***
Надпись «Хогсмид» встречает его на окраине старой табличкой. На ней ещё видны следы пожара, и сосульки кривыми палками висят на краю. Парень проводит пальцами по старому дереву, чувствуя с ним какую-то связь. Но что это было, он знать не мог. Его путь продолжается. Узкие улочки, маленькие дома, местами заброшенные, но людей всё равно предостаточно. В отдалении он видит огромный замок, и что-то в душе снова стягивает тугим кольцом. Но почему он это чувствует? Улицы заполнены людьми, и когда кто-то замечает его, то почему-то отшатывается назад, в ужасе смотря в его лицо. Парень не знает, что вызывает у людей такой испуг, но все сразу расступаются, не желая стоять на пути, тычут в него пальцем и перешептываются. «Это не может быть он. Малфой давно мёртв. Почему он так похож? Малфой». Он слышал это со всех сторон и понять не мог, о ком они говорят. Снег хрустел под его босыми ногами, не принося никакого дискомфорта. Тёплый воздух из одного строения привлёк его внимание, заставляя остановиться и, посмотрев на широкую стеклянную витрину, увидеть отражение. Своё собственное отражение. Когда-то он знал этого парня, возможно, даже слишком хорошо, но сейчас в памяти о нём не сохранилось ничего. Серые холодные глаза, словно воплощение уличного мороза, внимательно изучали его: бледная кожа, белые волосы и такой же белоснежный костюм под мантией, расшитый серебряными нитями. Рука медленно поднялась к груди, обводя рисунок нитей длинными пальцами. Что бы это могло значить? — Ты! Как ты смеешь появляться здесь? Тебе не место в этом мире! Убирайся! — старый мужчина выскочил на улицу из этого самого дома и направил в его сторону палочку. Внутри всё сразу взбунтовалось против этого действия, нутро ощущало опасность, и инстинкты заставили его поднять руку, перехватывая тот луч света, что стремительно летел ему в грудь. Сноп искр вылетел из ладони, сжавшейся в кулак. Шокированный мужчина уставился на него, явно не понимая, как такое могло произойти, и попятился к двери дома. — Вы хотите убить меня? — он впервые слышит свой голос, и он кажется парню стеклянным, таким искусственным, словно собранным из осколков разбитой вазы. Незнакомец медленно пятится назад и качает головой. — Нет… убирайся. Невозможно убить того, кто уже мёртв. Парень сглатывает и ощущает солёный привкус крови на языке. Конечно, это лишь старое воспоминание, но почему-то у него нет сомнений, что мужчина говорит правду. Он помнил чувство своей смерти. И это пугало. Растерянный шаг назад, когда в памяти снова видится зелёный луч непростительного заклятья, отчего-то он знает, что это именно заклятье, от которого не спастись. В груди становится невыносимо больно, и он сгибается почти пополам, сжимая хрустящую ткань в длинных пальцах. Надо бежать… он не может умереть снова. Видя, как все направляют на него палочки, его сковывает тревога. Зажмурившись он думает лишь о том месте, где он мог бы быть в покое. Белый вихрь дыма прорезает спину и охватывает тело, и он исчезает в яркой вспышке света, оставляя на своём месте только небольшой выжженный котлован. Люди с шумом начинают разбегаться и переговариваться. Случилось то, чего просто не могло быть: мёртвый Драко Малфой воскрес в день годовщины своей смерти.***
Малфой-Мэнор давно стал тихим местом. Ещё в тот момент, когда Тёмный Лорд сделал его своим штабом, звуки жизни покинули это поместье. Нарцисса Малфой медленно шла по заснеженному двору, который хранил в себе склепы и усыпальницы семьи, сломавшей ей жизнь. В том, что Малфои уничтожили её жизнь женщина не сомневалась и секунды. Сначала эта война, где муж слепо следовал вере в чистоту крови одержимого своей идей безумца, маньяка. О, да, Том Реддл был маньяком: ненормальным и совершенно лишённым всяких положительных качеств. Он был могущественным, но в то же время совершенно бессильным. И когда казалось, что кошмар их оставил, ровно через полгода после окончания войны и последней битвы за Хогвартс, эта семья отобрала у неё саму жизнь. Её мальчика. Её Драко. Страшащийся Азкабана Люциус предал приспешников Волан-де-Морта, сдал их Министерству с потрохами. Но среди них хоть и было предостаточно безмозглых преступников, но так же в рядах Пожирателей состояли коварные и страшные личности, которые не могли оставить свою судьбу без отмщения. Драко лишь хотел закончить школу, он сам вызвался вернуться в Хогвартс, чем удивил всех. Ведь вряд ли там его ждали. Но он просил, и Нарцисса позволила, чувствуя гордость за силу духа своего мальчика. Если бы она знала, какая участь его там ждёт! Если бы могла предчувствовать, что мерзкие Пожиратели вернутся по его душу и убьют. Безжалостно и упиваясь совершаемым, бросив тело в Запретном лесу на окраине Хогсмида. Леди Малфой не могла найти утешения, оплакивая потерю единственного дитя. Драко выжил в войне, а она умудрилась его потерять в мирное время! Нарцисса продолжала неторопливо ступать по тропинке, прижимая к груди небольшой букет кроваво-красных георгин. Когда-то давно она сама сажала их в саду Малфой-Мэнора, а Драко непременно находился рядом. Это было их любимое время вместе, лишённое суеты и забот. Только мать и сын, разговаривающие обо всём и ни о чём одновременно. А теперь она несла эти цветы на его могилу. Материнское сердце сжалось в агонии, заставляя солёные слёзы скатываться по щекам тяжелыми каплями. Родители не должны хоронить своих детей и навещать лишь их могилы. Сегодня был тяжелый день. Годовщина дня её сломанной жизни, годовщина дня смерти Драко. Нарциссе казалось, что она не сможет дожить до этого дня, но вот она уже недалеко от склепа, и так тяжело сделать последние шаги… Она замирает у старого дуба, чьи сухие ветви взмывают к серым небесам, словно поддерживая те от неизбежного падения, потому что видит ту фигуру, которую уже не надеялась узреть когда-либо. Высокий парень в кристально белой одежде стоит к ней спиной, внимательно смотря на склеп. Ветер играет с его волосами, заставляя редкие блики играть на платиновых прядях, но сам парень почти не шевелится, только стоит, едва касаясь холодного камня бледными пальцами. Материнское сердце замирает, а потом начинает бешено стучать, когда в этой фигуре разум невольно узнаёт и признаёт его. — Драко… — голос Нарциссы срывается на жалобный хрип, и георгины падают на пушистый снег, теряя свои хрупкие лепестки. Словно капли крови те рассыпаются по сторонам, и ветер тут же подхватывает их в свой смертельный танец. Парень будто услышав звук, оборачивается, а у леди Малфой пропадают последние сомнения вместе с дыханием. Ноги ослабевают, и она едва успевает опереться о широкий ствол дерева, во все глаза смотря на своего сына. На живого сына! Из плоти и крови! Только почему он смотрит на неё так безразлично? Почему в его глазах только вопрос и совершенное непонимание? Женщина собирает силу воли в кулак и делает первые шаги в сторону Драко. Каждое движение даётся ей с усилием, словно к обеим её ногам прикованы стокилограммовые гири, лишая её возможности к передвижению. Но когда расстояние между ними сокращается, идти становится легче, и вскоре женщина срывается на бег. Она почти бросается в руки сына, сразу позволяя своим рыданиям вырваться наружу. Боль её души и сердца находят свой выход через эту маленькую истерику. На этот раз вызванную невероятным и волшебным счастьем. — Мальчик мой! Драко! Ты живой! Драко, — причитала она, ощупывая парня: руки, плечи, лицо — он был живой и даже слегка тёплый, совсем чуть-чуть. Заметив босые ноги, женщина ужаснулась: — Ты почему без обуви? Зима же! Пойдём быстрее в дом! Не надо мёрзнуть! — она крепко хватает его за руку и тянет обратно, к Мэнору, к его родному дому, который так опустел без него. Если Мерлин даёт ей второй шанс, она ни в коем случае его не упустит.***
