Терпеть его не могу! Bonuses

- Перестань прыгать на отца, - раздается тихий голос. Маленький летчик, кряхтя, залезает на высокий стул у кровати, хихикает и готовится к новому полету. - Немедлено, - строго чеканит надзиратель. Шуршат тапочки, и вслед за осторожными шагами в комнате воцаряется порядок: с пола исчезают разбросанные вещи, игрушки второпях убегают в корзину, и даже толстый и ленивый кот встает немного размяться. И порядок был бы идеален, если б не шкодливая бомбочка, с неловким кряком плюхающаяся мне на спину. Летчик шустро уползает на другой край кровати, спускается и спешит снова занять позицию для старта. Вытягиваю руку, ловко подсекаю мелкого бунтаря и опрокидываю рядом с собой. - Я тебе что, батут? И почему мой строгий взгляд никогда не работает? Зато когда с порога комнаты разносится третье предупреждение: "Минджи!" - перепуганная моська прячется под моей рукой и делает вид, что здесь никого нет. Руки и ноги смешно раскиданы в стороны, и только голова пыхтит под одеялом. Неугомонный летчик такой незаметный. - В прятки ты меня не обыграешь. - Делает вид, что сердится, но улыбка уже расцветает на лице. А потом он подмигивает, и у меня грохочет в ушах. Минджи под боком пытается слиться с расцветкой пододеяльника. Коварный захватчик бесшумно подкрадывается к горе-летчику и щипает за пятку. Минджи ойкает, но поздно искать спасения: пятку уже нашли и сейчас бессовестно защекочут. Маленький альфа хохочет и вертится под моей рукой: "Папа, так нечестно!". - А будить отца после ночного перелета честно? - в лоб спрашивает захватчик. Умный и сильный, он захватил игрушки и украл мою рубашку. Но в самой смелой своей операции он захватил меня. И теперь у него есть я - большой и бестолковый трофей - и две четырехлетние медальки. Чмокаю сына в щеку и предлагаю разбудить таким же эффективным способом своего брата, а то маленький соня может проваляться в обнимку с плюшевой собакой до обеда. Глазки-бусинки загораются от такой заманчивой идеи, и маленький альфа ползет к краю кровати. Получает чмок во вторую щеку - чтоб все по честному было - и с воплем: "Лиен, я иду тебя будить!" - убегает на новое задание. Бэкхен смеется, провожая ребенка взглядом, и ложится рядом: "Ловко". Я укрываю его одеялом, подтягиваю к себе и ловлю мягкие губы. Омега довольно жмурится и ногами обнимает мое бедро: - И почему ты спишь в гостевой комнате? - Не хотел будить, - объясняю я. - Рейс задержали, а потом еще случилась какая-то ерунда с транспортной лентой на выдаче багажа, так что я приехал часа на полтора позже. А ты так хорошо спал... Глубокий и страстный поцелуй будоражит и встряхивает с макушки до пяток. Бэкхен прижимается ко мне всем телом, и любые остатки сна растворяются в сладком аромате. Я бы обнимал его вот так бесконечно. Проворные пальцы забираются под майку, рисуют на спине простые завитки и пишут несколько слов. Я тянусь за новым поцелуем, но из детской раздается вопль приземлившейся бомбочки. Крендель лениво спрыгивает с подоконника и идет наводить порядок. - Им там весело, - смеется Бэкхен. Пока есть еще секундочка, чмокает в губы и льнет к боку. Широкой ладонью поднимаюсь по бедру, оставляю след теплого прикосновения на круглых ягодицах и ныряю под просторную майку. - Минджи - несомненно, а Лиен наверняка ищет убежище, - как бы невзначай отвечаю я и, поймав последние секунды наедине, опрокидываю Бэкхена на спину и припадаю к губам. Через минуту на пороге появляется заспанная обиженная мордочка. Омега трет глаза кулачком, шлепает до кровати, не без помощи папы на нее взбирается и протискивается под одеяло между нами. Минджи с победным кличем врывается в комнату: "Я разбудил!". - Что-то не заметно, - Бэкхен с улыбкой поправляет мягкие волосы на аккуратной макушке и решает дать той политическое убежище. Лиен устраивается между нами, утыкается в меня носом и обнимает папу за руку. - А завтрак готовить будет Минджи, да? - тихо спрашивает Бэкхен. Лиен задумчиво хмурит брови и уверенно мотает головой из стороны в сторону: "Нет, не получится". Минджи тем временем, все так же смешно кряхтя, залезает на кресло и готовится к новому полету. Я обнимаю мужа - вы только послушайте, как звучит! - и напрягаю руку. Летчик приземляется сверху, но весь вес приходится на меня. Бэкхен ворочается и затаскивает второго сына в наш комплект. А что, они так комплектом и шли. И пока одна сонная моська ворчит на активно дрыгающуюся жопку, я осторожно прикасаюсь к едва округлившемуся животу. Омега улыбается и двигает теплую ладонь чуть ниже: "Вот здесь". Пальцы ложатся на тонкую длинную полосу первого шрама. Грею кожу долгим прикосновением и таким же долгим пронзительным взглядом смотрю на любимое лицо. В сладком аромате ванильного капучино чувствуются легкие изменения. Этот омега - мой герой. У него нет дара телепортации или полета, он не исцеляет чужие болезни и не превращается в невиданное чудище - если вы не разозлите его, конечно. У него есть другая фантастическая способность - быть более смелым и сильным омегой, чем все, кого вы могли встречать до этого. Минджи и Лиен двойняшки, и в тот день, когда нам на узи сказали, что детей двое, я чуть не поседел прямо в кабинете. Я смотрел на маленького и хрупкого Бэкхена, которого выворачивало от вида любой еды, осунувшегося и бледного, и боялся представить, как он справится с этим. Да, общее состояние омег становится лучше на это время, пусть и не сразу: они выносливы, сильны, и ни одна зараза не сможет пробиться сквозь укрепленный иммунитет. Но откуда организм черпает эти силы? Сам из себя. Все системы, что необходимы ребенку, работают как часы, но работают на износ. И если здоровье омеги способен подорвать один ребенок, что сделают двое? Но Бэкхен спокойно принял эту новость и потряс меня тем, как спокойно перенес все тяготы такой беременности. А я ругал себя, потому что видел, как ему тяжело. И после рождения Минджи и Лиена я клялся, что больше никогда не подвергну своего омегу такому риску. А теперь он носит третьего ребенка и заставляет всех вокруг раскрывать рты от восхищения, смешанного со страхом. Так что мой муж потрясает своей стойкостью не только меня. Любимый и драгоценный. Мы успеваем чмокнуть друг друга в губы, пока два неугомонных соседа копошатся между нами в борьбе за теплое место. - Кто со мной за завтраком? - задорно спрашивает Бэкхен и две пары бусинок вылезают из-под одеяла. - Но я дам помешать волшебное тесто только тому, кто почистил зубки и причесался, - хитро продолжает омега. Лиен вздыхает так, словно на всю оставшуюся жизнь его приговорили собирать за братом игрушки. А Минджи показывает язык, с гордо поднятой головой вылезает из-под одеяла и дергает папу за руку: "Мешать буду я!". - Не уступишь? - спрашивает Бэкхен и с нескрываемым сожалением отстраняется от моей руки. - Он помешает, когда умоется! - деловито заявляет Минджи. - Но первым помешаю я! - Альфа, - вздыхает Бэкки. - Весь в отца: лишь бы первому что-нибудь где-нибудь перемешать. - Альфа! - гордо подтверждает сын. Неуемная энергия и тяга быть первым везде и во всем действительно передалась от меня, а вот лохматая макушка точно заслуга омеги. Рыжие непослушные волосы, густые и мягкие, идеально отражают характер маленького альфы. Так же как каштановые кудри превращают Лиена в сладкий и трогательный