Может, чашечку кофе?

      Сандер вздохнул и уставился на пустой стаканчик для кофе так, словно тот угрожал ему смертью, не больше и не меньше. Это глупо. Это, блять, просто невероятно глупо. Почему он целую вечность стоял и придумывал рисунок вместо того, чтобы просто сделать свою работу? Он ведь не психолог. Просто бариста. Улыбчивый мальчик, который подберёт для вас самый низкокалорийный пончик в этом кафе, чтобы заработать побольше чаевых. Тогда какого хрена?       Ответ сидел за дальним столиком у окна, листал новостную ленту инстаграм и выглядел слишком мрачным для довольно солнечного декабрьского утра. Иногда Сандеру казалось, что он знает каждую завитушку торчащей вверх чёлки, каждую морщинку в уголках глаз, каждую родинку на шее. И он понятия не имел, как остановить эту одержимость. Робби был их постоянным посетителем. Наверное, жил или учился где-то рядом. Не важно. Он с первых дней так глубоко забрался Сандеру в душу, что невозможно было не думать и не хотеть. Этот мальчик в красной вязаной шапке вызывал у Сандера только одно желание - обнять его, коснуться губами щеки и попросить улыбнуться хотя бы раз. Но вместо этого он крутил белый картон, на котором было выведено "Робби" настолько красиво, насколько умел, и, вжавшись лбом в кофейный аппарат, лихорадочно воскрешал в своей голове милые картинки. Те, что можно начеркать за пару минут. Идея пришла неожиданно. Как будто её вовсе не ждали.       Едва не выронив телефон, потому что надо бы иногда убирать его в карман, если собираешься двинуться с места, Робби подошёл к стойке и, не глядя, забрал свой стаканчик с карамельным латте. Он ходил сюда довольно часто, поэтому даже не утруждал себя озвучиванием заказа. Только оплачивал, а после машинально благодарил. Поднимать взгляд Робби банально боялся. Ведь тогда он снова посмотрит в зелёные, почти прозрачные глаза и зависнет на белой чёлке и родинке под скулой на левой щеке и маленьком шраме под правой бровью. Чёртово наваждение.       Смахнув очередное сообщение от отца, Робби вышел из кофейни и вдохнул морозный воздух полной грудью. Ему нравилось это ощущение почти промёрзших до основания лёгких. Словно ещё мгновение, и он просто умрёт. Дурные мысли. Дурные и слишком частые. Робби тихо хмыкнул, поднёс стаканчик к губам и только тут заметил что-то необычное. По всей поверхности плотного картона были нарисованы звёзды. А под его именем было написано одно-единственное слово - сияй.       Сандер потратил четыре часа, три пончика и два энергетика, пока не придумал, что нарисовать в следующий раз. А ведь можно было пойти самым простым путём - написать свой номер прямо под именем, которое он мог повторять бесконечное количество раз. Но стоило только представить себе выражение лица Робби, когда он увидит подобное, и эта мысль пропадала, не успев получить развитие. Ведь наверняка этот мальчик просто покрутит пальцем у виска, в лучшем случае. В подобном раскладе Сандер даже не сомневался. Он и отмазку успел придумать на такой случай. А потом часа два читал в интернете всё о параноидальной шизофрении.       Наверное, было бы гораздо проще, признайся Сандер себе сразу, что Робби не просто мимолётное увлечение, не очередная безумная идея в его голове. Он весь и целиком пропал. Вспоминал карие глаза, в которых ни разу не видел даже искры радости. Вспоминал тонкие пальцы, и падал в водоворот абсолютно пошлых мыслей. Вспоминал тонкие губы, которые хотелось целовать долго, пока лёгкие не начнут гореть и сжиматься от недостатка кислорода. Наверное, спроси кто-то Сандера, во что Робби был одет в тот или иной день, он и это мог бы восстановить в памяти с точностью до складки на правом рукаве куртки и маленького катышка на красной шапке.       