Драко молчит всё это время. Просто наблюдает за суетой вокруг него. Все зовут его Драко, поэтому он принимает решение, что откликаться на это имя не будет такой большой ошибкой, особенно учитывая факт, что своего имени он не знает. Эта странная женщина, что плакала, увидев его на улице, и после привела сюда, теперь просто светилась от счастья. Он мог видеть, как магия вокруг неё заискрилась золотыми нитями, укрепляя душу, делая её сильнее. Он не знал откуда знает это, и видят ли это все остальные так же, как видел он. Но, поразмыслив, пришёл к выводу, что, если он приносит счастье этой милой женщине, то безусловно может задержаться. Ради неё. Для него накрыли стол, но он совершенно не хотел есть. Еда казалась совершенно не аппетитной, а запах был странным. Парень неуверенно взял в руки приборы, прокручивая серебро в руках, чувствуя его вес. — Я не хочу есть, — спокойно сказал он, а женщина рядом снова застыла. Это было первое, что он ей сказал с момента их встречи. И звук его голоса принёс ей новый всплеск чувств. Слёзы снова появились в её ясных глазах, а потом женщина упала на колени, обхватив ноги сына руками и разрыдалась, содрогаясь всем телом. Парень наблюдал за тем, как вздрагивают хрупкие плечи, и подумал, что скорее всего в таких случаях люди испытывают жалость. Неуверенно подняв руку, он накрыл голову женщины. Её волосы оказались мягкими и нежными, словно лепестки цветов поздней весной. Ему было приятно поглаживать их и чувствовать, как истерика отпускает её. Он не хотел для неё боли. — Прости, мой мальчик. Конечно. Конечно ты устал и хочешь отдохнуть. Эльф уже приготовила твою спальню. Ты же помнишь, где она? — заметив непонимание в его глазах, женщина быстро отмахнулась, поднимаясь на ноги и поправляя помявшееся платье: — Какая разница. Тебя проводят. Конечно. Отдохни. У нас будет ещё много времени. Иди. Он чувствует, как её губы мягко касаются его щеки, и температура их тел разительно отличается. Губы Нарциссы кажутся ему настоящим пламенем, но Драко лишь принимает эту нежность и встаёт из-за стола, следуя за маленькой эльфийкой. Он лежит в широкой постели и смотрит в потолок. Усталости нет, как и других чувств. Всё, что он может ощущать — это замешательство. Он ощущает, что должен найти что-то в этом мире или кого-то, и от этой неизвестности внутри беспокойно. Он лишь лежит и прислушивается к тому, что творится в доме, потому что в его комнате была абсолютная тишина. — Люциус! Я не позволю! Он наш сын! — Наш сын умер год назад, Нарцисса! Вспомни об этом наконец! Я не знаю, кого ты уложила в его спальню! Он слышал спор этой женщины с мужчиной, который явно не готов был принять его так же легко, как это сделала она. — Не смей так говорить! Однажды, ты уже отнял у меня сына! И я не позволю сделать это снова! — Цисси… — голос мужчины был пропитан отчаянием и слабостью. Он устал. — Не надо это начинать, Люциус. Я играла по твоим правилам слишком долго. Этот Драко останется здесь.***
Он не спал. Лежал с закрытыми глазами и слушал ночь. А ещё он слышал её… Смутный женский голос вдали его сознания, казался знакомым. И его забавляло то, что она говорила. Было похоже на неумелую молитву, которая больше походила на жалобу. Голос жаловался на тяжёлый день, а ещё на какие-то законы и Министерство. Пару раз он слышал странное имя — Живоглот, которое не поддавалось никакому объяснению. Но из всех речей, больше напоминавших болезненные скрытые чувства маленькой девочки, Драко понял, что к странному Живоглоту та испытывает трепетные и нежные чувства. А ещё голос говорил о своих родителях, о том, как они не одобряют её выбор после войны. И как тяжело ей даётся убеждать их поверить в неё. Звук её голоса был словно забвением, которое позволяло расслабиться, снова ощущая жизнь в своих венах. Её голос успокаивал его, но где-то к середине ночи он затих. Наверное, она уснула. Так подумал Драко, оставаясь наедине со своими мыслями. Он снова посмотрел на потолок. Над ним сомкнулся балдахин широкой постели из чёрного дуба, тёмная ткань, прошитая драгоценными нитями напоминала ночное небо, словно звезды сверкали над ним. Усталости в теле всё ещё не было. Сев на постели, парень осмотрел спальню: мрачно. Мэнор в целом не производил впечатления чего-то светлого и милого, всё здесь было серым и пугающим. Спустив ноги на холодный паркет, Драко посмотрел на просторные двери, которые вели на небольшой балкон. Одна его мысль, и те с грохотом распахнулись, впуская в комнату морозный воздух, и потушили камин. Темнота поглотила комнату, оставляя единственным источником света лишь луну. Драко облегчённо выдохнул, в закрытом помещении ему было слишком некомфортно. Он так и не снял с себя костюм, а вот мантия аккуратно висела на спинке стула. Парень встал и лёгким движением руки призвал ту к себе, набрасывая на плечи. Тишина улицы манила, и Драко неспешными шагами направился в сторону балкона, пытаясь вспомнить голос, звучавший в голове. Девушка в его сознании была чем-то важным. Но стук каблуков туфель, что заставила его надеть женщина, лишь раздражал. Парень нахмурился, смотря на ноги, стянутые дорогой тёмной кожей. Неудобно. Прищурившись, он с удовольствием наблюдал, как проклятые туфли превращаются в маленьких ящериц и исчезают в глубине комнаты. Так-то лучше. Драко улыбнулся и закрыл глаза, подставив лицо ночному воздуху, сила растекалась по венам, и тихий шёпот снова заполнил мысли. «Упокой его душу. Спи спокойно». — Я не сплю, — шепнул он в ответ, позволяя ветру подхватить свой голос. Свет луны стал ярче и словно наполнил собой серебряные нити, материализуя мантию в огромные крылья за его спиной. Сила и мощь слились воедино, и парень ощутил в своих венах мелькающую разрядами магию. Это было что-то невероятное! Он увидел тёмную спальню, совсем маленькую, и фигуру девушки на узкой постели. Магия тянула его к этому образу, и Драко расправил крылья… Маленький дом в огромном доме… Драко не знал, что это такое, но без всяких проблем открыл дверь. Замок едва слышно щёлкнул, поддаваясь его желанию переступить порог и открывая путь. Здесь было тесно и даже душно, но Драко впервые не обратил внимания на температуру. Крылья опустились, снова превращаясь в хрустящую ткань мантии, шелестящую при каждом шаге босых ног по мягкому ковру. В отличие от предыдущего дома здесь всё было светлым: белые стены, украшенные нелепыми картинками и колдографиями. Парень остановился у одной из них, видя, как девушка с безумно растрепанной гривой волос целует в щеку долговязого парня. Он Драко сразу не понравился, поэтому незваный гость только скривился и одним прикосновением пальца оставил на изображении чёрное пятно вместо лица долговязого. У ног что-то дико зашипело, и острые когти впились в щиколотку. Драко опустил взгляд, различная в темноте не менее растрёпанное рыжее нечто. — Кыш, — безразлично протянул парень, слегка оттолкнув пушистого воителя ногой. Животное снова ощетинилось и ринулось в другую комнату, словно намереваясь охранять то место. Это было интересно. Повинуясь невидимому зову, парень пошёл следом за животным, оказываясь в совершенно маленькой спальне. Ворох одеял скрывал за собой обладательницу того самого голоса, что успокаивал его весь вечер. Драко улыбнулся, игнорируя шипение проклятущего кота. Эта девушка казалась утончённой и такой хрупкой. Рука сама потянулась в её сторону. Животное снова запрыгнуло на кровать и встало поперёк хозяйки, запрещая к ней прикоснуться. Спина выгнулась дугой и шерсть встала дыбом, кот издал пугающий звук, оскалив длинные клыки в пасти. — Живоглотик, успокойся. Дай поспать, — хриплый голос из-под одеял был таким нежным, что у Драко внутри всё затрепетало. Он склонил голову, наблюдая за тем, как легко девушка прогнала животное с плеч одним взмахом руки и снова зарылась лицом в подушку. Пальцы ласково коснулись пышных кудрей, и это маленькое прикосновение принесло ему особое тепло, словно его источник наполнялся силой изнутри. Девушка замерла, а потом медленно повернулась, словно оцепеневшая от ужаса. Их глаза встретились: её шоколадно-карие и его морозно-серые. Он мог увидеть, как что-то сверкнуло в её взгляде, а он всё так и стоял с протянутой к ней рукой. Ждал. — Драко? — шёпот надломлен и сквозит загробной тишиной. Она тоже звала его так? Парень улыбнулся, слабо, едва заметно изогнув губы, и кивнул. Пусть он будет Драко, если ей так хочется. — Но ты же… — Я слышал тебя. И пришёл. Я не могу спать спокойно. От его слов лицо девушки исказилось в испуге. Он снова коснулся её головы, мягко погладил. Словно это было ему жизненно необходимо. И из этих прикосновений, он всё больше понимал, что находится здесь из-за неё. Эта маленькая девушка была для него слишком важна, чтобы оставить её без присмотра. — Великий Годрик, этого не может быть… ты же. Ты… — Умер? — Драко мягко улыбнулся и присел на край кровати, чувствуя, как матрац сразу прогнулся под его весом. Девушка села, во все глаза глядя на него. Её дрожащая рука поднялась к его лицу и обожгла прикосновением щеку. Она резко вздохнула от шока и прижала руку ко рту, когда её глаза наполнились слезами. Драко наблюдал за её эмоциями, он видел её магию, её душу — самую яркую, что он когда-либо мог заметить. И это великолепие его завораживало. — Я вернулся к тебе. Не знаю почему. Но я здесь. Девушка тихо всхлипнула, а потом кинулась ему на шею, крепко сжимая ту, и, пряча лицо на его плече, расплакалась. Драко впервые почувствовал, как жалость пустила корни в его душе, и сам обнял девушку в ответ, наконец вспоминая её имя: — Гермиона… — шепнул он. Это имя — как его личная молитва.***