пирожочек. Мое чудо. Он растерянно лежит рядом и дует губы. - А тебе мы найдем другое ответственное задание, - успокаиваю я и поднимаюсь с кровати, подхватывая маленького омегу. Он болтается у меня под мышкой и довольно лыбится, пока я несу его в ванную комнату. Зевает, чихает, но улыбается. Кроме кудряшек от меня в Лиене нет ничего - словно Бэкхена продублировали вместе со смешными выражениями лица и привычками. Самая потрясающая копия! Умываю сонное личико, причесываю взрослой расческой, от чего у омеги лицо расплывается сияющим блинчиком, и как самого ответственного прошу его подержать бритвенный станок. Лиен с открытым ртом смотрит, как капля геля превращается в белоснежную густую массу. Зачем ему тесто? И с еще более завороженным взглядом он смотрит на то, как я вожу бритвой по лицу и корчу рожи, чтобы не пропустить ни один волосок. Нежные пальчики проверяют точность моей работы: "Чисто? - Чисто!". Умытый и побритый, я быстро заправляю кровать и прошу Лиена пару минут поиграть в комнате, пока я схожу в душ. Но когда возвращаюсь, маленького омеги нет. Это он с виду такой тихий, но на кухне уже идет бой за право повозить ложечкой в маленькой чашке с жидким тестом. Пока два вояки решают, кто мешает следующим, Бэкхен из большой миски разливает на сковороду оладушки. Минджи с Лиеном уверены, что без них на этой кухне вообще ничего не приготовится. А Бэкхен подмигивает мне еще раз и предлагает присоединиться. Обнимаю со спины, вытираю капельку теста, упавшую на стол и придерживаю сковороду за ручку, пока омега мастерски переворачивает подрумянившиеся оладушки. Ладонь сама тянется к животу, и пальцы осторожно пробираются под домашнюю майку. - Как спал? - Хорошо, - тихо отвечает Бэкки и подставляет шею для поцелуя. - А с тобой было бы еще лучше. - Я привез подарок, - извиняющимся тоном произношу я и прикасаюсь губами к шелковой коже. Бэкхен тает и прижимается ко мне спиной: беременность делает его еще более чувствительным. После небрежного напоминания первая порция оладушков отправляется на тарелку. Бэкхен улыбается, вилкой отрезает кусочек пышного теста и дает мне на пробу. - Отлично. - Будто когда-то бывает иначе. Борьба внизу затихает: - Мы сделали! - Какие талантливые дети! - хвалит Бэкхен и забирает у помощников чашку. Перемешано не идеально, но перемешано, так что тесто на один большой оладушек растекается по сковороде, а омега интересуется, с каким соусом мы будем наслаждаться завтраком сегодня. Начинается второй тур состязания. - Во сколько нас ждут? - спрашиваю я у любимого мужа, имея ввиду вечерний поход в гости к Чонину с Чунменом. - К семи, - отвечает омега. - Я сделаю морковный пирог. - А без пирога нас не пустят, да? - шучу я. Бэкхен щиплет меня за руку: "Ох, договоришься сейчас". Трусь носом о мягкую щеку и свободной рукой бережно поворачиваю к себе любимое лицо. Бэкхен охотно целуется и тонкими пальцами обхватывает мое запястье чуть ниже металлического браслета часов. - Не согласен отпускать тебя в следующую поездку до конца месяца, - предупреждает омега. - Постараюсь разобраться без поездок, - обещаю я и обнимаю еще крепче. Большой оладушек румянится со второй стороны, Минджи с Лиеном играют в догонялки, смешно шлепая ногами по полу. - Так что за подарок? - вспоминает Бэкхен, пока новая порция оладушков набухает от жара. - Вечером покажу. - То, что ты мне вечером покажешь, я уже миллион раз видел. И хотя это несомненно приятно, но за подарок не сойдет, - шутит омега. Будто я могу прикоснуться к нему откровеннее, чем сейчас. - Да понял я твой намек, понял: в гостевую кровать больше ни ногой. И ты совершенно прав, потому что кое с чем я управлюсь и без подарка. Если буянить в кровати нельзя, так хоть пошутить на эту тему можно? - Вон они, твои подарки, - с улыбкой шепчет Бэкхен и кивает на два неугомонных создания. - Ещё один подарок ждет своей очереди, и пока мы его не вскроем, новый ты туда не засунешь, Чанни. Хочется спросить: "Совсем-совсем не засуну?", - но слово "подарки" действует круче любого заклинания. Две любопытные моськи тут как тут дергают за штанину: "А нам подарки?" - И вам подарки, - киваю я и поднимаю обоих на руки. Бэкхен разливает следующую порцию оладушков, целует детей в щеки и щиплет маленькие носики. Минджи довольно обнимает папино лицо крошечными ручками и со смачным "муа" чмокает в щеку. Бэкхен счастливо улыбается и предлагает всем занять места за столом. Я сажаю детей на специальные стульчики, достаю цветную посуду и именные ложечки и разливаю сок по стаканчикам со смешными рисунками. Бэкхен снимает со сковороды последнюю порцию оладушков и щедро посыпает всю гору сахарной пудрой. - Кому самый большой оладушек? - спрашивает омега и показывает на отдельно лежащий вытянутый блин, намешанный двумя кулинарами в чашечке. - Отцу, - предлагает Лиен и тычет в меня пальчиком. Да моя ж ты радость! - Не, я такой большой один не съем, - серьезно рассуждаю я. - И он, наверное, такой вкусный: будет обидно, что никому больше не достанется. Бэкхен тихо улыбается и режет большой оладушек на четыре части: "Вот так сойдет?". - Вот это другое дело, - довольно киваю я. Посреди недели у нас редко получается позавтракать всем вместе. На работу я уезжаю рано, и дети в этот момент обычно спят. Бывают дни, когда они просыпаются из-за шума и спускаются проводить или даже перехватить кусочек из моей тарелки. В такие дни для них очень быстро сооружается завтрак, чтобы они успели хотя бы за стол сесть, пока я не ушел. Перед отъездом я чмокаю мягкие щечки, на пороге крепко целую Бэкхена и до самого вечера не вижу любимые шебутные мордашки. И в выходные мы стараемся максимально провести вчетвером. Даже командировки я назначаю так, чтобы к выходным точно быть дома. Теперь, когда Бэкхен вновь в положении, я хочу и вовсе избежать лишних поездок и провести как можно больше времени с семьей, хотя омега спокойно относится к рабочим командировкам. В последние несколько лет бизнес разросся так круто, что мы с отцом сами не ожидали подобного взлета, но больший объем работы требует большего времени, а с позапрошлого года - и больших расстояний. Но я все равно каждый раз неохотно собираю сумку и еду в аэропорт, хотя все дела занимают только несколько дней. - Чем займемся? - спрашивает Бэкхен и поливает несколько оладушков на детских тарелках ягодным соусом. - Будем кататься на качелях! - уверенно отвечает Минджи. - У тебя есть качели? - Теперь соус льется на мою тарелку. - Да, в гараже, - без тени сомнения кивает Минджи. - Ты слышал, у нас качели есть в гараже, - и Бэкхен, хитро сощурившись, ждет моей реакции. Знает, засранец, что у меня не было времени доделать все на этой неделе. А для двух маленьких шалопаев, которым я обещал сделать качели на прошлых выходных, шесть дней ожидания - как столетие. Они всю неделю спрашивали, а где же качели, и вот он момент моего провала. - Их надо покрыть лаком, чтобы никто не посадил занозу, - ответственно рассуждаю я с самым серьезным лицом. На Минджи это не очень действует, зато Лиен неумело делает вид, что понимает, о чем я говорю. - Это сколько минут? - настаивает Минджи. - Повешу их завтра, - обещаю я и ловлю руку любимого мужа под столом. Ну хоть ты должен знать, что я очень старался, да? Минджи бегает из гостиной на кухню и обратно и нетерпеливо выкрикивает