Подвал

Затылок неимоверно болел, а во рту было сухо, и к своему неудовольствию Эльфаба знала, какое из заклинаний вело к подобным нелицеприятным побочным эффектам по его окончанию. Знала она также единственного человека на всю страну Оз, способного его совершить. И это знание ситуацию лучше не делало, скорее наоборот. А ещё пугало. Затёкшее тело довольно быстро дало о себе знать, и Тропп наконец обратила внимание на то, что ее руки были крепко связаны за спиной. Не туго, чтобы невозможно было ими пошевелить и чтобы кровь приливала к кистям, но крепко, без возможности из пут выбраться. И Эльфабе оставалось лишь гадать, где Глинда этому научилась. Морей в Озе не было, а аристократическое воспитание Глинды вряд ли вообще позволяло ей интересоваться судоходством, а значит она намеренно училась так крепко вязать. С ногами дела обстояли ненамного лучше. Лодыжки были так же связаны, как и руки, искусно и крепко. И Эльфаба, вероятно, впервые в своей жизни пожалела, что так неосторожно отбросила бытовые заклинания. Всегда была уверена, что подобное ей просто не пригодится. Домашний очаг она не вела, одежду не штопала, узлы развязывать тоже было не нужно. Оказалось, что нужно. Сырость подвала, в котором она находилась, Эльфабе доверия не внушала. Она подозревала, что, возможно, находится где-то в темнице, под дворцом, но… в чём был смысл? Ещё сегодня утром Глинда была её союзницей, они пили кофе, Глинда мило ворковала о каком-то новом писке моды, и всё было вроде бы хорошо. Так зачем же ей тащить Эльфабу в темницу? Как много вопросов и ни одного ответа. Хотя, один всё-таки был. Эльфаба совершенно точно находилась не прямиком на полу, а на старом тюфяке, от которого тянуло сеном и полевыми цветами. Уже плюс, он не был пропитан потом и другими, не менее неприятными запахами. Вероятно, тоже дело рук Глинды, и в любой другой ситуации Эльфаба бы наверное её даже поблагодарила. Но для начала она жаждала узнать, что происходит. Желания же имеют свойства сбываться, что и произошло спустя четверть часа. К этому времени Эльфаба уже натёрла мозоли на запястьях, которые неприятно саднили при соприкосновении с верёвкой. Но это волновало Тропп чуть меньше, чем появившийся в дверях силуэт. По блёклым очертаниям (только сейчас она поняла, что очки с её носа куда-то делись, и теперь она была слепа как недельный котёнок), Эльфаба догадывалась, что это была Глинда. По крайней мере, в глубине души хотелось, чтобы это была она, потому что с давней подругой она всяко сможет договориться и выторговать свою свободу, а вот с кем-то незнакомым это будет сложнее в разы. — О, ты уже проснулась? Я думала это произойдёт ещё где-то через полчаса, — сладко заворковала Апланд, входя в помещение с обычным фонарём в руках. Сладкий голос подруги Эльфабе не понравился, потому что обычно это абсолютно точно и наверняка заканчивается чем-то таким, о чём вспоминать как минимум не хочется. Волосы на загривке от этого встали дыбом, и Тропп прикрыла глаза, набирая в лёгкие воздуха. — Ты просчиталась. Хотя это не мудрено. Я слышала, как ты перепутала… — Закрой. Свой. Рот. Эльфаба, я люблю тебя всем своим сердцем и считаю тебя исключительно умным человеком, но будь добра, помолчи. Просьба подействовала. Эльфаба действительно захлопнула свой рот и опустила голову на тюфяк, потому что шея жутко затекла. Тело тоже начинало давать о себе знать, и потому, поёрзав, Тропп снова подняла подслеповатые глаза на блондинку. — Раз ты тут, может быть, ты развяжешь меня? Мы бы поговорили по душам, как в старые добрые времена, я бы выслушала твои доводы, выдвинула бы свои… Попытка успехом не увенчалась, потому что в конце фразы Эльфабе прилетел шлепок по мягкому месту, вызвавший в той праведный гнев. — Глинда! Что ты творишь! Я буду кричать, и сюда сбежится вся чёртова армия Оза! И Фиеро! Сюда прибежит Фиеро и явно будет не в восторге от того, что ты собираешься творить в его камерах! Это было явной тактической ошибкой. — А что мы будем тут творить? — абсолютно невинно уточнила Глинда, снова поднимаясь на ноги и расстёгивая пуговицы своего пальто. Отчасти Эльфабе даже повезло, потому что она плохо это видела и с трудом понимала, что происходит, но догадывалась, что ничего хорошего уж точно происходить не могло. Когда Глинда затихала, это всегда было затишьем перед бурей. Глинда же времени не теряла и, скинув