Телефон вспыхнул оповещением. Робби выложил фото в своём профиле, написав что-то о хороших воспоминаниях. У Сандера дрожали руки, и сердце билось, кажется, где-то в горле. Но он открыл инстаграм и завис. Пляж, почти закат, сёрф и Робби, который стоял вверх ногами, держась пальцами за доску. Видно было только спину и вихрастую макушку, чуть согнутые в коленях ноги и снятый наполовину гидрокостюм. Так мало. И одновременно настолько много. Хотелось биться головой о стол и не думать. Не получалось. Фантазия подкидывала одну сцену за другой, и Сандер просто, блять, сломался. Он так сильно втрескался, чёрт возьми.       Заходя в кофейню и стряхивая с рукавов куртки осевшую влагой морось, Робби передёрнул плечами и вздохнул. Он ненавидел такую погоду. Когда мелкий, едва заметный дождь, полупрозрачной завесой ложился на город и заставлял пригибаться, натягивать капюшон, чтобы сырость не пробиралась за воротник. Маму снова забрали в клинику, папа изображал заботу о сыне, а Милан безуспешно пытался вызвать его на разговор. Казалось, что эта бесконечная неделя будет тянуться и дальше, но вечер пятницы наступил быстрее, чем ожидалось. И Робби решил, что ему совсем не хочет тусить. Только латте, только любимый сериал и много сна для измотанного организма.       Сделав заказ, точнее просто кивнув хорошо знакомому бариста, Робби уселся за столик, который будто специально был свободен для него. Он достал ноутбук и едва успел ввести пароль, когда услышал своё имя. Этот хриплый голос гипнотизировал его, заставляя щеки заливаться румянцем, а шею покрываться мурашками. Если бы у Робби была такая возможность, он записал бы голос Сандера и слушал вместо любимой музыки, поставив на репит. Только вряд ли стоило подходить с такими просьбами к этому парню. Потому что в дурку ехать совсем не хотелось, да и лишаться вкусного кофе с верно рассчитанной дозировкой карамельного сиропа тоже. Поэтому он прикусил кончик языка, вынуждая себя молчать, и, делая вид, что рассматривает украшенное гирляндами окно, забрал свой латте, пробурчав что-то в знак благодарности. Отлично, Робби. Теперь все будут думать, что ты ворчащий старичок в постоянной депрессии. Гениальное привлечение внимания.       Он не успел даже попробовать свой напиток. Только смотрел на рисунок, ярко выделяющийся на белом фоне, и едва сдерживал улыбку. Это был котёнок. Милый, с торчащими во все стороны усами и полосками на лапках, на его голове красовались огромные наушники, от которых чуть вбок, на другую сторону стакана было прорисовано облачко, которое часто можно услышать на страницах комиксов, как обозначение мыслей или слов героев. Внутри мелким почерком были выведены имя музыканта и название песни, и написано манящее "послушай". Фыркнув, Робби нашёл Space Oddity в интернете, тут же натягивая наушники, подозрительно похожие на те, что красовались на рисунке. Космическое звучание вперемешку с барабанами, завораживающий своим тембром голос. Раньше Робби не слушал ничего подобного, но ему понравилось. Настолько, что он не побоялся обернуться и посмотреть прямо на Сандера, который, кажется, всё это время стоял на одном месте и не сводил с него глаз. И вот тогда случился первый взрыв неконтролируемых эмоций, повлёкший за собой цепную реакцию. Робби понял, что больше не сможет отрицать то, что было очевидно с самого начала.       Так продолжалось до рождественских каникул. Сандер рисовал котиков, которые слушали музыку в наушниках, на ноутбуке и даже с помощью граммофона, или зайчиков, читающих книги совершенно разных жанров от фантастики до психологии и самосовершенствования, или панд, которые лениво прогуливались по городу в любую погоду. Однажды, недели через полторы, Робби поинтересовался у него, что происходит. Тогда Сандер завис на его губах и думал, что его крыша улетела в дальний отпуск, не оставив даже записки. Он промямлил что-то о новой партии стаканчиков и испуганно выдохнул, когда Робби в ответ только хмыкнул, осмотрев других посетителей. Конечно, заметив, что эксклюзивная новая партия досталась только ему. Это было фиаско.       