лозунг "Качели!". Спасибо, что хоть голодовку не устраивает, хотя после оладушек с ягодным соусом можно и поголодать пару часиков, совершенно для себя безопасно. Это Кренделю голодовка категорически запрещена, а то щеки опадут и весь шарм растворится, а Минджи это не грозит: он круглосуточно очаровательный. В подтверждение моих слов кот в очередной раз прикладывается к миске и, лениво перебирая лапами, запрыгивает на разогретый солнцем подоконник. Толстая пушистая тушка вольготно разваливается вдоль окна и, разомлев под теплыми лучами, игнорирует даже воробья, присевшего на кормушку по ту сторону рамы. Видели кота, у которого морда шире, чем отверстие консервной банки? Знакомьтесь, Крендель. К акции Минджи присоединяется Лиен. Сдвоенные вопли о качелях оглушают весь первый этаж. - Да повесь ты им эти качели, - шепчет Бэкхен, передавая мне со стола грязные тарелки. Я заполняю посудомоечную машину и планирую купить годовой запас берушей на случай, если вдруг наши дети решать устроить еще какой-нибудь митинг. Бэкхен слезает со стула: - Знаешь же, что не угомонятся. - Для того, чтоб их повесить, надо сперва доску лаком покрыть. Потом эта доска еще сутки сохнуть будет. - Так поторопи этот лак. Ну не знаю, подуй на него, что ли, - выдает омега и сам смеется со своего предложения. - Можешь ртом подуть, можешь феном. В общем, договорись или с лаком или с доской, пока нас не взяли в заложники. Мне волноваться вредно, а дома всю неделю из-за качелей было военное положение. Они меня каждый день спрашивали, когда ты вернешься и повесишь качели. Даже не знаю, чего они ждали больше: качели или тебя. - Завтра, - сквозь смех повторяю я. - Сейчас лаком покрою, а повешу завтра. - Ты же понимаешь, что завтра часов с восьми утра кое-кто будет громко и на весь дом считать минуты, - Бэкхен ласково обнимает за талию и поправляет короткие рыжие волосы. - Он считать не умеет, - парирую я. Мы оба знаем, у кого в нашей семье самый энергичный моторчик в попе. И нет, это не Бэкхен. Четыре года назад он отдал это звание нашему маленькому альфе, и тот не намерен сдавать позиции. - Ключевое слово - "громко", - уточняет Бэкки и улыбается. У нас замечательные дети, самые сладкие и любимые неуемные бандиты, каких только видал свет. Две сахарные булочки, с черными глазками и круглыми щечками. Я до фанатизма обожаю наших детей. Особенно, когда они спят. Шутка. И когда тихо сидят в углу и переключают мультики. Я все еще шучу! Выдохните, чего так напряглись-то? Эти двое могут кричать, прыгать, разносить дом на части, а я буду сидеть в обнимку с любимым мужем и улыбаться им, как идиот. А когда они хохочут и бегут обниматься, у меня случается микроинфаркт. Это самые прекрасные минуты, способные излечить меня от любой проблемы. Бэкхен нежно касается щеки и просит уделить ему хотя бы минутку. Мы никогда не скрываем от Минджи и Лиена своих чувств. И если я хочу поцеловать своего мужа и обнять крепче обычного, то сделаю это. А Бэкхен не боится вставать на носочки, чтобы дотянуться до моих губ, и ласково перебирает волосы тонкими пальцами. Еще более чувственый и ласковый, еще более прекрасный для меня. Минджи иногда ревнует, требует внимания, но в основном позволяет нам провести пару лишних секунд наедине. Лиен в этом плане спокойнее: он просто занимается тем, что рассматривает все вокруг, а то и вовсе уходит играть. Зато оба знают, что отец с папой очень любят друг друга, что каждый - неотъемлемая часть жизни другого, что друг без друга мы не можем. Бэкхен думает, что такой пример будет им полезен, даже если сейчас они не понимают тонкости взаимоотношений в семье. Так что я бессовестно танцую со своим омегой по кухне - вернее сказать, что Бэкхен танцует, а я стараюсь не топтаться на его мягких тапочках - и с удовольствием целую под шум посудомоечной машины. Особенности семейной романтики, да. На покраску доски в гараже со мной отправляются оба заказчика. Минджи - потому что ему как альфе интересны все эти крутые инструменты и технические штуки, даже если он не смыслит в них ни черта. Просто подержать болтик для него - целое событие. А Лиен идет, потому что смотреть на то, как я делаю что-то серьезное и ответственное, ему интересно со стороны омеги. Он не просит ни гвоздь, ни молоток, ни кисточку подержать. Просто садится на табуретку рядышком и во все глаза наблюдает за процессом. Для любого омеги отец - пример того, каким должен быть его альфа в будущем. Уж мы с Бэкхеном прочно усвоили эту истину, так что я очень стараюсь. А для маленького альфы нет ничего ценнее внимания папы, потому что с детства нам важно чувствовать себя чьим-то героем и рыцарем. Папа для этого - идеальный кандидат. Минджи срывается с места, как только я появляюсь на пороге дома с покупками из супермаркета, и по одному яблоку стремится перетаскать из коридора весь пакет с продуктами, лишь бы Бэкхен не поднял ни единого лишнего грамма. Он очень заботится о папе и его слушается. Лак ровным слоем ложится на доску. На прошлых выходных я все отшлифовал и успел сделать отверстия для веревок, а до лака руки уже не дошли. И вот две пары пуговок из-за защитных масок, все время спадающих вниз, контролируют процесс. Лак почти не пахнет, но Минджи с Лиеном будто соревнуются, кто сильнее сморщит носик. Все дело занимает у нас минут двадцать от силы, что по меркам двух непосед приравнивается к годам ожидания. До завтрашнего дня они еще раз двадцать подойдут и спросят, скоро ли доска высохнет. - Ты подул? - с порога спрашивает Бэкхен и задорно улыбается. Да разве можно любить его еще сильнее? - Помахал газеткой, - шучу я и подхватываю мужа на руки. Бэкки ойкает и восторженно зажмуривается, болтая ногами. Сладкий аромат кружит голову. Если не знать, что он снова беременный, никак не догадаться. В этот раз он чувствует себя великолепно, и только живот, не такой худой, как обычно, подсказывает, что происходят какие-то перемены. Прикасаюсь еще бережнее и не позволяю никаких резких движений и нагрузок. Бэкхен постоянно улыбается и шутит, подкалывая меня с неизменным мастерством. Минджи и Лиен не понимают, как в папе поместится кто-то такой же, как они, но вслед за мной стерегут его покой. Думаю, на более солидных сроках им станет еще любопытнее: сколько пирогов нужно съесть, чтобы отрастить такое круглое пузико? Малыши просят включить им мультики. Беру две пачки сока, подхватываю обоих карапузов под мышку и несу в гостиную к большому телевизору. Несколько минут они спорят, какой мультик будут смотреть сегодня, но потом, увидев любимую обложку, хором выбирают ее. Этот мультфильм вся семья знает наизусть, да что там, вся наша компания знает, но нарисован он красиво, и песни такие мелодичные, что я не против поставить этот диск еще раз. Открываю сок, вставляю трубочки и оставляю детей перед ярким экраном. Они сами разберутся. Минджи вон уже всецело погружен в красочные титры. Бэкхен развешивает белье и напевает под нос песню, звучащую по радио. Не глядя беру что-то из тазика и становлюсь рядом. - Твои звонили, - омега игриво щипает меня за руку и тут же прячет пальцы за спину, мол это не он на меня покушается. - Что говорили? - Зеленые штанишки с динозаврами занимают на сушилке почетное место. - Отец предлагает забрать внуков на следующие выходные, - игриво сообщает Бэкхен. С хитрой улыбкой