Она спала. Как маленький ангел, сжавшись комочком у него под боком. А Драко только лежал и смотрел на то, как подрагивают её длинные ресницы, отбрасывающие мрачные тени на румяные щеки. Живоглот — а именно так звали это рыжее чудовище, которое так старалось защитить хозяйку, все ещё сидел в углу спальни на столе и всем своим видом показывал недовольство, не сводя с гостя взгляда. Драко усмехнулся коту, и словно назло снова коснулся его хозяйки, поглаживая ту по голове. Они долго разговаривали. С момента, как Гермиона успокоилась, он признался ей, что не помнит, что было, что большинство людей для него совершенно безразличны, но её он помнит. Драко не знал точно, что произошло с ним. По словам Гермионы, год назад его тело нашли в Запретном лесу, в том самом, где он очнулся сегодня утром. Сегодня был ровно год со дня его смерти. А был ли он на самом деле мёртв? Снова вспышка зелёного света всплыла в сознании, и словно огонь обжигает его грудь. Драко поморщился, сдерживая стон боли, и прижал руку к груди. Он не слышал стука своего сердца, но буквально чувствовал, как-то разрывается от боли! Почти свалившись с узкой постели на пол, он впился пальцами в белую ткань рубашки, задыхаясь от боли, что пронзала грудную клетку. Он уже знал, что кислород был ему необязательным удовольствием, но сейчас казалось, что тот был жизненно необходим. Живоглот хрипло мявкнул и спрыгнул ему на спину, словно своим весом надеясь добить Драко, но парень собрался с силами и быстро вышел из спальни, сворачивая в ближайшую комнату, которой оказалась ванная. Огонь разгорелся на груди, заставляя его почти разорвать рубашку! Парень замер, наблюдая ужасный шрам на своей белой коже, словно что-то прожгло её когда-то… «Заклятие» — сразу понял он, наблюдая, как сломанные линии вычерчиваются чёрными чернилами по груди. Увидев себя в зеркале, Драко ужаснулся. Такие же следы, словно трещины пошли поперёк его щеки, пропуская легкое, едва заметное свечение. С ним что-то происходило, и это внушало ужас. Драко снова сжался почти пополам от боли, вспоминая, как испытывал это же самое утром. Там, рядом с Мэнором и тем склепом ему стало легче. Озарение пришло сразу, парень прикрыл глаза и снова попытался вспомнить то место. Вновь жар огня ударил в спину, и он растворился в яркой вспышке, падая в сугроб у входа в родовой склеп Малфоев. Снова снег… Мягкой вереницей хлопьев он летит на землю с светлеющего в предрассветных сумерках неба, падает ему на лицо и охлаждает ранее горящую болью грудь. Драко делает жадный вдох. Запах сырой земли смешался со сладким ароматом, который преследует его весь день. И теперь он начинает догадываться, что это за запах. Чтобы подтвердить свои догадки, он встаёт на ослабшие ноги и толкает тяжёлые двери усыпальницы. Черный камень отражает холод и тьму, поглотившую это место. Десяток могил уводят его вглубь к единственному источнику света в этом отсыревшем помещении: маленькая свеча на относительно новом надгробии. «Драко Люциус Малфой. 06.05.1980 — 02.02.1999»¹ Горло сводит приступом боли. Это его могила. И маленький букет красных георгин, относительно свежий, является единственным источником благоухания в этом месте. Молчащее сердце снова сводит тянущие чувство, и что-то мокрое появляется на глазах. Ему больно… Драко приседает рядом со своей могилой и позволяет слезам пробиться наружу. Оплакивать свою смерть — не каждому дозволен такой шанс.***
Гермиона открыла глаза от звука громыхающего будильника и со стоном накрыла голову подушкой. Пусть она и была крайне ответственным человеком, но ранние подъёмы были для неё настоящей пыткой! Голова слегка гудела и глаза щипало от усталости. Да что с ней такое? Резкие вспышки памяти напомнили о ночном видении, и девушка мгновенно села в постели, осматривая комнату. Тишина… Она здесь одна, если не считать Живоглота, который пушистым комочком спал в её ногах. Неужели он ей просто приснился? Ей бы не хотелось в это верить, слишком реально, слишком желанно… просто слишком! Тогда их отношения были в тайне. Вторая война разделила их, поставив по разные стороны баррикад. И Драко… её Драко!.. сказал, что не будет рисковать её жизнью ради собственного эгоизма. Он оставил её в тот тяжёлый момент, надеясь, что тем самым спасает ей жизнь! Кто его знает? Может, он действительно этим поступком уберег её от смерти, но, увы, не от боли. Гермиона страдала. Мучилась весь шестой курс и после, когда у неё не было и шанса, чтобы увидеть его даже со стороны. Рядом всегда были Гарри и Рон, и она знала, что была нужна им! Без неё им не справиться, ведь слишком сложно искать крестражи самого могущественного тёмного мага. Она осталась с друзьями, хотя её сердце каждый день рвалось к другому. Магическая Война, Битва за Хогвартс… они многих потеряли. Но он выжил! К её счастью Драко Малфой выстоял. Она помнила, как он стоял рядом, когда Волан-де-Морт заставил Хагрида принести якобы мёртвого Гарри в Хогвартс. Как поддерживающе его пальцы сжимали её… как его снова заставили покинуть её сторону… Она видела боль в его глазах тогда. И даже, когда всё закончилось, война была выиграна, им слишком сложно было продолжать быть вместе. Преследования Пожирателей, мнение общества и проклятые правила с их предрассудками о чистоте крови! Всё играло против них! Но они вернулись в школу, чтобы хотя бы там, всего один год, иметь шанс насладиться покоем и их любовью. Всё оборвалось слишком неожиданно. Гермиона была счастлива почти всё время! У неё была её любимая учёба, планы и любимый рядом. Но в одно снежное утро она поняла, что вся её жизнь оборвалась. В один момент! Его тело принесли в больничное крыло к десяти утра. Шум и волнения в Большом зале сразу привлекли её внимание, поэтому пользуясь уловками, выученными еще на войне, она знала, где надо искать ответы. Видеть его белое и безжизненное лицо оказалось выше её сил. Она не хотела верить в такую реальность! Его родители тоже были здесь, оплакивали гибель сына вместе… а она даже не могла подойти! Лишь стояла… как громом пораженная и смотрела на любимые черты, которые уже никогда не порадуют улыбкой и счастливым блеском в глазах. Дышать стало сложно, и было больно осознавать, что ей даже не позволят попрощаться с ним. Силы покидали её слишком стремительно, и Гермиона даже подумала, что хотела бы оказаться на соседней койке с ним. Прямо сейчас! В тот день Хогвартс впервые увидел, как Гермиона Грейнджер потеряла сознание.***
Драко понял один и очень важный момент относительно его новой… жизни? Рядом с Мэнором, рядом с собственной могилой, он был сильнее. Он буквально чувствовал, как силы и магия возвращаются к нему, когда он был здесь. Физически, он становился крепче и более реальным! Но стоило ему покинуть территорию поместья, как расход сил увеличивался в разы и время его «жизни» насчитывалось лишь несколькими часами. Мало… абсолютно и совершенно недостаточно для того, чтобы разобраться во всём. Люциус, его отец в прошлом, так и не изменил своего мнения относительно его появления. Он обходил его стороной и старался не пересекаться. Ради его спокойствия, Драко даже не спустился на завтрак, делая вид, что всё ещё отдыхает. Людям не стоит знать, что ему теперь не нужны еда и сон, чтобы продолжать жить. Хотя можно ли было теперь назвать это жизнью? Его существование оказалось привязано к месту, где похоронено его человеческое тело. Но тогда возникает другой вопрос: кем он был сейчас? Фамильная библиотека впечатлила его размерами. Драко не помнил этого дома так же, как и всего остального из его человеческой жизни. Он мог только догадываться, какие из этих книг успел прочесть, а какие так и остались в отложенном списке. Но сейчас и это было неважно. Он лишь хотел понять смысл своего второго шанса на жизнь. Часами сидя в библиотеке, он перемещался от полки к полке, подлетал под потолок и так же быстро перемещался обратно. Теперь в вопросах перемещения у него не было проблем, особенно когда он был в поместье. Силы буквально переполняли его в доме! Этот факт мог объясняться родовой магией, что признала его и давала поддержку. Но неужели теперь у него не будет и малейшего шанса существовать вне стен дома больше, чем несколько часов? У него не было даже суток! — Драко? Выпей хотя бы чай. Ты сидишь здесь часами и все ещё ничего не ел, — в библиотеке появилась Нарцисса, женщина словно проплыла по комнате, не сводя с сына отчаянного взгляда и левитируя поднос с приборами на стол рядом с ним. Драко встретил её слабой улыбкой, снова с интересом рассматривая