Верни мне мое сердце

      Дин Винчестер открывает глаза и не видит ничего. Его окружает абсолютная темнота, вокруг душно настолько, что каждый вдох наполняет лёгкие тягучей субстанцией, мало напоминающей воздух, и от этого мужчину почти накрывает паника. Он протягивает руку, и сразу упирается ладонью во что-то твёрдое. Дин начинает ощупывать пространство вокруг, и через некоторое время приходит к неутешительному выводу, что он оказался запертым в каком-то ящике. Когда Винчестер ударяет по крышке, на него осыпается земля, и он едва успевает зажмуриться.       Какого черта?       И тут Дину в голову ударяют все воспоминания последних лет в Аду, от которых по телу проходит крупная дрожь. Все те пытки, боль, которую он перенёс и причинил сам - все это встаёт перед ним так ясно, что хочется вычерпать себе мозг чайной ложкой, только бы забыть навсегда... Но это место не похоже на Ад, совсем нет. Скорее на... гроб?       Мозг охотника медленно включается в работу, и Дин понимает, что если он прав, то ему нужно как можно скорее начинать откапываться, пока воздух ещё не совсем кончился. Он вдыхает поглубже и сильным ударом ломает доски, зажмуривая при этом глаза и плотно сжимая губы. В мышцах противная слабость, Дин не чувствует, что у него достаточно сил, но такой уж у него характер - бороться до последнего. Медленно, умудряясь делать редкие вдохи и выдохи, он приближается к поверхности. Винчестер чуть не забывается от радости, когда одна рука, наконец, ощущает порыв ветра. Дин понимает: почти выбрался. Несколько минут - и он лежит рядом с тем, что недавно было могилой. На улице жарко, как в пекле, но это тот тип жары, который Дин готов терпеть сколько угодно. Он жадно дышит полной грудью, ощущает кожей ветер, солнце и подсыхающую грязь на ней, и чуть не плачет от облегчения. Он уже даже не думал, что когда-нибудь увидит все это снова, что когда-нибудь снова будет жив.       Дин не знает, сколько проходит времени, прежде чем он встаёт и на ватных ногах, слегка шатаясь, идёт по дороге, обнаружившейся неподалёку. Каждый шаг даётся с трудом, одервеневшие мышцы плохо слушаются, и Дину нестерпимо хочется пить. Проходит, кажется, вечность, за которую Винчестер несколько раз порывается сдаться и просто свернуться калачиком на обочине дороги и уснуть. Так по-человечески. И вот, наконец, вдалеке возникает что-то вроде заправки с магазинчиком и мотелем, при виде которых Дин издаёт тихий облегчённый возглас. Он даже не узнает свой голос, настолько хрипло и грубо он сейчас звучит.       Винчестер заходит в подозрительно пустой магазин, тут же хватает бутылку воды и залпом опустошает ее, ощущая блаженство. Ему бы еще поспать. Внезапно все обыденное кажется чуть ли не райским наслаждением. Дин с удовольствием вгрызается в удивительно свежую булку и прикрывает глаза. Всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Неужели Сэмми все же нашёл способ вытащить его из Ада? Вот только какой ценой? У него слишком много вопросов и ни одного ответа. Единственное, что Дин сейчас понимает - ему надо как можно быстрее найти брата.       Он с трудом поднимается на ноги, намереваясь направиться к выходу, и вдруг слух пронзает какой-то звук. Этот звук заполняет все пространство вокруг и становится громче с каждой секундой. Дин зажимает уши и падает на колени, когда частоты усиливаются настолько, что их невозможно терпеть. Вокруг одна за другой лопаются лампы, а потом Дина осыпает осколками взорвавшегося оконного стекла. И лишь за несколько секунд до того, как охотник готов потерять сознание, все прекращается. Он с трудом встаёт, нащупывает за поясом нож, предусмотрительно оставленный ему Сэмом, и осматривается. Но все снова тихо, только в застывшем от жары воздухе слышится жужжание насекомых. Винчестер потирает глаза и медленно опускает руку с ножом. Губы становятся странно влажными, и он понимает, что от слишком высоких частот из носа пошла кровь. В общем-то, наплевать. Что бы это ни было, пока оно не нападает, Дин спокоен. Он берет с полки упаковку чипсов и идет к кассе, выгребая оттуда почти всю наличку: надо же ему как-то добраться до Сэма, а владелец, наверняка, возместит все за пару дней. Первым делом Дин решает принять душ и хоть немного поспать, а потом уже искать брата и надирать его задницу за продажу души или еще что похуже. Однако выйти из магазинчика просто так Дину явно не светит. Едва он делает шаг к двери, как свет снова начинает мигать, Винчестер даже удивляется, как лампочки вообще горят, когда половина из них уже лопнула. Приемник включается и меняет частоты, как ненормальный, и в следующий момент дверь сама распахивается настежь. Крепко сжав нож в руке Дин смотрит, как силуэт незнакомого мужчины возникает в дверном проеме. Электричество продолжает сходить с ума, а взгляд охотника выхватывает бежевый плащ, темные растрепанные волосы и синий галстук.       Выглядел ли так хоть один из плохих парней, с которыми они сталкивались? Не то чтобы Дин хотел сейчас об этом размышлять. Он замахивается и метко попадает ножом в грудь незнакомца. Тот останавливается и плавным движением достает нож, даже не поморщившись. Дин слышит стук металла об пол и будто со стороны наблюдает за приближением к нему странного существа. - Этот нож всегда работал раньше, что за черт?.. – бормочет Дин, напряженно всматриваясь в мужчину напротив. У него оказываются совершенно удивительные голубые глаза, в которых мелькает нечто непонятное от слов Дина. - Кто ты такой? – внезапно сердце Дина пропускает удар. Нет. Это же не может быть он? Мужчина забавно склоняет голову чуть набок и отвечает глубоким, слегка хриплым голосом: - Я тот, кто схватил тебя и вытащил из Ада.       Мгновение. Дин отступает на шаг, ошеломленно глядя на существо напротив. Он никогда не думал, что это случится. Фраза Дина была слишком невероятной, слишком за гранью даже их с братом реальности. Когда его забирали в Ад, Винчестер знал, что либо не вернется оттуда никогда, либо встретит свою родственную душу и спасется с ее помощью. Но правда была в том, что он никогда на самом деле не верил во второй вариант. Он никогда не думал, что ему действительно суждено встретить кого-то, тем более после истории Сэмми, соулмейт которого оказался монстром. Дин не считал себя тем, кто достоин счастья, он давно смирился со своей жизнью, положил ее всю на спасение людей и заботу о брате, и никогда не жаловался. Это то, кем он был, и он вряд ли был достоин спасения, не после всего, что сделал, не после страданий, причиненных другим.       Дрожащей рукой охотник поднимает край футболки и смотрит на чистую кожу, на которой растаяли заветные буквы. Краем глаза он отмечает, как таким же неуверенным жестом мужчина напротив отгибает ворот рубашки и рассматривает свою ключицу. - Значит это правда. Ты моя родственная душа, Дин Винчестер, - его слова с трудом доходят до перегруженного сознания охотника, который несколько секунд бессмысленно бегает взглядом по лицу мужчины. - Что ты такое? – выдыхает он, наконец. - Я Кастиэль. Ангел Господа. Дин не сдерживает короткого смешка. - Ну конечно. Ангелов не существует. Кастиэль снова склоняет голову вбок и слегка хмурится. - Ты не веришь. Но почему? - Почему? Я встречал сотни демонов и прочей нечисти, я убивал их, но ангелы? Никто и никогда даже не слышал о них. - Ты уверен? Дин хмурится в ответ. - Докажи, - он отчаянно цепляется за крупицы здравого смысла.       В следующее мгновение Дину приходится наблюдать, как силуэты огромных черных крыльев раскидываются по стенам в очередной вспышке света. Охотник замирает, завороженный этим величественным зрелищем, совершенно не вписывающимся в интерьер жалкой забегаловки. У Дина внутри все трепещет в такой мучительной надежде, что ему приходится на секунду зажмуриться. Это та самая надежда, которую он годами вытравливал из сердца, выбивал с каждой новой потерей, с каждым одноразовым сексом с новой девчонкой в мотеле или придорожном кафе; та надежда, которую он оставлял для Сэмми, и которая тоже сломалась с появлением Гейба. Дин не хочет ее, но при взгляде на мужчину непонятные, ранее неведомые чувства распускаются в легких синеватыми пятнами фиалок, так ярко, что Дину кажется, будто сейчас они пробьют его грудную клетку.       Дину все это совсем не нужно.       Почти с первого взгляда.       Он отводит глаза и тихо спрашивает: - Ты правда меня спас?       