Spider in the Iron Cage

Иногда идеи кажутся захватывающими, будоражащими и возбуждающими только до того момента, когда они воплощаются. Такие идеи обычно доводят до приятной дрожи, пока готовишься к их исполнению, а от нетерпения подрагивают суставы; но потом, когда после всех приготовлений наступает час икс, реакция оказывается, мягко говоря, неудовлетворительной. Питер попал именно в такую ситуацию. Наблюдая, как по лицу мистера Старка растекается недовольство, он готов был упасть прямо здесь, хотя слабо представлял, по какой именно причине он не угодил своему доминанту.  — Я разве разрешал? — голос твердый, бескомпромиссный, очень строгий. Стоя перед ним лишь в нижнем белье и вязи портупей, обтягивавших его тело, Питер чувствовал, будто находился в чем мать родила на наполненной толпами площади. Щеки налились стыдом, горели и щипали; наверняка он был сейчас красным-красным, и Старк вряд ли не замечал такой реакции. Более того — этот стыд вызвал у него едва уловимую усмешку. Честно говоря, именно она слегка успокоила Питера: значит, мистер Старк не так уж и зол.  — Отвечай, Питер, — он сильно потянул один из ремней на себя и резко отпустил. Полоска кожи больно шлепнула по груди.  — Нет, мистер Старк. Не разрешали, — Питер выдохнул через нос, но это все равно создало шелестящий шум, разбавивший общую тишину комнаты.  — Тогда в чем дело? Что мешало тебе… Обсудить? — Старк вскинул брови, грациозно подцепил его подбородок пальцами и покрутил лицо Питера в разные стороны, внимательно разглядывая.  — Я… Я подумал, что смогу тем самым вас приятно удивить, — честно ответил Питер. Взгляд мистера Старка, наполненный темнотой, выжигал изнутри. Питер лишь надеялся, что где-то в этой глубине карих глаз есть место для хотя бы капельки возбуждения, потому что… Потому что будем говорить честно: Питер потратил почти неделю на выбор ремней, которые подошли бы его телу, не порвались и облепили бы его максимально красиво. За эту неделю он изучил свою фигуру так, что, казалось, мог вслепую обозначить каждый изгиб и каждую родинку. Питер подобрал идеальную форму, идеальный материал, с быстрой доставкой и в целом был невероятно воодушевлен этой идеей, пришедшей ему в голову. А теперь мистер Старк смотрит на него так, словно тот снова ушел гулять на паром без спросу и подверг опасности жизни сотен людей.  — Мистер Старк, — снова начал он, потому что терпеть эту тишину — ужасно, — я готов к любому наказанию, но… Я хотел бы, чтобы вы оценили мои старания. Он вывернулся из-под хватки пальцев и гордо вскинул голову. Иногда нужно быть дерзким, верно? Сама угроза наказания не страшила Питера, его пугало лишь то, что он окажется не интересен мистеру Старку. Не сейчас, когда под боксерами уже ворочалось вязкое возбуждение, член твердел, а в мыслях лишь чужие грубые руки.  — Как насчет совместить приятное с полезным? — Питер облегченно выдохнул, потому что услышал одну-единственную мягкую нотку в чужом голосе. — В ванную. Под холодный душ. Прямо в этих ремнях. Жду тебя в комнате в ошейнике. Питер активно закивал. Холодная вода — это больно и не всегда безопасно, однако он был научен и приучен к смене температур: если начать с горячего или хотя бы теплого, к холоду будет несложно привыкнуть. К тому же, как показала практика, его тело неплохо приспосабливалось. Холодные капли, сменившие еле теплый поток, больно барабанили по коже, остужая разгоряченное в возбуждении тело. Питер болезненно шипел, стараясь растереть руками особо промерзшие места. К Старку в комнатушку он зашел без трусов, обернутый большим банным полотенцем. Они были одни на этаже, но нельзя исключать возможность возникновения здесь кого-либо третьего. Показаться перед этим «кем-то» в подобном виде — смерти подобно. Мистер Старк сидел к нему спиной, видимо, ковыряясь в чем-то, так что Питер тихо повесил полотенце на один-единственный крючок и подошел к нему, все еще слегка подрагивая от стекавших по коже капель холодной воды:  — Я сделал, мистер Старк, — ошейник тоже уже был на нем, Питер застегивал его прямо на ходу.  — Как ощущения?  — Чешется… И слегка щиплет, — признался Питер, наконец-то понимая, по какой причине Старк послал его мыться прямо в ремнях. Все дело в том, что, просырев, ремни облепили тело еще теснее, начали растирать его, оставляя красные жгучие пятна в особенно чувствительных местах. Теперь ему очень хотелось поскорее избавиться от портупей, сковывавших его тело неприятно и очень даже мокро. Он не знал точно, за какое время высыхают изделия из кожи. Мистер Старк развернулся, из-за чего кадык Питера дернулся в предвкушении, а в глотке резко пересохло: в чужих руках находился длинный поводок; не из металла, как то было в прошлый раз, а из кожи, с бряцающим прочным карабином на кончике. Судя по всему, именно этот карабин мистер Старк поспешно доделывал, когда Питер скулил под струями ледяной воды.  — Видишь ли, я собирался предложить тебе нечто похожее, — Тони подошел ближе и грубо двинул голову Питера наверх, принявшись пристегивать карабин к ошейнику. — Но мне не хватало совсем немного времени доделать эту чудную вещь, поэтому я решил отложить на следующий раз. Однако кое-кто оказался очень плохим мальчиком, хм? На эти слова Питер кивал уже неосознанно, внутри него сразу же поднимался жар, а ноги прекращали держать как надо. Возможно, мистер Старк специально выработал в нем такой рефлекс, ибо обычно после слов о том, какой же Питер плохой мальчик, шло нечто интересное, а порою изнурительное. Во всяком случае, сейчас Питер не замечал в Старке шутливости и весёлости, которые обычно приводили его к чему-то особенно неприятному. А это значит… Голова дернулась вниз, торс неожиданно показался слишком тяжелым, так что ноги подкосились, естественно сгибаясь и ставя Питера на колени. Только когда его ладони коснулись гладкого пола, он понял, что произошло: мистер Старк сел обратно на стул и слишком резко потянул за поводок, из-за чего Питер просто потерял ориентацию в пространстве, мигом очутившись в том положении, в котором Старк хотел его видеть. И Питер был не против, лишь помялся на месте — чтобы коленные чашечки не давили на кожу слишком сильно — и пару раз тихо прошипел, потому что все еще влажные полоски ремней на бедрах скользили и натирали. В сердце клокотал стыд с толикой возбуждения, получаемого от этого стыда как от одного из главных источников. Вторым источником являлся Старк, сидевший перед ним на стуле и самодовольно закинувший ногу на ногу. Вокруг одной из его рук в несколько слоев оборачивался поводок. Питер тронул другой его конец, натягивавшийся около ошейника: качество кожи было куда выше, чем у его портупей. До него начало доходить, почему мистер Старк так взъелся. Безопасность. То, к чему Старк призывал его всегда и сильно злился, если Питер пренебрегал. Но разозлиться из-за нескольких ремней? Максимум их вреда — сыпь или раздражение, которые должны пройти через несколько дней. Впрочем, возможно, Питер отнял у мистера Старка его собственную идею. Он был крайне ревнив до своих предложений, даже если они еще не сделаны.  — Ко мне, — голос мягкий, без приказного тона, однако притягивающий и заставляющий подчиниться. Колени слегка скользили по паркету, однако все натягивающийся и натягивающийся поводок (мистер Старк постепенно накручивал ремешок на пальцы) заставлял двигаться дальше. Вскоре Питер оказался прямо перед ногами Старка, а поводок, идущий от его шеи к чужой руке, стал слишком короток. Он был натянут, как струна. Дальнейших указаний не следовало, так что, скользя глазами по телу мистера Старка, облаченному в простое домашнее — впрочем, сумма этих вещей, скорее всего, составляла месячную зарплату тёти Мэй, но Питер предпочитал не думать об этом — он остановился на ногах, протягивая руку к щиколотке. Ремни портупей, идущие вдоль торса, заерзали, причиняя дискомфорт, но он даже не поморщился, аккуратно касаясь пальцем штанины и не встречая сопротивления. Питер сделал вывод, что ему нужно каким-то образом заслужить