жилки магии, летающие вокруг неё. Это отличалось от того, что он видел у Гермионы. Прожилки женщины были тоньше и более последовательные, в то время, как у девушки они повторяли хаос её причёски. Это было интересное наблюдение с его стороны. Объясняло ли это что-либо? Их характер? Силу? Привычки? Драко не мог знать… пока что. — Я лишь пытаюсь понять, что произошло. Почему мне дали… второй шанс? — он слегка осёкся, видя какую боль испытывает женщина от его напоминания о собственной смерти. Видимо, она очень сильно его любила. Нарцисса нервно сглотнула, медленно присаживаясь на соседний стул от сына. Она ласково коснулась его волос, поправляя отросшую чёлку, словно стараясь снова зачесать её назад или набок, как это было тогда, год назад. Но волосы парня стали жёстче и всё равно упрямо возвращались в слегка растрёпанное состояние. Было так непривычно видеть его в белом, женщина заметила пару оторванных пуговиц на его рубашке, то что он снова ходи босиком она уже могла игнорировать, но не решилась спросить, что произошло. Было слишком страшно спрашивать лишнее. Опасение, что её мальчик снова исчезнет, приводило её в ужас. Настоящим адом будет потерять его снова. — Драко, милый. Ты здесь и это главное! Это просто чудо! Разве в нашей жизни нет места для чудес? Мистеру Поттеру посчастливилось дважды выжить после авады, так неужели ты не заслужил хотя бы одного такого шанса? — ласково протянула женщина. Блондин нахмурился. О ком она говорила? Видя растерянность и напряжённые размышления в глазах парня, Нарцисса удивлённо приподнял брови: — Ты не помнишь про мистера Поттера? Гарри Поттер? — Простите, — парень покачал головой, сжимая губы в тонкую полоску. Напряжение становилось осязаемым в пространстве. Словно признание ложилось слишком тяжёлым грузом на эти хрупкие плечи. — Миссис Малфой, я ничего не помню… из прошлой жизни. Я не знаю Гарри Поттера, не знаю авады, я не помню… даже Вас. Чувствую, что мы были близки, что Вы меня любите. Но я не помню… Нарцисса напряжённо слушала слова сына, и ей хотелось выть от боли. Мерлин, за что им эти испытания? За что эти испытания её мальчику? Это не может быть справедливым! Она поддалась вперёд, крепко обнимая парня и прижимая его к своей груди. — Мерлин, Драко. Я твоя мама! Зови меня мамой… Неужели ничего? Хогвартс, война? — она готова была перечислить всё, каждую мелочь, но Драко только качал головой, осторожно обнимая её в ответ. — Я не помню ничего, мама, кроме… — Кроме? — Нарцисса в надежде замерла, впиваясь пальцами в плечи сына. Хоть что-то! Какая-нибудь незначительная мелочь! — Кроме девушки. Женщина замерла. Она не помнила, чтобы её сын с кем-то встречался, по крайней мере, ей он не говорил об этом. А она всегда считала, что они достаточно близки для того, чтобы сын делился с ней сердечными переживаниями. — Девушки? Я её знаю? — Не могу знать, мама. Но я вернулся из-за неё. Это признание слилось с тишиной, повисшей в комнате. Сердце леди Малфой стало грохотать с такой силой, отчаянно стараясь вырваться навстречу своему дитя, которое говорило пугающие вещи. — Как её зовут? — её голос дрожал, хотя где-то в глубине души она догадывалась о молчании сына. О причине этого секрета. Она отчётливо помнила день его смерти, когда её с Люциусом вызвали в школу. День, когда они чувствовали, как умирают сами. — Гермиона. Её зовут Гермиона. Нарцисса сдалась всем своим существом, крепко зажмурившись. Слёзы снова побежали по её щекам. Уже тогда она догадывалась, что между её сыном и магглорожденной гриффиндоркой было что-то большее, чем простое знакомство и даже дружба. И хотя Драко всегда молчал об этом, хотя терпел во время войны, как Беллатриса пытала девушку, она всегда догадывалась, что он не безразличен к ней. Его глаза говорили за него лучше любых слов! И сейчас она слышит невероятное… Гермиона Грейнджер всегда была особенной ведьмой. Но неужели она настолько особенная, что ради неё способны вернуться с того света?! Сделала ли это она сама? Если это так, Нарцисса готова была благодарить девушку всю жизнь и целовать ей руки, если она была той, кто вернул ей сына. — Вы её знаете? Мама? Вы плачете? — Просто… просто я рада слышать, что ты помнишь хоть что-то, — она поторопилась стереть влагу с щёк. — Ты её любишь? Очередное замешательство на лице сына дало женщине понять, что и этот вопрос вызывает у него затруднение. Драко поджал губы, задумчиво хмуря брови и замирая на несколько секунд: — Думаю, я любил её… тогда. Я чувствую свою связь с ней. Даже могу слышать её, — от слов сына женщина только порадовалась, что успела сесть заранее, ведь Драко говорил невероятные вещи, которые не поддавались никакому логическому объяснению. — Даже сейчас… она с кем-то говорит и спорит, — голос, звучащий на фоне привычной музыкой заставил парня насторожиться. Ему не нравилось, как нарастает интонация. Смутная тревога сжала внутренности, натягивая чувства, как тетиву лука. — Как ты можешь такое говорить?! Возьми свои слова обратно, Рональд! Немедленно! Он мог слышат боль в её голосе, как ломается голос, наполняясь хрипом. Драко резко встал, чувствуя необходимость оказаться рядом, уберечь, спрятать, спасти… но в то же время внутри зародился страх. А что, если его не станет? Что если он снова исчезнет? Умрёт? — Я ничего не хочу слышать! Отпусти меня! К чёрту все! Он плевать хотел на риск исчезнуть! Драко оглянулся на мать, видя её страх и ощущая, как дрожит женщина даже на расстоянии. — Прости, что я не помню тебя. Но думаю, что я всё равно сильно любил тебя, мама. Я должен спасти её. Для этого я здесь. Нарцисса со слезами на глазах наблюдала, как её сын растворяется в светящейся дымке. Ей даже показалось, что она увидела крылья за его спиной. Но она не была уверена в этом. Драко исчез, снова погружая Малфой-Мэнор в мрачную загробную тишину. Но женщине хотелось верить, что он вернётся.***
О покойниках говорят либо хорошо, либо никак. В это правило Гермиона верила всегда и исправно ему следовала. Даже когда у неё спрашивали о Тёмном Лорде, она говорила, что он был сильным тёмным магом. Не больше, не меньше. Голодные журналисты негодовали, ожидая грязных подробностей, мечтая услышать обличающую истину, но Гермиона была, как рыба: безмолвна и спокойна. Вчера был год со дня смерти Драко Малфоя, и, конечно, это событие не обошлось без шума. Магический Лондон хорошо помнил, какой «вклад» он и его семья внесли в войну, поэтому на работе она постоянно слышала осуждения в его сторону. Злые языки говорили гадости, а Гермиона едва сдерживала себя, чтобы не заткнуть им всем рты. Они не знали настоящего Драко, он никому этого не показывал! Кроме неё… о, да, она хорошо знала настоящего Драко: нежного, любящего и сильного духом. Он был достаточно силён, чтобы взять на себя ответственность и расстаться. Гермиона даже представить боялась, каких усилий ему стоило это решение! На шее всё ещё висела цепочка с тем маленьким кольцом, что он оставил ей на шестом курсе. Он обещал, что когда война закончится, то обязательно подарит ей другое, уже обручальное, как только он подготовит родителей к этому известию. Они расставались на время, Гермиона знала это, но всё равно уходить было тяжело. Его не стало за неделю до того, как он собирался поговорить с родителями: Люциус был уже не в том положении, чтобы диктовать требования, а Нарцисса всегда в приоритет ставила чувства сына. Драко был уверен, что мать не будет против… Ключевое слово здесь «был». Когда-то Драко Малфой был частью этого мира. А теперь его нет. Гермиона также слышала, как в Министерство пришёл шум из Хогсмида о проклятом призраке или что-то в этом духе. Она не слушала. Траур, охвативший её, слишком сильно овладел вниманием. Она пришла на работу, почти не слушая, что ей говорят коллеги, лишь вспоминала своё прекрасное ночное видение. Драко снова рядом, его прикосновения слегка прохладны, но всё так же приятны. Она не замечала ничего, паря в своей фантазии, прокручивая это видение снова и снова, пока на обеде довольно болезненная хватка Рона не выдернула её из мыслей. Лицо Уизли было недовольным. Видимо, он что-то долго ей рассказывал, а как всем известно, повторять одно и то же Рон очень не любил. Режим энергосбережения был его клише. Это казалось и интеллектуальной активности в частности. — Ты опять меня не слышишь? Да что с тобой такое? — недовольство и даже в какой-то мере злость пропитали его голос, когда он параллельно старался не останавливаться, уплетая суп. В этом был весь Рональд: еда была выше этикета. — Прости. Я задумалась. Парень даже отложил ложку в сторону. Она работала в Министерстве уже полгода, а Рон и того