Сердце маньячки

Боль в голове. И расплывающиеся круги перед глазами. Свити Лайв очнулся в тёмной комнате. Ни черта не видно. Всё кружится, отдаётся в глубине черепной коробки. Куда же занесло сладкожопого на сей раз? Он часто попадал в передряги. В одной из них лишился глаза, во второй чуть не потерял яйца, в третьей лишился копыта. Морально жеребец был готов ко всему. Холодные тесные металлические круги сжали копыта. Он смутно почувствовал, что лежит на ровной поверхности. Послышался монотонный топот женских копыт. Лайв любил «сладко жить», и в женщинах себе не отказывал, а посему отличить топот грузного жеребца от лёгкой походки был в состоянии. - ЗДравСтвУй, СлАдеНькИй! Рваный, резкий, сумасшедший возглас привёл Свити в чувство. Эту манеру речи он узнает из тысячи. Точно та розовая сука. Хули она от него не отстанет? Прошло ровно три дня с тех пор, как он её отшил. Она так бесила. Носилась вокруг него с такой блядской радостью в глазах, с такой уёбищной, сука, счастливой улыбкой. Пыталась обнять покрепче, в то время как он хотел блевать только от её вида. Так достала. Как ебучий ребёнок. Всегда говорит громко, всегда резко… Когда они наконец остались наедине, он был безумно рад этой сладкой возможности сказать ей обо всём этом. Но видимо, этого оказалось недостаточно. Готов повторить для особо одарённых розовых сук! - Пинки, какого хера? Что за пиздец ты тут устроила? - Оу… ГосТь Не рАд пРИглАшЕНиЮ нА вЕчЕрИНочКу? кАк ЖЕ тАк? - СЛУШАЙ СЮДА, МЕЛКОЕ ИДИОТСКОЕ НИЧТОЖЕСТВО, БЫСТРО ОТПУСТИ МЕНЯ ВНИЗ! Послышались всхлипы. Мелкими шажками она подошла к Лайву. Всхлипы становились громче. - ЧЕГО ЖДЁШЬ, СУКА? ОСОБОГО ПРИГЛАШЕНИЯ?! Лайв смачно плюнул в сторону, откуда только что слышались шаги. - ЕСЛИ ТЫ НЕ СДВИНЕШЬСЯ С МЕСТА, ЯААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА…. Жуткий вопль. Всхлипы переросли не в плачь, но в истерический смех. Свити Лайв задыхался в собственном крике. Не мог дышать. Состояние жуткой агонии, вот ты какое. Отсмеявшись, Пинки резко прокричала: - ПоХОЖЕ ГосТЬ Не Понял, ГдЕ Он НахОДитьсЯ! Крик вскоре сменился на шипение. Внезапно включился свет. Пиздец как ярко. Только стоило Свити адаптироваться к освещению, как пришлось резко перейти к адаптации к происходящему. Впринципе, ко второму-то перейти давно пора. Крылья пегасов, рога единорогов, черепа. Похоже, его сладкая жопа действительно имеет тягу к охоте на приключения! Взгляд пал на Пинки. Она… была другой. Прямые волосы, звериный оскал, за улыбку который мог принять только безумец и бездушные глаза. В них отражалось только подавленная ярость, сумасшествие и разочарование. Розовые копыта держали рукоять ножа, воткнутого в копыто Свити. - ПрОСТИ, НО СегоДнЯ нЕ ТвоЙ День. - ЗАВАЛИ ЕБАЛО, СУКА! Свити наградил Пинки отборным десятиэтажным матом. В ответ она лишь шире улыбнулась, доставая второй нож. Лезвие вонзилось в следующее копыто. - СУКА! Третий нож и третье копыто. - БЛЯДЬ! Свити продолжал орать. - НЕНАВИЖУ ТВОЮ ПИЗДОПОДОБНУЮ РОЖУ! Вдруг широченная улыбка с лица бывшего элемента смеха сползла вниз. Лайв решил, что пора бы закончить с этой хуйнёй. - ЧТО, СУКА, СПОЛЗЛА УЛЫБОЧКА? Отчаянные зрачки поднялись на жеребца. - Я ВОЗНЕНАВИДЕЛ ТЕБЯ С ПЕРВОГО, МАТЬ ЕГО, ВЗГЛЯДА. ТЫ БЕСЯЧНАЯ ТВАРЬ, КАКИХ В МИРЕ МАЛО. ХОЧЕШЬ НАПУГАТЬ МЕНЯ, ДА? ОТОМСТИТЬ ЗА ТВОЁ БЛЯДСКОЕ РАЗБИТОЕ СЕРДЦЕ? ТЫ ТАКАЯ ЖАЛКАЯ. ХОЧЕШЬ, ЧТОБ Я БОЯЛСЯ ТЕБЯ, ДА? ХОЧЕШЬ НАСЛАДИТЬСЯ МОИМИ КРИКАМИ, УГАДАЛ? ТЫ - САМАЯ УБЛЮДОЧНАЯ ПАРОДИЯ НА ПОНИ, КАКУЮ Я ВИДЕЛ! ТЫ -… Он не успел закончить, как в копыто вонзился шприц. - Мне кажется, что ты устал. Глаза сомкнулись сами. Жужжание. Противное. Надоедающее. Свити открыл глаза. - Прости, что прервала. Лайв лежал на хирургическом столе. Над ним висела, выжидая своего часа цирковая пила. Он не мог сдвинуться. Туловище плотно оптягивали жгуты, а в копытах всё ещё торчали ножи Только сейчас пони осознал, что похоже, это действительно конец. - СЛУШАЙ СЮДА, РОЗОВОЛОСАЯ БЛЯДЬ... - Надоело. - ЧТО? - Надоело… тебя… СЛУШАТЬ! С этим воплем Пинкамина вырвала Свити язык и нажала кнопку. Цирковая пила молниеносно опустилась вниз. - Это закончилось? ...это всё? Будто камень с души свалился. Наконец-то он мёртв. Теперь ничто не напомнит Пинки об этой ошибке. Об этих ошибках. Она сможет не думать о мнении этого пони. Его больше нет. Он не существует. Счастье, не так ли?