обнимаю его за талию и мягко целую в нос: "И мы останемся вдвоем?". - Вдвоем с половинкой, - шутит Бэкки. - Но если ты имел ввиду, что у нас будут выходные наеди... Бесцеремонным поцелуем я прерываю его рассуждения и подхватываю под бедра. Бэкхен обхватывает ногами, притягивает меня за ворот майки и со всей страстью отдается одному долгому и глубокому поцелую. Днем у нас не всегда есть возможность вот так откровенно прикоснуться друг к другу, и всю нежность мы бережем для тёмного-тёмного вечера, когда в детской наступает тишина и два непоседливых носика мирно сопят в подушку. Но сейчас мне не терпится поцеловать его еще, миллионный раз разделить одно дыхание на двоих и пообещать, что вечером, после возвращения из гостей, я восполню свое отсутствие в дни командировки и согрею его поцелуями. Ничем больше греть омегу пока нельзя, так что о сексе и бурном воссоединении мы только фантазируем. Бэкхен тихо стонет мне в ухо, пока я веду языком по шее и спешно ныряю ладонями под майку. - Чем займемся? - губы греют тонкую кожу над ключицей. Омега рассеянно мычит что-то про приготовление пирога и дела по дому. - А может, ну их, эти дела? - предлагаю я. - На пирог нужно минут десять времени, а потом духовка сама справится. Там в гостиной дети мультики смотрят, на улице чудесная погода, в гараже сохнут качели... Подушечка пальца велит замолчать: - Тсс, не произноси это слово, а то у них на него рефлекс. Сейчас прибегут и начнут митинговать. Целую любимые пальцы и возвращаюсь к губам: - Давай расслабимся и отдохнем, потому что вечером нашей шумной компании будет не до отдыха. Бэкхен сполна возвращает нежное прикосновение и предлагает сперва закончить с тазиком: там еще полно вещей для двух маленьких неугомонных бандитов. Предложение логичное, но я с тазиком и сам справлюсь, поэтому сажаю мужа на мягкое кресло и быстро разбрасываю вещи по сушилке. Бэкхен клюет носом. - Это вы так хорошо спали, да? - тихо бурчу я, опускаясь перед омегой на корточки. Чтобы уснуть, ему понадобилось две минуты. В детской комнате уютно, а кресло в углу мягкое и приятное. В первую беременность Бэкхен засыпал в самых немыслимых местах просто от того, что его переставало тошнить. Токсикоз мучил его несколько месяцев и доводил до истощения, и тогда я приезжал домой и находил его спящим на кухонном табурете, у выключенной стиральной машины или рядом с диваном. Он выключался от усталости в лифте, в поликлинике и посреди супермаркета. До узи мы не могли понять, почему ему настолько плохо: два бессовестных засранца пережевывали любую энергию в ничто. Сейчас он выглядит и чувствует себя в разы лучше, а маленький организм вновь черпает в нем силы. Осторожно, чтобы не разбудить, поднимаю его на руки и несу в спальню. Там укрываю пледом и чмокаю в щеку. Бэкхен обнимает потрепанную лисичку и, очаровательно причмокнув, крепко засыпает. А я иду на первый этаж смотреть с детьми мультики. За несколько часов мы успеваем собрать и разобрать пазлы, поиграть в прятки, помешать моему деловому звонку и доесть оладушки. Как итог оба разбойника возятся на кухонном полу, спасая мир от вторжения космических мутантов. Они могут проводить любые спецоперации по уничтожению противника - набор резиновых инопланетян утоплен в абрикосовом джеме и держится в плену у пустой хлебницы, - но с условием не мешать мне готовить. Мягкие игрушки исполняют роль отважных лейтенантов. Крендель за обещанную банку паштета подрабатывает нянькой и помогает детям и плюшевому отряду наказывать злобных захватчиков. Мы с готовкой не очень дружим, но и не до такого жизнь доведет, если пора печь пирог, а любимый муж нежится под одеялом. Будить Бэкхена я не буду, пока в этом не возникнет острой необходимости. До выезда из дома осталось больше двух часов. Итак, что я знаю о морковном пироге? Нужна мука, яйца, сахар и сама морковь. В рецепте точно есть что-то еще, но разбираться в кулинарной книге бессмысленно: среди странных закорючек и обозначений можно заблудиться. На трезвую голову я в толстенной тетради ничерта не найду. Так что колдовать над пирогом я начинаю по памяти. Кажется, Бэкхен берет полкило морковки и трет на терке. С этого и начнем... Омега уже не спит. Он ворочается под пледом и никак не может полноценно проснуться. Одно легкое прикосновение к губам возвращает Бэкхену бодрость. В ласковом объятии и нежном поцелуе он благодарит меня за несколько часов покоя и сна и шепчет слова любви. - Чудо мое, назрел вопрос, - я нависаю сверху, и Бэкхен обнимает крепче, заставляя меня сбросить тапочки и нормально лечь рядом. - Я натер морковку и начал делать тесто. Там мука, яйца, сахар... - Сливки, - подсказывает омега и ни на секунду не отрывается от легких игривых поцелуев. - И миндаль. Я угукаю так уверенно, что ни у кого бы не осталось сомнений, что я все понял. Ни у кого, кроме любимого мужа. - Что, никаких вопросов? Все понял? - хитро улыбается Бэкки. - Конечно, - тяну я как можно убедительнее, хотя мы оба знаем, что один вопрос у меня есть точно. - Там же, где все орехи и посыпка, - отвечает Бэкхен, зная, о чем я думаю. - Угу, - деловито повторяю я и слезаю с кровати, напоследок чмокнув омегу в нос. Бэкхен демонстративно кивает и едва ли не хлопает моему ответственному подходу к приготовлению пирога. - Все орехи и посыпка, конечно, - бубню я себе под нос и выхожу в коридор. Но через секунду возвращаюсь, неловко почесывая бровь. - А это где? Ну что я такого сказал?! Хохоча и брыкая ногами, Бэкхен заворачивается в плед. Того и гляди, описается сейчас со смеху. Будет безответственно оставлять его вот так. Придется вернуться в кровать, обнять свое чудо и похохотать вместе с ним. И поцеловать еще немножко: это самый обязательный пункт. Бэкхен довольно мурчит в моих руках и щекочет пальцами щеку: - Я пойду с тобой, а то в итоге получится не морковный пирог, а овощное рагу или джем какой-нибудь. - Кстати, о джеме, - я мысленно обещаю, что сам отмою и кухню, и детей, и даже Кренделя отстираю, если он меня не обезглавит в процессе. Бэкхен не обращает внимания на мою ремарку. К проказам детей и кота омега относится с фантастическим спокойствием. Оно и понятно: дети - это свое и маленькое, а кот - это пушистое и старенькое. Хотя Кренделю еще не так много, но преподносит себя эта шерстяная жопа так, будто пожил на свете побольше нашего: ест, спит и лениво наблюдает с продавленного кресла. Будто все, что происходит вокруг - кроме его миски, конечно, - это что-то несущественное и пустое, и лишь он один познал всю сложность бытия, и сложность эта состоит в лежании на подоконнике и небрежном умывании одной лапой. Если так, то мне до познания бытия действительно долго. Я настолько грациозно лентяйничать не умею. Для этого нужен талант. Бэкхен кокетливо смеется и рисует узоры на моем плече. Мы не спешим разбираться с пирогом и наслаждаемся минутами уединения. Омега сквозь ненавязчивые поцелуи рассуждает о том, что будет сегодня в гостях, потом спрашивает, какую из рубашек я надену, и в итоге приходит к выводу, что на барбекю для нашей компании со всеми детьми ничего нового и белоснежного лучше не выбирать. Все равно вернемся домой в кетчупе и зеленых травяных пятнашках. На лестнице слышны шумные шаги. Два генералиссимуса после победы над инопланетными захватчиками - хоть бы Кренделя можно было