниже! Но он не стал, может, даже начнет новую жизнь, – Юлиан чуть нахмурил брови, задумываясь под звуки мерных шагов. А после вдруг начинает негромко петь: – Упа-а-ал в грязь лицом, но оста-а-ался силен, подними-и-ись и иди, навстречу-у-у судьбе… Да нет, срань какая-то, – Джаскер морщится недовольно, опуская голову. Кажется, ему не особенно нравилось, когда строчки не писались сами собой. – Я проработал на тебя всего десять минут, а меня уже похитили, – наконец, подал голос агент, так и не отпустив комментария о пении своего подопечного. – Если так будет постоянно, я тебя сам прикончу. – Ой, да ладно тебе! Вместе мы достигнем таких высот, что даже Меркьюри нам обзавидуется! – в несколько больших шагов Лютик нагнал своего агента и тут же с улыбкой заглянул ему в лицо, но тот ответил лишь очередным усталым вздохом и закатил глаза. – Меркьюри в гробу от твоих песен переворачивается.       На такой весьма нелестный комментарий Лютик ничего не ответил – лишь прибавил немного шагу, вооружаясь гитарой и принимаясь перебирать струны. Мелодия полилась, будто сама собой, а юноша вновь подал голос, напевая очередную ерундовую песню, которая, Геральт был уверен, уже завтра будет звучать из каждого утюга.