Искушённость неизведанным.

      За столом поговорить нам не удалось. Атемас предстал перед глазами предельно собранным, спокойным и до тошноты аккуратно одетым и причёсанным. Но детей это не провело, все трое притихли, умяли еду и отправились спать. Ужин прошёл предельно натянуто. И я не стал останавливать жениха, когда он пожелал мне спокойных снов и тихо скрылся за дверью.       Последующие два дня я практически не видел Атемаса. Мы сталкивались разве что за обеденным столом, а дети так и вовсе перешли на самообучение. И я собирался дать мальчишке время перебеситься - или чем он там занимался в закрытой спальной? - но ко мне впервые за всё время подошёл его помощник Виль.       - Я не понимаю, что происходит с молодым господином, однако я уверен, что вы обязаны в это вмешаться. Дела требуют его непосредственного присутствия. К тому же... - холодный взгляд дрогнул, в нём проскользнула неловкость. - Я обеспокоен его душевным равновесием, - на этом извечно чопорный мужик развернулся и ушёл прочь, оставив меня в гостиной наедине с собой. Проводив его прямую спину взглядом, отпиваю крепкий кофе из мелкой кружки и выглядываю в окно, за которым в снегу веселилась ребятня.       - Однажды брат закрылся в своей комнате на полгода, - чужой голос заставил резко обернуться; привалившись плечом к косяку, в дверях нашлась старшая из сестёр жениха. - Он умеет подолгу обижаться, - оттолкнувшись, она мягкой походкой приблизилась, чтобы с королевской грацией опуститься в кресло недалеко от меня.       - Ваше Высочество?       - О, Алерт, можешь обращаться ко мне по имени, когда мы не на людях. Всё-таки ты мой будущий зять, - с какой-то мягкой материнской снисходительностью произносит. - Ты не смотри, что Карнас давно перешедшая порог зрелости личность, он, как и все мы, умеет испытывать зависть, боль, разочарование или ту же обиду. Ему необходим рядом человек, который будет его поддерживать, отговаривать от сомнительных действий и просто любить. Ему нужен волевой мужчина рядом, на уступки которому ему будет не стыдно идти. Возможно, ты пока не имеешь реального представления о тех колоссальных возможностях, что он держит в своих руках, однако поверь мне, - на мгновение она замолчала, удерживая зрительный контакт, - в противовес этому он скован обязательствами и непомерной ношей ответственности перед самим мирозданием. Стань его отдушиной, позволяющей чувствовать себя обычным человеком. В противном случае... откажись, - последнее слово заставило меня вздрогнуть, едва не выпустив из руки чашку. - Пока не поздно, позволь этому грузу покинуть твою жизнь и облегчить существование.       - Для чего ты говоришь это?       - Я заботливая сестра? - притягательные губы вишнёвого цвета изогнулись в полуулыбке, а во взгляде скользнуло лукавство.       - Лжёшь. В чём я согласен с вашей чокнутой младшей сестрёнкой, так это в том, что ты и в половину не так проста, как хочешь казаться, - хмурюсь и внимательнее вглядываюсь в лицо, которое своими чертами должно было быть поистине ангельским, однако с подобной личностью внутри... оно становилось жуткой маской хладнокровной змеи.       - Смеешь оскорблять меня и члена моей семьи вот так прямо мне в лицо? - щурится в улыбочке, деликатно подперев пальчиками подбородок.       - Не обольщайся. Мне ты не навредишь, как и моим детям, и подобных тебе я повидал множество во дворце. С вами только так можно говорить. Честная прямота - ваш природный враг. Так что давай, говори, что хотела, не трать моё время.       - Ах, ну да, ну да. Мир меча и магии, тёмное средневековье, где выживает только самый хитрый, и даже дуболомам приходится прогрессировать в этом направлении, - усмешка и короткий взгляд в меня, после чего отвернулась к окну. - В таком случае, когда ты не намерен быть послушным, я не стану тебе помогать. Делай, что хочешь, мальчишка. Пусть хоть всё обрушится на твою голову, вспыхнет в пламени и осыплет пеплом, - бесстрастно выдыхает и неуловимо обрезает нить разговора. Мальчишка? Кривлю губы. Но не могу возразить, так как во всей её статной фигуре, наклоне головы и даже тембре голоса сквозит неподдельный жизненный опыт, пережитый и усвоенный многими, многими годами, если не столетиями, чем на мгновение напомнила мне о покойной бабке. Со звоном ставлю кружку на столик и разворачиваюсь. Где там мой обидчивый благоверный?       