отмыть! - спешат сообщить об окончании военных действий. Обе мордашки выглядывают из-за приоткрытой двери: есть правило, по которому в нашу спальню без стука входить нельзя. Минджи внимательно высматривает на кровати Бэкхена. С порога видны только серые носочки. Но маленький альфа вытягивается вдоль косяка и любопытно высовывает нос. Лиен вдруг вспоминает, что надо бы постучать, и старательно колотит рядом с головой брата. Минджи такие фокусы не нравятся - вон как хмурится. Я смотрю на них с кровати и, поймав взгляд главного разбойника, приподнимаю бровь. Они хотят знать, спит ли еще папа, или уже можно забраться на кровать и обнять его покрепче. Бэкхен машет рукой, и две торпеды летят к нам наперегонки. Помогаем забраться на кровать и жамкаем в четыре руки. Две хохочущих мордашки бултыхаются между нами и спасаются от щекотки. Долго вертеться я им не позволяю, потому что ногами и руками они дергают во все стороны в опасной близости от омеги. Укладываю обоих рядышком и подставляю Бэкхену плечо. Минджи обнимает папу за руку, устраиваясь сбоку, а Лиен ложится на ноги и голову кладет как раз на мою ладонь, прикрывающую живот. Бэкхен оккупирован со всех сторон. - Полежим пару минут и пойдем с пирогом договариваться, - довольный таким вниманием рассуждает омега. Он ласково расчесывает пальцами непослушные волосы Минджи и улыбается, когда маленький альфа подползает ближе, чтобы чмокнуть в щеку. - А вы чего такие липкие? - соображает Бэкки и поворачивается ко мне. Почему сразу я? Но в ответ выдыхаю: "Это ты еще Кренделя не видел". - Вы что там натворили? - Бэкхен требовательно смотрит на притихших защитников цивилизации и ждет объяснений. Обе моськи прячутся от строго взгляда папы. - Помнишь, у нас джем абрикосовый заканчивался? - Начинать лучше издалека. Правда, мое ласковое чудо смотрит с таким выражением, что оттягивать неизбежное я не вижу смысла. - В общем, он закончился. Драматичное молчание сопровождается сдерживаемой улыбкой. Какую бы картину Бэкхен себе не представлял, она очень его веселит. - Дети поймали злобных инопланетян и утопили их в той банке, - поясняю я. Чем быстрее скажу, тем быстрее омега перестанет сверлить меня взглядом. - Крендель помогал, но я клянусь, что его отстираю. Бэкхен смеется и чмокает в нос: "Ты тоже инопланетян топил?". - Нет, морковку тер, - грустно признаюсь я. И омега заливается хохотом. Готов быть полным идиотом, лишь бы он смеялся так постоянно. Минджи и Лиен обожают, когда папа в хорошем настроении и с удовольствием присоединяются к веселью. Сами не знают, от чего смеются, но Бэкхен хохочет так заразительно, что проигнорировать это невозможно. - Ну что ж, - успокаивается омега. - Пирог сам себя не приготовит, хотя это было бы чудесно. Так что объявляю трехминутную готовность. Лиен с Минджи внимательно хлопают ресничками. - Сейчас мы все крепко-крепко обнимаемся, а потом идем на кухню, да? - предлагает Бэкки. - Крепко-крепко? - И Минджи приступает к столь ответственному заданию. Лиен ползет вверх, поддерживаемый мной, и аккуратно ложится на папу сверху. А мне остается только обнять своих любимых и драгоценных и зачмокать Бэкхена в щеку. Омега дарит мне невесомый поцелуй, едва касаясь губами, и тепло улыбается. Сияющий взгляд - лучшая награда для меня, самый убедительный индикатор того, что Бэкхен счастлив, а я все делаю правильно. Минджи с Лиеном не понимают, но хорошо чувствую наше настроение. И тот факт, что счастливых дней в нашем доме неисчислимо больше, чем грустных, не может не радовать. Я помогаю детям слезть с кровати и осторожно поднимаю Бэкхена. Пока маленькие аккумуляторы счастья убегают намазывать на кота остатки джема со дна банки, я целую мужа еще раз и с нескрываемым удовольствием фетишиста, берусь поправить сползшие с пяточек носочки. Бэкхен кусает губы, сидя на краю кровати, и изящно ставит ногу на мое колено. Интимное прикосновение к щиколотке будоражит его почти так же сильно, как поцелуй за ушком. Омега напряженно облизывает губы и притягивает меня обратно на кровать. Мы опаздываем на кухню всего на пару минут, но аромат сладкого ванильного капучино, оставшийся на губах, стоил того. Посреди кухни тем временем проходит выставка авангардистов. Минджи сжалился над резиновыми инопланетными захватчиками и теперь оттирает с ним джем о собственные штанишки. Остальной отряд пришельцев прилег отдохнуть по всей кухне. Я думаю, они пытались сбежать, но прилипли. Что ж, участь их незавидна. Плюшевый медведь сидит рядом с пачкой печенья и вкушает заслуженную премию. Менее отличившиеся лейтенанты завистливо смотрят на предводителя. Кренделю надоело выковыривать джем из шерсти, и он просто лежит на подоконнике и ждет, когда сахарное одеяло само отвалится. Но эпичнее всего посреди кухни лежит Лиен. Раскидав ноги и руки в форме звезды, мое маленькое сокровище тяжко вздыхает и не трогается с места. Бэкхен, улыбаясь, идет доделывать тесто. А я сажусь на пол рядом с маленьким омегой и щипаю за нос: - И как называется эта игра? - Устал, - бубнит Лиен. Я бережно поднимаю крохотное чудо с пола и чмокаю в щеку. Безвольным мешком омега висит в моих руках и драматично пыхтит. - А как же гости? Ты и там спать будешь? Слово "гости" даже у Лиена заряжает батарейки. Они с Вей - омегой семейства У - оторваться друг от друга не могут, хоть клещами их растаскивай. Между ними почти год разницы и миллион общей на двоих любви к мультику про какого-то летающего кота. Однажды они пытались даже Кренделю даровать крылья и научить его быть "нормальным" котом, но ему не понравилось. После неудачного эксперимента пушистая морда прячется подальше в тот момент, когда машина Криса останавливается на подъездной дорожке, и выходит к гостям, когда те уже обулись, оделись и приготовились обниматься на прощание. Кренделю, толстому и ленивому, изображать из себя то летуна, то монстра какого-нибудь, то коня для прекрасного робо-принца не хочется. Его можно понять. Одна банка джема чего стоит. К слову о банке с джемом... - Вот кот, - Бэкхен показывает пальцем на комок липкой шерсти. - А там ванная, - изящный пальчик перемещается в пространстве. - А вот ты, обещавший постирать кота. Вперед! Вздохнув, я отдаю любимому мужу Лиена и вместо пухлых щечек и мягких пяточек беру на руки шерстяного засранца. Крендель чует подвох и озирается, ища ответ на вопрос: "Что происходит и что делать?". Стирку он не любит до сих пор, хотя с виду умный и взрослый. Но это только с виду. - Не истеки кровью! - шутит мне в след чудо и задорно добавляет: - Если что, йод и бинты в шкафчике, а перчатки в кладовке! Он, конечно, шутит. До кровопролития не дойдет. Я надеюсь. Хотя морда Кренделя обещает мне те еще приключения. Я же тебя холил, лелеял и растил. Не стыдно тебе? Эх, морды вы его не видите. В общем, ему не стыдно. Через полчаса, мокрый и наевшийся пены, я выползаю из ванной, и следом за мной оттуда вылетает оскорбленный Крендель. - Не понял, кто из вас кричал громче? - шутит Бэкхен и хлопает рукой по дивану, приглашая сесть рядом. В духовке готовится пирог, и аромат плывет по первому этажу. На запах - уже вкусно. - Клянусь, я сохранял спокойствие. Это все Крендель. Орал, как потерпевший. - Лениво я вытягиваюсь по дивану и кладу мокрую голову на любимые теплые коленки. Бэкхен гладит по волосам и улыбается: "И кота искупал, и сам искупался. Молодец!". - Этого никто не планировал. Оно само, - смеюсь я. - Но волосы от кошачьего шампуня такие мягкие, ты потрогай. Бэкхен хохочет на всю гостиную и наклоняется для нежного поцелуя. - Люблю тебя, - шепчем мы одновременно и улыбаемся, соприкасаясь губами. Бэкхен трогает несколько царапин подушечками пальцев: "Вот ведь вредная жопа". - Это тяжелая травма, но, думаю, справлюсь, - серьезным тоном отвечаю я, чем вызываю улыбку еще шире, чем прежде. - Мой герой, - шепчет омега и ласково щекочет бок. - Страна тебя не забудет. Особенно если от мокрого тебя на диване пятно останется. Мне действительно придется вновь сходить в душ. Одежда промокла насквозь, и кое-где с кожи не до конца смыт шампунь. - Еще минуточку полежу, - предупреждаю я и дурачусь, драматичным голосом рассуждая на тему: - Не готов возвращаться в эту ванную: она напоминает мне о горьком прошлом. Он кормил меня своим хвостом, шипел, брыкался...