больше. Его и Гарри взяли на подготовку в аврорат досрочно сдачи ЖАБА. Орден Мерлина и статус Героя Войны делали своё дело. Гермиона же отказалась от такого хода, предпочитая окончить школу как следует, в отличие от них с Гарри. Тогда им это казалось вполне ожидаемым. — О чём можно столько думать? Проблем в Министерстве сейчас нет, по крайней мере точно не в твоём отделе, только… — Рон осёкся вспоминая утренние слухи. Ну, конечно, вчера была годовщина смерти мерзкого Малфоя. И, похоже, эта девчонка опять впала в непонятную депрессию. Рон не мог понять, что заставило его подругу так расстроиться из-за смерти одного из Пожирателей. — А, ну да. Опять вспоминаешь Малфоя? Если честно, Гермиона, я не понимаю, почему ты его жалеешь? Он был грёбаным Пожирателем. От того, что его не стало, миру только легче дышится. Гермиону словно ударили. Она встрепенулась от слов друга, вцепившись в край стола: — Как ты можешь такое говорить?! Возьми свои слова обратно, Рональд! Немедленно! — её голос задрожал от комка, что подкатил к горлу. Обидно и больно. Не за себя. А за Драко. Ей было обидно, что никто так и не узнал, насколько он был хорошим человеком, которого просто вынудили встать не не ту сторону. Верность семье была его сильнейшей чертой и, как показало время, главной проблемой. Рон фыркнул, вгрызаясь в булку с маковой посыпкой. — С чего бы это. Из-за этого засранца в Хогвартс проникли Пожиратели. Из-за него убили Дамблдора. И между прочим его тётка пытала тебя и оставила тот шрам, — бестактно отметил он, ткнув пальцем в сторону руки девушки. Гермиона сразу схватилась за руку, словно стараясь спрятать то, что и так долго скрывала от мира под одеждой. Она слишком хорошо запомнила этот момент. А ещё она помнила его глаза тогда и после, когда Драко ночами извинялся за ту боль и страх, что она испытала, что он не защитил её тогда. Конечно, она его не винила. У него не было выбора. Как и у неё. — Я ничего не хочу слышать! — Гермиона вскочила на ноги, но Уизли быстро поймал её за руку, болезненно сжав. — Отпусти меня! — Да что с тобой творится?! Успокойся! — Не тебе решать это, Рональд! И не тебе судить людей тоже! Особенно мёртвых, — зло крикнула девушка, ощущая, что на глаза наворачиваются слёзы обиды. Она ненавидела плакать. Особенно когда её видят люди. Забыв напрочь об обеде, девушка быстро ринулась из помещения ресторанчика на выход. Убежать и спрятаться, подальше от злых взглядов и языков. Она не видела, куда идет, ловко огибая волшебников и волшебниц, что так же пришли на обед. Сильная хватка, перехватившая её поперёк талии, почти выбила кислород из лёгких. Гермиона словно натолкнулась на каменную петлю, поймавшую её в ловушку, и развернулась на сто восемьдесят градусов, чувствуя, как её крепко обнимают. Один нервный вдох заполнил её таким знакомым и родным ароматом, от которого девушка впала в ступор. Опять видение? Она сходит с ума? Если это так, то не возвращайте ей рассудок. Она счастлива в своём безумии. — Не плачь, — тихая просьба хриплого голоса, его пальцы нежно собирают слёзы с щек, напоминая ночной сон. Она видит его перед собой, так ясно и чётко, словно это реальность. И только дымка за его спиной, напоминающая слегка расправленные крылья, скрывает их от лишних глаз. Драко улыбается той самой трепетной улыбкой, которую она помнила, и так по-отцовски гладит её по волосам, словно хваля за хорошее поведение. Он просто притягивает её ближе, и белая дымка обволакивает их вместе с головой. Снова её тесный дом: светлые стены, однотонная мебель в золотисто-песочных тонах. Драко почувствовал лёгкое головокружение, видимо, сил, затраченных на перемещение ещё и девушки, потребовалось больше. — Я думала, это был сон, — тихо выдохнула она. — Я не был твоим сном. Мне просто пришлось ненадолго… вернуться. Но я всегда буду приходить, когда тебе нужна будет помощь. Гермиона тут же ступила навстречу, испуганно уцепившись за полы мантии. Ей было страшно отпускать его. — Не уходи. Драко снова мягко погладил её по волосам — истинный хаос скрылся в этих кудрях, направленный упорядочить магию, взять под контроль. Он видел, как от каждого его прикосновения витиеватые нити силы подрагивали, отзываясь словно струны арфы. — Мне придется уйти. Но я всегда тебя слышу. Усадив девушку на маленький диван, он сел напротив на корточки, сжимая её руку. — Я не могу быть здесь просто так. Я вернулся для тебя, но… я был мёртв, Гермиона. И я всё ещё не живой. Не знаю для чего я здесь и какая миссия на меня возложена, но я могу существовать только находясь рядом со своей могилой. Я питаюсь магией оттуда и могу исчезнуть… если буду вне поместья слишком долго, — он расстегнул верхние пуговицы своей рубашки, показывая тот самый след от заклятья, убившего его. Тонкие пальцы девушки коснулись этого места, ощущая жар и движение внутри. Почти как пульс, он бился своей энергией, которая разрушала его. Жила своей смертельной жизнью, питала внутри тело магией и в то же время разрушало его. — Оно убивает тебя, — шепнула девушка, смотря на парня в ужасе, заставляя его горько усмехнуться. — Невозможно убить мёртвого дважды. Но да, это очень хорошо объясняло бы моё положение. — Сколько у нас времени? — её пальцы сжались крепче на его руке. Последнее, что ей хотелось — снова пережить то, что она ощущала годом ранее. — Несколько часов. Я почувствую, когда мне нужно будет вернуться. Тишина повисла в комнате, осязаемая, как сгусток энергии. Драко смотрел на Гермиону, рядом с ней он чувствовал. Ощущал заново, что живёт, дышит. Держа её за руку, он ощущал вкус: первый поцелуй, ночь вместе, её запах, кожа, шёпот — воспоминания медленной и густой пеленой затягивали сознание, дарили ему жизнь, которую он забыл. Рядом с Гермионой Драко снова чувствовал себя настоящим. — Это больно? — Гермиона снова коснулась рубцов на его груди, образовавших затягивающую спираль из обожжённой кожи. — Не больнее, чем мысль оставить тебя. Я умер быстро. — Кто это сделал? — нахмурилась она, на что парень только пожал плечами. — Я не помню.***
Он жил так месяц: метаясь между Мэнором и Гермионой, Драко понимал, что его время на земле не бесконечно. Его вернули для чего-то, а поэтому ему нельзя оплошать. Рано или поздно он снова должен будет исчезнуть. Он приходил к Грейнджер по ночам, читал, пока она сладко спала рядом, днями пропадал в библиотеке Малфоев, а по выходным проводил с девушкой и утро. Он позволял себе только целовать её, не больше. И то только потому, что противостоять этому желанию было невыносимо! Он искал информацию, хоть что-то, собирая редкие крупицы, которые могли бы приблизить его к истине. Но как он и подозревал, никакой подходящей информации не находилось. Магия могла удержать душу на земле, отправить её в другое тело или вызвать с того света. Но дать новую жизнь: плоть и кровь, она не могла. Драко всё еще не имел понятия о том, кем он теперь являлся. Солнце снова опускалось за горизонт, и Малфой чувствовал, как неумолимо бежит время, оно утекало сквозь его пальцы словно горная река, остановить которую просто невозможно. Отбросив очередную бесполезную книгу, он шумно выдохнул и закрыл глаза. Ему надо расслабиться. Но как это сделать, когда ощущаешь безжалостный счётчик на пульсе? — Нашёл что-нибудь? — грубый и холодный голос был неожиданным для него. Драко сразу открыл глаза, смотря в непонимании на своего когда-то отца. Люциус впервые за всё время соизволил приблизиться к нему и заговорить. Парень сразу сел более ровно и только покачал головой. Если уж он сам ничего толком не может вспомнить, может, Лорд Малфой мог что-то подсказать? Хотя бы, где искать ответы? — Ровным счётом ничего. Моё появление здесь — противоестественно. Люциус только кивнул и медленно прошёл в библиотеку. Звук его трости ритмично сочетался с ударами каблуков: надменный взгляд, гордо вздёрнутый подбородок, идеальная выправка — всё в нём выдавало аристократа. Сила крови просто кричала о древности рода. Драко следил за каждым действием своего «отца» и замечал сколько отличий у них теперь есть. Взгляд холодных глаз мужчины с презрением осмотрел косые ноги сына, торчащие из-под стола. Эта его новая привычка шла вразрез с воспитанием и нормами. Но теперь Драко не играл по их правилам, Люциус больше не чувствовал в нём знакомого сына. — Рад слышать, что ты это понимаешь, — он шумно выдвинул стул напротив и медленно сел, внимательно смотря на парня, словно старался что-то разглядеть, увидеть. Но, видимо, вряд ли что-то получилось, потому что Люциус разочарованно вздохнул. — Вероятнее всего, конкретно по твоему случаю, ответов не будет. На моей памяти такого никогда не случалось. Но то, что я наблюдал за тобой напомнило мне старые предания. Драко был приятно удивлён, что отец решил помочь ему в поисках. — Предания? О чём? Люциус достал палочку из трости и произнёс призывающее заклинание, ожидая, пока старый ветхий фолиант опустится на стол. — Эту книгу писал наш предок, задолго до того, как мигрировал сюда с Вильгельмом. Много веков назад у нашей крови была могущественная магия, которая связывала души за счёт жертвы. Тебе стоит почитать это. Может, хоть на что-то найдутся ответы. Парень посмотрел на жёлтые обветшавшие страницы с трепетом. Это было его новой надеждой, ещё одним шансом! — Спасибо… Отец. Мужчина только слабо улыбнулся и тихо вышел из библиотеки. Он так же не смирился с гибелью сына, но и видел, как он мучается на земле. Он не хотел ему страданий в счёт своих эгоистичных желаний видеть его ежедневно. Ему было бы спокойнее, если бы Драко упокоился с миром.***