прощения. Возможно, в таком случае после сегодняшней внеплановой сессии (которую Питер целенаправленно спровоцировал сам) не последует неприятного наказания. Он подтянулся и сел еще ближе, вопрошающе глядя на мистера Старка; тот молчал, но смотрел в ответ, лишь вскинув бровь, когда тишина и бездействие затянулись слишком надолго. Тогда Питер, храбрясь, опустил голову и, на всякий случай, чтобы не сгореть со стыда, прикрыл глаза, продолжая поднимать штанину пальцами и прикасаясь губами к косточке на щиколотке. В нем смешивался коктейль ощущений: неуверенность, легкий стыд, унижение и верховодящее всем этим возбуждение. По какой-то неизвестной Питеру причине ему доставляло удовольствие проявлять неопытность, пока он был рядом с мистером Старком. Тому, похоже, тоже все это нравилось, ибо сейчас ответом на простое прикосновение губами стал едва сдерживаемый вздох. От такой реакции Питер осмелел, крепче перехватил щиколотку пальцами и заскользил губами по верхней части стопы, обводя выступающие венки и иногда кидая вверх пронзительный взгляд. Не то, чтобы он что-то видел: перед глазами плыло от гаммы испытываемых ощущений. Поверх редких остатков воды на теле начала проступать испарина, из-за чего любое движение воспринималось все хуже; ремешки портупей, скользившие по телу, натирали, кажется, с двойной интенсивностью, так что чесалось все, но Питер терпел, лишь периодически судорожно подрагивая от колких импульсов. Он жадно втянул воздух, выдыхая прямо в кожу и игнорируя дискомфорт. Вместо этого Питер переключился на стыд и возбуждение: они мотивировали его продвигаться дальше, даже пару раз обвести все ту же косточку кончиком языка, подбираясь к чувствительной области над пяткой. Мистер Старк промычал — тихо-тихо, Питеру даже показалось, что этот звук ему почудился — и снова потянул за поводок, подтягивая голову выше, ближе к себе. Подчинившись, Питер положил ладони на чужие бедра и неосознанно погладил их, пальцами подбираясь ближе к промежности. Самого его скручивало от возбуждения. Кажется, он кончит без прикосновений к своему телу. В голове кружились черные, неприличные фантазии, но Питер понимал, что не прикоснется к чужому телу без разрешения; ожидание становилось все мучительнее с каждой секундой, пока он смиренно смотрел в чужие глаза и хотел пойти дальше.  — Без рук, — коротко бросил мистер Старк. Ему не требовалось пояснять. Питер выдохнул, проведя руками по чужим бедрам в последний раз и заведя их за спину. Будет сложно. Он неуютно поежился под все еще сохнущими ремнями и склонился ближе к резинке спортивных штанов, цепляя ее зубами и осторожно опуская ниже. Старк приподнял бедра, чтобы Питеру было легче. На самом деле, задачу это почти не упростило, но ему было приятно, что даже сейчас мистер Старк старается заботиться о нем; хотя ни один здоровый человек не назовет эти отношения «заботой». Питер простонал, устало и горячо: возбуждение продолжало скручивать, бедра двинулись самостоятельно, желая соприкоснуться хоть с чем-нибудь. Он всхлипнул, вновь прикусывая резинку штанов, но уже с другой стороны. Спустя почти пять минут они были приспущены вместе с боксерами, а Питер сглатывал скопившуюся во рту слюну. Пальцы, скрепленные в замок за спиной, затекали, а ногти больно впивались в кожу. Из губ так и норовили вырваться бесконечные слова восхищения и любви, но они, наверное, были излишни. Как минимум потому, что по Питеру и без того было видно, насколько сильно он влюблен в мистера Старка, как сильно восхищен им и как желает исполнить все, что ему скажут. По щекам вновь расползся стыд, дышать стало тяжелее. Пожмурившись, словно совёнок, Питер горячо выдохнул в головку и взял ее в рот, сдерживая стон от того, каким долгожданным для него было это прикосновение. Чужая ладонь сразу же легла на затылок, но не давила, лишь мягко приглаживала волосы, пока пальцы перебирали пряди. Приятно. Немного успокоившись, Питер промычал, чувствуя, как сильно ему не хватает рук. Взять глубоко сходу было невероятно