Берти ни в чём не уверен

«Она — порченый товар, и знает об этом», — кажется, именно так сказала мама, когда Эдит призналась ей, что Мэриголд её дочь. Берти нахмурился и потуже завязал пояс халата, потеребил свисающие концы. Он вспомнил слова матери, потому что существование Мэриголд означало: у Эдит уже был секс. А вот у Берти ни дочери, ни, по большому счёту, секса ещё не было. А значит, Эдит была бесконечно более опытной и искушенной. Наверное. Берти ни в чём не был уверен. Господи, он же маркиз Хэксем и ему далеко не семнадцать, и даже не двадцать четыре! У него потрясающая жена, о которой он и мечтать не мог, когда был прыщавым юнцом с оттопыренными ушами и не самыми прямыми зубами. Уши с тех пор никуда не делись, зато появилась Эдит, но почему-то чувствовал он себя так же мучительно неуверенно, как и в юности. И что если этот Майкл Грегсон был потрясающе хорош? Берти раздвинул полы халата и посмотрел на свои пижамные штаны. Вздохнул. Он стоял в ванной, уже готовый выйти в спальню. Это была их брачная ночь. Конечно, он представлял, как это будет. Когда ты управляешь таким большим и находящимся в такой глуши поместьем, как Бранкастер, приходится самому придумывать развлечения на вечер, и с появлением в его жизни Эдит Берти стал много времени по вечерам уделять… кхм… он называл это «мысленными экспериментами». Было невозможно, один раз увидев фарфоровую кожу её плечей, не думать, как по ним будут скользить его пальцы и соскальзывать её платье. Один раз вдохнув аромат её духов, было невозможно забыть его. Берти знал, что сильнее всего он за ухом, на шее. А то, как чувствовалась её тёплая изящная рука на его груди, на его теле… обычно на этом моменте Берти уже изливался себе в кулак. Может, стоит завести в ванной бутылку бренди? Нет, нужно держать себя в руках. Господи, ему, наверное, нужно просто любить её, и всё само как-нибудь… Какой же он жалкий! — Дорогой, всё в порядке? — прозвучал голос Эдит за дверью. — Тебя так долго нет, я начала беспокоится. — Да, всё прекрасно! Минуту! Берти потряс головой и вышел из ванной. — Я тебя потеряла, — Эдит прильнула к нему, и они поцеловались. — Знаешь, — проговорила она, оторвавшись от него, — должна признаться, я очень этого хочу, но при этом безумно волнуюсь. — Что? — Знаю, может быть, я говорю глупости, но ничего не могу с собой поделать. — У Берти будто гора упала с плеч. — Вдруг… тебе не понравится. — Мне? Если ты не собираешься избивать меня, то едва ли мне не понравится. — Что ты такое говоришь? С чего бы мне избивать тебя? — Ты первая начала. С чего бы мне не понравится? Ты самая прекрасная девушка из всех, что я знаю. — Он наклонился и провёл носом по её шее, вдыхая аромат, и почувствовал, как член начинает набухать. — Тогда, наверное, нам нужно просто любить друг друга, и всё образуется, — заключила Эдит, и шёлковая комбинация спала к её ногам.