Гермиона Грейнджер наконец-то чувствовала себя спокойной и счастливой. Целый год она ощущала себя, словно лишённой кусочка своей души, а, может, и вовсе полностью её потерявшей. Но сейчас всё было настолько легко, и наконец-то она ощущала себя целой. Она обжаривала мясо на сковороде, когда в комнате раздался шелест знакомой мантии, собирающейся из крыльев, девушка расплылась в улыбке. — Ты сегодня раньше. Точно уверен, что не хочешь есть? — Пища — это не то, что мне нужно для жизни, — спокойно ответил Драко, останавливаясь рядом с Гермионой и заглядывая на плиту. — Я кое-что нашёл. Удар сердца стал словно грохотом фанфар. Гермиона замерла, крепче сжав лопатку в руке. Ей хотелось знать причины, но лишь с одной стороны. С другой, Гермиона боялась узнать итоги и цену… конечно, она была согласна заплатить любую цену за жизнь Драко, отдать всё, что есть и даже больше, за шанс ощутить его рядом! Но знать финал она не хотела. Её сказка… она хотела, чтобы та продлилась подольше. — И что это? Драко видел, как она дрожит, как страх волнами расползается по её телу, и силы в панике оживают, закручиваясь маленькими торнадо вокруг неё. Гермиона была прекрасна, всегда в его глазах, но видеть, как её магия оживает и демонстрирует всю силу — было восхитительно. — Древняя магия рода, которая насчитывает столетия. В момент смерти я загадал желание… — Драко посмотрел на точённый профиль, как любимое лицо озарили лучи заката из окна. — И оно было услышано. Гермиона нервно вздохнула, поворачиваясь к парню. Он снова был в белом. Да, прошёл лишь месяц, но Гермиона уже видела, что время над ним не властно. Ничто не могло его изменить, кроме того, что было внутри него самого. — Что за желание? — хрипнула она, нервно сжимая кулаки. — Защищать тебя. Уши заложило, словно она погрузилась под воду. Гермиона не могла поверить. В момент смерти он думал снова о ней. Это не могло быть правильным. Не в этом случае. Девушка нервно вздохнула и ступила ближе, снова касаясь его лица. Тонкие пальцы запутались в его волосах, даря нежность и любовь. Драко мог чувствовать весь её трепет, боль… он чувствовал то же самое. — Пока ты рядом, мне даже смерть не страшна. Драко больше не хотел слушать её. Не хотел слышать, что она готова жертвовать собой. Он накрыл её губы своими и поцеловал, осторожно прижимая к себе. Она была горячая, словно танцующее пламя в его ладонях. Поглаживая её спину и целуя припухшие губы, он снова окунулся в омут личной памяти, связанной только с ним и с ней. Миллионы образов, голосов, судеб — всё проскользнуло через него за считанные мгновения, но он ощутил сполна то, чего ему так не хватало. Её грозились убить, и будет охота. За голову Грейнджер у оставшихся Пожирателей огромная награда, а её смерть подломит большинство. Разрывая поцелуй, Драко с испугом смотрел на девушку, боясь выпустить её из своих рук. Но в то же время он знал, что теперь точно не спустит с неё глаз. — Они хотели прийти за тобой, — вырвалось у него, хватка из нежной сразу превратилась в металлическую, и Драко сжал кисти её рук словно тисками. Одна мысль об опасности вызывала панику. Парень прислушался к звукам вокруг: тишина. Может, те Пожиратели уже мертвы? Их нашёл Визенгамот и отправил в Азкабан? А, может, и того лучше, они могли бы быть уже мертвы, ведь прошёл целый год с той ночи, когда он отказался сопроводить тех в школу, чтобы напасть на Грейнджер. — Ты отправляешься со мной в Мэнор. — Что? Драко, я не пойду туда. Всё будет хорошо, кто рискнёт напасть на меня? — девушка была напугана. Слишком всё происходило быстро и неожиданно. Всё сыпалось на голову, как из рога изобилия, только вот сыпались лишь проблемы. — Пока я не буду уверен в этом, я не спущу с тебя глаз. А именно там я силён больше всего. Гермиона отстранилась, сделав настороженный шаг назад. Эта одержимость в новом Драко пугала. Раньше, он никогда не принуждал её, они всегда и всё решали советуясь, именно эта черта их взаимоотношений настолько восхищала её. И что изменилось сейчас? Этот безумный блеск в глазах, словно слепой, узревший солнце, Драко грезил своими идеями и утопал в своих страхах. Он замер на той точке, что жирной кляксой остановила его жизнь год назад. Именно! Его жизнь остановилась, Драко больше не жил. И именно это отличало его от прежнего. Этот пункт, о котором Гермиона так старалась забыть, ведь так больно признавать простую истину, переворачивал всё с ног на голову. — Тебя больше нет, — тихо выдохнула она, качая головой. Словно наваждение растворилось, и шаль, замыливающая зрение, спала. — Что? — Ты не можешь мне указывать, Драко. Тебя больше нет. Я забыла об этом, но… это уже не ты. — О чём ты говоришь? Это я! И я пришёл, чтобы защитить тебя! — впервые его безразличная выдержка затрещала по швам, и то лицо, что так восхищало Гермиону стало похожим на фарфоровую маску: прекрасную и ужасную одновременно, словно из фильма ужасов. Драко был в гневе. О, Мерлин, как же он злился, что эта упрямая девчонка не позволяет ему выполнить свой долг и предназначение! Он забыл, что она может быть такой упрямой, как баран. Воздух заходил ходуном в небольшой кухне от его злости, стаканы на полке гулко зазвенели, а Живоглот в углу снова зашипел, выгнувшись дугой. Гермиона настороженно осмотрелась по сторонам. Вот ещё одно яркое отличие — эмоции. Теперь Драко не контролировал магию, он сам был частью той магии, что позволила ему вернуться в этот мир. Свет замигал и с верхних полок начали поочерёдно падать небольшие книги, Гермиона настороженно отступила назад, нащупывая палочку в кармане, но теряясь в догадках, как противостоять тому, чью природу происхождения ты просто не понимаешь?! — Драко, я не пойду в Мэнор. То, что было тогда, мне очень жаль, что тебя убили. Но тебе надо смириться с этим. Тех Пожирателей может уже и не быть. Я год прожила без тебя и твоей защиты, но ничего не случилось! — девушка развела руками, показывая своё состояние, а наткнувшись спиной на стену, вдавилась в неё с силой, словно можно было бы раствориться в холодном бетоне. Парень грозно прищурился, делая медленный шаг за ней. — Они придут за тобой, — как одержимый твердил он. — Я должен защитить тебя. — Не подходи! — её палочка взметнулась вверх, почти касаясь его горла, на что тот только зло усмехнулся и хрипло рассмеялся. — Палочка? Смешно. Ну можешь попробовать сделать что-то. Ваша магия слаба и беспомощна против меня. Мёртвого нельзя убить дважды, ранить того, кто не чувствует боли — бесполезная растрата сил. Ты — не Василиск, милая моя Гермиона, так что даже обездвижить меня тебе не удастся, — он остановился, когда кончик палочки почти воткнулся ему в горло, надменно смотря на девушку сверху вниз. — Я любил тебя. И я пришёл ради того, чтобы закончить то, что начал. — Нет! — Гермиона крикнула что есть сил, когда его рука потянулась к ней пугающим жестом, сев в углу кухни, она уронила голову на колени, свернувшись словно улитка прячущаяся в раковину. Её ноги резко ослабли в момент, когда он был готов броситься на неё и утащить в своё логово. Мэнор никогда не казался ей спокойным местом, идти туда ей не хотелось. А тем более быть его пленницей. Ужас охватил её с такой мощью, что она просто сжалась в комочек, так и держа палочку поднятой, ожидая чего угодно: боли, холода, боя. Но ничего не происходило. Вокруг была тишина. Всё ещё дрожа от ужаса, девушка взглянула из-под растрёпанных волос, смотря на свою опустевшую и слегка подпорченную хаосом кухню. Люстра раскачивалась под потолком, а на плите уже подгорало мясо в сковороде. Живоглот громко мявкнул и ленивой походкой подбежал к хозяйке, сразу забираясь к ней на руки. Гермиона понятия не имела, что произошло. Обняв кота, девушка просто села в углу, палочкой снимая сгоревший ужин с плиты. Она чувствовала себя обессиленной. Драко исчез. Но был ли это её Драко?***
