Цепи

На сцене кроме них никого не было. Молчали кулисы, замер безликий зрительный зал. Колыша мягкие декорации и занавес, качался из стороны в сторону маятник огромных соборных часов, уходящий в непроглядный мрак колосников — он, словно топор палача, угрожающе навис над разложенной на столе картой. Дамоклов меч, подумала Аглая. И подняла глаза. Они сидели друг напротив друга за этим длинным пыльным столом. Она — вполоборота, не сутулясь, закинув ногу на ногу. На тонкой лодыжке, затянутой в кожу высокого остроносого сапога, болтался браслет кандалов, цепь от которых змеёй вилась по сценическим подмосткам прямиком к её собеседнику, мрачному, молчаливому и напряжённому. Застёгнутый браслет вгрызался в его покрытый пеплом армейский ботинок. Они оба были связаны Городом, его необоримой волей, и Законом, перед которым в их подлом государстве все равны. Даже Полководец и Инквизитор. — Значит… Ждём? — Аглая поглядела на собеседника через стол и проследила взглядом за маятником, столь опасно раскачивающимся над их головами. — Я слышала, что вы не из терпеливых, Генерал Пепел. — То же самое я слышал и про вас, комиссар Лилич. Она недобро усмехнулась и ядовито произнесла, растягивая гласные: — «Комиссар»? Именно так вы нас называете? — Аглая погладила пальцами столешницу и покачала головой, слушая скрип механизма над колосниками. — «Каратель» больше подходит. Или Палач. Всяко лучше, чем кабинетное прозвище. — Могу называть вас по имени. Так будет лучше? Александр Блок опустил подбородок на сцепленные в замок руки. Хмурый, бледный, челюсти напряжены, меж бровей залегла глубокая морщинка. Он смотрел не на Аглаю, а на карту в центре стола, мысленно очерчивая границы предполагаемой зоны отчуждения. Тишина его нервировала, но он упрямо не показывал этого, чтобы не дать инквизитору повод зацепиться за момент мимолётной слабости и разорвать на части и без того истерзанное самообладание знаменитого полководца. — Лучше продолжайте вежливо обезличивать меня, — ответила Аглая, и Блок поймал взгляд её пустых чёрных глаз. — Так будет проще для нас обоих. — Уверены? — Просто не хочу, чтобы мы стали ближе, чем следует. Инквизитор должен быть беспристрастным. Она неспешно выпрямилась, опуская ногу на пол, и заметно вздрогнула, услышав звон цепи. Положив локти на стол, Лилич придвинула к себе стопку бумаг, на которых красным было выведено одно единственное слово. «Виновна». И ниже подчёркнуто официально: «Приговор: смертная казнь». — Может, пока ждём, обсудим сложившуюся ситуацию? Маятник разрезал пыльный воздух над её головой и остановился по другую сторону стола, зависнув над Полководцем. Подождал секунду, вновь набрал скорость, и вернулся к ней. Дразнился. Угрожал. Гильотина, не часы, подумала Аглая. И снова подняла глаза. — Вы меня слушаете, генерал? Блок покачал головой и, опираясь на стол, приподнялся, не спуская пристального взгляда с разложенной карты. Город перед ними обоими, как на ладони, маленький и жалкий. Биться за такой нет смысла. Горхон протекал не на границе, одна железка да километры степи — сюда война не заглянет даже погостить на часок. Поэтому Александру было невдомёк, почему Власти сюда их согнали, вооружив стеклянной пушкой Инквизиции в лице правительственного комиссара. Да ещё и приговорённого к расстрелу, шутка ли? — Слушаю, но не вижу смысла перебрасываться сухими фактами. Вы любите это, не так ли? Сначала заговариваете зубы, — Блок сжал челюсти, сдерживая колкости. — Потом находите способ выкрутить ситуацию в свою пользу, превратив обычный приказ в представление. — Я не такая, — Аглая покачала головой и даже не поморщилась, получив в ответ: — Все вы так говорите. А мы потом трупы считаем. — У вас был негативный опыт? — Лилич неприятно сощурилась. — Не утруждайте себя объяснениями, я догадываюсь. Проведём мысленный эксперимент? Александр резко изменился в лице, сверля инквизитора потемневшими глазами цвета горного родника. Ледяной ветер прорвался сквозь щели в полу сцены — стало немного зябко и страшно. Совсем чуть-чуть. — Два генерала готовятся к штурму одной крепости, — Лилич повысила голос, который эхом разнёсся по пустому залу, отскочив от стен тоскливой «и» и чёткой «т». — Между ними километры выжженной пустоши. Единственный способ связаться — отправлять гонцов из одного лагеря в другой, но территорию патрулирует враг, готовый в