Ты не поймешь. Бэкхен заливается. Минджи с Лиеном бросают игру и спешат к нам. Омега с радость жамкает обоих детей и расцеловывает в щеки. Довольные мордашки жмурятся и смеются. В аромате ванильного капучино четко слышатся новые нотки, и я чувствую себя самым счастливым альфой на свете. Бэкхен садится на свое место в обнимку с формой для выпечки. Минджи и Лиен, пристегнутые в детских креслах, спорят о том, у кого громче поет музыкальная игрушка. Ехать минут пятнадцать, но за это время я придумаю план извлечения батареек, честное слово. Бэкки опускает солнцезащитный козырек и смотрится в зеркало: "Может, все-таки стоило...". - Не стоило, - перебиваю я. - Кто самый красивый омега? Ты. Кто тебе это говорит? Я. - Скромно, - замечает чудо и пристегивает ремень безопасности. - Ты прекрасно выглядишь. А подводка твоя на жаре и рядом с печкой растечется сплошным пятном. Оно тебе надо? Бэкхен вынужденно соглашается. - И пирог пахнет отпадно, - продолжаю я. - Сам бы все съел и никому не дал. - А Исин испечет свои ягодные кексы, - тяжко вздыхает чудо. - И почему я пирог сделал? Что, ничего лучше в голову не пришло? - Ох уж, эти ваши соревнования с Исином, - смеюсь я. - Очень мотивируют, - парирует омега. - И если ты рискнешь сказать, что его ягодные кексы вкуснее моих, спать будешь под дверью на коврике, - и Бэкхен изящным пальчиком тычет в сторону крыльца. Да как я могу?! - Вот и молодец, - читает мой беззвучный ответ омега и удобнее устраивается в кресле. Детские песни с заднего сиденья безжалостно проезжаются по барабанным перепонкам. - Как ваши дела? - Чунмен открывает дверь со стороны Бэкхена и забирает форму с пирогом. - Ммм, как пахнет. - Отлично, - бодро отвечает Бэкки и крепко обнимает друга. - Самое неприятное позади. А вы как? - Сейчас расскажу. У нас с утра было цирковое представление: Чонин, Бао и собака, - смеется Чунмен. Он поворачивает Бэкхена к дому и на ходу ловит Лиена, выпрыгивающего из машины. Минджи гордо идет рядом и рассматривает сверкающие чистотой ботиночки: надолго ли этой красоты хватит? Показывает хозяину дома, как аккуратно завязаны шнурочки, и берет папу за руку, потому что папа без маленького альфы вообще никуда не должен идти. Лиен вертится, рассматривая улицу, но удобно сидит на чужих руках. Правда, до того момента, как я не закрываю машину. Стоит потянуться к маленькому омеге, и он перелезает в мои объятия. Чунмен улыбается: маленькие омеги так в этом похожи. Исин помогает на кухне, пока Чонин с Крисом разжигают гриль во дворе. Они с Бэкхеном обнимаются и довольно смотрят на формочку с морковным пирогом в руках Чунмена. - И как с тобой соревноваться? - шутит Исин и показывает на большое блюдо, полное ягодных кексов, посыпанных сахарной пудрой. - Признай, что я лучший, - с хитрой улыбкой отвечает Бэкки и просит Чунмена поставить форму на стол. В невзрачной с виду форме прячется вкуснейший морковный торт. В последний момент сборов Бэкхен убежал на кухню, оставив полуодетого меня в одиночестве. Там он разрезал пирог на коржи, промазал сливочным кремом и с краев обсыпал орешками. А немного сахарной пудры сверху и рисунок остатками сливочного крема приятно дополняют этот кулинарный шедевр. - Красота, - восхищается Чунмен и предлагает убрать торт в холодильник, пока альфы или, что еще вероятнее, собака до еды не добрались. - Чанелю выпить не предлагаю. Он один в вашей семье умеет водить. - Кажется, вождение - это единственное, что у него не получается, - шучу я с порога и подмигиваю любимому мужу. Бэкхен корчит смешную мордашку. А Исин тем временем осматривает моего омегу и вдруг расплывается в мягкой улыбке, кивая на живот: "Ух ты, за две недели стало заметно". Бэкки прижимает к животу ладонь и смеется: "Да уж, в прошлый раз эта банда превратила меня в бочку в очень короткие сроки. Сейчас и не поймешь". - Зато сразу двое, - вздыхает Исин. - А я своего на второго уже год уговариваю. Чунмен обнимает друзей и кладет голову Бэкхену на плечо: "Чонин тоже боится. Хотя нам и втроем хорошо". - Нервы целее, - комментирую я. Бэкхен в подтверждение моих слов кивает. Лиен на моих руках бессовестно спит. Он безуспешно искал взглядом Вей, но не нашел, а раз того нет, стоит немного вздремнуть. Логика у него железная. Минджи не до сна: он дергает меня за штанину, потому что здесь ему скучно. Папа в надежных руках, и пора бы самому как-то развлечься. А все веселье, судя по происходящему, ждет на заднем дворе. Неторопясь я подхожу к омегам, чмокаю Бэкхена в щеку и иду помогать с грилем. Минджи вперед меня бежит к двери. - Вы где ребенка забыли? - спрашиваю я, пожимая Крису руку, и киваю на спящего Лиена. - Нам без вас не играется. - Отец сейчас привезет, - с улыбкой отвечает друг. - Они его забирали вчера и устраивали культурную программу. Будь их воля, Вей бы жил у них, а домой приезжал на выходные. Не оторвать друг от друга. - Оторвать? - и Чонин смешно сдвигает брови. - Это как? Смешно, потому что Бао сидит у отца на руках и категорически отказывается слезать. Они неразлучны все время, пока Чонин дома, даже в кабинете, пока альфа работает. И шутка про то, каким образом их склеило и чем теперь отца и ребенка рассоединить в нашей компании актуальна уже два года. Маленький омега фанатично обожает отца, а тот только делает вид, что вечное сидение ребенка на руках доставляет ему неудобства. Чонин боготворит это крохотное создание, соединившее в себе лучшие их с Чунменом черты. И каждый альфа, имеющий детей от своей истинной пары, его поймет. Ни с чем не сравнимое счастье, которое ничто не способно превзойти. Так что грилем заведует Крис, а Чонин стоит в метре от раскаленной печи и подсказывает. Теплый летний веторок разносит аромат горящего угля по заднему двору и дразнит соседей. Чонин с Чунменом купили этот дом около года назад, потому что среди шумных соседей в многоэтажке Бао отказывался спать вообще. И как ни старался Чунмен успокоить крохотного омегу, любой шорох из соседних квартир прерывал некрепкий сон младенца. Тогда Чонин наплевал на их решение жить в каменных джунглях и перевез всю семью в новое место. Родители Чунмена, приезжавшие сюда в отпуск, остались в восторге. А в начале лета Чонин своими силами соорудил из кирпичей эту печь для барбекю и гриля и очень этим сооружением гордится. Лиен просыпается внезапно, и мне даже не надо спрашивать, почему. Вей забегает