"Больные люди"

- Сукин сын, - выругалась Бетси, и со стоном ударилась головой о стену. Ей никогда не приходилось испытывать настолько сильную боль. Рука ныла, остро пульсировала при каждом движении, даже если просто сократить мышцу. Такой замкнутый круг: тебе больно, ты сокращаешь мышцу, тебе ещё больнее… ну и так далее. Кровью была испачкана вся, вся её одежда: и чёрт с ними, с рубашкой и жилетом, но юбка, колготки… а как она попала на ботинки? Немыслимо. И ведь одни же пошли, не предупредив ни Фатти, ни даже Ларри с Дейзи. Одни. Ну какого чёрта? Вот теперь сиди со своей простреленной рукой, дура дурой. Пип прибегает назад: вспотевший, растрепанный, подтяжки с одной стороны отскочили и теперь болтались, ударяя в грудь тяжело дышащего юношу. Не догнал. Бетси с сердитым, разочарованным стоном сползла на пол, а Пип подошёл к ней и молча достал из карманов куртки оставшиеся после шитья куски ткани – Бетси с Дейзи хотели их потом выбросить, и какая удача, что они этого так и не сделали, - и начал перевязывать рану. Молча. Ну как обычно, это же Пип. Хорошо хоть язвить не начал. - Пип. - У? - Мы ведь расскажем об этом Фатти? - Куда денемся. – И остро: - Ларри твою рану заметит всё равно. Они замолчали. Пип не очень любил Ларри, даже несмотря на то, что в детстве дружили крепче всех. Пип вообще после смерти родителей никого особенно не любил. У Бетси иногда создавалось ощущение, что, пожалуй, он и к агентству «Пяти сыщиков» относился с неприязнью, но держался постольку-поскольку. Привыкли же, дружат с детства. Была бы мелкой – серьёзно обиделась. А сейчас-то что, сейчас-то она понимает, кого он любит по-настоящему. - Может, имеет смысл сразу поехать к Фатти? - Сразу и поедем. Впрочем, Эрн перехватит его на границе. Первый план-то никуда не делся. - Ох, какие же мы с тобой дураки, Пип. - Угу. - Ведь всё могло разрушиться в один миг. Мы могли его упустить. - Только чушь не неси, не могли. Просто… ускорили события. - Угу, ускорили… Они сидели в абсолютной тишине. Пип потянулся было к карману, но тут, видимо, вспомнил, что сигарет с собой и не взял, чтобы не раскрыться, и чертыхнулся. Бетси нервно шаталась вперёд-назад; боль потихоньку уходила, но надо было ещё подождать, чтобы она утихла совсем. Ну, хотя бы кровь не идёт, и то хорошо. Ох, и поднимет же Фатти скандал, и будет абсолютно прав. Ведь они же шли на такой риск, когда пошли в одиночку проверять личность убийцы – допроверялись, что. Спасибо, что только руку прострелил, видимо, пожалел он женщину убивать. Они вообще везучие, эта пятёрка, но сейчас конкретно они с Пипом – последние идиоты. Ох, что бы сказал папа. Впрочем, Фатти сам за него всё скажет. Сейчас есть даже куда большая проблема – по меркам Бетси большая, естественно. У неё странные взгляды на серьёзные проблемы. Вид у Пипа был невероятно удручённый, и это пугало её невероятно. Она отлично помнила, каким он был, когда узнал о смерти родителей – Бетси тогда каталась по полу в слезах, он что-то ей сказал… вроде «Бетси, хватит хныкать», сам же стоял как столб, растерянный, испуганный, но не удручённый. Как потом устроился на работу, чтобы обеспечивать существование себя и Бетси. Как наорал на Фатти, когда тот основательно терроризировал родителей, и те согласились спонсировать юных сирот Хилтон. Или как он отреагировал, когда Ларри сообщил ему об их с Бетси свадьбе – потому-то он так спешно женился на Дейзи, интересно? Да неважно. Суть одна: удручённым он не был никогда. А сейчас сидит: вокруг глаз – черные фингалы бессонницы, виновато опущенная шея, длинные царапины на руках как следствие аутоагрессии, выросшей из бесконечного раздражения… ну и побит он изрядно, конечно. Бедный брат. - Пип? Бетси, морщась от боли наклонилась к нему: он повернул голову в сторону, но Бетси не могла не увидеть скапнувшей с носа слезы. - Пип, ты чего? – растерянно произнесла она, невероятно испугавшись. – Пип, дорогой… Кулаки брата сжались, и Бетси прильнула к нему, обняв его за шею свободной рукой. Она плохо утешала брата, тот всегда начинал психовать и нервничать, говорить что-то вроде: «Всё в порядке, отстань», а она психовала в ответ, обижалась – сколько так посуды она разбила, сколько криков у них было! Истеричка. А всего-то надо было сказать… не то, что она говорит обычно. Дура. Впрочем, что уж там. Она баюкает его, как ребёнка, тот не сопротивляется, лишь прижимает сестру поближе к себе. Когда её рука съехала с его волос на скулу, Пип повернул голову и поцеловал её пальцы. Это абсолютно нормально, думает Бетси, когда поцелуй плавно перешёл на губы. К этому можно привыкнуть. Хотя, конечно, поначалу странно. Месяца три-четыре после смерти родителей, нервный срыв у обоих, Бетси, кажется, двенадцать, Пипу – шестнадцать… а потом целуются впервые – то есть, Пип-то, может, и не впервые, с Дейзи он уже тогда встречался, а вот у Бетси так вполне. Углублять не стали, и так всё было слишком и нервно, и плохо, и безнравственно, и вообще… Хотя потом Бетси набралась здорового цинизма, чтобы относиться к этому спокойнее, а Пипу просто больше ничего – и никого – не оставалось. Больные они какие-то. Оба. В голове у Бетси промелькнула невиданная и невыносимо возбуждающая мысль, но – руке спасибо, заболела. И Бетси так громко ойкнула, что Пип тут же весь напрягся, резко выдернул свою руку из-под блузки Бетси и обеспокоенно посмотрел на неё. Спасибо, боль. Ещё не всё потеряно. - Надо к Фатти. - Да, - сказал Пип. Он помог ей подняться, и они пошли на выход из заброшенного здания. Бетси догадывалась, что, скорее всего, Фатти уже обо всем знает, уже поднял на ноги Эрна с полицией и уже вовсю их ищет. Вероятно, костерит по-страшному, так, что его полное лицо раскраснелось, прям как у Гуна-старшего. Скорее всего, Дейзи плачет, постоянно спрашивает Ларри, всё ли будет с ними в порядке, и лихорадочно перерывает всю документацию. Наверное, Ларри уже спешит к ним, схватив попутно с собой Бастера Третьего, и вот-вот догонит их. Должно быть, так всё и будет. Бетси посмотрела на Пипа: тот мрачно молчит и совсем на неё не смотрит; волнуется. И мечтает скорее добраться до ближайшего курильщика, чтобы одолжить у него сигарету. Или трубку. Да какая разница, по сути. Ведь главное не это: они же все-таки живы, несмотря на врожденный идиотизм. Значит, нужны для чего-то. В конце концов, не произошло же ничего страшного? Ну, если руку не считать. Ведь ничего же не случится, если какие-то из ласок Пипа достанутся не Дейзи, а ей? Ведь всё же будет в порядке…