любой момент перехватить лазутчиков. Верховным командованием было озвучено, что обе армии должны атаковать крепость одновременно, но связь отрезало… — Довольно, комиссар, — Блок закрыл глаза и нахмурился, поднимая руку, но Аглая беспристрастно продолжила: — Но никто не сказал им точного времени. Одному полку не выстоять против защитных сил крепости. Только вместе можно привести страну к победе. Что предпримут оба генерала, чтобы отправить и получить согласованное решение об атаке? Лилич приподняла брови и сделала рукой приглашающий жест. Цепь под столом неприятно поскребла деревянный пол, когда Блок отступил назад и сел обратно, обессиленно опуская плечи. Бесполезно было отрицать, что он попался. — Карминский тебе рассказал, — переступая через формальности, процедил полководец. — Не уходи от темы, Пепел, — Аглая поджала губы, услышав знакомое имя. — Это задачка на сообразительность. В ней нет и не может быть правды. Инквизитор опустила глаза и дёрнула стопой, бряцнув браслетом кандалов. Закрыв личное дело со своим незавидным приговором коричневой папкой с вензелем, Лилич едва слышно вздохнула, и верхнее веко у неё нервно дёрнулось. Она не спала чуть больше суток. — Решение этой задачки — несколько курьеров, отправленных с одним и тем же сообщением, — академически отчеканил Александр, наблюдая за Аглаей с напускным прохладным равнодушием. — Так больше гарантий, что один генерал получит указания и сможет отправить подтверждение. Лилич довольно улыбнулась и вскинула брови — польщена, не иначе. Она видела в Блоке союзника, который не станет бравировать идеями военного переворота и бестолкового милитаризма. А ведь он мог. Имея на руках самые передовые орудия Бюро, любой бы возомнил себя вестником войны на мирных берегах. Инквизитор пошевелила лодыжкой, и цепь предостерегающе зазвенела. — Подыграйте же мне, Александр. Зрители смотрят. Она кивнула в сторону сокрытого в темноте зала. Блок с некоторой опаской покосился на невидимых слушателей. В партере, ещё несколько минут назад пустом, сидели безликие трагики, все, как один, в масках. Слушали. Наблюдали. Ждали. — Карминский рассказывал мне о вас, — Аглая сделала паузу, кончиками пальцев выводя собственное имя на папке с личным делом. — В двадцать восемь лет забраться так высоко… Это чтобы было больнее падать? Александр, стараясь не обращать внимание на зрителей, поддел носком армейского ботинка цепь и глубоко вздохнул, решив не отвечать на заданный вопрос. — Множество медалей, которые вы не носите, — Лилич подпёрла подбородок рукой и облизнула губы. — Всегда на передовой. Будто считаете, что если солдаты полягут, так и вы вместе с ними… — Довольно. Потянув за цепь, Александр угрожающе сощурился. Он легко мог перетянуть Аглаю на свою сторону стола прямо по пыльной авансцене, но так поступил бы монстр, каким его рисовали в кулуарах правительственных застенков. Генерал Пепел. Генерал Герой. Издеваться над женщиной, попавшей в прямую зависимость от обстоятельств, насмехаться над ней — даже если Власти добивались их прямого противостояния, он не стал бы исполнять их чудовищную волю. Лилич это прекрасно понимала. И жалела Блока, даже не осознавая, что тянущее чувство у неё в груди — это именно жалость. Тонкая нить. Линия. Цепь под столом, которую уже не разрубить, пока один из них не умрёт. — Ты пытаешься навести меня на мысль, что страна, за которую я сражаюсь, гроша ломаного не стоит, — Блок заметил блеснувший во взгляде Аглаи крохотный огонёк надежды. — Да только сражаюсь я не за страну. А за людей, комиссар. — Я тоже выступаю за интересы обычных граждан, я клятву давала, — ответила она, и Александр ударил по столу кулаком, не сдержавшись: — Вы, инквизиторы, так и работаете, — сквозь зубы выдавил он. — Сначала наводите человека на мысль, за которую он отправится на виселицу, а затем выкручиваете всё так, словно к вам только что явились с повинной. Знаю я вас. Работал с такими, как… — Как я? Они оба замолчали. Лилич, оскорблённая, но не растерявшая поразительного беспристрастия, прислонилась спиной к высокой спинке стула и пробежалась взглядом по зрительному залу. Пройдя между рядами кресел, к первому ряду вальяжно прошагал Марк Бессмертник, сел на единственное свободное место и одёрнул пиджак, заинтересованно наблюдая за разыгрываемой перед ним сценой. — А за что по-вашему сражаются