на задний двор, громко всех приветствуя, и уже спешит воссоединиться с другом. Лиен крепко его обнимает, и вдвоем омеги уносятся обсуждать мультик про летающего кота. Повезло Кренделю, что он дома: оскорбленный, отстиранный, но не летающий. А через несколько минут к нам наконец присоединяются Лухан с Сехуном. И Крис торжественно кладет готовиться первую порцию мяса. Минджи внимательно наблюдает, напросившись ко мне на руки. Лиен с Вей успели оккупировать Бэкхена с Исином и со всеми пообщаться. Омеги выходят во двор дружной толпой и приносят закуски. За большим садовым столом они болтают о всяком разном и шушукаются иногда. Сехун не отходит от Лухана ни на метр, и мы с Чонином и Крисом тихонько смеемся, узнавая себя несколько лет назад. Когда твой омега беременен, даже если это только подозрение, становишься абсолютно неадекватным параноиком. Буду честен, мы думали, что Сехун с Луханом от нас не отстанут. Но как раз во время романтического путешествия, когда альфа сделал предложение, Лу получил предложение второе, тоже очень заманчивое. Колледж нуждался в новом завуче по воспитательной работе. Посреди пальм и сладких объятий Сехуна, омега принял предложение романтическое, а по возвращении - рабочее. И несколько лет он не мог позволить себе уйти в декретный отпуск, не закрепившись на новой должности. Сехун вздыхал, играл с нашими детьми и терпеливо ждал. И вот, после долгих расчетов и раздумий, Лу решился впустить ребенка в их жизнь. На позапрошлых выходных мы собирались без их участия, и как раз потому, что Сехун старательно исполнял роль альфы и добивался положительного результата. Никто не сомневается, что все удалось, но пока нет официального подтверждения, поздравлять мы их не спешим. Сейчас Сехун светит счастливой улыбкой. Ответственно он подсовывает своему благоверному одну витаминку за другой и целует в щеку после каждого ворчливого согласия омеги проглотить очередную капсулу. Пока омеги болтают, Лу вздыхает и жует свою горсть. Но вид сияющего от предвкушения положительного результата Сехуна придает Лухану сил. Вечер проходит идеально. Болтаем обо всем подряд, дети играют, собака оголтело носится по участку. В общем, довольные и счастливые, мы подчищаем салатницы и закуски, угощаемся вкуснейшим мясом и следим, чтобы Лиен с Вей не отправили кого-нибудь в экспериментальный полет. Минджи быть космонавтом отказывается, но охотно поиском оного руководит. Все возможные игрушки уже утоплены в небольшом детском бассейне. Кенсу с Чондэ созваниваются с нами по видеочату. Пока на заднем плане альфа изображает для годовалого зрителя кукольный театр с декорациями и музыкальным сопровождением, омега хохочет и извиняется за незапланированное представление. А нам всем только в радость смотреть на их довольные лица. Надо сказать, у Чондэ хорошо получается перепевать песни на смешной мотив и коверкать слова, в нужный момент подставляя имя зевающего альфы. Почти час мы делимся новостями и хвастаемся вкусным столом. По просьбам присутствующих Бэкхен показывает в камеру чуть округлившийся живот - Кенсу беззвучно хлопает в ладоши, прыгая по дивану в обнимку с мужем. Заряд энергии получается безграничный. - Отличный вечер, - Крис пожимает руку на прощание и ждет, пока омеги наобнимаются на крыльце. Взгляд падает на Бэкхена: - Он хорошо держится. Я любуюсь своим сказочно красивым мужем и не могу не согласиться: - Лучше, чем ты думаешь. Двойняшки медленно его уничтожали, а после них одного выносить - раз плюнуть. - И спешно добавляю: - Это не мои слова, Бэкхен сам говорил. Но он действительно чувствует себя в разы лучше. И выглядит еще прекраснее. - Эта беременность ему точно к лицу, - соглашается Крис и обеспокоенно вздыхает: - Исин так просит, а я боюсь. Ты помнишь, что с ним было в первый раз. И я не готов проходить через это повторно. Я обожаю Вей, это мое самое бесценное сокровище, но еще раз смотреть, как Исина выворачивает наизнанку... Я кладу руку на крепкое плечо и понимающе угукаю. Если бы не порванный презерватив, у нас бы так и осталось двое детей. Это была случайность, но Бэкхен настоял оставить все так, как есть. - Вы ночевать остаетесь? - торопит альфа. Исин задорно показывает язык, а вслед за ним Лухан, Чунмен и Бэкхен делают то же самое. - По-моему это бунт, - смеюсь я. - Еще бы понять, по поводу чего бунтуют, - присоединяется к беседе Сехун и кивает на Лу. - И как заставить его соблюдать режим? Ему нельзя переутомляться, а уже полночь. Мы с Крисом с улыбкой переглядываемся: да, очень знакомо. - Если токсикоз начнется, он будет соблюдать его сам, - дружно предупреждаем мы. - А если не начнется... - Крис задумывается, - то вас запишут в медицинскую энциклопедию. - Не пугай его раньше времени, - притворно хмурюсь я. - Лухан сильный, справится. Сехун вздыхает, но задумывается о чем-то своем и мечтательно улыбается. Думаю, мысленно он уже гладит круглый живот, собирает кроватку и впервые берет на руки крохотный сверточек. Это незабываемый момент. Самый счастливый из всех, что альфа может пережить. Зародить в своем истинном омеге жизнь и через месяцы ожидания держать ее на руках. Омеги наконец расходятся, посылают друг другу воздушные поцелуйчики и желают хозяевам дома доброй ночи. Чонин уже ушел укладывать Бао, которому давно пора спать. Лиен с Минджи заснули в машине, как только я усадил их в кресла. Они умилительно держатся за руки во сне, и сжимают музыкальные игрушки. Дома мы минут за десять в четыре руки умываем сонных детей и, переодев в пижамки, укладываем спать. Минджи требует сказку, а в следующую секунду сопит как сурок. У Лиена одна просьба: чмокнуть в лобик. Ну как же можно моему маленькому омеге отказать? Я и Минджи чмокаю, и Бэкхен всех чмокает, но альфа спит в обнимку с плюшевым медведем и только умилительно причмокивает губами. У меня от этой картины трещат щеки. Пока Бэкхен забирается под одеяло, напоминаю, что обещал зацеловать его вечером. - И подарок подарить, - щурится омега. Достаю из тумбочки припрятанную коробочку: небольшой кусок полудрагоценного камня для коллекции. Бэкхен взялся собирать ее еще в университете, но экспонатов было так мало, что и коллекцией это не назовешь: кусочков было всего пять. Так что иногда я привожу ему такие штучки, чтобы порадовать. - Флюорит, - узнает Бэкки и любуется камнем под лампой. - Очень красиво. Он отставляет коробочку в сторону и выключает свет. Но даже в полумраке его кожа светится от радости. Увлекаться нельзя. Минут десять мы можем поцеловаться, а потом стоит лечь спать. Бэкхену нужен отдых, а малыш внутри живет вместе с папой. Поцелуи горячие, глубокие, но я не позволяю себе ничего, кроме как сжать в руках аппетиные половинки и чуть слышно простонать имя драгоценного супруга, когда язычок мажет по мочке уха. Бэкхену такая сдержанность чужда. Он забрасывает на меня ногу и всецело отдается недолгой ласке. Выжимает из десяти минут максимум и ни капли не боится проявлять эмоции. Даже кусает меня за кончик языка и шкодливо хихикает. А потом теплая ладонь ныряет под майку, гладит по боку и щекочет сосок. У Бэкхена явно проказливое настроение. - Сними, - просит омега. Без раздумий я отбрасываю тряпку в сторону и возвращаюсь к приятному занятию. Запах капучино становится все слаще. - А чего это мы так распаляемся, а? - Сквозь поцелуй шепчу