Сандеру казалось, что всё это глупо, безнадёжно и отчаянно. В его квартире множились скетчбуки. И на каждой странице Робби - его карие глаза, которые смотрели чуть удивлённо, с недоверием, и его тонкие губы, сжатые в напряжённую полоску, и кудряшки, что выглядывали из-под капюшона или шапки, и улыбка, которая так редко появлялась. Он рисовал по памяти, и она его не подводила. Будто смотрел на фотографию, на сотни фотографий, воспроизводя каждую эмоцию, тень, морщинку до миллиметра правильно. Наверное, его легко могли счесть за психа, и Сандер сам бы подтвердил эту теорию, потому что весь его мир будто сжался и сосредоточился на одном-единственном человеке.       К Рождеству Сандер решил, что пора заканчивать с зоопарком на кофейных стаканчиках. Хотелось удивить, сделать что-то особенное. Мысли от подобных желаний испуганно разбегались в разные уголки мозга, а действовать сердцем он боялся. Уже ведь обжигался, и закончилось всё это курсом терапии и настоятельным требованием родителей принимать лекарства. Никто не давал гарантий, что в этот раз всё будет иначе. Жизнь вообще редко обходилась без пинка под задницу и раскиданных по дороге препятствий. Сандеру было страшно. Настолько, что руки тряслись, и один испорченный стаканчик летел в урну следом за другим. Не те слова, не тот рисунок, да и вообще может время не подходящее? Он потратил на сомнения два выходных. И не был до конца доволен результатом. Покрутив стаканчик в руках, Сандер подписал его и включил гирлянды, украшающие заведение в честь праздника. Его сердце билось в груди так сильно, что едва не выпрыгнуло, когда раздался звон колокольчика, и в дверях застыл первый посетитель, на красной шапке которого таяли снежинки.       Робби не был уверен, что застанет Сандера на рабочем месте. Всё-таки, праздник. Сам он редко проводил Рождество с семьёй. Было трудно выбирать между мамой и папой. Они любили его, каждый по-своему, но Робби было тяжело находиться между двух распалённых огней, того и гляди вспыхнет. Поэтому, получив наставления и список покупок от Милана, он первым делом отправился за любимым кофе. И пришёл на пятнадцать минут раньше. Наверное, любой нормальный человек в такой ситуации пошёл бы по своим делам, чтобы не морозить нос на улице, но Робби взглянул в большое окно кофейни и уже не мог оторваться.       Он наблюдал за тем, как Сандер готовится к рабочей смене, и чувствовал, как замирает дыхание, как мелко подрагивают руки, как хочется оказаться рядом и рассказать обо всём. Казалось, словно этому парню Робби может доверить любой секрет и не бояться, что кто-то узнает. А ведь всё, что между ними было - кофейные стаканчики с милыми рисунками, которые заставляли Робби улыбаться и хранились в его комнате на отдельной полке. Только вот совершенно не было уверенности, что это какой-то особенный жест только для него. Как-то раз Робби попытался выяснить и получил совершенно невнятный ответ, который ничего не объяснил. На этом его смелость закончилась. Но было интересно пытаться угадать, что его ждёт в следующий раз. Это как собираться на свидание, не зная, куда вы пойдёте, что будете есть, и стоит ли ждать поцелуя, когда будет неловкое прощание у двери. Волнующе.       Когда он вошёл в кофейню, и Сандер посмотрел прямо в его глаза, Робби вдруг застыл. Он вообще часто зависал, когда смотрел на этого парня с падающей на глаза белой чёлкой и лукавой полуулыбкой на губах. Что-то невероятно греховное было во всём этом, манящее. До зуда в кончиках пальцев хотелось провести ладонями по светлым волосам и накрыть губы поцелуем. Но вместо этого он только вежливо поблагодарил за готовый напиток и сразу же, не отходя от кассы, взглянул на стаканчик. Сандер нарисовал его со спины. Но всё же, Робби понял, кто именно изображён на плотном белом картоне. Коричневая, слегка великоватая куртка, красная шапка, торчащие кудри и висящие на шее наушники. Он повернул стаканчик, прочёл вопрос и повернулся к Сандеру, даже не пытаясь скрыть улыбку.       - Я выпью с тобой кофе. Но при условии, что ты согласишься сегодня прийти на вечеринку.       - Я заканчиваю в семь.       Наверное, в Рождество и правда случаются чудеса. Пусть и совсем крохотные.