сложно, он давился, пытаясь держать себя в руках и равномерно дышать носом; впрочем, с этим учащенным сердцебиением, которое колотило, казалось, изнутри, дышать плавно и равномерно было тяжело. Особенно тяжко стало вдыхать глубоко и много: каждый раз голова начинала кружиться, а в горле застревал незримый и почти не осязаемый ком. Видимо, мистер Старк это заметил, потому что ладонь на затылке словно стала крепче, обхватила голову и начала медленно направлять; нет, Питер не счел это грубым, напротив, он благодарно простонал, начиная неспешно двигать головой и прикрывая глаза, из которых из-за легкого дискомфорта время от времени капали слезы. Он бы стер их руками, но они… «Заблокированы» на время. Даже здесь мистер Старк пришел ему на помощь, грубо оторвав от члена за затылок и утерев влажные щеки ребром свободной ладони, на которую все еще был натянут поводок. Прошептав тихое «спасибо» одними губами, Питер вновь опустился на член, на этот раз самоотверженно пытаясь заглотить всю длину, нетерпеливо ерзая и периодически толкаясь бедрами. Он бы очень хотел снять напряжение, но мистер Старк не позволит. Скорее всего, не позволит.  — Вот так, хорошо, — после долгого молчания заговорил Старк, и Питеру, честно говоря, стало гораздо легче. Слова поддержки и это странное, но столь приятное подбадривание скинули с Питера груз, заставили немного расслабиться, ускорить движения головой, мысля лишь призрачной надеждой на то, что мистер Старк сделает ему приятно, если он хорошо постарается. И он действительно начал стараться: обводил языком контур головки и венки, мастерски прятал зубы, сглатывал лишнюю слюну и поддавался движениям руки на затылке, которые регулировали темп.  — Черт, Питер… — Тони шипел, начиная протяжно постанывать, и это была одна из наград, двигавших дальше. Пальцы стали больно потягивать волосы. Ощущение покалывания и жжение от этих движений возбуждали с новой силой, так что Питер стонал, утыкаясь носом в поросль лобковых волос, расслабляя глотку и чувствуя себя на удивление великолепно. Его собственный член слегка подрагивал; казалось, к нему стоит только прикоснуться, и Питер кончит. В рот стрельнула теплая горьковатая сперма, которую Питер, даже не задумываясь, проглотил, зачем-то облизнувшись после. Он поднял одурманенный взгляд на мистера Старка, с упоением отмечая, как блаженно прикрыты его глаза и слегка открыт рот. Рука Старка все еще держалась на его затылке, но больше не сжимала; Питер обернулся и подставился под чужую ладонь щекой, выпрашивая хотя бы маленького поощрения.  — Ты можешь прикоснуться к себе, — на выдохе произнес Старк, игриво потирая щеку Питера большим пальцем. На это он смог только проблеять почти осевшим дрожащим голосом:  — Спасибо, мистер Старк. Он разомкнул руки и прошипел от легкой боли, сковавшей мышцы: они немного затекли, оставаясь в одном положении слишком долго. Не желая отводить взгляда от чужого лица — такого властного и почти родного — он смотрел на мистера Старка. Ему страшно хотелось кончить, глядя прямо на него. Он почти вскрикнул от волны наслаждения, когда прикоснулся к члену, и начал медленно, с оттяжкой, водить пальцами, стремительно наращивая темп. Как он и предполагал, его тело было слишком напряжено, а прикосновения к члену слишком приятны, так что он кончил из-за собственных рук буквально через пару минут, внимательно изучая крайне заинтересованное лицо мистера Старка. Собственная сперма залила ладонь, согревая похолодевшие из-за застывшего пота пальцы. Те сделались немного липкими. Питер выдохнул, судорожно дергаясь из-за ремней, которые продолжали натирать. Спустя еще несколько секунд Старк расслабленно вздохнул следом, подтянул штаны и боксеры, после чего склонился над Питером и потрепал его по волосам:  — Вставай, снимем с тебя эту дрянь.  — Это не дрянь! — рассеянно возмутился Питер, после чего опять зашипел. — Я очень долго искал их… Мистер Старк отцепил поводок и недовольно щелкнул языком. Питер понял: так делать больше нельзя.