Кастиэль кивает. На его лице не отражается никаких эмоций, кроме странной озабоченности. - Почему? – не выдерживает Дин. - Почему я?       Кастиэль молчит некоторое время, просто вглядываясь в лицо Винчестера, после чего все же отвечает: - Ты слишком мало веришь в себя. - Верю в себя? – тут же вскидывается Дин. – Я должен верить в себя после всего, что сделал? Ты ведь знаешь все это, не так ли?       Ангел снова кивает. - Зачем я тебе? Или вам всем? Такому, как я, самое место там, внизу. - Люди всегда слишком идеализировали ангелов, - негромко и невпопад отзывается Кастиэль.             И Дину даже нечего ответить. У него кончаются и силы, и аргументы. На смену всем эмоциям приходит смертельная усталость. Он знает, что этот ангел с голубыми глазами и пробирающим до костей взглядом в его жизни не останется. Исчезнет в один момент, как и все до него, оставит после себя очередную пустоту, с которой Дин справится ради Сэмми. - Зачем ты здесь сейчас? – спрашивает он вместо миллиона других вопросов, крутящихся на языке. - Чтобы помочь. - Ты разве недостаточно помог, вытащив меня оттуда? Спасибо, кстати, я не думал, что выберусь. - Тебе, наверняка, надо к брату, - констатирует ангел, игнорируя все вопросы.       Дин тут же вскидывает голову и поспешно кивает. - Ты знаешь, где он?       Кастиэль качает головой. - Но это несложно узнать. Тебе, наверное, надо отдохнуть? Я мог бы восстановить твои силы, но после спуска в Ад моя Благодать несколько пострадала. - Твоя что? – вскидывает брови Винчестер. - Благодать. Это источник сил для ангела, она обеспечивает все то, что мы умеем делать. - Оу. Типа ангельского бензина? – ухмыляется Дин.       Кастиэль на это хмурится с явным непониманием, так что охотнику остается только махнуть рукой. Он вспоминает о странном звоне прямо перед появлением ангела и все же решает спросить: -А что это был за звук перед твоим приходом? - Мой истинный голос. Только немногим избранным дано слышать мой голос и видеть мою истинную форму. Я думал, что ты – один из них, но ошибся. - Твой реальный голос - ультразвук? Не очень тебе повезло, приятель, - хмыкает Дин.       Но Кастиэль даже не улыбается, тогда Винчестер сдается. - Ладно. Если ты не против, то я в мотель. Готов убить за душ и шестичасовой сон.       Ангел странно кивает и тут же исчезает с легким шелестом.       «Наверное, крылья» - думает Дин и даже почти не удивляется. Его жизнь – дурдом, не было никаких оснований ожидать, что это когда-нибудь изменится.       Решив отложить все на завтра, Дин выходит из магазина и спустя десять минут поднимается по лестнице в соседнем мотеле.       Еще полчаса уходит на душ. Дин намыливает изможденное тело, чувствуя, как оно постепенно расслабляется под горячими струями, как вдруг отмечает странность при прикосновении к плечу. Он протирает зеркало и вздрагивает от неожиданности при виде отпечатка чужой ладони на загорелой коже. Проведя по нему кончиками пальцев, он чувствует, как по позвоночнику бегут мурашки. Тут не надо быть гением, чтобы догадаться, что этот след – его связь с Кастиэлем, его метка, частичка божественного, оставшаяся на его коже. Дин почти перестает дышать, аккуратно прикладывая свою ладонь к следу. Хотя бы это останется с ним, небольшое напоминание о том, что у него есть вторая половинка, предназначенная ему свыше. Пусть даже им и не быть вместе, это останется с Дином навсегда. Он с трудом отрывает взгляд от вновь запотевшего зеркала и возвращается к мытью.       После душа Винчестер с наслаждением растягивается на постели и прикрывает глаза. Ему не хочется думать, куда исчез Кастиэль, не хочется решать, что ему делать со странным взъерошенным ангелом, так вовремя появившимся в его жизни, не хочется ничего. Но перегруженный мозг никак не отключается, он заставляет Дина вновь и вновь прокручивать в голове этот день, зарываться мыслями все глубже в воспоминания без шанса уснуть.       За всю жизнь Дину ни разу не было легко. Сколько он себя помнил, на его плечах всегда лежала практически непосильная ноша. Со временем он свыкся с ней, сросся воедино, перестал обращать внимание, но она никогда не переставала тянуть его к земле. Он никогда не прощал себе ошибок и промахов, какого бы масштаба они ни были. Дин Винчестер был первым красавчиком и самым популярным парнем в любой старшей школе, в которой им с Сэмом удавалось задержаться. И всего несколько людей знали, что за бравадой, вечными шуточками и напускной уверенностью прячется такая ненависть к себе, которой было бы много даже для троих.       