Инквизиторы, Александр? — тихо спросила Аглая. — Попробуйте ответить на этот вопрос в рамках заданной задачи. Два генерала. Одна крепость. Кто мы в этой формуле? Блок появлению Марка среди зрителей нисколько не удивился, но на его лице всё равно появилось выражение крайнего раздражения. Закатив глаза, генерал потёр пальцами сжатые губы и задумался, с трудом подавляя желание встать и уйти. Знал же, что не сможет. — Вы те, кто отдаёт приказы, — уверенно ответил полководец. — Нет, мы курьеры, — отвергла его предположение Лилич. — Вечность меж двух огней, разносим чужие приказы из пункта А в пункт Б. Орф, решающий конфликты без единой казни, без единого выстрела, по уши погрязший в бумажной работе. Карминский, по указке сверху прибывающий на фронт с депешами и желанием впиться кому-нибудь в глотку. Сагатка, из года в год разъезжающая по стране с делами бывших должностных лиц, покинувших свой пост без официального заявления. Филин, отдающий распоряжения по поводу инакомыслящих и лжеучёных. Вот, кто мы, Генерал Пепел. Бессмертник недовольно цокнул языком и покачал головой, делая пометку в блокноте. Аглая, немного помолчав, покусала губу и закрыла глаза. — Гонцы со списком определённых инструкций. Шаг в сторону — расстрел. А думали, что станем генералами. Сцена погрузилась в полумрак. Маятник, отсчитывающий секунды до конца представления, завис над головой Лилич на долгие три с половиной секунды. Соборные часы замерли, издавая жалобное утробное гудение. — Я не знаю, за что я сражаюсь. Приятно, что знаешь ты, — инквизитор повернула голову к Блоку. — За людей, хм, — она попыталась улыбнуться. — Нам привязываться к людям запрещено. — Чего ты хочешь от меня? — тихо спросил Александр. — Сочувствия? Поддержки? Мы на войне, Лилич. — И какому врагу ты здесь бросаешь вызов, Блок? — нахмурилась Аглая. — Мне? Обычным гражданским? Болезни? О, поверь, ей твои пушки не страшны. Бессмертник ударил тростью по полу, привлекая к себе внимание, и луч прожектора, прорезающий темноту, преданно подполз к нему, выделяя на фоне безликих. Убедившись, что его слушают, Марк оглядел забитый партер, пожевал кончик языка и щёлкнул пальцами. — Абсолютная бессмыслица. Вы бы ещё вспомнили, как пишутся доносы, и написали бы парочку-другую друг на друга, вот настолько это скучно. Он бодро поднялся и прошёлся вдоль сцены. Луч проследовал за ним. — В нашем спектакле, знаете, — Бессмертник приложил к губам указательный палец, задумчиво сощурившись. — Рассказывается о таком понятии, как «предопределение». В нём каждый знает, что ему уготовано, и на что готовы пойти самые обычные люди, дабы избежать нависающего над ними молота правосудия. Марк очертил раскрытой ладонью пространство перед собой и ласково улыбнулся трагику в первом ряду. — В первую очередь Инквизитор и Полководец — люди. Вы об этом как-то позабыли. Блок резко выдохнул, желая возразить, но Бессмертник стукнул тростью по полу и шикнул на него, как на собаку, посмевшую ослушаться команды «сидеть». — Отбросьте в сторону свои маски. Хоть на секунду. Покажите им, — он обвёл рукой зрительный зал. — Себя. Обнажите душу, выверните её наизнанку, докажите, что вам нечего скрывать. Иначе представление ваше ничем не будет отличаться от политических дебатов. — Мы играем ту роль, которую нам прописали, — жёстко отрезала Аглая. — Мы даже не увидим друг друга на протяжении всей этой глупой постановки. А вы хотите от нас откровений? — Я хочу посмотреть на вас, — Бессмертник обхватил пальцам наболдашник трости и улыбнулся. — Хочу увидеть, как вы поступите в ситуации, когда не сможете даже прикоснуться друг к другу. Не сможете посмотреть в глаза. Между вами будет долина, заполненная вражескими патрулями, и единственной ниточкой станет… Наш главный герой. Но что если он умрёт? Как вы поступите? — Да что вы такое несёте? — не выдержал Александр, вскакивая из-за стола. — По-вашему это просто игра? — Сядьте, генерал. Спокойный голос Марка подействовал на Блока, как звонкая пощёчина. Вернувшись к столу, он опустил голову, размеренно подышал и недовольно пошевелил ногой, скованной стальным браслетом. Удостоверившись, что его больше не будут одёргивать, Бессмертник лениво прошествовал к своему месту и, сев, довольно улыбнулся: — Продолжайте. Я заинтригован. Под сценой кто-то грустно заиграл на пианино. Тоскливая мелодия окутала помещение, затрещал по оконной