пальто туда же, где был и фонарь, скользнула на тюфяк рядом с Эльфабой, нескромно запустив руку под длинную, тяжёлую юбку, задравшуюся на границе с приличиями. Эльфабу такой расклад не устроил и, дёрнувшись (снова безрезультатно), она искренне попыталась возмутиться. — Я буду кричать! Громко! — О да, без сомнений, ты будешь кричать. Но тебя никто не услышит, так что кричи сколько влезет, — рука Глинды скользнула выше, в то время как вторая начала ослаблять узел галстука, подаренного ею же Эльфабе на Лурджество. Эльфабу это явно не устраивало, к тому же, внимание занял внешний вид Глинды. Теперь, когда она сидела гораздо ближе, Тропп могла разобрать тугой кружевной корсет, приподнимающий грудь таким образом, что смотрелась она аппетитно. Кружевные шортики в цвет корсету венчал пояс для чулок, державший те самые чулки. И от всего этого эротического безобразия Эльфабу снова одолела страшная жажда. Во рту снова пересохло, поэтому сказать что-то в ответ на заявление подруги она не могла. Глинду молчание Эльфабы устраивало полностью, потому что руки ловко расстёгивали пуговицы её рубашки, предварительно перевернув Эльфабу на спину, чтобы эту самую рубашку расстёгивать было удобнее. Тело у Эльфабы было прохладным и явно контрастировало с горячими прикосновениями Апланд, которая самозабвенно мурлыкала что-то себе под нос, внутренне удивляясь тому, что Тропп не возмущается. У Эльфабы на возмущения не было сил, как не было и желания. У неё отлегло от сердца понимание, что её не свергли с должности, а просто взяли в сексуальное рабство, как Глинда того и обещала с самой студенческой скамьи. Удивительно, что лишь спустя десять лет она решила свершить своё обещанное. К тому же, Эльфабе нравилось то, что видели её подслеповатые глаза, потому что матовая кожа, облачённая в кружева и китовый ус, несмотря на всё безразличие колдуньи к сексу как к действу, не могли не возбуждать и не будоражить сознание. Но руки были связаны, а потому всё то, что было перед глазами, потрогать не представлялось возможности. Можно было лишь наблюдать и позволять раздевать себя. Когда рубашка была расстёгнута, Глинда не смогла удержаться от того, чтобы сжать небольшую грудь, представшую перед ней. Что Глинде в Эльфабе нравилось, так это её полное игнорирование лифа как предмета своего гардероба. Впрочем, скрывать или поддерживать ему всё равно было бы нечего, поэтому Апланд самозабвенно мяла то, что было. И по естественной реакции тела она могла быть абсолютно уверена, что Эльфабе если даже и не нравится, то всё точно устраивает. Эльфабу всё действительно устраивало. Ну, или почти устраивало. Вида она всё равно показывать не желала и отвернувшись, краем глаза наблюдала за удовольствием на лице подруги. Ни одну из них не смущала ситуация и то, что происходило. Ни у одной из них ранее не хватало смелости (десять лет как) сделать первый шаг, и пусть обычно первые шаги были более миниатюрными и направленными на романтику, а не возню в подвале полузаброшенного поместья. Но у них никогда и ничего не происходило как у нормальных людей. На этой мысли Эльфаба мыслить перестаёт, потому что горячие губы блондинки над ней оставляют ощутимый укус на шее. Эльфаба даже не удивлена — Глинда, при всей своей напускной скромности и глупости, глупой не была. Скромницей, уж тем более, и всё своё помечала крайне ревностно. Фиеро был живым доказательством в студенческие годы. — Не боишься заразиться чем-нибудь? — мерзко хихикает Эльфаба, ощущая, как руки Глинды с груди переместились под юбку, даже не утруждая себя её снять. И, мягко говоря, это было не совсем удобно, но вряд ли у Эльфабы было право голоса сейчас. Она и не спорила. Теперь ею завладело не только желание, но и интерес, во что же это всё выльется? Стушуется ли Глинда? Судя по всему, она делать этого не планировала, самозабвенно кусая сосок Эльфабы и елозя руками по худощавым бёдрам той, задрав юбку, дабы не мешалась. Волосы Глинды щекотали плечи и шею Тропп, из-за чего та, закусив нижнюю губу, пыталась не засмеяться. Как глупо не бояться ничего на свете, но бояться обычной щекотки. Без сомнений, судьба сыграла с ней злую шутку. Когда губы Глинды перекочевали на второй сосок, Тропп отчётливо понимала две вещи: Первая — ей было жутко неудобно со связанными руками и ногами, и Глинда это знала. Вторая — ей хотелось самой задействовать