Дин всегда носил в себе эту тьму, не расставался с ней ни на секунду, он действительно ненавидел себя так, как никто другой не смог бы. С детства каждый промах, каждая ошибка наслаивалась на предыдущие, пока все они не создали внутри охотника черноту, которую он скрывал от всех вокруг. Только Сэм и Бобби знали больше, чем было нужно. Только при них Дин позволял себе несколько раз вспышки отчаянья и неконтролируемой злости.       Только Сэм видел несколько раз те периоды жизни Дина, когда он с самого утра заливал в себя дешевый виски, при этом отшучиваясь и убеждая брата, что все в порядке. Дин жил в этой тьме, она забирала из его жизни весь смысл, и он много раз признавался себе, что продолжает пытаться только ради Сэмми.       Сэм стал связующей ниточкой его жизни в тот момент, когда еще шестилетний Дин выбегал из горящего дома, держа в руках небольшой теплый сверток, который был его маленьким братом. И в тот момент он впервые осознал свою ответственность, впервые понял, что должен защитить Сэмми, не дать ничему плохому случиться с ним. И именно поэтому каждый раз, когда Дин подводил брата, допускал ошибки, на которые у него, черт возьми, не было права – каждый раз это ранило наиболее сильно, заставляло тьму внутри вздыматься и шептать ему, что он не достоин жить, опутывать его своими липкими сетями.       Дин Винчестер был, наверное, самым сломленным человеком из тысяч других. Но в то же время он был и самым сильным.       Каждый раз, как отец отдавал ему очередной приказ, Дин наступал на горло своим желаниям. Каждый раз, когда Сэм нуждался в чем-то, Дин был рядом и старался дать это брату любой ценой. Каждый раз, потому что понимал: отцу трудно, а Сэмми нужно защищать. Сэм – и его ответственность тоже.       Он расставался с девушками, которые ему действительно нравились, он без тени сомнений бросал в сумку свои вещи и шагал за дверь вслед за отцом, он уезжал из мест, где хотел бы остаться навсегда, загонял глубоко внутрь свои мечты о простеньком колледже и собственной автомастерской. Каждый раз, сжимая зубы и сглатывая слезы в детстве, и с немой покорностью в более зрелом возрасте, Дин делал то, что должен, и тьма внутри него на время отступала.       Именно таким он попал в Ад. Он был весь, как оголенный нерв, полный ненависти и боли, поэтому сломать его было проще, чем, наверняка, того же отца. Дин держался под пытками сколько мог, находил в них искупление своих выдуманных грехов, но потом не выдержал. Когда он встал на сторону палача, тьма вырвалась, заполнила его до краев, побеждая, говоря, что это то, кем ему суждено быть, что он ничем не лучше любого демона, что он недостоин быть человеком. И Дин принял эту простую истину.       Пока не появился он.       Кастиэль.       Если он и правда был ангелом, в чем Винчестер уже почти не сомневался, то судьба, видимо, решила сыграть с Дином злую шутку. Ему до нервного смеха, до покалывания в кончиках пальцев, до разрывающего изнутри чувства несправедливости было сложно поверить, что его спас ангел.       Что ангел – его родственная душа.       Этого был достоин Сэм, его вечно любознательный младший братишка с добрым сердцем и сильным характером, но никак не он. После всего, что Дин сделал за свою жизнь, искупление было желанным и недосягаемым. Он был героем для Сэма, он был опорой, но он никогда не был чист. Руки Дина по локоть в крови, которую не отмыть, которой он не может запятнать такое светлое существо, как ангел. Зачем он ему?       Сломанный человек, идущий на все ради семьи, цепляющийся за нее, как утопающий за соломинку, всегда гордо поднимающий голову и верящий в свой единственный миф: все ради благого дела. Он не мог поверить и не мог смириться, но надежда зажглась внутри так ярко, что Винчестер мечтал сгореть в ее пламени. Мечтал поймать взгляд этих синих глаз и очиститься в их невинности. И от осознания того, что нельзя, становилось до одури тошно.       