Spider in the Iron Cage

Питер продрал глаза первым, еще задолго до Пятницы с ее навязчивыми будильниками. Он потянулся, всматриваясь в только-только светлеющее небо за окном, и лишь потом обратил внимание на мистера Старка, по какой-то причине мечущегося в постели. Тот выглядел совсем плохо: по лбу и щекам стекали капли пота, он тяжело дышал во сне, ворочался, периодически жмурясь.  — Мистер Старк? — Питер аккуратно дотронулся до чужого плеча и несколько раз легонько потряс. — Мистер Старк! Спустя полминуты навязчивых действий со стороны Питера Старк таки соизволил открыть глаза, оборачиваясь.  — Уже утро? — аккуратно спросил он. — Пятница, детка, сколько времени?  — Половина седьмого, сэр. Он попытался встать с постели, но тут же задрожал, поморщился и лег обратно. Тяжело вздохнув, Старк плотно обернулся в одеяло и посмотрел на Питера:  — Ты что, подсыпал мне мышьяк во время вчерашнего ужина?  — Мистер Старк! Это не смешно… Вы думаете, что отравились? Старк пожал плечами, зевнул и беззащитно свернулся в позу эмбриона:  — Кто знает…  — Пятница? — произнес Питер, надеясь, что его поймут без слов. Он тут же неосознанно коснулся чужого лба. — Горячий…  — Предположительно, простуда. Нужно больше данных. Он не пошел в школу, оставив собранный рюкзак с готовым домашним заданием и отзвонившись Мэй, чтобы предупредить, что заночует у Старка по некоторому «очень важному поводу», который сообщать нельзя нигде и никогда. Кажется, тётя уже начинает догадываться о том, что Питер ходит к мистеру Старку не просто так, но пока молчит… Страшно даже представить, что начнётся, когда она действительно узнает. В общем, следующие несколько часов Питер провел, бегая по башне и облетая аптеки: всё верно, простуда. Питер уже давненько ею не болел, однако благодаря Пятнице и своему старому опыту он на скорую руку состряпал курс лечения. Старк строго настоял на том, чтобы не обращаться к врачу — больничный, по его мнению, может навредить рабочему процессу, и вообще, какой смысл идти к врачу, когда на носу совещание. Впрочем, на совещание Питер его так и не пустил. Без малого три дня он обхаживал мистера Старка, пропуская школу и непрерывно следя за ним, удостоверяясь, что тот лежит в постели, а не химичит в лаборатории, и гордо поднося ему завтрак, обед и ужин в сопровождении нужных лекарств. Все это время Питер думал, о многом думал. Он смотрел на мистера Старка, который ныл от головной боли и не мог полноценно говорить из-за покрасневшего горла; смотрел и думал… А что, если бы то была не простуда, а какой-нибудь хитрый инопланетный вирус? А что, если бы его и правда отравили? Недоброжелателей у Старка много, среди них наверняка есть и особенно хитрые, способные прокрасться в башню или доставить еду с «сюрпризом». Мистер Старк слаб, невероятно слаб. Несмотря на доминирующую позицию в отношениях, где беспомощным являлся Питер, на деле из них двоих по-настоящему уязвим был именно Старк. Он — человек, но очень важный человек. Для всего мира и в частности для Питера. Очень хорошо, что это обычная простуда, и Питер может о нем позаботиться, чем он и занимался на протяжении всех этих дней. Хотя под конец третьего дня он едва ли не заплакал, стараясь, чтобы Старк не увидел его в таком состоянии.  — Кажется, мне легче, — сказал он на пятый день. — Тебе пора прекращать пропускать школу.  — Да, мистер Старк, — Питер поджал губы. Честно говоря, он совсем не хотел оставлять Старка одного, будто не доверяя ему, и совесть нещадно грызла его за это недоверие. Оно не должно существовать в их отношениях. Нужно от него избавляться, иначе они не сдвинутся с места, не смогут пойти дальше. Собравшись с силами, Питер выпалил:  — На самом деле, я очень сильно переживаю из-за того, что вы не дотерпите до окончательного выздоровления и пойдёте работать, хотя вам нельзя, поэтому я не хочу идти в школу и хочу посидеть еще немного с вами. Но я прекращу прогулы, если вы пообещаете, что-  — Замолчи, — Старк взялся за голову, — и без тебя гудит. Да, я обещаю, что полежу еще пару дней… Пеппс тоже волнуется. Она торжественно поклялась меня прикрыть, пока я не приду в себя окончательно. И если ты будешь хорошим мальчиком, у меня будет для тебя кое-что, — улыбнувшись, он скользнул рукой по своему лицу и протянул ее к Питеру. Тот подставил голову, чувствуя бегущие по телу мурашки от того, как приятно мистер Старк гладил его по волосам, цепляя пряди. Жест совсем маленький и дружелюбный, но сколько же в нем было благодарности… Питер готов довериться, чтобы получить еще больше.

***

Тони чувствовал себя, честно говоря, ужасно: он заставил Питера волноваться, пропустить несколько дней в школе и отпроситься у Мэй, заведомо нарушая их конспирацию. Кошмарно… Нет, дерьмово. Но была во всем этом невероятном безумии крупица радости: Тони ощущал искреннюю благодарность, наполнявшую его с головы до пят, будто кто-то заливал внутрь него жидкое счастье. И это даже не виски. Пару минут назад он отправил Питеру незатейливое интригующее сообщение с просьбой явиться как можно быстрее, и закинутая удочка сработала. Мальчишка — его маленький невероятный карапуз — ответил почти моментально, пообещав, что прибудет, как только кончатся уроки. Тони был готов пойти ради него на один смелый шаг, нарочито отпуская себя и свое чувство вины. Пусть хотя бы одну ночь они проведут идеально для них обоих.  — Ты пропустил школу, — с нажимом начал Тони, стоило Питеру зайти в мастерскую. Дверь за его спиной тут же зашипела, запираясь. Тони попросил Пятницу изолировать их на время.  — Да, мистер Старк, — в голосе Питера звучали вина и энтузиазм одновременно.  — Даже если это было из-за меня, я не могу оставить такой ужасный прецедент просто так.  — Понимаю, мистер Старк, — мальчик честно старался не улыбаться, но слегка подрагивающие уголки губ его выдавали.  — Почему бы тебе не снять штаны и не лечь, — Тони сделал глубокий вдох, напоминая себе, что нужно отпустить эту глупую паранойю, — не лечь на колени к папочке? Задрав голову, Питер тут же заблестел своими сверкающими карими глазами, начиная подкрадываться с видом крайне подозрительного щенка. Ясное дело, он не верил: Тони слишком часто отказывал вначале, чтобы можно было поверить в реальность происходящего. Тони и сам не верил в эту вашу реальность до конца.  — Долго будешь мяться? — в подтверждение своим намерениям Тони буквально сорвал со стола уже подготовленный стек и расстегнул пару верхних пуговиц рубашки — для большего эффекта. Прошла пара секунд замешательства и тишины, во время которых Тони начал заметно нервничать: а может, не стоило затевать этого всего? Стоп. Контроль. Доминант должен быть уверенным в себе человеком, с чего бы ему вообще колебаться? Может, болезнь не сошла до конца? Когда Питер обрел решительность и сделал несколько твердых шагов, Тони слегка раздвинул ноги, чтобы паучку было комфортнее. Тем не менее, Питер не спешил: медленно стаскивал с себя одежду, оглядывался по сторонам, удостоверяясь, что их точно никто не увидит.  — И не услышит, — подтвердил чужие мысли Тони, отвечая улыбкой на улыбку. — Пятнадцать шлепков.  — Хорошо, мистер Ста-  — Шестнадцать.  — Папочка? — Тони едва заметно кивнул, принимая на себя тяжесть чужого обнаженного тела. Он не говорил банальных слов о «мне нужно тебя разогреть», просто очерчивал ладонью столь излюбленные ягодицы, мял, легонько пошлепывая то по одной, то по другой половинке. Когда кожа окрасилась в бледно-коралловый цвет, Тони взял стек и поначалу провел прохладной латексной поверхностью по разгоряченной коже. Питер всхлипнул и задрожал, крепче цепляясь пальцами за брючину Тони:  — Папочка, пожалуйста, — зашептал он.  — Ты стал разговорчивее с новыми словами, малыш. Тони удивленно вскинул бровь. Он и правда не ожидал столь обильных бормотаний, сыпавшихся изо рта Питера и ласкавших слух; но мешкать не стал, замахнувшись стеком и тут же ощутимо приземлив его на ягодицу.  — Считай.  — Один, — покорно отмерил Питер, склоняя голову. Через плотную ткань Тони чувствовал, как мальчик водит кончиком носа по его бедру. По помещению разнесся еще один смачный шлепок. Тони боялся, что слишком быстро войдет во вкус и спустит все шестнадцать ударов в никуда, даже не получив удовольствия, и потому делал выразительные паузы, которые, впрочем, вскоре должны завершиться. Чем дальше — тем короче паузы. Тони знал все это слишком хорошо, так же, как хорошо знал он и Питера, любящего быстрый темп.  — Два. Замахнувшись стеком снова, Тони все-таки вошел в ритм, постепенно наращивая его и вслушиваясь в чужой отсчет. Был в этом свой транс, когда каждый шлепок сопровождался тонким высоким голосом, выстанывающим число. Перед глазами была только изящно выгнутая спина, алеющая задница и больше ничего. Он постоянно облизывался, думая о том, что на одних шлепках их вечер точно не закончится.  — Пятна-ад… цать, — Тони пришел в себя почти вовремя, пару раз моргнул, провёл стеком по спине и сделал последний удар: хлесткий, жесткий, достаточно сильный, чтобы Питер вскрикнул. — Шестнадцать! Через секунду стек оказался на столе, а Тони уже мягко целовал Питера в загривок, поворачивая к себе; но проворный мальчишка, закопошившись, быстро выкрутился из хватки, сев на его колени. Он внимательно осмотрел Тони, осторожно провел пальцем по плечу и произнес:  — Я больше так не буду, папочка, — Питер не умел сдерживать искренних улыбок, даже сейчас его губы слегка подрагивали, а уголки ползли вверх. — Не буду пропускать занятия.  — Вот и отлично, малыш, — в свою очередь, Тони одной рукой мягко погладил по чужим волосам, а другой нырнул ниже, очерчивая кубики пресса и скользя кончиками пальцев по твердеющему члену. — А сейчас папочка сделает тебе приятно за то, что ты хорошо о нем позаботился. Прикусив губу, Питер слегка отстранился, позволяя Тони ласкать его член и юркая под его руку, чтобы расстегнуть чужие брюки.  — А папочка не может встать? — с вызовом и каким-то недовольством пробормотал Питер. — Нас все равно никто не увидит… Тони втянул носом воздух, кивнул и встал, подходя к столешнице для опоры. Он не был уверен, что устоит на ногах: подрагивающие колени явно не внушали доверия. Соблазнительные губы Питера так и манили, поэтому следующее, что сделал Тони — это сладко поцеловал его. Прикасаться к нему было сплошным удовольствием, потому что вот уже целую неделю Тони не целовал его и почти не трогал, опасаясь… Чего? Заразить? Возможно. Хотя Тони прекрасно знал, что у Питера железный иммунитет, распылять на него свои бациллы попросту было стыдно.  — Ох, как же я скучал, — шептал Питер, — по этим поцелуям. Он опустил руку ниже, хватая эрекцию сквозь брюки и заставляя Тони протяжно застонать от настолько желанных прикосновений. Двинув бедрами, он прижал Питера ближе, вновь касаясь пальцами чужого члена и медленно лаская его. Мальчишка стонал в ответ, в конце концов уронив свою голову и упершись лбом в плечо Тони.  — Папочка, — тянул Питер, — так приятно принадлежать тебе… Боже мой, еще! Оставалось только наблюдать, как перевозбужденный Питер подмахивал навстречу ладони, желая сорвать больше ощущений, но не получая их, потому что каждый раз, когда Питер наседал, Тони отстранялся. Эта игра продолжалась пару минут и могла бы продолжиться еще, если бы проворный паучок не залез своими пальцами прямо под боксеры Тони, извлекая напряженный член. Тони замычал, сначала отводя руки и держась за стол, но затем приходя в себя. Он сразу же шлепнул по чужим запястьям:  — Не трогать, — и сжал их члены, начав мягко поглаживать. Питер вскинул ладони и положил их на плечи Тони, начав то сжимать пальцы, то нежно поглаживать поверх рубашки, сбивчиво сопя и дергая тазом, чтобы насытиться ощущениями.  — Малыш, тебе хорошо? — Тони ожидал простого кивка: Питер вечно молчит, не желая выражать свои чувства словами. Вопреки ожиданиям, мальчишка заговорил сразу же:  — О да, папочка, мне очень хорошо. Чуть повыше… Да-да, вот так. Не ожидая такой отзывчивости и такой живой реакции Питера, Тони без зазрения совести потакал его прихотям. В конце концов, он поймал себя на том, что сам получает от этого невероятное удовольствие: Питер льнул к нему, держался за него, звал «папочкой»… Все это заводило до безумия; Тони думал, что взорвется, когда поверх его ладони легла чужая, сжав чуть сильнее.  — Я просил не трогать, — сквозь неровные вздохи, но все еще требовательно прокомментировал Тони, ускоряя темп. Питер всхлипнул, соглашаясь — «да, папочка, накажи меня за это» — и задвигался еще шустрее. Тони, похоже, действительно сходил с ума, потому что происходящее навлекало головокружение; взгляд плыл, размывая очертания всего окружающего пространства, а сладкие стоны Питера распаляли, подгоняя и доводя до пика.  — Я почти, — пискнул Питер.  — Терпи, совсем немного, — неравномерно шептал Тони, убеждая себя в том, что он действительно произнес это вслух, а не послал мысленно. Потому что сил на вербальные слова уже не оставалось.  — Сейчас, — это единственное, что он протянул прежде, чем излиться. Он кончил с рычанием, чувствуя, как в ладонь хлынула горячая густая жидкость, стекавшая по пальцам. Питер тяжело дышал, все еще наваливаясь на корпус Тони и мурлыча что-то. Он повернул голову, после чего Тони ощутил, как его кожи касаются теплые влажные губы, а затем и язык, скользнувший вдоль шеи к мочке уха. И Тони не знал, чего в нем было больше: растерянности, удовлетворенности или восторга.  — Хороший мальчик, — промычал он, поглаживая меж лопаток и чувствуя, как Питер едва ли не урчит. — Самый лучший для папочки.  — Да, — Питер выдохнул, нежась еще немного и потом отстраняясь.  — О твоем наказании мы поговорим завтра. Но настоятельно рекомендую вернуться к «мистеру Старку». Питер кусал губы, сверкая глазами и словно замышляя что-то очень нехорошее.