я. Бэкхен стонет от наслаждения и обнимает мое бедро ногами. Оторваться от него я не в силах, но придется: - Бэкки, не заводись. Вам пора спать. Не разрывая поцелуя, омега уверенно тянет за веревочки на моих пижамных штанах, но потерпев неудачу, просто кладет руку сверху и с нажимом обхватывает член сквозь ткань: "Я так не думаю". Впопыхах я ищу выключатель лампы на прикроватной тумбочке, и как только свет загорается, ловлю любимый взгляд, хитрый и соблазнительный. Хватка ослабевает: он использовал ее для сообщения. - В четверг был у врача, - кратко объясняет Бэкхен, не дождавшись вопроса. Я так и смотрю на его лицо, боясь пошевелиться. И только дыхание мешается в тишине. - Ты мне не сказал. - Искал подходящий момент, - мягко улыбается чудо... Он не выглядит обеспокоенным, и в аромате ванильного капучино сладкими нотами греются радость и возбуждение. Я нежно целую сахарные губы и еле слышно спрашиваю: "Все хорошо, да?". Омега улыбается: "Все прекрасно", - и многозначительно добавляет: "С нами обоими. Мы в полном порядке". Расцеловать его за эту новость хочется с головы до ног. - А учитывая, что триместр подходит к концу, и токсикоз для меня уже закончился... - Здесь он не договаривает и еще раз ненавязчиво дергает за веревочки. Молча сглатываю. Бэкхен кокетливо смотрит из-под ресниц и облизывает губы. Хотя это даже не кокетство. Прямым текстом он не смог бы сказать о своем намерении точнее. - И врач разрешил? - Контрольный вопрос. Бэкхен кивает и нескромно улыбается. Огоньки в глазах устраивают пляску. По спине от волнения бегут мурашки. - Осторожно и без резких движений, - произносит Бэкхен знакомую формулировку. - И выключи свет. Не глядя, я нахожу выключатель, и комната вновь погружается в полумрак. Бэкхен копошится с веревочками и еще больше усердствует с моими губами. Поцелуи становятся горячее, и омега уже настраивается на продолжение. Кому я вру? Он давно настроен. А меня и настраивать не надо: вот он, вот его сладкий запах, вот рука, нырнувшая в штаны - готово. Нет, я не озабоченный. И в первую беременность мысль о сексе меня не посещала до того момента, когда Бэкхен не стал чувствовать себя отлично и сам не предложил. Я боялся даже целоваться страстно, чтобы не пошатнуть его состояние. И при необходимости я мог бы пережить без секса всю беременность и пару месяцев сверху, если понадобится. Но в этот раз все иначе. Игнорировать желания организма проще, когда омега не реагирует. Последний месяц Бэкхен в тройном объёме откликается на каждое прикосновение. Он заводится, ластится и дает понять, что очень хочет оказаться в моих руках. Сдерживать себя, когда твой омега буквально стонет на ухо от едва ощутимого поцелуя, сложнее. Желание обладать друг другом превратилось в сумасшествие. И только тот факт, что это может навредить, нас останавливал. А теперь... Мы целуемся долго и жарко, соревнуемся, кто ловчее владеет языком, и в беззвучном разговоре договариваемся на ничью. Бэкхен трется о мое бедро, пока тонкими пальцами ненавязчиво ласкает член. - Хочешь быть сверху? - предлагаю я. Омега кусает губу и задумывается на секунду: - Хочу, - в поцелуе выдыхает Бэкки. - Но ты знаешь, какой я нетерпеливый. - Да, медленно и долго - не твой конек, - смеюсь я. Бэкхен смущенно прячет лицо на моем плече. - Вот именно, - тянет омега и поднимает на меня взгляд: - А нужно медленно и долго. И осторожно. Так что про быстрый секс мы пока забываем, хотя очень хочется. Бережно я опрокидываю его на спину и нависаю сверху. Бэкхен тянется к губам: "Ты один во всем свете знаешь, как свести меня с ума". - И это будет долго и медленно, - шучу я. Чудо смеется и щипает меня за ухо, но в ту же секунду одаривает поцелуем, нежным и страстным, как он сам. Невозможно упустить такой шанс, и первым делом я зацеловываю его с головы до ног. Бэкхен хихикает от щекотки и стонет от удовольствия - лучшая награда. Я не пропускаю ни одного сантиметра и особо стараюсь, прикасаясь к самым чувствительным местам. Поцелуи по бедрам и ласка сфинктера - Бэкхен мечется по простыням так, будто испытывает это впервые. И широко улыбается, ощутив мягкий чмок чуть выше щиколотки. А потом я беру его, осторожно и неторопливо. Омега крепко обнимает за шею и с каждым толчком благодарит меня поцелуями. Тихими стонами признается в любви и кусает, когда от наслаждения хочется кричать. Мы не считаем, как долго лежим, сплетенные в единое целое. Бедра медленно качаются туда-обратно, и долгое время Бэкхен наслаждается неторопливым тягучим темпом. С нынешней чувствительностью даже такой секс заставляет его несдержанно реагировать. Особый кайф доставляют уверенные глубокие толчки. Омега сладко стонет мне на ухо и не тратит слова на и без того понятные эмоции. - Кажется, я устал, - тихо шепчет Бэкхен и тут же спешно засовывает в рот край подушки, потому что я немного меняю темп. Скулит, закатывает глаза и царапает меня по загривку ноготочками, а следом и вовсе ведет пальцами вниз и оставляет розовые полосы на пояснице. Это лишь сильнее подгоняет - Бэкхен знает, как подчинить меня одним движением. И через несколько минут он кончает с моим именем на губах. Целую глубоко и уверенно и от того, как сильно он сжимает меня внутри, получаю долгожданную разрядку. Бэкхен с ласковой улыбкой гладит по плечам: "Прекрасно". От оргазма кружится голова. Я откидываюсь на бок и беру минутную передышку. Бэкхен поворачивается ко мне спиной и прижимается задницей. Ему нравится ощущать такую близость, даже если она ничего не сулит. А на сегодня мы точно закончили. Он доволен, но утомлен. День был долгим. - В следующие выходные хочу не вылезать из кровати, - признается омега и оборачивается, чтобы получить еще немного ласки. - Закроем за родителями дверь и начнем прямо в коридоре. Согласно киваю и мажу языком по скуле. Ладонью тем временем ныряю между двух половинок: ничего, кроме спермы. Это отлично. Бэкхен бесстыдно облизывает пальцы и трется о член, будто в благодарность за удовольствие. Немного прогибается в спине, потому что отголоски оргазма еще не отпустили его, а приятные ощущения хочется продлить. И омега сам раздвигает половинки, перепачканные смазкой и семенем, и еще немного постанывает, кусая губы. После быстрого секса такого явного эффекта не получится. Чмокаю любимую макушку, а пальцем надавливаю на вход внизу. Несдержанный стон удивляет даже омегу. - Как же хочется еще, - шепчет Бэкки, но глаза закрываются от усталости. Еще немного я массирую чувствительное место и ненавязчиво целую обнаженные плечи. - Обними меня покрепче, - сонно просит омега и добавляет: - Люблю тебя сильно-сильно. Я с радостью заворачиваю нас в одеяло и бережно обхватываю свое чудо руками. Бэкхен ластится о плечо и моментально засыпает, утонув в тепле. - Люблю тебя еще сильнее, - с улыбкой целую влажную макушку и полной грудью вдыхаю сладкий аромат ванильного капучино. Едва заметные новые нотки дарят ощущение безграничной радости. Крендель с видом уставшего от жизни пенсионера лениво плетется до кровати, вспрыгивает на мои ноги и бесцеремонно плюхается поверх одеяла. Бэкхен урчит в моих руках. В лунном свете сияет белоснежный шелк кожи, и легкий румянец красит щеки моего мужа. Чуть дальше по коридору две носопырки пыхтят в подушки и жамкают плюшевых лейтенантов. И если это не счастье, то что же тогда?