хотя бы руки в процессе. Невозможность прикоснуться к Апланд ей не нравилась и раздражала, как человека всесильного и всемогущего последние несколько лет своей службы стране. Глинде потребовалось чуть больше времени, чтобы понять, что связанные ноги действительно мешают даже ей. — Давай договоримся, — начала Апланд, наконец подняв лицо и освободив рот, чем вызвала в Эльфабе нескрываемый интерес, — я развязываю твои ноги, а ты не пытаешься убежать. В конце концов, я надеюсь, что ты получаешь такое же удовольствие, как и я. О, она получала. Без сомнений и много, потому что бёдра Тропп словно без её ведома подавались в сторону рук «доброй волшебницы», надеясь на более серьёзные действия, чем банальные, подростковые поглаживания. — Договорились, — уговаривать Эльфабу не нужно. А о том, что её всё устраивает, Глинда понимает из хрипловатого голоса, который словно Эльфабе и не принадлежит. Не мешкая ни минуты более, Глинда хватает за конец узла и тянет, тем самым освобождая чужие ноги из пут. Эльфаба так же не мешкает и при первой же возможности обхватывает ногами талию Апланд, чей язык продолжал вырисовывать причудливые узоры на её груди и рёбрах. Наконец аккуратные руки Глинды останавливаются на резинке шорт Эльфабы. Бельё у Тропп не такое роскошное, не кружевное. Самое обычное, хлопковое, и временами Глинда даже не понимает, что в Эльфабе может быть такого сексуального, что свело её с ума и толкнуло на такое безумство? Вероятно, ум. Когда Глинда устраивается между её ног, Эльфаба с досадой закатывает глаза, чувствуя жуткую несправедливость в том, что такой подарок в столь приятной обёртке сейчас был ей недоступен. К тому же, её немного напрягало то, что Апланд так по-хозяйски устроилась там, внизу, словно действительно планировала довести начатое до конца. А она не планировала, она доводила. Руки в очередной раз скользнули по внутренней стороне бедра, откидывая остатки нижнего белья подруги в ту же сторону, где был плащ, после чего она едва ощутимо пробежалась пальцами вниз, задевая припухшие половые губы. Это принесло свои плоды, потому что лицо Эльфабы тут же запылало румянцем (насколько возможно было потемнение в районе шеи и щёк назвать румянцем, при учёте необычного цвета кожи оной), а из груди вырвался нервный вдох. Впрочем, Глинда видела по позе своей партнёрши, что она натянута, словно струна, и если не сделать ничего прямо сейчас, то она лопнет. Глинда же хотела, чтобы это случилось от её рук, а не от банального «перегорела». Потому, она больше не стала ждать и, коснувшись не менее набухшего клитора, ввела сразу два пальца в лоно, уповая на то, что Эльфаба всё-таки не девственница, иначе это неприятное недоразумение испортит все труды. Девственницей Эльфаба на счастье не оказалась, а лоно без проблем приняло пальцы Апланд, обволакивая их кольцом мышц. Сама Эльфаба же, меж тем, позволила себе застонать уже по настоящему и в полную силу, что не могло не радовать Глинду. Слишком уж долго она мечтала, чтобы чёртова Тропп билась в экстазе под ней, а не под проклятым князьком Фиеро, столько ловко променявшим её на подругу. Подругу, которая нравилась ей самой. Когда к двум пальцам присоединился третий, это вызвало необычайно бурную реакцию у Эльфабы, которой Апланд даже первоначально испугалась. — Бог ты мой, Глинда! — воскликнула та, и бёдра против её же воли снова дёрнулись в сторону чужих пальцев. Наконец, поняв, что всё в порядке, Глинда начала медленно двигать пальцами, припав губами к впалому животу и оставляя на нём такие же яркие отметены, как и на плечевом поясе своей жертвы. Их, конечно, никто не увидит, но Глинде хочется, чтобы даже сама Эльфаба, смотрясь в зеркало, знала, что это не было сном, а еще важнее, что теперь она принадлежит ей. И только ей. К неудовольствию гилликинийки, Эльфабы хватило ненадолго. Оргазм накрыл неожиданно, даже для самой колдуньи, уверенной в том, что она протянет ещё какое-то время. Но этого не произошло, а оргазм вышиб из неё практически весь дух, оставляя в руках Глинды практически безвольное и полностью расслабленное тело подруги. — Слабачка, — с досадой в голосе бросила Глинда, проводя языком по пальцам, удобно устроив голову на животе Эльфабы. Впрочем, она абсолютно точно знала, что в следующие раунды Тропп покажет более приличный результат, подобающей суровой и холодной правительнице Оза.