Дину всегда казалось, что он не встретит своего соулмейта, а если встретит, то проебет все по щелчку пальцев. Просто потому что он никогда не мог держать в руках нечто идеальное, не разрушая его. Дин никогда не видел Кастиэля, но в тот момент, когда с губ ангела сорвалась заветная фраза, а зеленые глаза Дина встретились с голубыми омутами Каса, все полетело к чертям. В Винчестере наглухо засело осознание того, что Кастиэль идеален. Может быть, идеален не в принципе, но идеален для него, Дина. Он слишком чист, слишком невинен, что читалось даже в его взгляде, он просто «слишком».       И тьма внутри Дина тоже тянулась к свету Каса, желая обжечься и сгореть в нем дотла.       Винчестер беспокойно ворочается, но никак не может провалиться в желанный сон. Он даже почти не чувствует легкого прикосновения ко лбу.       Ангел, теперь уже его ангел, смотрит на него обеспокоенно и забирает все ненужные мысли, погружая Дина в забытье. Кастиэль садится на край соседней кровати и с любопытством изучает спящего на ней мужчину. Он чувствует, как дрожит внутри их связь, сплетенная с его Благодатью, и не понимает, откуда в таком чистом создании столько ненависти к себе. Для него Дин Винчестер – произведение искусства, безбожно изувеченное вандалами. Он сильный, смелый, он может пожертвовать собой без раздумий, только чтобы спасти невинного, он предан семье и любит брата больше всего на свете. У Дина неимоверно яркая душа и, безусловно, большое сердце. И ангел тянется к нему в ответ, не понимая в этих дебрях судьбоносных связей и человеческих чувств ровным счетом ничего, желая только спасти, защитить охотника от него самого.       Кастиэль подсознательно делает свой первый выбор в его пользу.       Дин просыпается рано утром на следующий день и сразу натыкается на пристальный взгляд голубых глаз. Он вздрагивает и тут же садится на кровати, только потом начиная осознавать происходящее. - Кас, нельзя же так пугать, - Дин даже не замечает, когда успел так сократить имя мужчины. – Это просто жутко. - Извини, - слегка хмурится ангел, и это выражение лица придает ему вид нахохлившегося воробья. - Просто больше так не делай, ладно? Личное пространство, чувак. Кастиэль кивает. Он мало что понимает в человеческих заморочках, но очень надеется, что Дин научит его со временем.       Винчестер умывается холодной водой и снова садится на кровать напротив Каса. Ему так сильно нужно хоть что-то сказать, что на языке ощущается легкий зуд, но он не знает, с чего начать. Он пробегается взглядом по напряженным под бежевым плащом плечам ангела и спрашивает совсем не то, что хотел: - Это тело…твое или просто сосуд, как у демона? - Ни то, ни другое, - негромко отзывается Кастиэль. – У нас нет ничего общего с демонами. Это тело принадлежало Джимми Новаку. Он был хорошим человеком, праведником, он молился, чтобы я пришел к нему. Но не сейчас, сейчас в этом весселе только я. Джимми Новак мертв уже несколько лет.       Дин некоторое время молчит, переваривая услышанное, но потом медленно кивает. Он даже не знает, как относится к словам Каса, тем более, что на языке вертятся совсем другие вопросы. - Кас, - он слегка запинается, но тут же продолжает со своей обычной уверенностью. - Что теперь? - Теперь? – Кастиэль снова озадаченно хмурится. – Нам надо найти твоего брата, так? - Нет. То есть да, но я не об этом. Мы с тобой соулмейты, но я не знаю, что думать по этому поводу или что ты думаешь по этому поводу. - Это связь свыше, Дин. Мы не властны над ней, - эти слова звучат как нечто само собой разумеющееся, хотя Винчестер прекрасно знает, что это не так. - Если ты не хочешь быть связан со мной, я пойму. Мы можем вообще не видеться, - все существо Дина протестует, пока он вновь пытается поступить правильно, сделать то, что, как ему кажется, должен. - О чем ты? Я вытащил тебя из Ада не для того, чтобы просто бросить. Я рискнул многим, потому что тебе вообще не следует быть сейчас живым. - Что? – Дин совершенно сбит с толку. - Послушай, Дин, - Кастиэль вздыхает до странного по-человечески. – Кое-что происходит наверху, кое-что важное. Это касается всего мира, и ты должен быть в этом замешан, но я не хочу, чтобы ты был. Поэтому я вызволил тебя раньше, чем было задумано руководством.       