Без стука вхожу в чужую спальную. Светло, просторно и даже дымом не заволочено. Личную занозу в заднице нахожу у окна в кресле с покрывалом на ногах и отрешённым выражением лица. Голова наклонена, спина чуть сгорблена, и с невидящим взором перебирает пальцы. Если бы не последнее, подумал бы, что душа покинула тело. Тихо приближаюсь. С какой стороны подступиться? Обхожу кругом, а меня словно и не замечают, поэтому опускаюсь на колено у его ног и кладу единственно целую руку поверх его аристократически тонких пальчиков унизанных перстнями. И только успеваю открыть рот, прежде чем с его губ слетают слова:       - Виль посмел подойти к тебе с жалобами на меня? - вполголоса, вкрадчиво, с оттенком иронии. - Кажется, я слишком много плачу ему.       - Атемас, посмотри на меня.       - М?.. - но глаз не поднимает, продолжая разглядывать пальцы.       - Ты злишься?       - Нет.       - Обижен?       - ...нет, - с заминкой отвечает тише. А вся эта ситуация вдруг напоминает мне о далёком прошлом, когда ещё будучи в академии я вступил в отношения с парнем на год младше. Всё было прекрасно, пока первая страсть не утихла и не заменилась постоянством, в котором мне пришлось столкнуться с чужой обидчивостью не редко на почве ревности.       - О ком ты сейчас подумал? - резко сказанные слова с оттенком негодования вырвали из ленты воспоминаний, при всплывании которых сейчас я могу разве что повеселиться да покачать головой с неловким хмыком. Поднимаю глаза. Атемас мою просьбу выполнил, но уж больно зло жалил взглядом.       - Ты же гово...       - Мне не нужно читать твои мысли, чтобы понимать это, - вдруг прищурился и наклонился ближе, словно силясь что-то разглядеть в моём лице.       - Хочешь знать? - вполголоса усмехаюсь, не удержавшись, глянув на его мягкие губы. - О своём первом партнёре. Он вот так же дулся и не разговаривал со мной подолгу, потому что ревновал, - и с удовлетворением наблюдаю, как мальчишка дёрнулся, выпрямил спину и вскинул голову, складывая руки на груди.       - Я не ревную. И не смей сравнивать меня с твоими бывшими.       - Ой ли? - текучим движением опираюсь на подлокотник, поднимаясь, и упираюсь коленом в край сидения, вжимая жениха в спинку. Воротит голову с высокомерием, а в глаза заглянуть не смеет. Наклоняюсь поближе к чувствительному ушку, улавливаю так полюбившийся чужой тонкий запах и перехожу на бархатный шёпот: - А вот мне сейчас почему-то кажется, что мой мальчик обиделся на меня. Похоже, что я стал мало уделять ему внимания? - и замираю в ожидании, когда меня решат оттолкнуть.       - Н-немного... - вдруг дрогнувшим голосом признаётся, отчего моё сердце пропускает удар. Значит, он и таким может быть? Не могу удержать улыбку от наполняющего меня тепла, веселья и нежности.       - Значит, это нужно срочно исправлять, - и мягко целую в висок. Скольжу губами по бархатной коже. Прикусываю мочку ушка, отчего тело в руках вздрагивает, и отодвигаюсь, чтобы заглянуть в смущённое, расслабленное лицо напротив.       - Пойдём в кроватку, милый? Не заставляй старика с одной рукой сгибаться в три погибели. Или я тебя точно раздавлю тут.       - Ну вот, - разочарованно выдыхает. - Всю романтику разрушил, - а губки так и сжимает, "дуется" милашка. Совсем несвойственное ему поведение, но насколько же привлекательное. Мягко отталкивает в плечо и пытается подняться, путаясь в покрывале, да тут вдруг стук в дверь раздаётся. В следом образовавшемся проёме показывается бритая на лысо голова чокнутой.       - Брат, так ты уже оттаял, да? - широкая улыбка и блеск в глазах, но телом продолжает прятаться за дверью. Атемас так и замирает, подтянувшись руками на подлокотниках, но не успев полностью встать на ноги.       - Проваливай отсюда! И чтобы никто в этом мире не смел здесь показываться, пока я не дам на то дозволение! - неожиданно выкрикивает, да с такой злобой, что я невольно отшатываюсь, а по загривку пробегают мурашки, вздыбливая волосы на теле. Магна моментально исчезла, захлопнув за собой. Жених опускает голову и бессильно выдыхает, прежде чем таки выпрямиться.       - На чём мы остановились? - невинно лепечет, стрельнув на меня своими невозможными синими глазами из-подо лба. Ещё бы ножкой шаркнул. И словно не было припадка парой мгновений назад. Приподнимаю бровь, выражая весь скепсис. Что за игры?       - Сначала я хотел бы услышать причину твоего нелогичного поведения, - упираю руку в пояс, расставляя ноги, "занимая позу".       - А поверить, что твой... мальчик хочет внимания и ласки?.. - и голос такой мягкий, указательными пальчиками тык-тык друг в друга, и точно нежный котёночек. Сглатываю. Боги! Сознанием понимаю, что со мной играют, что Атемас совсем не такой вот... пушистый и безобидный! Но в груди что-то ворочается, заставляет мяться, как несчастного подростка, и сбивает всякое намерение требовать разъяснений. Ох уж эти трепещущие реснички опущенных глаз, поджатая нижняя губка и тонкие пальчики. Шумно выдыхаю. Сдаюсь! Делаю два шага и прижимаю к груди этого маленького невозможного манипулятора. Мягкие кудри волос скользят меж пальцев руки, и я почти опускаю голову, чтобы уткнуться носом в чужую макушку, когда ощущаю цепкую хватку на лацканах своей кофты, и ровный со сталью голос звучит снизу:       - Выходит, перед таким типом мальчиков ты устоять не в силах, - резюмирует. - Что ж, я запомню, - задирает голову, и вот на меня смотрит уже морская бездна с надвигающимся штормом. Оскаливаюсь в ответ.       - Рад, что ты не сидишь, - выпаливаю, сбивая с мысли, и резко наклоняюсь, чтобы поцеловать, жёстко, жаля, куснув за нижнюю губёшку, вызвав сдавленный писк и смену хватки на отталкивание. Пользуюсь этим и моментально приседаю, чтобы на выдохе закинуть трепыхающееся тельце на плечо.       - Алерт, что ты творишь?! - яростный вскрик за спиной и не болезненный, но ощутимый шлепок по заднице. Контролирует себя, значит, ещё не совсем вызверился. Несколько широких шагов и сваливаю ношу на слабо отпружинившую перину кровати. Покраснел, встрепанный, тяжело дышит и недовольно сверкает своими глазюками.       - Завязывай. Рассказывай, за что злишься, или никакого тебе "внимания и ласки своему мальчику", - строго произношу.       - Это торг, милый? - и едко-едко так последнее. Ухмыляюсь.       - Как твоей душеньке угодно, сладкий, - в ответ щурится недобро. Секунда, две... десять. Резко отворачивается.       - Ты напомнил мне старый опыт. Я немного вспылил.       - Немного? Ты грёбаных три дня из комнаты не выходил!       - Я выходил...       - Пожрать, да, - фыркаю, и мальчишка морщится.       - Пообедать, варвар ты...       - Да срать я хотел, как это назвать! Ты мне чётко ответишь, почему заперся тут, или можешь продолжать сидеть в своей темнице хоть до самой свадьбы! - нехотя повышаю голос, теряя всякое терпение. Ненавижу подколодные игры! - Если ты чем-то недоволен, то так и скажи мне, а не разыгрывай молчанку и тайны. Как ты правильно выразился, я варвар, когда дело касается чужих чувств. И я могу хоть всю жизнь прожить, но так и не понять, из-за чего ты в очередной раз развёл сопли.       - Хочешь знать? - шипит гадюкой, бросая острый прищур и приподнимаясь на локтях. - Скажу. Много лет назад я испытал свой первый опыт с мужчиной, с которым душа в душу прожил более десяти лет, а эта тварь предала меня ради выгодного брака с женщиной, а когда вскрылось наше, несомненно, тёмное общее прошлое, обвинил в колдовстве чёрной магией, мол я его к себе привязал, оморочил. И знаешь, чем это закончилось? Меня сожгли живьём!!! - последнее он проверещал с такой необузданной яростью, что слюна брызнула, в глазах полыхнул огонь, а пространство вокруг дрогнуло от выплеска не магии, но чего-то более тонкого, заставив стекло задребезжать. Резко выдохнув, он опал на постель и утёр подбородок тыльной стороной ладони. Постепенно чужая грудная клетка успокаивалась, а дыхание стихло. Молчу. А что сказать на такой вывод, если язык и слова не вяжет? - И хотя его прогнившая душонка оказалась весьма вкусной, - с уничижительной усмешкой продолжает вполголоса, - это не помогло мне вычеркнуть из памяти "первый драгоценный опыт". В последствии я два воплощения оставался одинок, потом встречался только с женщинами, и лишь в последних трёх воплощениях позволил себе обратить внимание на мужчин. Но! Я зарёкся никогда не связываться с женатым или тем, кто хоть сколько-нибудь будет заинтересован с связи с ними, - договорив, Атемас замолчал. Поддаюсь вперёд и с шорохом постели укладываюсь сбоку от жениха, подпирая голову рукой.       - И как это связано со случившимся? - тихо спрашиваю, как можно более спокойно, чтобы не вызвать вспышку гнева.       - Алерт, - горькая усмешка и измученный взгляд. - Ты же не дурак, можешь сложить два и два. Твоя бывшая... Я понимаю, что ты давно развёлся с ней, и даже в союзе не имел к ней чувств, и всё же... - перекатывается на бок, подползая впритык и прячась лицом в район ключиц, и, вроде бы, затихает, но вдруг каким-то одержимым шепотом добавляет: - Знал бы, что посмеет явиться перед нами, касаться тебя, склонять... Приказал бы ноги переломать, чтобы в столице и духу её не было.       - Шшш, - укладываюсь головой на мягкое покрывало и начинаю успокаивающе перебирать каштановые кудри на затылке. - Тише. Женщины меня не привлекают, а её я бы и сам с радостью никогда не видел бы. Сколько крови мне и детям попила. Мы с тобой обручены, скоро наша свадьба. Прекрати волноваться понапрасну.       - Я... поверю тебе на слово. И всё же... запомню, что тебе нравятся мальчики-зайчики. Милый.