раме вездесущий дождь, пахнущий сырой землёй. Полководец покачал головой и, опустившись на стул, уронил её на сложенные на столе руки. Пропустил через себя негодование, приглушённо рыкнул и упрямо выпрямился, зная, что не время и не место для слабости. Сломлен войной, подумала Аглая. И подняла глаза. — В назначенный день я отправлю к вам трёх курьеров, Генерал Пепел, — она сглотнула и выдохнула. — Хотя бы один из них донесёт до вашего сведения, как нам поступить. — А если ни один не дойдёт? — спросил Александр, устало поморщившись. — Кто станет вашим запасным планом? — Бурах, — Лилич не дрогнула, но заметно побледнела. — Бурах справится. Или девочка Клара. Или самоуверенный доктор Данковский. В любом случае вы узнаете, куда стрелять. Закусив губу, инквизитор сложила руки на столе и выждала несколько секунд — именно столько над её головой висел маятник, возобновивший свой ход. — Я же должна буду совершить одну глупость. И глупость эта станет первой и последней в моей жизни. — Какую же? — Попытаюсь понять, за что я сражаюсь. Они долго смотрели друг на друга в молчании. За окнами театра пробасил соборный колокол, похожий на оглушительный раскат грома. Дёрнув уголком губ, Аглая распустила волосы и засунула шпильку между страниц личного дела, картинно не замечая того, каким изумлённым взглядом окинул её Александр Блок. Цепь под столом уже не казалась Аглае тяжёлой. Порвалась, наверное, подумала инквизитор. И подняла пустые чёрные глаза. — Знаете, я всегда хотела на фронт. Даже стрелять училась. Всё думала — вот, вот, девочка, — Лилич хмыкнула, убрав прядь волос за ухо. — Скоро ты умрёшь героем. И что же получилось в итоге? Александр нахмурился, прислушиваясь, и кивнул, показывая, что прекрасно её понимает. — Винтовку мне выдали, да только приказали решать загадки. Людей решать, понимаете, — иронично хохотнув, Аглая покосилась на Марка Бессмертника и пожала плечами. — А вы почему пошли в академию? — Думал, что это правильно, — ответил Блок, особо не раздумывая. — Всем нам хочется проявить себя в чём-то великом. Вписать себя в историю. — И как? Вписали? Александр покачал головой с ухмылкой, и ледяной ветер стих, оставив после себя изморозь на пыльных досках сцены. — Не знаю. Но приятно представлять себя героем учебника по истории. Аглая согласно моргнула и грустно улыбнулась. Откровение, столь неосторожно сорвавшееся с её бледных губ, растёкшееся воском догорающей свечи по столу, жгло глаза, вызывая то, что она уже давно не испытывала. Горесть. Жалость к себе. По заполненному партеру прошёлся едва слышный ропот, маски зашептались, наблюдая за ней. Возмущены, подумала инквизитор. И кончиком мизинца промокнула уголки глаз, свободной рукой отодвигая папку в сторону. — Знаете, у задачи с двумя генералами есть ещё одно решение. Устранение рисков. Если в назначенный день вы не получите от меня сообщения, вам придётся стрелять наугад или же нарушить приказ. Вам велено уничтожить город, но это не соотносится с вашими убеждениями. Как поступите? Руки вспорхнули к волосам, пальцы Аглаи заученным движением убрали их в тугой пучок, заколотый спрятанной между страниц шпилькой. Блок долгое время молчал, вернувшись к изучению разложенной на столе карты. Дождавшись, пока инквизитор вернёт на лицо непроницаемую маску палача, он прокашлялся и твёрдо произнёс: — Буду действовать так, как повелит мне совесть. Увезу тех, кто ещё не заражён. Закрою границы. Орудиям войны не место в городах, куда не дотянется враг. — Я вас поняла. Аглая закинула ногу на ногу и обнаружила, что цепь, любовно обвивающая её лодыжку, превратилась в нить, которую так просто разорвать голыми руками. Но она не придала увиденному значения. Глупости, подумала. И закрыла глаза. — Да поможет вам истина, Генерал Пепел. Истина в принятии правильного решения. Блок благосклонно кивнул, заглядывая под стол и обнаруживая, что цель, клещами вцепившаяся в его покрытый пеплом армейский сапог — не более чем красная лента, повязанная на счастье. Задумчиво хмыкнув, он нахмурился и, расправив плечи, негромко проговорил: — А вам пускай поможет ваша воля. — Как если бы она у меня была. Погрузившись в свои записи, Аглая грустно улыбнулась. Блок же, облокотившись на стол обеими ладонями, поднялся на ноги и перевёл напряжённый взгляд на карту города. В зале повисла гробовая тишина. И вскоре грянули аплодисменты.