Дин несколько секунд бессмысленно таращится на ангела, после чего мотает головой, будто стряхивая наваждение. Он просто не понимает, зачем это странное существо так рисковало ради него, зачем он вообще нужен для какого-то глобального плана. - Но почему? – тупо повторяет он. - Один из моих братьев на небесах когда-то рассказывал мне о родственных душах. Он говорил, что далеко не у всех ангелов есть пары, что это большая честь. А еще он говорил, что если человек предназначен одному из нас, то он особенный. Я не очень много понял тогда. Мой брат долго жил на земле, он понимал вас лучше, он был старше и ближе к Отцу, но он втолковал мне, что со своей родственной душой можно найти истинное счастье.       Дин снова молчит. Ему нечего сказать на эти наивные рассуждения. Он просто сочувствует Кастиэлю. - У того твоего брата тоже был соулмейт? – тихо интересуется он. - Я не знаю. Он рано нас покинул. Исчез и больше никогда не появлялся на небесах, хотя многие ждали его. Мне нравится думать, что он в итоге обрел свое счастье. - Кас, - Дин набирает в легкие побольше воздуха и произносит. – Мне жаль разбивать твои розовые очки, но я не тот, кто тебе нужен, я не идеален и уж точно не стою этой твоей борьбы против всех и вся. Если ты хочешь найти счастье, то тебе нужно искать его не здесь и не со мной. - Я сожалею, что ты так думаешь, - искренне отвечает ангел. Он как всегда серьезен, а внимательный взгляд синих глаз на мгновение заставляет Винчестера забыться. – Я не позволю тому, что суждено, случиться с тобой. Более того, я думаю, ты можешь помочь предотвратить великое зло. Ты и твой брат вместе.       Дин качает головой, с досадой думая о том, что до глупого ангела так ничего и не дошло. - Ладно, плевать. Если ты ждешь от меня этого, то я готов подыграть, но не надейся на успех слишком сильно. Кас удовлетворенно кивает, а потом вдруг интересуется: - У тебя осталась метка?       Понимающе хмыкнув, Винчестер задирает рукав футболки, обнажая отпечаток ладони ангела. Кастиэль некоторое время просто смотрит, после чего встает и медленно, осторожно прикладывает свою руку поверх отметины. Кожу Дина от этого касания начинает ощутимо покалывать, а все его существо заполняется искренним восторгом. - Я могу залечить ее, - предлагает Кастиэль, но Дин уж слишком рьяно протестует, тут же устыдившись своего порыва. - Пусть будет. Как напоминание.       К удивлению Винчестера ангел не спорит, лишь задумчиво кивает, после чего встает на ноги. - Я поищу твоего брата и вернусь.       Он исчезает с тихим шелестом раньше, чем Дин успевает ответить. Охотник остается один на один со своими невеселыми мыслями, но теперь к ним добавляются новые вопросы. Ему совсем не хочется быть частью чьего-то глобального плана, и, чтобы избежать этой участи, он готов попробовать играть по правилам Кастиэля, которого совсем не знает. Ведь по сути именно этому взъерошенному недоразумению Дин обязан жизнью.       Кас возвращается через пару минут и сообщает, что примерно определил местонахождение Сэма, но радиус сузить не удается: даже его ангельскую сущность что-то блокирует. - Я могу перенести нас туда, но потом придется искать вашими способами, - предлагает Кас, и Винчестер тут же соглашается.       Он осторожно сжимает локоть ангела, как будто он хрустальный, и уже через мгновение они стоят в незнакомой Дину местности. Бродить там приходится долго, и Дин уже почти начинает злиться, когда вдали приветливо сверкает отполированный багажник «детки». Издав по-детски радостный возглас, Винчестер бросается к своему сокровищу и деловито осматривает его на предмет повреждений. И только удостоверившись в том, что Сэмми удалось сносно проследить за машиной, он присоединяется к Касу, уже разыскавшему неприметную дверь в зарослях. - Кажется, нам сюда.       Дин напряженно кивает, и уверенно стучит в дверь в надежде, что брат правда окажется внутри.       Дверь распахивается буквально через минуту, и на пороге застывает Сэм, на лице которого по очереди отражаются шок, недоверие, удивление, смятение и радость.       Дин уже открывает рот для приветствия, когда получает дозу святой воды в лицо. - И я тоже очень рад тебя видеть, братишка.