Гнев, заполнивший его, рвал тело на части. Драко снова оказался в склепе, но на этот раз не по своей воле. Магия просто заперла его в этом тёмном и отсыревшем месте, которое провоняло трупным запахом в смеси с ароматом редких цветов. Бросившись на двери, он только ощутил волну силы, что словно поразила его громом, отбрасывая на собственное надгробие. Он зарычал от злости, вспышкой своей силы снося надгробный камень. Словно взрыв бомбы рядом, и мелкие куски камня разлетаются во все стороны, оставляя трещины на соседних плитах. Драко метался по склепу, словно загнанный зверь, что-то не выпускало его отсюда. Крылья снова явились за спиной и теперь тащились по земле, окрашиваясь в цвет грязи, и, к собственному удивлению, Драко не мог вернуть им обратно образ мантии. — Выпусти меня! — крикнул он, ударяя кулаком в каменную дверь, но ничего не произошло, только пыль мелкой струйкой осыпалась ему на голову. Раздраженный и разочарованный от собственного бессилия, Драко просто сел на землю и, положив руки на колени, опустил голову. Всё, что у него есть: бессмертное время, которое он должен прожить в этой темноте.***
Минуло ещё две недели, в которые Драко не появлялся. Середина марта… Гермиона шла через парк в Лондоне, прижимая к груди папку с документами. Она снова чувствовала это: потерянный кусок души, который оставил пустоту в её сердце. Невосполнимая утрата, но в то же время девушка понимала, что это чувство было правильным. В отличие от той эйфории, что она ощущала в присутствии нового Драко, боль утраты была настоящей и единственно верной. После того вечера она несколько дней приходила в себя. Остаться ночевать дома было страшно, и поэтому пару ночей она провела в гостях у Полумны. Благо Лавгуд никогда не задавала лишних вопросов: слишком своеобразное мышление. Это и спасло Гермиону от того, чтобы не рассыпаться на несколько частей от боли. Она склеивала себя по частям почти год, поэтому просто не могла позволить себе развалиться снова. Боялась, что новых сил на восстановление просто не найдёт. Снова работа. Она погрузилась в неё с головой, чтобы ни одной мысли о Драко не возникало. Его стоило забыть, оставить в прошлом, чтобы он мог спать спокойно. И она тогда сможет… Гермиона не обращала внимания куда идет. Это было ей несвойственно, но последние события напрочь лишили её сил. Она остановилась только тогда, когда вместо привычного асфальта под ногами оказался гравий и сухие ветки. Сознание включилось сразу, и палочка легла в руку. Это не было естественным… Девушка осмотрелась по сторонам, понимая, что это место слишком отличается от Лондонского парка: деревья более старые, и звуки — их просто не было. Резко повернувшись, она поняла, что стоит в лесу совершенно одна. И, по всей видимости, она уже далеко от города. Сердце сразу забилось быстрее. Что она отлично усвоила на войне, так это то, что стоять нельзя. Пока ты не двигаешься — ты лёгкая мишень. Девушка зашагала вперёд, неважно в какую сторону, просто перемещаться и как можно быстрее было очень важно. Холодный воздух пробирал до костей, но Гермиона только упрямо шла вперёд, поднимаясь всё выше. Очень скоро она стала догадываться куда попала: Запретный лес стал ей хорошо знаком, просто потому что за время школы она с ребятами была частым его гостем. И в этом месте точно стоит быть наготове, даже если не думать о том, кто её сюда переместил. Мог ли это сделать Драко? Вряд ли. Две недели он не давал о себе знать. Гермиона даже подозревала, что он мог снова исчезнуть, умереть окончательно. Эта мысль приносила боль. Споткнувшись о корягу, девушка оступилась и сорвалась с небольшого пригорка, кубарем полетев в котлован, образованный из земли и старых веток. Тело пронзила боль. Казалось каждый миллиметр её тела получил удар, руку поразило жаром и Гермиона сразу догадалась, что должно быть поранила её об острый камень, торчавший из земли. Она тихо захныкала, жадно сглотнув воздух, когда падение наконец-то прекратилось. Как же чертовски больно это было. В ушах стоял гул, а тусклый свет солнца сквозь тучи показался слишком ярким. Девушка зажмурилась и приподнялась на локте, сплёвывая небольшой сгусток крови. Её замутило. Что происходит? — Так и знал, что ты найдёшь это место. Мисс Грейнджер никогда не разочаровывает, — громкий голос позади был омерзительно хриплым и надменным. Гермиона попыталась оглянуться, но выходило это с трудом, дыхание перехватывало от каждого лишнего движения. Она снова упала на спину, тяжело дыша и смотря на небо, где ветви загадочным образом сплели целый купол. Незнакомец тем временем медленно шёл в её сторону, вальяжно перебирая палочку в руках. — Как сладка месть. Этот вкус стоит того, чтобы выждать время. — Что тебе надо? — выдохнула девушка, поворачивая лицо к мужчине, который остановился в паре метров от неё. Гермиона не помнила его, хотя лицо и казалось смутно знакомым. Незнакомец усмехнулся, отчего отвратительный шрам на половину его лица поморщился сильнее, делая его похожим на пластикового человека. Он пожал плечами, отросшие ногти угрожающе клацнули по волшебной палочке. — Ничего особенного. Просто… твоя жизнь? Гермиона потеряла дар речи, смотря на него во все глаза, это было как в замедленной съёмке. Сильное заклятье появилось на кончике его палочки, и Гермиона едва успела отразить его. А потом снова и снова, с каждым ударом Пожиратель, а это несомненно был он, приближался к ней, пока с силой не наступил на её ногу, заставив Гермиону вскрикнуть от боли. — Видишь? Я умею нападать не только магией. Научился у таких как ты, грязнокровок, — с омерзением выплюнул тот, наслаждаясь видом слёз в её глазах. Гермиона просто не могла терпеть и не хотела ждать своей гибели. Может год назад она бы сдалась без боя, но сейчас понимала насколько любит жизнь. — Да пошёл ты! — хрипнула девушка, со всей силы пиная мужчину в колено и следом отправляя в него поражающее заклятье. Это не убьёт его, не остановит, но даст то мгновение, которого ей должно хватить, чтобы исчезнуть отсюда. Девушка подрывается с места, чтобы убежать, но что-то острое снова ударяет ей в спину, заставляя вскрикнуть и упасть на колени. Руки проваливаются в небольшой сугроб и натыкаются на острую палку. Гермиона скорее рефлекторно схватила её, доставая из грязи, и сразу замерла. Она знала эту палку, точнее палочку, и принадлежала она как раз Драко всю его жизнь. — Драко… — шепнула она, понимая важный момент. Здесь. Именно здесь Драко убили. — О, ты нашла вещицу крысёныша? Какая романтичная история, убить грязнокровку там, где я убил её любимого предателя крови. Символично. Ведь он так хотел защитить тебя, но был как всегда бесполезным идиотом. Что толку кичиться кровью, которую ты сам хотел опорочить? Гермионе стало тяжело дышать. Неужели это её конец? Умереть от рук не пойманного Пожирателя. В месте, где тот убил её любимого человека. — Твоё последнее слово, поганая грязнокровка? — мужчина направил свою палочку прямо ей в лицо, наслаждаясь моментом, когда слёзы смешались с грязью на её щеках. — Драко. Пожалуйста… — тихо произнесла она, биться сил не было. Пожиратель рассмеялся, сплёвывая в сторону от отвращения. — Он сдох. Авада… Гермиона только сжала остатки палочки Драко крепче, понимая, что больше страха смерть не вызывает. Она любит жизнь, но если ей суждено умереть сегодня, она встретит старушку лицом к лицу и позволит увести себя в забвение. Она ощутила ласковое холодное прикосновение там, где уже не ожидала. Длинные пальцы мягко сжали её предплечье, отправляя волны покоя по всему телу, снимая боль, а перед глазами распахнулись огромные перья. Словно сотканные из серебра крылья закрыли её щитом, едва пропуская зеленоватый свет от запретного заклятья. Холодное дыхание обволокло её голову, и Гермиона задрожала, отнимая от груди сломанную волшебную палочку, чей владелец больше в ней не нуждался. Медленно подняв голову, она снова увидела его. Драко, как и прежде, сидел за её спиной, нежно приобняв за плечи, из-за его спины возвышались огромные крылья, куполом укрывшие их двоих, на губах играла слабая извиняющаяся улыбка, а в глазах нашла отражение вселенская тоска. — Прости меня. Я не должен был давить на тебя и заставлять, — он нежно коснулся её лица, и Гермиона почувствовала, как боль уходит, оставляя только лёгкость. — Ты пришёл, — шепнула она, поджимая губы, чтобы сдержать себя. — Я же загадал именно это желание. Но я всё равно немного опоздал… не так то просто выбраться из склепа. Закрой глаза. Гермиона не знала, зачем, но выполнила его просьбу, крепко зажмурившись, когда чувство его рук пропало с тела. Драко улыбнулся, видя, как послушна она была сейчас. Всегда бы так, но это желание просто не могло исполниться. Он быстро переместился перед девушкой, отталкивая луч заклятья и выбивая палочку из рук Пожирателя. Чувство собственной мощи охватывает с головой, но на этот раз Драко не подавался желанию насладиться моментом. У него была другая цель, отличная от самолюбования. — Ну, привет. Я же говорил, что бы ты её даже пальцем не трогал, — спокойно сказал он, смотря с усмешкой на врага. Мужчина с опаской попятился назад, во все глаза смотря на открывшуюся ему картину. — Нет. Этого не может быть. Ты же… ты был… — Мёртв? — Драко кивнул с пониманием, лёгким и вальяжным движением поправляя волосы. — Я и сейчас мёртв. Тебе удалось убить меня. Но я тебе говорил, что не позволю убить её. Я люблю её настолько, что буду приходить с того света каждый раз, когда ты поднимаешь на неё палочку. Или кто-нибудь другой… потому что сегодня, я пришёл, чтобы забрать тебя с собой, — к концу речи его голос стал холодным и жестоким. Драко кровожадно усмехнулся и его глаза мгновенно потемнели, напоминая грозовое небо. Рука взметнулась в воздух в тот момент, когда Пожиратель хотел убежать, останавливая его на лету. — Ну, куда же ты? Я тебя предупреждал. А я не люблю, когда к моим советам не прислушиваются. — Пожалуйста. Не надо. Я не трону её. Я исчезнуть и забуду. Пожалуйста, — задыхаясь страхом бормотал мужчина. Он ощущал магию, которая была ему незнакома, слишком сильна, чтобы с ней тягаться. Он в ужасе смотрел, как Драко медленно приближается к нему, солнце бликами играло на его белоснежной одежде, а ноги почти не оставляли следов на снегу: истинное величие и мощь. Парень остановился вплотную, заглядывая в изуродованное шрамами лицо, и отвращение к этому человеку заполняло каждую его вену. — Поздно. Рука с длинными пальцами легла на это самое лицо, словно испуская свой жар. Пожиратель закричал, ощущая, как плавится его кожа, как трескается и обгорает плоть, как магия исходит из тела и поглощается тем существом, которым предстал перед ним Драко Малфой. Когда-то ничтожный мальчишка после смерти превратился в того, кто внушал ужас многие века назад. Силы покидали тело стремительно, голос пропал через минуту, и он мог только безмолвно наблюдать, как серые глаза приобретают золотой цвет. Глаза существа светились слиянием двух магий, теперь питающих его нутро, и не было в них жалости или ненависти — только безразличная и голодная пустота. Последняя капля жизни покинула его тело, отправляя маленький огонёк души к небу. Драко поймал бусину, рассматривая с особым интересом тусклый свет. Сегодня он нашёл ответы на вопрос, кем он стал: правая рука смерти, каратель душ, сжирающий магию и жизненные силы. Судьба дала ему шанс спасти Гермиону сделав тем ангелом, который не мог быть хранителем, но был близок к этому званию. Пальцы безжалостно сжали бусину остатка души, растирая её в песок, такой душе незачем перерождаться. — К моим словам нужно было прислушиваться сразу, — спокойно выдохнул Малфой, наблюдая, как сверкающая пыль поднимается в небеса. Гермиона не выполнила его просьбы полностью, крики Пожирателя заставили её открыть глаза, и она увидела то, чего не хотела бы видеть. Драко был пугающим, совершенно не тем, кого она его знала. Это и неудивительно, тот Драко давно покоится в могиле. Перед ней скорее стоял ангел в его обличье. Она тихо всхлипнула, боясь издать лишний звук и переманить гнев этого существа на себя. Драко услышал это и сразу оглянулся через плечо, видя страх в шоколадных глазах. Гермиона прижимала к своей груди сломанную палочку, покрытую грязью и мхом. Он видел, как магия девушки дрожала, собираясь тугим куполом, словно стараясь выстроить щит, но бреши имели место быть — слишком сильно девушка пострадала. Запертый в склеп две недели, он успел осмыслить и переосмыслить многое. Путём проб и ошибок, Драко понял свою новую сущность с новой стороны. Магия дала ему вторую жизнь, и именно поэтому ему придётся нести свою расплату за это. Чтобы выжить вне поместья — ему придется питаться магией других людей, тем самым восполняя магию рода. Он стал словно посредником между источником и сосудом. — Гермиона… — вздохнул он, делая шаг к ней и тут же замер, видя как в ужасе девушка поддалась назад. — Ты открыла глаза. — Что ты такое? — шепнула она, сжимая губы. Воспоминания, как он целовал её, как обнимал — вызывали страх, потому что она не могла понять истину. Парень устало вздохнул, в его снова похолодевших глазах отразилась вселенская усталость, и он словно постарел на несколько десятилетий. Медленно спускаясь к ней в котлован, Драко позволил своим крыльям снова опасть мантией на плечах, которая снова зашелестела от потоков воздуха. Остановившись совсем рядом, он присел, внимательно смотря девушке в лицо: несколько мелких ссадин перечеркнули нежную щеку, и кровь капельками выступила на лбу. Парень просто потянулся к этим местам, желая помочь, но Гермиона снова дёрнулась. — Не бойся. Я не причиню тебе боли, — уверил он, после чего последовало невесомое прикосновение его пальцев, когда его магия вырвалась через них, заживляя кожу и снимая боль. Гермиона нервно вздохнула, чувствуя эту силу и тепло, согревающее изнутри. Она во все глаза смотрела на Драко и пыталась сама найти ответы. Но даже её фантазии не могло хватить. Драко видел эти вопросы: сотни или даже миллионы — они плескались в шоколаде её глаз. И это было настолько на неё похоже, что он слегка рассмеялся. — Моя любовь к тебе заставила магию дать мне возможность вернуться. Так что, как началу всех начал, я просто не могу причинить вред тебе. Для меня именно ты стала началом, — убрав из её рук палочку, он стал тщательно осматривать кожу, находя самые мелкие повреждения и старательно их заживляя. — Ты мой ангел-хранитель? — больше идей у Гермионы воистину не было. Драко тихо рассмеялся. — Нет. Но если хочешь, можешь так думать, — парень постучал себе по виску. — Я всегда буду тебя слышать. Но я скорее стал посредником для родовой магии. Крови Малфоев нужна подпитка, и не всегда она приходит с новорождёнными, иногда приходится брать извне. Но не переживай, я буду карать только редкостных говнюков. — он ярко улыбнулся, встречая взгляд девушки. Гермиона же верила с трудом. То, чему просто нет фактического подтверждения, сейчас было перед ней в его физическом воплощении и с душой парня, которого она безумно любила. Солнце поднялось в зенит, и девушка удивлённо наблюдала, как его золотистый свет стал проходить словно сквозь тело. — Драко? Ты… твоё тело. Малфой опустил взгляд на свою грудь, видя слабое свечение, а посмотрев на свою кисть смог увидеть сквозь неё лес. — Ты исчезаешь… — на глаза Гермионы снова навернулись слёзы. Было невыносимо наблюдать, как он превращается словно в воспоминание, расплывчатое и незначительное. Парень грустно улыбнулся. — Всё в порядке, милая. Просто моё время ограничено. Но я найду способ снова встретиться. — Как? Прозрачная рука Драко мягко коснулась её щеки, словно успокаивая. — Ты должна жить полной жизнью и наслаждаться ею. Не вздумай жертвовать собой и втягиваться во всякие авантюры, как ты любила делать это с Поттером. Даже если он сам опять тебя потащит. Остальное оставь на меня. — Но… — Всё в порядке. Мне теперь совсем не больно. Гермиона замерла, наблюдая, как он снова тянется к ней. Она позволила его губам прикоснуться к своим и ответила на поцелуй, который пустил электричество по венам. Вкус солнца, солёных слёз и сладкого цветка остался на языке от этого поцелуя. Девушка ощутила прохладу и открыла глаза: снова лес, на этот раз лес Лондонского парка, солнце освещает поляну ярким тёплым светом, мягкий ветер подхватывает мелкие снежинки в свой медленный танец, а над головой пролетают птицы. Тишина… Она одна здесь, в руках всё ещё сжатая палочка, а папка с документами валяется рядом, безответственно позволяя листам веером рассыпаться по округе. Следа Драко даже не было. — Я буду ждать, — тихо шепнула она в пустоту парка. Не желая вставать, Гермиона подтянула к себе колени и так и осталась сидеть, подставив лицо под солнечные лучи и прикрыла глаза. Драко Малфой был убит год назад, второго февраля. Он исчез из мира и вернулся год спустя за счёт своей любви, которую смог испытать к простой магглорожденной ведьме. Дамблдор всегда говорил, что сила любви невероятна, но только сейчас Гермиона призналась себе, насколько этот старик был чертовски прав. Она будет ждать Драко столько, сколько потребуется его любви, чтобы найти дорогу назад.